Фанфики
Главная » Статьи » Переводы фанфиков 18+

Уважаемый Читатель! Материалы, обозначенные рейтингом 18+, предназначены для чтения исключительно совершеннолетними пользователями. Обращайте внимание на категорию материала, указанную в верхнем левом углу страницы.


Wide Awake. Глава 48. Монументальное Миндальное Печенье. Часть 3
Глава 48. Monumental Macaroons / Монументальное Миндальное Печенье


ЭДВАРД


"Черт побери!" - снова выругался я, глядя на то, как ее дверь, к прискорбию, закрылась. Я отпустил волосы и утер слезы. Я охренительно устал от слез. Я так устал портить все.

Я все проебал.

Она ненавидела меня. Это было еще хуже, чем я себе представлял. Тот факт, что Карлайл принял меня, блудного сына, назад, вселил в меня ложную надежду на то, что она так просто позволит все ей объяснить и поймет. Но она не позволила, и я не был до конца уверен, могу ли винить ее за это. Я никогда еще не был так похож на придурка, как сейчас, и это говорило о многом. Я трахнул ее и бросил, никак не поддерживая контакт. Как она могла чувствовать ко мне что-либо, кроме ненависти?

В первый раз, когда наши глаза встретились в спальне, в ее взгляде чувствовалась какая-то особая пустота, и в тот же момент я понял, что облажался. Это напомнило мне о том, как она выглядела в ночь нашей первой встречи: уставшая, оцепенелая, живущая без жизни. Тощая. Слишком тощая. И бледная. И все равно самая, бля, красивая на свете.

Движение за моей спиной, за которым последовал знакомый вздох, сигнализировало мне о присутствии Карлайла на лестнице. «Отлично», - подумал я с горечью при мысли, что он увидел даже часть из того, что только что произошло. Добавьте теперь к моей ране еще и кровоизлияние. Воспоминания о моем поведении - как я умолял Беллу выслушать меня, стоя на коленях - были унизительными. Мои запреты потерялись в эмоциях, которые вызвало наше воссоединение. Теперь при свидетелях я чувствовал себя полным идиотом. Просто прекрасно.

Я не развернулся к нему, но уронил лицо в ладони и громко пробормотал: "Она меня ненавидит", - так, будто это объясняло всю сцену и освобождало от стыда.

Я услышал легкий шорох приближающихся шагов, а потом почувствовал, как чьи-то пальцы нежно гладят мои волосы. Это был странный ласковый жест, который меня озадачил. Вообще на него не похоже.

"Позволь мне поговорить с ней", - женский голос, который принадлежал явно не Карлайлу, поразил меня, и от страха моя голова дернулась вверх к его источнику. Надо мной стояла Эсми: она ласково гладила мои волосы и тепло улыбалась мне. Взгляд ее глаз - таких же, как у Беллы - казался знакомым и душевным, и в нем не было ни капли презрения, которое я ожидал увидеть. Это был взляд материнского сострадания - взгляд, которым меня никто никогда не награждал на протяжении десяти лет. Было такое ощущение, как будто я попал в какую-то искаженную версию "Сумеречной зоны Форкса". Я был до невозможности унижен и чувствовал себя неловко, пока медленно поднимался на ноги, бросая нервные взгляды на Карлайла, который наблюдал за ее материнским жестом с выражением восторга на лице. Точно. Определенно "Сумеречная зона"...

Я проследил за ней взглядом, когда она подошла к двери Беллы и постучала, осторожно прося разрешения войти. И тут я запаниковал, подумав о том, что она могла ей сказать. Собиралась ли она отдалить нас друг от друга еще больше, чем сейчас? Потому что именно таким и должны были быть ее намерения. Она тоже меня ненавидела.

Она постучала снова, и из-за двери мы услышали возражения Беллы. Эсми развернулась к Карлайлу и закатила глаза, произнеся только губами: "Девчонки". Карлайл тихонько рассмеялся. А мне, честно говоря, не по душе пришлась идея ее вмешательства, но я у меня кишка была тонка сказать ей об этом.

Спустя несколько минут ласковых убеждений - и всецелого неловкого напряжения, заполнившего холл - замок щелкнул, и Эсми смогла войти.

Карлайл подошел ко мне и стал рядом, уставившись вместе со мной на закрытую дверь, из-за которой не раздавалось ни звука. Мы ждали, казалось, целую вечность, и ни один из нас не произнес ни слова, потому что мы напряженно вслушивались в то, что происходит там внутри. В тот момент мне хотелось обладать рентгеновским зрением, супер-слухом или... уметь читать долбанные мысли.

Внезапно из-за стены раздался яростный недоуменный крик Беллы: "Вы издеваетесь надо мной что ли?"

