Глава ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

ПОДМЕНА

     Украли? Он сказал – украли? Нет, всё равно не сходится! Если меня украли – почему меня никто не искал?

     – Мне известна другая версия, – выдавила я сквозь зубы. – Украденных детей ищут. Брошенных – нет.

     – Думаю, Коул, тебе стоит рассказать по порядку всё, что нам удалось выяснить, – забирая у меня из рук Джереми, сказал рыжий. – Иди-ка сюда, малыш, твоей сестрёнке сейчас будет  немножко не до тебя. Давай дадим ей время прийти в себя. А мы с тобой пока познакомимся вон с той собачкой.

     – Его зовут Лаки! – воскликнул Джереми.

     Обернувшись, я увидела пса, с любопытством глядящего на гостей из распахнутых дверей дома. В этом доме входные двери вообще практически никогда не закрывались, как, впрочем, и почти все окна. Оборотни любили свежий воздух и, к тому же, не мёрзли.

     – Пёс ведь не опасен? – уточнил у меня рыжий.

     – Нет, – машинально ответила я, хотя мысли мои были далеко. – Лаки любит детей.

     – И ещё он любит, когда ему чешут за ухом, – Джереми тянул рыжего за собой к псу, который, радостно виляя хвостом, выбежал к ним навстречу и с восторгом принял вышеназванную ласку, не забывая облизывать мальчику всё, до чего мог дотянуться.

     – Думаю, нам стоит пройти в дом и там побеседовать, – предложил Гейб.

     Все дружно закивали и потянулись к входной двери, как мне кажется, радуясь возможности сгладить неловкую ситуацию хоть каким-то действием.

     Видя, как Гейб направился было в сторону гостиной, я вспомнила про законы гостеприимства и спросила:

     – Кто-нибудь хочет есть?

     – Пока нет, – покачал головой Коул.

     – Говори за себя, пап! – возразил ему старший из парней.

     – Вообще-то мы ещё не завтракали, – подхватил один из близнецов.

     – И не отказались бы слегка перекусить, – продолжил другой, напомнив мне манеру изъясняться  малышек. Интересно, все близнецы продолжают фразы друг друга?

     – Если вы действительно мои родственники, то я представляю себе размер этого «слегка», – бормотала я, направляясь в сторону кухни. – Нам сюда.

     За спиной я услышала сдавленные смешки и звук шагов. Судя по всему, за мной шли не только парни.

     Зайдя на кухню, я стала шарить в кладовке и холодильнике, стаскивая на рабочий стол всё, что могло понадобиться для приготовления обильного завтрака. Хорошо, что можно было сосредоточиться на чём-то привычном, занять глаза, руки и, главное, мозг. И немного продышаться от неожиданной встречи с родителями, которые утверждали, что вовсе не бросали меня, хотя последние десять лет я была уверена в обратном.

     Мне хотелось поскорее узнать, что же произошло на самом деле, но в то же время – было слишком страшно. Страшно узнать, что всё, во что я верила, на самом деле – ложь. Я едва выжила после прошлого подобного открытия. Теперешнее могло принести с собой новую боль.

     Поэтому я сосредоточилась на парнях – уж они-то точно ни в чём передо мной не виноваты. С ними я могу разговаривать совершенно свободно, без предубеждения.

     Кстати, холодильник вновь был полон под завязку. Видимо, Гейб сделал вчера заказ на недостающие продукты. Заглянув в морозилку, я увидела с дюжину ведёрок с мороженым, причём ванильного было не меньше половины. Взглянув, наконец, на гостей, усевшихся за стол, я поинтересовалась у братьев, избегая встречаться взглядом с родителями:

     – Кто что хочет на завтрак? Предлагаю на выбор – оладьи, омлет с грибами или глазунью с беконом.

     – Омлет! – воскликнул один из близнецов.

     – Глазунью, – одновременно с ним выкрикнул второй.

     – А я, пожалуй, не откажусь от оладий, – чуть позже внёс свою лепту старший.

     – Отлично. – Я пожала  плечами, плюхнула на разделочную доску большой кусок копчёной свинины и ткнула пальцем в того из близнецов, который заказывал глазунью. – Ты – режь бекон. Ты – вот миска, вон там, в углу – корзина с яйцами, вот венчик, сообразишь, что делать? А ты бери другой венчик, сейчас будешь взбивать тесто для оладий.

