Глава ПЕРВАЯ.      ДВЕ БЕГЛЯНКИ.

                                                  19 октября 2020 года, понедельник

                «Привет!» – раздался в моей голове тонкий голосок. – «А мы сегодня едем в Луна-парк! Будем кататься на каруселях!»

                «Привет!» – ответила я мысленно. – «Я очень рада за тебя. А с кем ты идёшь?»

                «С дедушкой Джерри. И дядей Стиви. И дядей Майки. Они прилетели в гости. Сказали, что каждый уважающий себя мужчина должен обязательно перекататься на всех каруселях в Луна-парке до того, как ему исполнится шесть лет. А мама сказала, что они обязательно обкормят меня сладкой ватой, как в прошлый раз, и если они меня затащат на «Летающий ужас», то она лично открутит им всем головы. А разве можно головы открутить? Там же нет резьбы, как на гайках. Или есть? Я как-то открутил несколько гаек на газонокосилке. И она развалилась. Папа хотел меня наказать, но дедушка Тедди сказал, что кто-то в своё время открутил у него колесо с машины, но его же не наказали. А папа сказал, что не в пять же лет. А если голову откручивать – наверное, нужен очень большой гаечный ключ? Интересно, а где мама его прячет?»

                Я с улыбкой слушала щебетание своего маленького друга и вспоминала, как перепугалась, когда впервые услышала его голос у себя в голове. Точнее – плач. Сначала мне казалось, что младенец плачет где-то у соседей, за стеной. Учитывая мой суперслух, ребёнок мог находиться от меня и за километр. Вот только, в отличие ото всех остальных звуков, у меня не получалось «отключиться» от него. К счастью, плач этот был недолгим, и не таким уж и частым. Но всё же достаточно регулярным. Я продолжала списывать его на младенцев, обитающих в округе. Но однажды, когда я была в дороге на абсолютно пустынной местности, то снова услышала этот же плач. Я была уверена, что в радиусе нескольких километров вокруг нет ни одного младенца, поэтому признала очевидное – этот плач раздавался в моей голове.

                От похода к психиатру меня удержало лишь то, что я в принципе избегала врачей с той поры, как сбежала из дома. Собственно, я избегала всех людей, сведя любые близкие контакты с ними к минимуму. Но врачи меня просто пугали – после того, как один из них дал моим родителям для меня снотворное, чтобы усыпить и увезти на опыты. Так что, можно сказать, у меня появилось нечто вроде фобии. К счастью, здоровье у меня было просто идеальное, так что в контактах с врачами у меня просто не было необходимости. Поэтому я решила как-то самостоятельно решить свою проблему.

                К счастью, малыш действительно не так уж часто плакал. Достаточно было просто подождать, и плач прекращался. Но однажды я не стала дожидаться, а просто стала мысленно напевать колыбельную. И малыш умолк. Это было выходом – я стала петь, едва заслышав плач, и он прекращался. Так продолжалось где-то около года, но однажды случилось нечто новое. В моей голове раздался тонкий детский голосок «Пой!». Я была ошарашена и не сразу сообразила, что должна делать. И тут вновь услышала плач. Я привычно, практически уже рефлекторно, запела колыбельную. Плач смолк, я перестала петь и вновь услышала: «Пой!». И тогда я поняла, что малыш в моей голове подрос и теперь уже может общаться со мной не только плачем. Каким-то образом между мной и незнакомым мне ребёнком установилась телепатическая связь. Я стала его «невидимым другом». До этого я читала, что маленькие дети частенько придумывают себе таких друзей. Кто знает, возможно, они вот так же входили в контакт с кем-то, с каким-нибудь другим ребёнком, и были «невидимыми друзьями» друг для друга. Почему это произошло со мной, ведь я уже взрослая – непонятно. Может, это одно из проявлений моей мутации? Не знаю. В любом случае, в моей жизни появилось нечто стабильное – мой маленький друг Джереми.

