Глава 10. Незнакомцы

Медсестра подоспела как раз в тот момент, когда я потеряла надежду на то, чтобы выбраться из своего кошмара. Она вколола лекарства, и моя паническая атака начала затухать, освобождая меня от оков безмолвной мысленной боли. Я вновь начала дышать, вновь ощутила вкус воздуха, который теперь казался сладким и почти незнакомым.

Боль уходила, оставляя ощущение пустоты. Оно не было новым. Я была знакома с ним прежде. Пустота занимала место в дыре в моей груди, там, где еще жило мое сердце. Оно было застывшим, и, казалось, даже кровь в моих венах была холодной. Голова казалась свинцовой, а мысли — слишком тяжелыми, чтобы понимать их.

Чарли выглядел взволнованным. Я читала яркий и четкий страх, горящий в его глазах.

— Ты в порядке? — спрашивал он снова и снова. Я кивала в ответ. Это должно было раздражать меня, но этого не случилось. Я ничего не чувствовала. Мне хотелось уснуть и избавить отца от переживаний хоть ненадолго, но мой сон ушел вместе с болью.

Приезд Рене также не исправил положения. Мама суетилась, демонстрируя свою экстра-заботу. Было очень сложно сконцентрироваться и отвечать на вопросы, которые она задавала.

— Я в порядке, — отвечала я автоматически. Мой голос звучал вяло. — Тебе не стоит так волноваться.

Туман в моей голове стал рассеиваться лишь к вечеру. Моей первой четкой мыслью стало осознание того, какими усталыми и вымотанными выглядели мои родители. Мне стало стыдно. Это моя вина. Рене и Чарли были уже немолоды. Я привыкла заботиться о родителях и должна была сделать это сейчас, хоть и сама была пациентом.

В итоге я убедила маму вернуться в отель и отдохнуть. Рене поначалу колебалась, но, все же, сдалась после моих уговоров. На мой взгляд, она согласилась слишком быстро. Я не могла вспомнить то время, когда мама была такой податливой. В последнее время мы слишком часто ссорились.

Должно быть, я выглядела совсем ужасно, раз Рене пошла на уступки.

Мама обещала вернуться ранним утром. Тишина заволокла комнату, и я почувствовала заметное облегчение.

Вскоре папа сообщил, что тоже должен уехать. Ему было нужно решить какие-то проблемы на работе прежде, чем он мог вернуться в Сиэтл и продолжать заботиться обо мне. Чарли чувствовал себя виноватым. Оставлять меня в одиночестве ему не хотелось.

— Прости меня, Беллз. Я постараюсь вернуться как можно скорее.

— Не волнуйся, — я успела выучить эти слова наизусть и повторяла их без каких-либо проявлений эмоций. — Мама за мной присмотрит.

Этот ответ не очень-то убедил Чарли. Он нахмурился. Рене точно не была в его списке надежных людей. Наконец, он вздохнул и кивнул, принимая поражение. У отца не было выбора.

— Я привезу твои книги, — пообещал он. — Ты сможешь читать их, когда тебе станет чуть лучше. Надеюсь, они тебя приободрят.

Если мое оцепенение продолжится, это никак не поможет. Я не была уверена, что смогу осилить хоть строчку. Чарли, кажется, тоже об этом знал, но ему было слишком неловко признавать это. Папа не знал, как в открытую проявлять заботу. Бедный Чарли.

— Конечно. Береги себя, — сказала я.

— Как всегда, — Чарли заколебался, и затем добавил: — Люблю тебя, Беллз.

У меня была еще одна причина отослать родителей. Вновь обретя возможность думать, я вспомнила о своем недавнем кошмаре. Или, точнее, той части, что должна была стать явью. Эдвард собирался навестить меня. Это было неизбежно. Я поняла, что он появится ночью, когда начнется смена Карлайла. И я знала, что не смогу избежать этого.

Это так странно. Я столько лет мечтала о встрече с ним, представляя ее в деталях и прокручивая так и не сказанные слова, а сейчас, когда она должна была состояться, я ничего не чувствовала. Все мои эмоции были спрятаны.

Я закрыла глаза, пытаясь тщетно отыскать сон, когда внезапно услышала:

— Белла?

Низкий бархатный голос разрушил тишину.

Я совсем забыла, каким был его голос. Прошло семь лет. Моя память не была такой идеальной, как мне представлялось. Мое сердце заколотилось. Танец крови был громким и резким. Слишком сильная эмоция. Что, если это все — лишь иллюзия?

Я открыла глаза. Эдвард был здесь, стоя на пороге, ожидая разрешения, чтобы пройти внутрь.

Как самый настоящий вампир из старых книжек.

— Извини. Я разбудил тебя? — спросил он тем же мягким тоном. На лице Эдварда появилась улыбка. Мое сердце пропустило удар.

Еще одна эмоция, с которой было нелегко справиться. Я застыла, продолжая смотреть на него. Мои мысли вновь покинули голову. Это нереально. Он ведь не мог оказаться здесь… он не мог…

— Можно мне войти? — спросил он вновь. Конечно, Эдвард знал, что я не спала. Он читал ритм моего сердца.