     Гейб расхохотался. Громко, от души. Немного успокоившись, обратился к парням:

     – Ребята, если не хотите остаться голодными, лучше делайте, как она говорит. И не вздумайте произнести вслух слова: «Это женская работа», иначе будете потом ещё и посуду мыть. Руками!

     Парни послушно встали и стали делать то, что я им велела.

     – А мне что делать? – поинтересовался Гейб.

     – Нарежь хлеб для тостов, – выкладывая и наливая всё необходимое для оладий в миску и передавая её старшему из парней, предложила я. – Джереми любит тосты со сливовым джемом. Кстати, у нас есть сливовый джем?

     Гейб встал, вышел в кладовую и, вернувшись, поставил на стол небольшую баночку, явно домашней консервации.

     – Люси снабжает своими джемами всю Долину. Они у неё гораздо вкуснее фабричных.

     – А что делать мне? Не хотел бы я остаться без завтрака, – послышался голос Коула, которого вся эта ситуация, похоже, забавляла.

     Я рискнула взглянуть на своих родителей, чего избегала с тех пор, как мы зашли в дом. Я не знала, как себя с ними вести. Они утверждают, что не бросали меня, но мне всё равно сложно так сразу принять их. Обида слишком прочно пустила во мне свои корни.

     С другой стороны – передо мной сидит тот, кому Томас обязан жизнью. Пожалуй, лучше пока думать о нем именно так – как о Голосе. С Голосом мне было легко общаться, думаю, стоит продолжать в том же духе.

     Немного подумав, я вывалила перед ним длинную связку сосисок.

     – Просто снимай с них шкурку и складывай вот в эту кастрюлю.

     Я поставила на плиту разогреваться три сковородки и стала шинковать шампиньоны для омлета.

     – А я могу чем-нибудь помочь? – раздался у меня за спиной робкий женский голос. Мысленно вздохнув, я, не оборачиваясь, покачала головой.

     – Кухня – не самое безопасное место для человека. Мы сами справимся.

     Спустя некоторое время всё было готово. Я пригласила всех к столу, в том числе и рыжего с Джереми. Взглянув на мальчика, потом на высокие стульчики девочек, я отбросила эту идею. Сбегав в гостиную, я принесла оттуда подушечку потвёрже и, обернув её кухонным полотенцем, положила на стул, чтобы мальчику было легче дотягиваться до стола.

     Гейб в это время сбегал наверх и, вернувшись, сообщил, что малышки крепко спят и просыпаться в ближайшее время явно не собираются. Ещё бы – сейчас даже шести часов утра не было.

     Я слегка позавидовала им, поскольку спала этой ночью максимум часов пять, а то и меньше, но выбора у меня не было. Здесь была моя незнакомая семья, и удрать наверх, чтобы подремать ещё пару часиков, мне не удастся.

     Когда все расселись за столом и приступили к еде, Гейб вспомнил, что вообще-то мы так и не сделали того, что полагается делать при знакомстве.

     – Разрешите наконец-то представиться. Я – Габриель Форест, Миранду вы знаете, по крайней мере – её имя. Насколько я понимаю – вы и есть тот самый Коулберт Кэмерон, который пришёл на помощь Миранде и спас моего брата Томас?

     – Всё верно, – отложив вилку, Коул пожал протянутую руку. – А это моя жена Элли и наши сыновья: Роб, Гил, Герб и Джереми.

     Каждый из представленных парней помахал ладонью в момент произнесения своего имени, давая понять, кто из них кто. Итак, Гил – это тот, который заказал глазунью, а Герб – омлет. Кстати, на их тарелках было поровну и того и другого.

     – Гил? – задумчиво пробормотала я. – Это от какого имени сокращение?

     – Гилберт, – пояснил парень и ткнул вилкой в сторону брата. – А вот он – Герберт.

     – Роб... Роберт? – уточнила я, взглянув на старшего. Тот кивнул. – Ро-берт.

     Я снова взглянула на близнецов.

     – Гил-берт. Гер-берт. – Мой рот непроизвольно растянулся в улыбке. – Коул-берт!

     – И Аль-берта, – улыбнулся мне рыжий. – Когда эти двое поняли, что являются наполовину тёзками, они решили, что все их дети тоже будут «бертами».

     – А как же Джереми? Он же не «берт»!