* * *

Карлайл попытался уговорить меня поужинать, но у меня не было аппетита. Четыре часа спустя Эсми все еще оставалась в комнате Беллы, и моя тревога приумножалась с каждой проходившей минутой, которую она там проводила. Карлайл продолжал настаивать, что он "видел, как эти двое делали такое и раньше", и что это "не такое быстрое и не особо приятное занятие". Крики прекратились, и третий этаж заполнила вызывающая любопытство тишина, которая совершенно лишала меня мужества.

Я нервничал, блуждая по дому, потому что чувствовал себя некомфортно от всего этого. Я по-прежнему не знал, в какую игру играет Эсми, и ежился при мысли, как меня встретит Элис. По этой причине вечером я остался в гостевой спальне. Кроме того, так я был ближе к Белле - максимум, который она позволила.

Я справедливо облажался во всем, что касалось ее, и провел слишком много времени, обдумывая различные варианты возвращения ее благосклонности. В конце концов, у меня была куча времени. Мы жили в одном доме. Она же не могла вечно избегать меня, решил я. И я сделаю все, что угодно. Я последую за ней куда угодно и постараюсь убедить в том, что я единственный, кто может дать то, что ей нужно. Я открою все банки, которые она не сможет открыть сама, я достану все тарелки с верхней полки, до которых она не сможет дотянуться. Если она попросит, я буду унижаться как угодно, лишь бы только вызвать у нее улыбку.

Я буду жрать гребаную грязь ради Беллы Свон. Грязь, насекомых, все отвратительное дерьмо.

Так же безнадежно, как оно и выглядело со стороны, я продолжал строить планы о величавой езде на долбанном белом коне и всей этой ерунде. Я был смешон и жалок. Вот такой она производила на меня эффект. Я балансировал на грани между смирением и решимостью. Смирение было унизительной платой за поражение, благодаря которому Белла могла никогда больше не стать моей девочкой. Эта мысль была невыносимой. Но решимость балансировала на своей собственной тонкой грани между нежными чувствами и гребаной странностью. Тут невозможно было найти золотую середину. И, учитывая кучу проживающего теперь в доме народа, я был в меньшинстве.

Оставалось так много всего, о чем мне хотелось бы узнать. Например, о том "деле", которое требовало внимания Карлайла и Беллы ранее эти днем, и о котором он отказался рассказывать; что такого монументального произошло с ней вчера. Я так много всего пропустил и теперь чувствовал себя назойливым, отвергнутым - аутсайдером, которым я хотел быть всегда, но только не сейчас.

В десять я услышал Эсми. Я лежал на кровати в гостевой комнате в темноте, чтобы увидеть свет под дверью, когда откроется ее комната. Я вскочил из своего положения и напряг слух, прислушиваясь к шагам Эсми вниз по лестнице. После этого стало тихо, и я хотел было пойти к ее двери. Но, к сожалению, возможность оставить ее сейчас в покое казалась правильным решением, поэтому я этого не сделал.

Принимать "правильные решения" – зачастую отстой, прямо как в этом случае.

Вместо этого я лежал на кровати и смотрел на щель под дверью в надежде, что она попозже сегодня ночью выйдет из комнаты с какой-нибудь целью. Я прождал два часа, сосредоточив взгляд на пространстве между ковром и дверью, и просто надеялся. Не знаю, спала ли она, но сам я этого делать никак не мог до тех пор, пока она снова не заговорит со мной. Я прекрасно понимал, что мои сны станут хуже, после решения оставить свою мать. Я понимал, что они будут ужасными и болезненными, и взамен мне нужно было что-то действительно стоящее, ради чего я мог охотно себе их позволить.

Я размышлял о воспоминаниях Беллы и кошмарах. Представил, как она засыпает и просыпается в ужасе и напуганной, и почувствовал, как в моей груди кольнуло. Я бы пошел к ней, если бы решился на это, в конечном итоге. Я бы выломал чертову дверь и прилег бы рядом с ней, чтобы она смогла уснуть. Может быть, Эсми убила бы меня тогда, но оно того стоило бы.

К полуночи мои веки начали дрожать, а равномерное дыхание стало меня убаюкивать. Долгая поездка совершенно вымотала меня. Я уже начал обдумывать возможность сдаться, как вдруг увидел, что щель, на которой был сосредоточен мой взгляд, медленно вспыхнула светом. Я дернулся назад, чтобы полностью прийти в сознание настолько быстро, насколько на это был способен мой мозг. Я прислушался к осторожному глухому звуку ее шагов, больше всего на свете желая, чтобы они остановились возле моей двери. И все же этого не произошло. Она всего лишь продолжала спускаться вниз по лестнице. Я выдохнул, только сейчас заметив, что задержал дыхание, и встал.

Я вышел из комнаты и решил последовать за ней, хотя и понимал, что перехожу ту тонкую черту, после которой все начинало выглядеть охренительно жутко. В смысле, ведь завтрашний день и мучительная внимательность ко всему никуда не денутся. Я тихо шел по темному дому, ожидая найти ее на кухне, но обнаружил ее пустой и такой же темной, как все остальные комнаты в доме. Я начинал расстраиваться, и к тому времени, как решил выйти и проверить на улице, почти отчаялся, потому что чувствовал себя идиотом, понимая, что вряд ли найду ее там. Я собирался снова пойти назад и посмотреть, не удалось ли ей вернуться обратно в спальню незамеченной для меня.