                Он почти ежедневно болтал со мной, конечно, когда научился говорить. А я пела ему, рассказывала сказки, потом подбадривала и поддерживала  в его детских проблемах и неприятностях. И, если честно, совершенно запуталась в его родственниках. Дяди и дедушки меняли имена с невообразимой скоростью, насчитав несколько десятков, я просто сбилась и бросила. По словам Джереми, все они были его родственниками, и все по очереди нянчили его. Я не особо верила во все эти рассказы о дядях, которые постоянно прилетали в гости – именно прилетали, а не приходили или приезжали, поэтому просто поддакивала ему. Возможно, это тоже были его воображаемые друзья. Тем более что, по словам Джереми он мог разговаривать с ними со всеми, как и со мной – мысленно. Наверное, у малыша была просто очень развито воображение.

                В данный момент болтовня моего маленького друга была как нельзя кстати. Была глубокая ночь, а я ехала по пустынной дороге, отчаянно стараясь не уснуть. Очередной переезд. Семнадцатый. Я не жила подолгу на одном месте. Старалась ни с кем не сближаться, чтобы люди не заметили моих странностей. Благо, с работой теперь проблем у меня не возникало вообще. Это поначалу я бралась за любые подработки, какие только могла найти, не имея опыта и образования. К счастью, я совсем не уставала, по две смены разнося подносы с пивом, выгуливая чужих собак или отдраивая по ночам полы в офисах. Но несколько позже я выяснила, что могу выучить иностранный язык, лишь прочтя словарь и пообщавшись с носителем языка или с недельку посмотрев иностранное телевидение, чтобы освоить произношение. Невероятная память, одна из моих новых суперспособностей, очень помогла мне в этом. Поэтому теперь мне больше не нужно было заниматься физическим трудом, рискуя случайным разоблачением. Я делала переводы для нескольких небольших книжных издательств, получая задания и отправляя готовые работы по электронной почте, поэтому могла работать где угодно, сведя контакты с людьми до минимума. Но всё равно приходилось переезжать довольно часто, чтобы не привлекать внимания соседей. А теперь, видимо, снова придётся менять имя – я уже опять перестаю соответствовать своим документам.

                Очередную странность я заметила не сразу. Понадобилось несколько лет, чтобы понять, что я очень медленно взрослею. Когда я покинула дом, мне было всего четырнадцать – на них я и выглядела, хотя врала всем, что мне уже восемнадцать, как было указано в моих фальшивых документах. Сейчас мне уже двадцать четыре, но я всё ещё не выгляжу даже на эти несчастные восемнадцать! Конечно, я подросла, но всё равно выглядела пока как семнадцатилетний подросток. Это доставляло лишние неудобства, но и радовало – если я так медленно старею, может, и проживу гораздо дольше, чем обычный человек? Правда, особо счастливой такую жизнь не назовёшь. Это скорее существование, выживание. Ни дома, ни семьи, ни друзей. Только малыш Джереми, мой невидимый друг – вот единственная постоянная в моей неустроенной жизни.

                Но именно в этот момент Джереми замолчал. Сообщил, что они выходят из дома, чтобы ехать в Луна-парк, и отключился. Жаль. У него-то было уже утро, а у меня – третий час ночи. И, судя по карте, до ближайшего мотеля моему старенькому фургончику тащиться ещё не меньше часа. Сама бы я добежала до него за несколько минут, но не бросать же всё своё имущество на дороге? Конечно, на эту рухлядь вряд ли кто позарится, но рисковать бы не хотелось. С другой стороны спать, свернувшись калачиком на сидении, тоже не хотелось. Очень жаль, что, став мутантом (я теперь называла себя именно так, это всё же лучше, чем «зомби»), и, получив кучу сверхспособностей, я по прежнему оставалась соней. Мне, как и обычному человеку, требовался регулярный сон, причём минимум шесть часов в сутки, а то и больше. И сейчас я безумно хотела спать. Съехав на обочину, чтобы не уснуть во время движения, я задумалась. Заднее сиденье было занято моими немудрёными пожитками, спать, сидя на переднем сидении, тоже не хотелось. Решено – я спрячу машину, благо дорога шла вдоль довольно густого леса, и отправлюсь в мотель пешком. В этом случае уже через десять минут я смогу вытянуть ноги и с удобствами уснуть на просторной кровати.