     – Я – Бертрам, – отрываясь от тоста со сливовым джемом, причём джема на тосте было чуть ли не на дюйм, просветил меня мальчик, сморщившись при этом, словно от отвращения.

     – Когда мы узнали, как именно родители назвали малыша, мы упросили их не издеваться над ребёнком, – видя моё недоумение, пояснил Роб. – Джереми – его второе имя, и мы зовём его только так.

     – А ты должна была стать Хьюбертом! – смеясь, воскликнул Герб, но, заметив, что никто из родных не поддержал его веселья, растерянно продолжил. – Ну, то есть, так назвали того мальчика, – его голос упал почти до шёпота, – которого схоронили...

     – Я так понимаю, мы подошли к тому, о чём вы хотели нам рассказать? – отложив в сторону нож и вилку, спросил Гейб.

     – Да, – кивнул Коул, сделав то же самое, – пожалуй, пора.

     Я поспешно проглотила недожёванный кусок и вцепилась пальцами в бедро сидящего рядом Гейба, похоже, порвав ему брюки. Но мне нужно было за него держаться, просто необходимо. Мгновенно поняв это, Гейб опустил руку под стол, отцепил меня от своей ноги и, взяв мою ладошку, крепко переплёл наши пальцы. И от этого мне стало чуть полегче, я словно бы черпала у него силы, необходимые мне для тяжёлого разговора.

     Я заметила, как Коул притянул к себе жену, а рыжий, чьё имя я так и не узнала, взял на руки Джереми и, со словами: «Ты совсем носом клюёшь, пойдём-ка, поспим немного, ночью-то толком не получилось», вынес его из кухни.

     – Итак, – начал Коул, – двадцать пять лет назад мы ждали нашего четвёртого ребёнка. Точнее – сына. Уж извини, Рэнди, но за шесть поколений нашей семьи у нас лишь однажды родилась девочка. Ты – вторая.

     – Я ещё считал, что у нас девочки редко рождались, – пробормотал Гейб.

     – Я не знаю, сколько их у вас, но у нас определённо меньше. Итак, мы ждали ещё одного сына, даже имя выбрали для мальчика.

     – А как же УЗИ? – удивилась я.

     – А оно ничего не показывало. Врач ещё смеялся, говорил, что, наверное это всё же девочка, уж больно стеснительная, очень тщательно всё прячет. Но мы считали это лишь шуткой. Поначалу всё шло хорошо, особенно в сравнении с предыдущей беременность, когда моя жена вынашивала близнецов. А потом случилась беда.

     – Я никогда не забуду тот день, – вступила в разговор Элли. Мне сложно было осознать, что она – моя мама, мне проще было думать о ней как об Элли, жене Голоса. – В тот раз мы пришли на обычный плановый осмотр. Мне ещё тогда показалось, что доктор чем-то взволнован, но я не придала этому значения – мало ли у кого какие обстоятельства и настроения бывают.

     – Это должно было нас насторожить. Наверное, – вновь заговорил Коул. – Но мы тогда лишь предвкушали возможность увидеть на экране нашего малыша Хью. И сначала всё шло вроде бы хорошо. А потом врач вдруг стал во что-то всматриваться на экране, вскочил, забегал, куда-то позвонил, велел срочно готовить операционную.

     – Я так испугалась, просила сказать, что с моим малышом! А врач сказал, что у нашего мальчика обвитие пуповиной, и он может умереть в любой момент, если не принять срочные меры.

     – Мальчика? – хором  воскликнули мы с Гейбом.

     – Да, он сказал именно «мальчика», – печально кивнул Коул, – я это хорошо запомнил. Он уже тогда всё спланировал.

     – Он сказал, что если не извлечь ребёнка немедленно, он погибнет, – стирая ладонью текущие по щекам слезы, вспоминала Элли. – Я так испугалось, ведь было ещё очень рано. А он сказал, что сейчас семимесячные дети прекрасно выживают, а вот обвитые пуповиной...

     – Нас особо-то и не спрашивал никто, – вздохнул Коул. – Всё происходило так быстро и так страшно. Элли увезли на операцию, а меня с ней не пустили.

     – Я думал, в то время отцов уже пускали на роды? – нахмурился Гейб.

