Глава 10

Часть 1

Беня, так назвали рыжего спаниеля, крутился у ног в прихожей. За слово «гулять» Беня был готов проглотить собственный хвост, продать родину и отдать сосиску, хотя нет, сосиску он бы съел, с аппетитом.

- Ну что, Бенедикт, пошли на пробежку, - привычным жестом надевая платок на голову.

Беня бежит рядом с хозяйкой, бежит по дорожке парка, порой отбегая по своим спаниельским делам, потом догоняя хозяйку, обгоняя её, лая, прыгая передними лапами на ноги. Ноги, которые уже могу бегать, а несколько месяцев назад не могли ходить.

Соня пыталась восстанавливаться, старалась жить. А кто бы не старался? У Сони – Лида. Соня старательно выполняла рекомендации врачей, занималась спортом по мере сил, сверх сил. Она приходила на скалодром трижды в неделю, мальчики-инструкторы, косясь на Сонину косынку, давали маршруты легче, Соня выбирала посложней, скидывая эту самую косынку упрямой рукой. Соня преодолевала маршруты, облизывая бледные губы, хватаясь тонкими пальцами в магнезии… Она каждое утро бегала. Смотря по привычке под ноги, слушая музыку, считая шаги и дыхание.

Этим утром Соня встретила Амира.

Он просто стоял на дорожке и просто смотрел на Соню. Серо-голубая рубашка. Руки в карманах. Дежавю.

Мгновенно - запястье в руке. Слишком звенящая тишина.

- Соня.

- Что ты здесь делаешь? – искреннее удивление в голосе.

- У нас открывается филиал, я тут работаю, буду работать… Курировать.

- Здесь, в парке? – со смешком.

- В этом городе, птичка.

- Переехал… а дети?

- Соня, Динару 17… и…

Крупная дрожь по телу. Соня не дышит.

- Не считай, не надо, Соня…

Притягивает к себе, рука по привычке к голове… только волос нет, все еще…

Дружба между мужчиной и женщиной возможна, если эти двое - любовники, либо в прошлом, либо в будущем. Дружба между прошлыми любовниками невозможна. Но когда эти двое не могут находится на расстоянии, приходится довольствоваться тем, что называют «дружба», а, по сути, желчный оскал.

Амир прилетал часто, он звонил Соне сразу по прилету, они встречались, гуляли, он любил отвозить её на берег холодного залива, в ресторан, следил, чтобы она ела.

- Некоторые вещи не забываются, Соня. Твой аппетит был причиной моей отбитой задницы в детстве, - смеется.

У Сони по- прежнему плохой аппетит. Соня смотрит чаще на воду, реже на Амира.

- Амир, свози меня к Марату. К Ване. Я не смогу сама. Ни в этот раз.

- Свожу.

Ветер был пронизывающим, холодным, шел дождь. Странная погода для Средней Волги в это время года. Он отвез Соню к Ване, к Марату. Смотрел, как она долго сидела там, у темных плит, и что-то шептала…Он не мешал, не посмел. Он ушел и терпеливо ждал в машине.

Слишком бледная, даже для её кожи и состояния, Соня вышла из машины, прошла через дорогу, к лавочке у старой липы, и впервые Амир увидел, как Соня съежилась от холода, поведя хрупкими плечиками. Но не ушла. Он ждал в доме, не мешал, не посмел.

«Маленькая девочка, слишком маленькая для своего возраста, и маленький мальчик, слишком высокий для своего возраста, сидят на куче песка.

- Сооонь, а как твоего папу зову?

- Эрнест.

- Кааак?

- Э-р-н-э-с-т!

- Странное имя, - смеётся.

Маленькая девочка и не думает обижаться.

- Ага, как у Хемингуэя.

- А это кто?

- Писатель такой. Он, знаешь, что написал? Слушай….

*** *** ***

- Соня, чего ты не шевелишься сегодня? Мы не успеем, из-за тебя, ты засыпаешь на ходу… Стой, ты засыпаешь! Точно! Тебе снились змеи! Точно! Слушай, давай ложись спать!

- Тут, что ли..?

- Ага, давай голову на меня, на тебе куртку, бабушка заставила взять, чтобы я не замерз, - смеется. Задорно, весело, откинув голову. Вот уж и вправду смешно, как такой огромный мальчик может замерзнуть?