                Я постаралась заехать вглубь леса насколько возможно дальше, потом ещё и затащила свой фургончик поглубже в кусты, взяла деньги, документы, карту и смену одежды, закинула рюкзачок на плечо и побежала через лес в сторону ближайшего мотеля. По дороге до него было около девяноста километров, но дорога делала поворот, так что если срезать, выходило километров на двадцать-тридцать ближе. Местность была глухая и безлюдная, что вполне меня устраивало. Выбрав направление, я неслась по лесу, ловко маневрируя среди деревьев.

                Спустя пару минут, когда я, судя по карте, была на много километров вдали от любой цивилизации, я вдруг услышала собачий лай. Это меня насторожило, и я замерла, прислушиваясь. Лаяло несколько больших собак, перед глазами тут же встали кадры из фильмов, в которых какого-нибудь беглеца преследуют с собаками. Но кого могли преследовать в такой глуши? Охоту я отмела сразу – не в третьем же часу ночи! Значит, преследуют человека. Сон как рукой сняло. Откуда в этой глуши вообще взялся и беглец, и его преследователи, ведь, судя по карте, кроме нескольких заправок да пары мотелей, в округе вообще на несколько сотен километров нет никакого человеческого жилья?

                Любопытство погнало меня в сторону собачьего лая, к которому, по мере моего приближения прибавились мужские голоса. Понимая, что собаки легко могут взять мой след, я быстро забралась на дерево и помчалась дальше, прыгая с ветки на ветку, как обезьяна. Через какое-то время я увидела просвет между деревьями и замерла, не желая себя обнаруживать. Аккуратно подобравшись к просвету, я увидела довольно большую поляну. То, что я на ней увидела, меня просто потрясло. Я не могла поверить, что всё это происходит на самом деле, здесь, в цивилизованном государстве, в двадцать первом веке!

                Через поляну в мою сторону бежал ребёнок. Совсем маленький, судя по росту – не больше пяти-шести лет. Мальчик или девочка – непонятно. Краем сознания я отметила, что бежал он довольно быстро для такого малыша, но тут моё внимание переключилось на мужчин, появившихся из-за деревьев с другой стороны поляны. Семеро. Тёмные одинаковые костюмы, явно какая-то форма. В руках фонари. Трое держат на поводке собак.

                – Вон она! – закричал один из них, когда на ребёнка упал луч фонаря. Я осознала, что ночь довольно пасмурная, а потому тёмная, и без фонарей преследователи девочку не видят, хотя для меня всё было видно ясно, как днём. И тут один из них спустил с поводка собаку. На ребёнка! Не выдержав, я рванула к малышке, но тут она обернулась, взмахнула рукой, и в собаку полетел светящийся шар, размером с мячик для пинг-понга. Шар взорвался, словно небольшой фейерверк прямо перед носом овчарки, заставив её завизжать, скорее от испуга, и отпрыгнуть. И в тот же момент я подхватила малышку на руки и в два прыжка вернулась к деревьям. Снова запрыгнув на ветку, я оглянулась на преследователей. Они ругались, шаря лучами фонарей по тому месту, где только что находилась девочка.

                Внимательнее приглядевшись к преследователям, я вздрогнула, разглядев на нагрудных карманах их формы шеврон. Жёлтый щит, похожий на средневековый герб, с непонятными символами. Та же самая организация, что когда-то собиралась увезти меня для опытов. Теперь они протянули свои лапы к этой малышке, которая, судя по светящемуся шару, тоже была совсем не обычной. Ну уж нет, ничего у них не выйдет. Я ни за что не допущу, чтобы эта малышка попала к ним. С этими мыслями я развернулась, и помчалась обратно, в сторону своей машины, прыгая с дерева на дерево, чтобы собаки не смогли взять наш след. Сон отменяется, есть дела поважнее.               