Мое гребаное сердце буквально воспарило, когда я увидел ее темный силуэт за беседкой. Это было символическое и значимое для нас место, и она все равно отправилась туда. Именно тогда я впервые после нашей ссоры почувствовал проблеск надежды. А потом я вспомнил ее слова о том, что она ненавидит меня, и меня замутило. Я сглотнул и направился к ней, представляя себе возможный конец в том самом месте, где все началось.

Она спустилась к берегу реки к тому времени, как я добрался до беседки и заметил что-то черное на деревянном столе. Наклонившись, я почувствовал холодную кожу своей куртки. Тут же запустив руку в карман, я извлек из него маленький медальон, о котором так беспокоился в Чикаго. Я постарался напомнить себе, что у меня все еще был Карлайл. Полуночный воздух был прохладным и влажным, поэтому я надел куртку.

Не спеша разбить свое сердце, я забрался с ногами на скамейку, опустил свою задницу на стол и стал наблюдать за нею. Она стояла на скалах, глядя на реку и скрестив руки на груди. Унылого серебристого света было недостаточно для того, чтобы ее волосы мерцали или сияли в нем, или делали еще что-нибудь из этого глупого дерьма. Под ним волосы выглядели серыми, как и мои рисунки.

Кажется вздохнув, она наконец-то развернулась и направилась через темную лужайку в мою сторону. Если бы я обладал нужной энергией, то у меня бы сильно свело мышцы в ожидании неминуемой горечи хмурого взгляда, который исказил бы ее лицо. Приблизившись, она даже не взглянула на меня и прислонилась к одному из столбов. Она никоим образом не хотела находиться рядом со мной. Меня замутило еще сильнее.

Я нахмурил брови, когда она уставилась на поверхность воды и запустила руки под толстовку. То, что она вытащила оттуда, оказалось большим толстым конвертом, который она бросила на стол с шокировавшим меня сердитым шлепком. Она даже не отвела взгляда от водной глади, когда я осторожно протянул руку и взял конверт, внимательно изучая его.

Внутри я нашел множество страниц выписок по кредитке за период с мая по сентябрь. Я сосредоточился на покупках, которые делал, чтобы хоть как-то понять, что она должна была думать. Довольно скучное дерьмо: в основном, чистящие средства, еда, бензин и сигареты, кроме...

"Цветы я покупал на могилу моего отца", - объяснил я, резко нарушая тишину и шуршание бумаг. Немного самонадеянно с моей стороны было предполагать, будто она думала, что они предназначались какой-то другой девушке, но я чувствовал необходимость уверить ее в обратном.

Она заправила локон непослушных волос за ухо и кивнула, не глядя мне в глаза. Я нахмурился и недоуменно вернул листки бумаги в конверт. Я не понимал, чего она хочет. Эта штука с чтением мыслей мне бы сейчас очень пригодилась. Но, зная о моем невезении, даже в этом случае она оказалась бы невосприимчива к ней.

Она не смотрела мне прямо в глаза. "Ты бросил меня", - внезапно прошептала она обвиняющим тоном. Ее руки, которыми она обнимала свое тело, были крепко сжаты в кулаки на уровне ребер.

Я почувствовал, как мои глаза и челюсть напрягаются. "Теперь я здесь", - в свою защиту сказал я, не находя других аргументов.

Она резко метнула глаза в сторону, встречая мой взгляд, и они зажглись тем, что многие могли ошибочно принять за ярость, если бы не знали ее лучше. А я знал. "Ты просто не понимаешь", - выплюнула она, изображая ложную ярость и вынуждая меня сглотнуть ком в горле. "Ты просто... бросил меня. Если бы ты бросил свое кольцо мне в лицо и сказал, что все кончено, мне было бы проще", - прорычала она гораздо более тихим голосом, и более печально и подавленно добавила: "По крайней мере, тогда бы я не..." – она запнулась и перевела взгляд обратно к реке, так и не закончив свою мысль.

И вдруг в ее глазах отразились все эти месяцы, наполненные чем-то, чего я даже не мог до конца понять, и я охренительно ненавидел то, что не понимал всей глубины этих чувств. Со мной случился лишь странный и очень раздражающий приступ отупения, когда я не смог найти нужный ответ. И мое ощущение разрыва выросло до неимоверных размеров. Она только что признала, что я порвал с нами, или же именно так она думала один Бог только знает сколько времени. Я не мог ни о чем думать и не мог подобрать слова, в которых не было бы полно злости и отвращения к самому себе. И тот факт, что весь этот разговор ощущался так, будто сейчас решается судьба всего моего долбанного будущего с ней, совершенно мне не помогал. Слишком огромное давление.