*** *** ***

Утыкаясь вспотевшим лицом куда-то в область ключицы девушки:

- Сонь, я вот думаю, жениться на тебе – точно отличная идея!

- Точно? – скептически.

- Точно! Я тебе говорю!

- Нуууу… Ты не любишь меня…

- Глупая ты, Сонька, я Ваньку люблю, смотри, какой он классный, у него пятка меньше моего пальца! Смотри... слушай, а все дети спят попкой вверх или только наш?

Обхватывая рукой, тянет девушку к себе.

- Соня…. тебя так легко полюбить.

*** *** ***

Морозным днем двойные похороны…»

Терпение Амира небезгранично, он больше не мог смотреть на этот силуэт рядом со старой липой. Выйдя, он попросту увел её в дом тети Груни, если бы понадобилось, он бы утащил силой… Будто она сможет сопротивляться.

Он смывал с её руки землю, которая стекала в раковину грязью - липкой, черной, вязкой. Чернозем.

Старая женщина суетилась на кухне, тайком утирая слезы, улыбаясь, стараясь угодить.

С самого утра они вместе с Розой не выходили из этой кухни - такая радость, приехали внуки, такое горе… «Что же такое, такая молодая, ягодиночка моя, как же так, Софьюшка…» - вздыхая, чтобы не услышала Софьюшка.

- Бабуля, ну что ты… что… я просто устала… я посплю, и все пройдет.

- Угу, - Амир, - только сначала поешь, бабушки старались, - с улыбкой.

Старой Груне все равно, что Амир сидит аккурат в красном углу, безделица, пустое…

Тем вечером Амир отнес Соню в её старую спальню, окна которой выходили в сад, прямо на старую уродливую вишню, которую давно уже надо былоспилить, и, укрыв одеялом, лег рядом. Она уснула практически сразу, пока аккуратные пальцы снимали платок с головы, мягко проводя по ежику чуть отросших волос.

Амир прилетал часто, по прилету сразу звонил.

Соня была сдержана. Она была внимательна. Она была дружелюбной.

Ни разу за все время она не напомнила, он тоже не напоминал. Зачем…

Она была бледной, чаще усталой, иногда она наносила на лицо тон, иногда нет.

Она носила удобную обувь. Она носила теплые свитера. Никогда голубые…

Он дал ей ключи от своей квартиры, она взяла, но ни разу не воспользовалась.

*** *** ***

Сонины волосы отросли, это было каре, элегантной длины, как она говорила.

И даже стали гуще - улыбалась Соня.

Она иногда надевала узкие юбки. Иногда высокие каблуки. Иногда надевала улыбку.

В жизни Сони «случались мужчины»

*** *** ***

Амир наблюдал, как ручка, аккуратная, непогрызенная ручка черного цвета пишет что-то в синем ежедневнике. Буквы ровные, четко прописанные.

- Соня, птичка… Этот мужчина, что привез тебя, мне только кажется, или был другой? – Амир выглядел веселым.

- Возможно. Не помню, - сосредоточенный взгляд на записи, она пролистывает страницы пальцами, ногти без лака.

- Птичка, скажи, тебе что, без разницы?

Долгий взгляд, мимо глаз Амира, в пустоту… Брови не хмурятся. Ботокс.

- Твой вопрос на редкость некорректен, но, учитывая наше давнее знакомство, я отвечу. Не всё равно. У меня есть требования. Список требований, на самом деле.

- Список?

- Список. И если не возражаешь, я бы не хотела больше говорить на эту тему.

Соня была вежлива, безупречно вежлива. Безупречно элегантна. В безупречно продуманном платье и с безупречной улыбкой.

В жизни Сони были синяки под глазами и усталость.

*** *** ***

- Самый красивый вид города - это вид на Стрелку Васильевского острова с Троицкого моста, - задумчиво говорит Соня, стоя в середине этого моста под пронизывающим ветром.

Её рука держит сигарету.

- Соня, птичка… Может, тебе не нужно курить? И пойдем в машину, ты простудишься, тебе нельзя…

Беглый взгляд в глаза Амира.

- Действительно, какая нелепость - умереть от простуды.

Бросает сигарету, смотря на её полет в Неву.

*** *** ***

- Соня, послушай, что ты скажешь на то, чтобы съездить в старую Европу со своим старым другом?

- В Европу?

- В Европу. Давай, будет весело… Давай, - легкий поцелуй в уголок губ, впервые за два года.

Продолжение...