Я молчала. Пауза оказалась слишком долгой, даже для меня. Эдвард нахмурился. Наконец, он решился на первый шаг и вошел внутрь.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, притворяясь, будто он изучает показатели на мониторе.

Еще один осторожный шаг. Шаг охотника, приближающегося к своей жертве. Я заворожено наблюдала за ним, невольно замечая, каким элегантным он был. Я тоже это забыла.

Я завертела головой, пытаясь взять себя в руки.

— Вообще-то, ты так и не поздоровался.

Эдвард улыбнулся.

— Привет.

Еще одна пауза.

— Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? — взволнованно спросил он.

— Я в больнице, — ответила я. Во рту пересохло. — Не думаю, что в вопросах о здоровье есть какой-то смысл.

К моему удивлению, мой голос звучал ровно. Быть вежливой у меня не получалось. Эдвард, кажется, этого не понял. Он тихо рассмеялся.

— Ну, для тебя это не новость. Ты все еще притягиваешь к себе неприятности.

— Кое-что не меняется, — ответила я. Он снова нахмурился.

Я продолжала наблюдать за Эдвардом, боясь моргнуть и потерять его из вида. Мое напряжение было очевидным. Как вспышки молнии в темноте ночи. Это не могло его не потревожить.

Тем не менее, Эдвард сел в кресле напротив. Не слишком близко — так, чтобы я могла продолжать наблюдать за ним. Его движения оставались осторожными, выверенными, чересчур аккуратными. Я почувствовала первую волну раздражения.

Силки затягивались все туже.

Я сделала глубокий вдох. Воздух потерял свой вкус. Я вновь ощутила, какой плохой оказалась моя память. Мои былые воспоминания об Эдварде были тусклыми, как старые выцветшие фотографии. Реальность оказалась яркой, почти болезненной для моих человеческих глаз.

Эдвард был так же прекрасен. Его черты лица в совокупности с бледной мраморной кожей делали его больше похожим на статую, чем на живого человека. Эдвард ослеплял своей красотой. Он выглядел молодо, должно быть, так же, как и в воспоминаниях, только сейчас я воспринимала это немного иначе.

Эдвард застыл, оставшись таким же юным, в то время как я превратилась в свое подобие, которое не может расстаться со своими сожалениями. Я вдруг осознала, что рассержена. Ярость запульсировала в моих венах.

— Ты отлично выглядишь, — сказала я саркастично.

Эдвард улыбнулся. Его улыбка была ослепляющей, слишком сильной, и я вдруг поняла, что это — его первая настоящая эмоция. Он был… счастлив?

Ты недостаточно хороша для меня, Белла.

— Семь лет. Это не очень много, — он пожал плечами.

Неужели? Новая порция злости проснулась во мне.

— Всего лишь семь лет. Для тебя, должно быть, это совсем ничего.

Эдвард тоже изучал меня. Интересно, о чем он думал? Я больше не была той Беллой, которую он знал раньше. Возможно, Эдвард должен быть разочарован тем, что сейчас видел.

— Ты изменилась, — произнес он. Я вздрогнула. Неужели он смог прочесть мои мысли? Я не была к этому готова.

— Но ты все так же красива. И твой запах… — он на мгновение закрыл глаза, превратившись в скульптуру. Эдвард втянул носом воздух, словно гурман, что пробовал новый сорт вина. — Он по-прежнему сводит меня с ума.

Нет, мои мысли оставались для него недоступными. Если бы Эдвард прочел мою злость, то идеальная улыбка мгновенно исчезла бы с его лица. Вместо этого он оставался таким же беспечным. Это разозлило меня еще больше.

— Ты живешь в Сиэтле? — спросила я. Тишина раздражала меня.

— Не совсем, — ответил Эдвард уклончиво. — Наша семья… многое обсудила, — он нахмурился, словно припоминая что-то неприятное, — и мы решили задержаться в Сиэтле на какое-то время.

Ну, конечно. У Калленов должен быть дом в каждом городе.

— Где же ты был? — спросила я. На этот раз мой голос дрогнул.

Где же ты был, пока я умирала каждый день, ожидая твоего возвращения?

— Я много путешествовал, — его голос в мгновение стал серьезным. — Жил то там, то здесь, не задерживаясь на одном месте больше года.

— Неужели? И где же? — допытывалась я. Не знаю, зачем мне был нужен ответ. Но я не могла заставить себя остановиться.

— Новая Зеландия, Индия, — он небрежно пожал плечами. — На Земле полно мест с дождливым климатом.

— Звучит, как самый лучший отпуск в жизни, — сказала я. Это было так, по крайней мере, для меня. Эдвард жил своей жизнью, наслаждаясь свободой, а я застряла в маленьком городе, не имея ни перспектив, ни планов на будущее.

Прекрасно. Я сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Мое сердце по-прежнему пыталось выпрыгнуть из груди, но это больше не было связано с волнением. Я была в ярости.