Нерешительно и осторожно я ответил тихим шепотом, не уверенный в том, хочу ли вообще, чтобы она поняла: "Только потому, что меня не было, еще не означает, что я не принадлежал тебе". Мне очень хотелось спросить ее, была ли она все еще моей, но я решил, что пока еще не готов к ответу на этот вопрос.

Она стояла возле деревянного столба совершенно неподвижно без всяких признаков того, что ей не насрать на это. "Ты козел", - прошептала она, сжав зубы.

С позором я уронил голову и вздохнул. "Да", - согласился я. - "Но я очень сильно стараюсь не быть им", - заявил я, безуспешно пытаясь найти признаки ее одобрения.

Волосы взметнулись вокруг ее лица от сильного порыва ветра, и мои пальцы дернулись, желая пригладить их обратно. "Ты должен был впустить меня", - сказала она реке, спокойная и неумолимо отказывающаяся взглянуть на меня. "Я бы поняла, если бы ты просто... позвонил или сделал хоть что-то, но..." - она резко остановились и, казалось, не собиралась продолжать.

Но...

Но она не могла понять.
Но она не могла простить меня.
Но она ненавидела меня теперь.

Молчание затягивалось, и я сердился и расстраивался, что она не может закончить свое предложение. Я не был уверен, будет ли ответ благоразумным, но я нуждался в том, чтобы она знала, что я не просто так держал ее в стороне. Мне пришло в голову, что так же, как и я чувствовал, будто мне нет места даже в самой маленькой части ее жизни за последние месяцы, точно так же и она чувствовала, будто ей нет места в моей. Теперь я спрашивал сам себя, мог ли я вообще передать, через что мне довелось пройти, чтобы дойти до этого момента с ней здесь и сейчас, и будет ли это иметь хоть какое-то значение.

Во мне начало нарастать отчаяние, и я решил, что смогу воспользоваться ее молчанием, чтобы наконец-то предпринять попытку. Набрав в грудь воздуха, я начал: "Когда я приехал в Чикаго, я нашел свою мать, она была очень..."

Она оборвала меня на полуслове своим лаконичным ответом: "Эсми все мне рассказала".


БЕЛЛА


"Эсми все мне рассказала", - прервала его я, не зная, смогу ли выслушать все это снова. Его бархатный голос дополнял движение волн и убаюкивающий плеск воды на реке. Мне было любопытно, рассердился ли он на нее из-за моего признания, но я не взглянула на него. Я не могла. Так же, как и не могла находиться рядом с его электрическим полем. Я не могла рассуждать трезво, когда меня отвлекала его близость.

Когда Эсми вошла в мою спальню несколькими часами ранее, я ожидала, что ее неодобрение чувств Эдварда ко мне успокоит ту часть меня, которая жалела, что оставила его плачущим в коридоре. В основном, это была единственная причина, по которой я разрешила ей войти. Естественно, я была потрясена, когда она стала защищать его.

"Он уже и так слишком много всего пережил, Белла", - произнесла Эсми с явно различимой вспышкой жалости в ее пристальном взгляде. Я была более чем в недоумении и чувствовала себя не в своей тарелке, но как только она присела и начала пересказывать мне то, о чем Карлайл успел ей поведать, все стало предельно ясным.

Примерно таким же образом, как свиноматка принимает маленьких щенков, от которых отказались, так и Эсми чувствовала себя сопричастной к тому, что мать бросила Эдварда и плохо обращалась с ним. Все это имело смысл. Любая мать, обладающая хотя бы половиной сердца, сопереживала бы истории Эдварда. Это вынудило ее материнскую природу засиять новыми красками. Потому что он был сыном Карлайла, а она во многих смыслах была его второй половинкой. Она с энтузиазмом вливалась в свою роль, готовая защищать его от тех, кто может причинить ему вред. В этом была вся Эсми.

Невероятно милая, но очень раздражающая вещь в мире.

Я часами выслушивала все то, что пришлось вынести Эдварду в Чикаго. Как его мать стала для него невыносимым ребенком, его обузой, обязательством, о котором нужно заботиться. Честно говоря, я ни капли не понимала ее логику. Я все еще ненавидела ее каждой клеточкой своего существа. Я не испытывала жалости к этой женщине. Настоящая мать никогда бы не позволила ничем удержать себя от заботы о своем ребенке. Эсми знала то, чего не знала Элизабет: твои дети всегда превыше всего остального, включая горе.

Эдвард разрывался между двумя обязательствам. Вот это я могла понять. Я могла понять, как он предпочел свою мать всему остальному. Но чего я не могла понять, так это почему он отгородился от всех остальных. И что еще хуже, я не могла понять, почему он вообще решил вернуться.

Взяв себя в руки, я наконец-то повернулась к нему, стремясь подавить все свое любопытство. Он по-прежнему сидел на столе, поставив ноги на скамейку. Его взгляд был сосредоточен на руках, которые висели между его раздвинутыми коленями, сцепленные в замок. Его волосы были такими длинными теперь, что скрывали от меня его глаза.