           Через несколько минут я вновь была возле своего фургончика, и только тут спустилась на землю. Меня немного волновало, как малышка пережила наш захватывающий дух полёт по кронам деревьев. И вообще – любой ребёнок, которого неизвестно кто вдруг схватил в темноте и потащил практически по воздуху неизвестно куда, должен как минимум испугаться и расплакаться, разве нет? Но девочка молчала. Она обхватила меня за шею обеими руками и уткнулась лицом мне в плечо. Никаких попыток вырваться или убежать, никаких слёз и криков. Не самое стандартное поведение для пятилетней девочки.

             – Ты в порядке? – негромко, стараясь не напугать её ещё сильнее, спросила я.

                 Девочка подняла голову и внимательно на меня посмотрела. Очень внимательно. В этом не было бы ничего странного, если бы не одно «но» – видимость в данный момент для обычного человеческого глаза была практически нулевая. А она смотрела так, словно прекрасно меня видела. Я тоже рассмотрела вблизи маленькое симпатичное личико с курносым носом и большими светлыми глазами – ночное освещение не позволяло точно определить их цвет. Эти глаза смотрели на меня чересчур серьёзно для такой малышки. Волосы были убраны под чёрную вязаную шапочку – поэтому-то там, на поле, я и не смогла определить пол ребёнка.

           В этот момент девочка оглянулась в ту сторону, откуда мы прибежали. Собачий лай давно уже стих, стояла тишина, разбавленная лишь звуками, которые издавала ночная лесная живность.

           – Они нас не догонят?

           – Пока нет. Мы от них сейчас километрах в двадцати, если не больше. Но задерживаться здесь не стоит. Чем дальше мы уедем, тем лучше. Не возражаешь?

           – Нет. Лучше уехать далеко-далеко. Я не хочу, чтобы меня снова поймали.

           Кивнув, я опустила девочку на землю и, под её внимательным взглядом, вытащила свой фургончик из кустов. Потом открыла пассажирскую дверцу, переложила кое-какие лежащие на переднем сидении мелочи, – плеер, пару журналов, вскрытый пакетик с мини-сникерсами, – назад, и жестом предложила ей сесть. Заметив, что девочка проводила взглядом конфеты, я достала пакет обратно и положила ей на колени. Пока я усаживалась на своё сиденье, она уже успела сунуть одну конфету в рот и сдирала обёртку со следующей. Посмотрев на всё это пару секунд, я перегнулась через спинку, порылась в сложенных сзади вещах и так же молча протянула малышке пачку печенья, пакетик с чипсами и бутылку питьевого йогурта. Не самые сытные и полезные вещи, но голод хотя бы на время утолят. В багажнике у меня лежали кое-какие консервы, но времени на то, чтобы разводить костёр и греть бобы с мясом, тратить не хотелось. Поэтому я, ни о чём не расспрашивая, чтобы дать ей спокойно поесть, выехала на шоссе и направилась в ту сторону, откуда приехала совсем недавно. Ехать вперёд было опасно – там местность была совсем безлюдной, и мою машину в мотелях и на заправках обязательно запомнили бы. А вот если вернуться на пару сотен километров, а потом свернуть налево, то ещё минут через двадцать окажемся в небольшом городке, в котором всё же вполне сможем затеряться. А там уже решим, что делать дальше. Для начала – выспаться, это у меня стоит первым пунктом. Остальное – потом.

            Минут через пятнадцать, расправившись с едой и аккуратно сложив мусор в пакет от чипсов, девочка вновь внимательно на меня посмотрела.

             – Спасибо. Я действительно очень проголодалась. – А потом последовал вопрос, которого я не ожидала. – Ты такая же, как мы?