Я посмотрела на Эдварда еще раз. Раньше он казался мне идеальным, прекрасным принцем из сказки, что стала явью. Таким он выглядел и сейчас. Эдвард по-прежнему оставался прекрасен, и это выводило меня из себя. Меня раздражала его идеальность, его спокойствие, его молодость. Мне было больно смотреть на него. Мои былые мечты оказались гнилыми. Яркая обертка, пустая внутри.

Эдвард, наконец, понял, что что-то пошло не так. Он нахмурился.

— Это не так, Белла. Ты все поняла неправильно.

— А как я должна это понимать?

Он был лишь разбалованным ребенком, ничего больше.

Мы обменялись взглядами. Кажется, я тоже начала раздражать его. Глаза Эдварда превратились в горящее пламя.

— Я уезжал, чтобы быть как можно дальше от тебя.

Я не вернусь.

— Прекрасное объяснение.

— Я хотел, чтобы у тебя была своя жизнь, — перебил меня Эдвард. Его речь стала такой быстрой, что я с трудом улавливала ее. — Чтобы ты больше не была в опасности из-за меня. Чтобы ты не боялась. И жила жизнью, которую заслуживала. Ты заслуживала того, чтобы быть счастливой, Белла. Без меня.

Я глотала горячие слезы.

— Эдвард… — произносить его имя было больно, но это было уже неважно. Я разозлилась и больше не сдерживала ярость. Внезапно я осознала, что зря прятала свои чувства. Они меня оживили. Я чувствовала себя живой, впервые за долгое время. Я проснулась.

— Посмотри на меня. Я похожа на счастливого человека?

Его взгляд коснулся белоснежных бинтов. Эдвард вздохнул.

— Это не то, что я имел в виду…

— Но это то, что я имею в виду! — прокричала я, больше не притворяясь. — Как ты мог решить, что без тебя мне будет лучше?

— Я предоставил тебе выбор! — прокричал Эдвард в ответ. Теперь он тоже был в ярости. Он был собой. Был монстром. Тем, кто больше не прятал чувств.

Я покачала головой.

— Ты не оставил мне выбора! Ты принялся жалеть себя. Ты и думать не смел обо мне. Хочешь знать, как я жила все эти годы? Я продолжала гнить в Форксе, там, где ты меня и оставил. Это, по-твоему, забота? Ты не имел права ничего за меня решать!

Он смотрел на меня, дыша прерывисто. Эдвард меня не узнавал. Я об этом не сожалела. Та Белла умерла. А я — совсем другая.

 — Жизнь гораздо сложнее чьих-то ожиданий, — добавила я. — И она не может идти согласно чьему-то плану… Иногда ничего не получается, и жизнь превращается в кошмар, от которого больше не спрятаться.

Я опустила глаза, притворившись, будто рассматриваю бинты. Вместо этого я видела свою жизнь, проплывающую перед глазами. Пустые бесконечные дни. Вечный холод и дождь, серо-зеленый свет. Прилавок магазина Ньютонов. Старая кухня в доме Чарли.

— В этом и заключается суть жизни. Ты вырастаешь, когда понимаешь, что от проблем не убежать, — тихо добавила я. — Тебе придется жить с ними… но тебе этого не понять. Ты не знаешь, каково это — быть по-настоящему взрослым.

Эдвард крепко сцепил зубы. Теперь я по-настоящему его задела. Эдвард вскочил на ноги. Я подняла голову.

— Кто сделал тебя такой? — спросил он. Эдвард сделал глубокий вдох, затем еще один, пытаясь совладать с чувствами. Я не могла читать его мыслей, но видела неуверенность и неодобрение в его глазах. Эдвард смотрел на меня — и не узнавал.

Я горько усмехнулась, уже зная ответ.

— Ты, — сказала я. — Ты сделал меня такой.

Ты теперь видишь, что натворил?

Да, он сделал меня такой. Ответ был простым и таким очевидным. Эдвард научил меня быть жесткой, заставил меня измениться, отгородиться от моей прошлой жизни. Я была потеряна. Все, что я знала — это то, как причинять боль другим людям. Причинять боль Рене. И Чарли. Джейкобу, которого я обидела. Дэйву, которому разбила сердце. Но я не знала ничего другого. Эдвард научил меня быть жестокой.

— Кажется, я пришел не вовремя, — процедил он.

Очнулась не только я, но и он тоже. Мы вновь превратились в незнакомцев, ненавидящих друг друга. Наша любовь начиналась с ненависти. Возможно, нам не стоило ничего начинать…

— Все верно. Тебе не стоило возвращаться.

Все будет так, словно я никогда существовал.

В глазах Эдварда читалась боль. Он выбежал прочь из комнаты, двигаясь с нечеловечной скоростью. Его движения были размыты, почти невидимы. Пусть уходит. Пусть снова прячется в своей раковине. Мне было плевать, что его заметят или начнут что-то подозревать. Мне было плевать, если у Эдварда будут проблемы.

Тишина вернулась в комнату. Я отвернулась и наконец-то заплакала.