"Ты вернешься обратно", - уверенно заявила я. Он наконец-то поднял глаза на меня - потемневшие, зеленые и растерянные. Я уточнила: "Ты знаешь, что она там, и что она нуждается в тебе. Ты снова вернешься назад к ней". Я не могла унять дрожь в голосе. Я думала об этом уже несколько часов подряд, и мои мысли всегда приходили к одному и тому же выводу: он снова уедет.

Он отрицательно покачал головой, но я утвердительно тряхнула своей ему в ответ.

Мой голос все еще дрожал от переизбытка эмоций. "Ты ведешь себя так, как будто ты единственный, кто потерял свою мать", - сказала я и сглотнула ком в горле, пытаясь удерживать свой взгляд на нем, хотя это и было сложно. Картинка перед глазами стала мутной из-за слез, которые я не собиралась сдерживать, и, сморгнув их, я почувствовала, как ручейки быстро текут вниз по моим холодным щекам. Я обняла себя крепче, когда он изо всех сил попытался уловить значение моих слов, наклонив голову и сосредоточенно прищурив глаза.

Он резко втянул воздух, и мое неустойчивое дыхание стало единственным, что было слышно в течение очень долгого времени. Я воспользовалась этим временем, чтобы попытаться обуздать свои эмоции, но это оказалось бесполезно. Я сдерживала их даже ради Кармен, но теперь это было невозможно. Мой подбородок задрожал, и я наконец-то отвела свои глаза от его убитого горем взгляда. Осознавая, что он понял, что я имела в виду.

"Ты бы тоже выбрала ее вместо меня", - заявил он тихим голосом, который вырвал резкий непреднамеренный всхлип из моей груди.

Я бы хотела отрицать это, но не могла. Моя любовь к Эдварду была огромной и безграничной, но при этом ради всего одной минуты с моей мамой я бы охотно отказалась от всего этого. Это было непростительно. Я не могла вспомнить последние слова, которые сказала ей, или чем пахли ее волосы, и я бы отдала все, что угодно, лишь бы вернуть все это обратно. Если бы я могла повернуть время вспять и стать беззаботной четырнадцатилетней девочкой, чья мать была ее лучшим другом, я бы сделала это. Я бы действительно отказалась от всего: Элис, Эсми, Карлайла, Форкса - от всего. Я не могла совместить в своем сознании два противоречивых вывода о том, что это сделало бы меня человеком, который мог ошибаться, и совершеннейшим монстром одновременно. Вина не была достаточно сильным определением того, что я чувствовала. Все они заслуживали намного большего.

Большую часть дня я чувствовала себя выше Эдварда, считая себя более рациональной и в здравом уме. Но теперь стало очевидно, что Эдвард превзошел меня в своем собственном возрождении. Он был готов наконец-то отпустить свое прошлое и двигаться дальше, в то время как я сейчас смотрела правде в глаза - я никогда не переставала хвататься за то, чего больше нет.

Я так устала за этот день, за эту неделю, за последние пять месяцев и за последних два года. Я съехала вниз по деревянному столбу, прислонилась к нему и крепко обняла колени, прижав их к груди. Я отвернулась от Эдварда, пока плакала, потому что не хотела, чтобы он видел эту мою слабость. Это отняло бы у меня власть, в которой я преуспела на протяжении большей части вечера.

Сквозь звуки своих приглушенных рыданий и скрежета зубов я не слышала, как он спрыгнул со стола и подошел ко мне, но я почувствовала это. Мне было, на самом деле, все равно. Мое слабое повиновение его электричеству казалось сейчас самой несущественной вещью в целом мире. Я почувствовала, как он остановился и не дотронулся до меня. Понимание того, что мое предыдущее поведение лишило меня всего, чего я так явно хотела, вывело меня из себя.

Когда он заговорил, его голос звучал вкрадчиво и искренне. "Все в порядке", - успокоил он меня, но я яростно замотала головой у себя на коленях.

"Я ужасный человек", - задохнулась я, потому что хотела, чтобы он не согласился с этим, но я понятия не имела, станет ли он это делать. А потом наступил момент напряженной тишины, когда я практически чувствовала, как в его мыслях происходит борьба. Я почувствовала, когда он наконец-то решил рискнуть и придвинулся достаточно близко, чтобы дотянуться до меня.

Я не оттолкнула его, когда его руки окружили меня сбоку, посылая поток спокойствия через все мое тело. Мой всхлип превратился во вздох, и я подняла голову и отпустила колени, устремляясь к любому спокойствию, которое он мог предложить мне. Я прислонилась к нему, чувствуя его облегчение. Эдвард сел и притянул меня к себе на колени. Он держал меня крепко, пока темнота и его волосы прятали от меня его черты. Запах на его шее, ощущение его рук, поглаживающих мою спину, были сродни эйфории, но я не могла улыбаться.