               Вопрос был задан очень серьёзным тоном. Он требовал такого же серьёзного ответа.

                – Я не знаю. Всё возможно. Видишь ли, я не только не знаю, кто такие вы, но даже – кто такая я сама.

                Девочка молча протянула руку и положила на моё предплечье. Я не сразу поняла, для чего она это сделала, но через несколько секунд до меня дошло, и я едва не задохнулась от шока. Наши руки были одной температуры! А я даже не заметила этого, когда несла её по лесу. Просто я так давно ни к кому не прикасалась.… Наверно, в последний раз это было в тот момент, когда медсестра пыталась взять у меня кровь на анализ в той больнице, где произошло моё превращение. Тогда я чувствовала, какая она горячая. А после этого… Родители и раньше не особо нежничали со мной, и теперь я знала, почему, но после того случая вообще сторонились меня. А после побега я умышленно избегала любого физического контакта с людьми, боясь разоблачения. Так что, любые мои воспоминания об объятиях – из моей прежней, «человеческой» жизни, когда те, кто меня касались, были одной со мной температуры. Вот моё тело и не осознало сразу всю необычность произошедшего.

             – Ты тоже холодная… – растерянно пробормотала я.

             – Да. Я это сразу поняла, потому и не испугалась, когда ты схватила меня там, в лесу. Но почему ты говоришь, что не знаешь, кто ты такая?

            – Потому что не знаю. Я – подкидыш.

             Я решила не углубляться в тонкости своего появления в той семье, что меня растила. Я им не родная – вот главное. Тут я сообразила, что мы уже какое-то время болтаем, но так и не познакомились.

             – Я – Рэнди. – Я решила назваться тем именем, которое носила первые четырнадцать  лет. Это было намного привычнее, чем имена, которые я меняла каждую пару лет, не успевая по-настоящему привыкнуть. – А тебя как зовут?

             – А я – Вэнди, – она пожала мою протянутую руку, а потом, приподняв одну бровь, переспросила. – Рэнди? Это же мужское имя!

             – Ну, вообще-то я Миранда. Но я не очень люблю это имя, предпочитаю просто Рэнди.

             – Понятно. Я вообще-то Гвендолин, но тоже не люблю своё имя. 

             – Вэнди, а сколько тебе лет? – у меня было стойкое ощущение, что я разговариваю не с ребёнком.

             – Мне пятнадцать. – И, видя мою отпавшую челюсть, удивлённо спросила: – А разве ты в пятнадцать выглядела не так?

               – Нет, – покачала я головой. – Я на пятнадцать и выглядела. Ну, может, на четырнадцать, но никак не на пять, как ты.

               – Странно, – пробормотала Вэнди.

               – И мне странно. Но, думаю, это сейчас не самое главное. Примем как данность, что мы обе – не люди, а это значит, нам нужно держаться вместе. Я не позволю им снова тебя схватить.

               – Им? Ты знаешь, кто это?

               – Нет. Но в своё время меня собирались отдать им на опыты. Те люди, что меня вырастили. Я узнала их эмблему.

               – Собирались? Значит, не отдали?

               – Не успели. Я услышала про их планы и сбежала. А тебя тоже отдали?

               – Нет! Мои родители ни за что не отдали бы меня! Нет-нет! Меня украли!

               – Но почему?

               – Я сама виновата. Выдала себя, – Вэнди повесила голову и стала расковыривать дыру на коленке своего чёрного трико. Я заметила, что на ней было что-то типа тонкого спортивного костюма.

          – Если не хочешь рассказывать, то и не нужно, – сказала я, хотя безумно хотела услышать её историю.

          – Нет, я расскажу. Понимаешь, когда я была маленькой, мы жили уединённо. У нас есть поселение для таких, как мы. Но там почти совсем не было детей моего возраста. Они у нас редко рождаются. В общем, когда я подросла, то родители решили, что я должна пожить среди людей, пообщаться с детьми. Я ведь уже достаточно взрослая, чтобы не проколоться. Мы переехали в небольшой город, и я пошла в школу.