"Все хорошо", - повторил он на этот раз в мои волосы. Я почувствовала, как он сделал глубокий вдох и глубже зарылся в них носом. Его руки напряглись вокруг меня, вдавливая мое плечо ему в грудь наверняка болезненным образом. "Если бы существовала такая возможность, и я мог бы это сделать, я бы все равно хотел, чтобы ты выбрала ее", - сказал он серьезным тоном мне в волосы, вырвав еще одни виноватые рыдания из моей груди, потому что я не в силах была вынести от него такую жертву. Его руки сжались крепче вокруг меня, и я развернулась к нему так, чтобы мое плечо не давило ему на грудь.

Сдавшись, я жадно вдохнула его запах, чтобы ослабить свои рыдания и успокоить дыхание. Его крепкие объятия и постоянное вдыхание аромата моих волос постепенно ослабляли мое чувство вины, потому что я понимала, что по-прежнему обладаю какой-то властью над его счастьем. Это не оправдывало его, и не делало меня готовой простить каждую его ошибку, но облегчало мое замешательство, даже если это было немного нечестно.

Когда мои рыдания наконец-то утихли, и я смогла повернуться лицом к реке, положив щеку ему на грудь, я почувствовала себя умиротворенной. Плескание волн на реке и ощущение его рук, лица и тело рядом со мной - это была истинная безмятежность. В любое другое время это был бы момент подлинного совершенства. Но вместо этого у меня в голове крутились все эти вопросы и смущающая нелогичность, которые, в конечном счете, разрушили мое спокойствие.

Не глядя ему в глаза, я прижалась ближе и спросила: "Почему ты не позвонил мне и не продолжал писать, или не сделал... что-то еще? Хоть что-нибудь?"

Его руки напряглись, и объятия стали невыносимо крепкими. "Я был охренительно слаб, Белла", - вздохнул он рядом с моими волосами, - "Не знаю, должен ли оправдывать себя этим", - пробормотал он и продолжил, прежде чем я успела возразить, - "Наверное, на это был миллион причин. Я не хотел обременять тебя, не хотел быть... соблазненным чем-то более легким. Кроме того, ты мое масло", - пожал он плечами так, как будто в этом был какой-то смысл. Будучи озадаченной, я наморщила лоб, но он быстро добавил: "Неважно. Это чертовски глупо".

"Да, это так", - лаконично согласилась я, неспособная постичь суть его оправданий и не желая притвориться, что мне это удалось. Он вдохнул воздух, как будто собирался что-то сказать, но сделал быстрый выдох и замолчал, обнимая меня. Мои противоречивые чувства не испортили умиротворенность момента, и я почувствовала, как веки тяжелеют.

Спустя длительную паузу он вздохнул в моих волосах - это был долгий и, кажется, побежденный вздох. "Я знаю, что это почти ничего не значит, но ты ошибаешься, если думаешь, что я снова уеду. Я не сделаю этого", - пообещал он. - "Я собираюсь пройти этот путь, ты увидишь. Даже если... даже если ты сейчас ненавидишь меня", - выдохнул он. Из-за волос и потому, что он говорил очень тихо, его последние слова было трудно расслышать, но все-таки возможно.

Я закатила глаза и прижалась ближе. "Я не ненавижу тебя".

Я люблю тебя, ты, мелодраматический осел.

Мне не понравилось, что пришлось отрицать неприязнь в принципе, но я умолчала об этом.

"Правда?" - спросил он с сомнением и одновременно с надеждой в голосе.

Мое расстройство ярко вспыхнуло, но через секунду после необузданного чувства я не смогла не сказать ему, сколько боли он причинил мне. "Я ненавижу не тебя. Я ненавижу, что ты разбил мне сердце", - вымученно произнесла я сквозь стиснутые зубы. Прежде чем его руки сжались, и он изо всех сил прижал меня к себе, я услышала, как Эдвард резко втянул воздух над моей головой.

Он говорил торопливо, охваченным паникой голосом: "Черт, Белла. Бля, как же я сожалею. Пожалуйста, поверь мне. Я никогда не хотел... я всегда хотел, чтобы ты была счастлива, отныне и навсегда. Просто скажи мне, как это сделать, и я сделаю", - пылко настаивал он. Одна его рука зарылась в мои волосы чуть ниже моего уха, и он прижал мое лицо ближе к своей груди.

Я чувствовала, как сила пульсирует в его руках, когда он пытался сдерживать их от дрожи и держать крепко. Зная, каково ощущать себя крайне изнуренной во всех смыслах этого снова, я вздохнула и почувствовала себя гораздо старше, чем на самом деле. "Я устала. Я хочу лечь спать", - ответила я, отворачиваясь от реки в его грудь, чтобы сделать один последний глоток его аромата.