          – А как же медосмотры, прививки?

          – У меня были все нужные справки. Так что ко мне никто не прикасался, а если случайно и дотрагивался... Обычно я не носила открытой одежды, так что…. В общем, это работало.

          – И как же ты себя выдала?

          – Понимаешь…. Меня ведь отдали в первый класс. А мне уже пятнадцать.

          – И тебе было ужасно скучно.

          – Да! И от скуки я развлекалась, как могла. И одним из моих развлечений было…. Как бы это объяснить…. В общем, я давно заметила, что могу вызывать искорки на ладони.

           Вэнди вытянула руку ладонью вверх, и я увидела, как на ней забегали-замерцали крошечные огоньки. Они стали стягиваться в центр ладони, постепенно формируя светящуюся сферу, которая через некоторое время поднялась в воздух, поплавала над ладонью своей маленькой хозяйки, а потом выплыла в открытое окно и взорвалась, рассыпав фейерверк искр. Именно такой шарик Вэнди швырнула в собаку.

           – Потрясающе! – прошептала я. – Похоже на маленькую шаровую молнию.

           – Похоже, – кивнула Вэнди. – Но мои шарики совершенно безопасны. Это скорее бенгальские огни – они совсем не горячие. Та собака просто напугалась, а вред причинить они не могут.

           – И люди это увидели, – догадалась я.

           – Да. Это произошло случайно. Я просто гоняла искорки по ладони. Со стороны это было незаметно. А потом неожиданно сформировался этот шарик. Он плавал по классу, пока не взорвался. И кто-то из детей снял всё это на мобильник. А потом выложил в интернет. Я этого не знала, иначе сразу же рассказала бы родителям, и мы бы тут же уехали. А на следующий день меня забрали.

           – Как это – «забрали»? И родители тебя отдали?

           – Да нет же! Меня из школы забрали. Просто подъехала скорая помощь, оттуда вышли люди, показали учительнице какие-то бумаги, заявили, что я являюсь носителем какого-то вируса, и меня нужно срочно изолировать. И что мои родители тоже заражены, и их уже увезли в больницу. Я хотела убежать, но меня схватили, что-то вкололи и я уснула. А проснулась я уже там.

           – А твои родители? Они тоже были там?

           – Я не знаю. Но вряд ли. Мой папа бы им не дался. Он очень сильный. И быстрый, как ты. Им с ним не справиться. Жаль, что я ещё не такая. И когда я только вырасту!

           – Когда-нибудь вырастешь, ребёнком не останешься. – Я подумала, что сама тоже переживала из-за слишком юной внешности. Но моя-то хотя бы позволяла мне жить самостоятельно, притворяясь взрослой. У Вэнди это точно бы не получилось.

            – Это ещё так нескоро будет, – вздохнула малышка.

            – И что было потом?

            – Они стали изучать меня. Брали анализы, делали замеры, тесты. Если бы дело было только в шариках…. Это можно было бы списать на случайность. Даже просто на подделку видео. Но они быстро поняли, что я другая.

            – Холодная, да?

            – Да. Поэтому притвориться нормальной не получилось бы.

            – С тобой…. очень плохо обращались? – я понимала, что и сама могла бы оказаться на месте Вэнди.

            – Не так чтобы очень. Специально не мучали. Брали анализы, проводили всякие тесты. Обследовали, короче. Не особо приятно, но терпимо. Вот только я очень хотела домой, а мне не позволяли хотя бы позвонить…. Хотя – кому звонить? Где родители – я не знала, а наводить этих… на других родных я не хотела.

            – И как тебе удалось сбежать?