После паузы и отчаянного вздоха, он поднял меня с земли и осторожно потянулся к моей руке. Его взгляд был по-прежнему темным и печальным, а линия его прекрасных губ изогнулась вниз, придав ему хмурый вид, пока он внимательно смотрел на меня. Я взяла его руку, даже не задумавшись, и повела его к дому, оставляя конверт с бумагами на столе, потому что мне они были больше не нужны. Мы шли молча, шагая вразнобой, и я задумалась, возможно ли чувствовать себя настолько легко, насколько и тяжело одновременно.

Мы тихо вошли в дом, и я высвободилась из его руки, поднимаясь вверх по лестнице. Взглянув через плечо на его удрученный вид, я поймала его явно несчастный взгляд. Пока мы поднимались на третий этаж, темнота коридоров и тишина дома подчеркивали его неглубокое дыхание.

Я остановилась у двери комнаты для гостей и развернулась к нему, но он уже замер, уставившись вниз на свои ботинки.

"Мы можем поговорить завтра?" - спросил он шепотом, мрачно глядя на дверь, перед которой я стояла. Я закатала глаза и повернула дверную ручку, наблюдая за тем, как он растерянно нахмурил брови, когда я вошла и включила свет. Войдя в комнату, я наткнулась на одежду, разбросанную по полу там, где я ее оставила.

Когда я наклонилась, чтобы вытащить пару его темных боксеров и белую футболку, он вошел в комнату позади меня. Развернувшись к нему, я робко поморщилась и прижала одежду к животу. "Я сплю в них", - пробормотала я в качестве объяснения, и его глаза на секунду расширились. Мое смущение стало очевидным, когда я беспокойно сглотнула. "Роуз конфисковала всю мою пижаму", - ответила я в свою защиту, вспоминая тот день, когда она настояла, чтобы я встала с кровати, и отказалась отдать мне мой единственный комплект пижамы. Все равно я была более счастлива, засыпая в одежде Эдварда, но мне было слишком неловко признаваться в этом ему самому.

Грустная улыбка коснулась его губ, но тут же исчезла, и ей на смену пришла бесчувственная маска. "Спокойной ночи", - сказал он и придержал для меня дверь, когда я направилась к нему. Его замешательство, когда я просунула палец в одну из петель на его поясе и потянула за собой в коридор, выглядело почти комичным. "Что?" - пробормотал он, явно озадаченный происходящим.

Я снова закатила глаза. "Я сказала, что устала. И хочу немного поспать. А ты сказал, что сделаешь что угодно, лишь бы я была счастлива, так?" - спросила я, выжидающе приподнимая брови. За долю секунды его глаза засияли и заискрились ликованием, и он вздохнул.

"Наверное, это очень дерьмовая идея, учитывая Эсми и все..." - его нервный голос затих, а взгляд с тревогой метнулся в другой конец коридора. Как будто мне было до этого дело.

"Во-первых…" - шмыгнула я носом, продолжая тащить Эдварда вперед, пока его ноги не сдвинулись, и он не зашагал вслед за мной по коридору, - "…нам обоим восемнадцать", - я открыла дверь в спальню, даже не потрудившись включить свет у входа. "А Эсми, оказалось, может быть... непредсказуемой. Она или убьет меня, или устроит нам вечеринку. Здесь, на самом деле, не о чем с ней говорить", - пожала я плечами и повернулась к нему.

У него на лице было написано такое явное сожаление, что меня оно поразило. "Я пропустил твой день рождения?" - он замер, неловко остановившись в дверном проеме. Я кивнула и быстро отвернулась от него, направившись в ванную.

Закрыв за собой дверь, я попыталась подавить приступ боли, вспоминая свой восемнадцатый день рождения неделей раньше. Это был ничем не примечательный день, в который все тщетно пытались поднять мне настроение. К сожалению, я вела себя поистине невыносимо и не находила повода для веселья.

Когда я появилась из ванной в его одежде, он стоял посреди комнаты, засунув руки глубоко в карманы куртки. Он выглядел так, как будто чувствовал себя неуместным, но в действительности все выглядело так, как будто он всегда стоял там, в темноте, в этой позе, и обводил взглядом комнату.

Когда его взгляд остановился на мне, я почувствовала, что мое лицо горит и краснеет. Я нерешительно проковыляла к кровати, чувствуя, как его глаза, не отрываясь, наблюдают за мной. В его боксерах, свободно свисавших с моей талии, было удобно и привычно, но я чувствовала себя обнаженной и уязвимой, поэтому быстро запрыгнула в кровать и скользнула под прикрытие одеяла.

Он нерешительно застыл в середине комнаты, прежде чем медленно снял свою куртку и бросил ее на диван. Наклонившись вниз, он расшнуровал ботинки, снял их и отставил в сторону. Я чувствовала себя неспокойно под простынями, поскорее желая почувствовать его рядом и с тревогой наблюдая за тем, как он подошел к противоположной кровати и стянул вниз покрывало. Не отрывая от меня взгляда, когда он вскарабкался на матрас и устроился рядом.

Все было тихо и спокойно, пока мы оба лежали на спине в темноте, и хотя мне не терпелось поскорее оказаться в его руках, я чувствовала себя неуверенно.

"Знаешь", - прошептала я и почувствовала, как он поворачивает голову на подушке в мою сторону. Я сглотнула, - "Это не означает, что у нас все в порядке", - предупредила я, наконец-то разворачиваясь к нему лицом и встречая его взгляд. Его глаза впились в мои с болезненной напряженностью. "Я просто... не хочу никаких недоразумений", - уточнила я, неспособная на обман, но нуждаясь в сне, уюте и близости, которые он мог мне дать. Возможно, все это было немного несправедливо, и я очень не хотела чувствовать себя так, будто использую его. Но меня немного успокоило тщательное изучение темных кругов у него под глазами, которые ясно указывали на то, что ему самому нужен отдых.

Он угрюмо кивнул в ответ, глотая ком в горле, снова разворачивая лицо назад к потолку. И только я начала разворачиваться к нему всем телом, он прошептал: "Как ты думаешь, может быть..." - он умолк, резко захлопывая рот. Я замерла и вопросительно посмотрела на него. Нервно взглянув на меня краем глаза, он спросил: "У меня есть хоть один шанс?" - серьезно, лежа неподвижно и с мольбой в голосе.

Нахмурившись, я закончился свой поворот на бок и, согнув руку под подушкой, внимательно посмотрела на него. Я обдумывала вероятность того, что Эдвард будет здесь, сейчас и сдержит свое обещание никогда не уезжать, и понимала, что у него есть все шансы. У него уже были мое сердце и душа. Невозможно бороться с такой сильной тоской по счастью и любви, особенно теперь, когда я знала, что значит быть лишенной всего этого. Но я лишь кивнула в ответ, не произнеся ни одной из этих мыслей вслух, потому что доверие надо заслужить, а я наконец-то поняла, насколько хрупкими могут быть мое тело, сердце и разум. После моего кивка он заметно расслабился, закрыл глаза с благодарным вздохом, а потом развернулся ко мне.

Его рука прошлась по моему телу и крепко прижала к себе. Ощущение его груди под моей щекой и наших переплетенных ног было знакомым, успокаивающим и правильным. Его джинсы были из толстой ткани и царапали мои голые ноги, а я просто голову сломала, вспоминая, куда запропастилась его пижама. Я задумалась, взял ли он ее с собой в Чикаго, и в итоге решила, что так он и поступил. А потом я почувствовала себя нелепо из-за своих мыслей и сосредоточилась на том, что его рука делала в моих волосах - поглаживала их и перебирала локоны сверху вниз по всей длине моей спины.

Его волосы были мягкими. Ощущения от поглаживаний отросших за эти месяцы локонов казались несколько другими, хотя и более умиротворяющими. Это все еще был Эдвард, просто теперь его было больше. Все это проведенное вдали время в некотором роде изменило его, и я была взволнована и напугана перспективой узнать, как именно.

Почувствовав его уставший выдох облегчения в мои волосы и его губы у меня на макушке, я улыбнулась. Впервые за многие месяцы это произошло естественно и непринужденно, и я позволила своим страхам, злости и боли растаять, начав напевать знакомую песенку. Возможно, это был всего лишь мимолетный миг подлинной радости, но я упивалась ощущением его нежных рук, пальцев ног и губ. Просто я не знала всю силу его привязанности, и он, возможно, тоже никогда не понимал всей глубины моих чувств. Я ощутила на себе тяжелый груз неловкости, понимая, как много всего не высказано между нами. И тогда, почувствовав, как он провалился в сон, я поклялась себе, что приложу столько усилий, давая Эдварду этот шанс, сколько он сам предпримет, чтобы им воспользоваться.

Завтра я посмотрю на картинку более широко. Но сегодня, качаясь в колыбели белых стен нашего возрожденного пристанища, мы будем спать, мирно переплетенные друг с другом.


Источник: http://robsten.ru/forum/19-40-1
Категория: Переводы фанфиков 18+ | Добавил: Tasha (08.04.2012) | Автор: Tasha / PoMarKa
Просмотров: 3499 | Комментарии: 38 | Рейтинг: 5.0/38
Всего комментариев: 381 2 3 4 »
38   [Материал]
  Спасибо.

37   [Материал]
  Белла отчасти права..... но это все очень тяжело...
Спасибо огромное за главу!

36   [Материал]
  "Утро вечера мудренее!" Как говорится..и может утром ..все может быть иначе! JC_flirt

35   [Материал]
  Правильно, теперь пусть слегка помучается, подумает что или кто важней... cray

34   [Материал]
  cray

33   [Материал]
  Спасибо за главу)))

32   [Материал]
  Спасибо за главу!

31   [Материал]
  Спасибо.

29   [Материал]
  cray cray cray

28   [Материал]
  dance4 lovi06015

1-10 11-20 21-30 31-36
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]