            – Ну, меня же считали ребёнком, так что не особо охраняли. Я поддерживала их заблуждение – плакала, просилась к маме, играла с куклой, которую мне дали. – Вэнди усмехнулась. – Я даже рисовала детские рисунки. Специально кисть брала в кулак, чтобы всё криво получалось. В итоге мне удалось усыпить их бдительность. Довольно скоро я поняла, что «витаминки», которые мне дают на ночь, являются снотворным. Так что прятала их за щёку, а потом выплёвывала в унитаз. И сегодня решила рискнуть. Я довольно быстро бегаю, надеялась для начала затеряться в лесу – видела его из окна. Я могу видеть в темноте, а они – нет. Но вот про собак я не подумала. Если бы не ты – меня бы поймали.

           – Значит, тебе повезло. Так уж случилось, что я именно там и оказалась. Судьба.

           – А что ты там делала, в той глуши?

           – Срезала угол, – ухмыльнулась я. – Очень хотелось спать, а до мотеля был ещё час езды. Или минут десять пешком. Это если по шоссе. А напрямик – ещё быстрее. А потом я услышала собачий лай, и мне стало любопытно. Так я там и оказалась.

            – И из-за меня тебе так и не удалось поспать. Извини.

            – Не говори глупости. Я рада, что смогла помочь тебе. Мы в каком-то смысле сёстры по несчастью, значит, должны держаться вместе. К тому же мы скоро приедем в мотель и прекрасно сможем выспаться.

            Говоря это, я уже въезжала в городок. Он был не особо большим, но всё же в нём было достаточно населения, чтобы все люди не знали друг друга в лицо. На какое-то время тут можно затеряться, не вызывая особых подозрений. Я сбавила скорость и стала осматриваться по сторонам. Ещё не рассвело, были самые тёмные и «сонные»  предутренние часы, на улице не было ни души. Достав из бардачка планшет, я, удерживая руль мизинцем, быстро вошла в нужное приложение и отыскала подробную карту этого города, а на ней – места расположения мотелей. Взглянув на притихшую Вэнди, я поняла, что она уже крепко спит.

            Ближайший мотель меня вполне устроил – это было длинное одноэтажное здание, номера имели отдельные выходы на плохо освещённую парковку, а возле главного входа, под вывеской с милым названием «Отдохни» светилась неоновая надпись, извещающая о наличии мест. Разбудив спящего за конторкой дежурного, я заплатила за двое суток (на всякий случай) и получила от него ключ от номера безо всякого удостоверения личности. Документы у меня были, но так даже лучше.

              Подъехав к своему номеру, я внимательно огляделась и прислушалась. Никто за мной не наблюдал, впрочем, кому это нужно-то? На входе висела камера видеонаблюдения, но я была достаточно далеко, чтобы разглядеть подробности. Но всё же я приняла меры предосторожности – вынимая малышку из машины, я повернула её так, чтобы её лицо нельзя было разглядеть. Не думаю, что её уже ищут, особенно так далеко от места побега, но всё же лишняя предосторожность не помешает. 

                Номер был достаточно чистым, и имел большую кровать – для меня сейчас это было главное. Я откинула покрывало и положила Вэнди на кровать, стряхнув с её ног домашние шлёпанцы. И как она только в них бежала? Потом сняла с неё вязаную шапочку. Длинные светлые локоны рассыпались по подушке. Остальная её одежда была вполне удобной, сойдёт за пижамку. Конечно, она была вся в пыли и каких-то налипших травинках, но на одну ночь сойдёт. Я была слишком уставшей, чтобы ещё и переодевать её. Да и будить малышку не хотелось. Хотя она и сказала, что ей пятнадцать, для меня она всё равно была ребёнком – сработал стереотип, уж слишком похожа она была на пятилетнюю. Ладно, пускай спит.

               Я быстро воспользовалась туалетом, с вожделением посмотрела на душ, но поняла, что ещё несколько минут без сна просто не выдержу. Вернувшись в комнату я, не раздеваясь, лишь сбросив кроссовки, рухнула на кровать, набросила на нас с Вэнди покрывало, и через секунду уже крепко спала.

Жду ваших впечатлений на форуме.