     – Да, и я присутствовал при рождении всех своих сыновей. Но не в тот раз. Врач сказал, что случай не рядовой, там патология, возможно, понадобится реанимация... В общем – я ему поверил. Почему я не должен был ему верить? Я ждал, и мне даже показалось, что я слышал плач младенца... Позже я убедил себя, что просто слышал плач какого-то другого малыша из детского отделения – вы же знаете, какой у нас слух. Это не мог быть наш ребёнок, потому что через некоторое время вышел этот врач и сказал, что он сделал всё возможное, но наш мальчик погиб ещё до того, как его успели достать. И реанимация не помогла.

     – И мы поверили, – всхлипнула Элли. – И схоронили того малыша, которого принёс нам этот врач. Мы ведь думали, что это наш сын.

     – Меня даже не насторожило отсутствие у младенца нашей семейной родинки. – Услышав это, я коснулась пальцем тёмного пятнышка над губой. – Да-да, именно её. Эта родинка есть у нас у всех, как ты видишь, но, в конце концов, малыш родился почти на два месяца раньше срока. Я никогда не интересовался, в какой момент внутриутробного развития у детей появляется этот знак. У нас никогда не было недоношенных детей.

     – Тот мальчик был доношенным, – пробормотала я. – Ну, по крайней мере, в моей медкарте значилось именно это: четыре фунта три унции (*около 1900 грамм), один фут, пять дюймов (*около 43 см), но при этом – тридцать девять недель внутриутробного развития. Практически полный срок.

     – Неужели кто-то на это купился? – покачал головой Гейб.

     – Как видишь, – хмыкнула я. – Моя приёмная мать знала о подлоге, точнее – участвовала в нём, а остальные вряд ли этим особо интересовались. Кому это могло быть нужно-то? Ну, родилась я мелковатой, и что? Бывает. Наверное…

     – А вы? Неужели не заметили, что вам принесли доношенного младенца? – недоумевал Гейб.

     – Вы когда-нибудь теряли ребёнка? – Коул одарил Гейба тяжёлым взглядом.

     – Нет. К счастью – никогда, – покачал тот головой.

     – Не приведи вам Господи такое испытать. Мне, знаете ли, в тот момент было не до измерений. Да и потом, младенчик тот был для меня как пушинка. Уж не знаю, как вам, а для нас что четыре фунта, что четырнадцать – без разницы.

     – Для нас вообще-то тоже, – буркнул Гейб. – Извините.

     – Я долго не могла оправиться от горя, – прошептала Элли. – Не спала ночами, всё перебирала распашонки и пинеточки, которые так и не дождались своего хозяина. Часами просиживала на кладбище возле могилки Хью.

     – Она почти перестала есть, превратилась в тень самой себя. Если бы не эта троица, – Коул кивнул в сторону притихших сыновей, – боюсь, что я потерял бы мою Элли.

     Он взял руку жены и прижал к своей щеке, а потом поцеловал ладонь. И этот жест что-то надломил во мне, я почувствовала, как по моим щекам хлынули потоки слез, руша возведённую в моём сердце стену.

     Передо мной сидели мои родители, которые не бросали меня, как я привыкла думать. Они любили меня, и не были виноваты в том, что меня у них забрали. Так почему же я продолжаю отстраняться от них?

     Да, это сложно – внезапно обрести родителей, семью, но разве это не замечательно? Может, нужно приложить хоть немного усилий и сделать шаг навстречу?

     Я аккуратно высвободила свою руку из ладони Гейба, встала, обошла стол и, подойдя к своей маме, осторожно положила руку ей на плечо. Она порывисто повернулась ко мне и, обняв меня, прижалась щекой к моей груди и разрыдалась в голос.

     Чувствуя текущие по щекам слезы, я осторожно, помня об её человеческой хрупкости, обняла её одной рукой, а другой робко погладила по голове.

     В это время рядом со мной буквально рухнул на колени Коул, обняв нас обеих. Судя по тому, как вздрагивало его тело, он тоже плакал, только беззвучно. А потом вокруг нас сгрудились ещё трое молодых гигантов, присоединяясь к нашим объятиям, и я, наконец, окончательно осознала, что вернулась домой.

     Я не знаю, сколько мы так простояли, пока не послышался голос рыжего.

     – Ну-ка, дайте, наконец, и мне обнять мою новообретённую внученьку.

     Кокон из тел вокруг меня постепенно распался, и я оказалась лицом к лицу со своим дедом, как я поняла. Он выглядел не старше Коула, но меня чем-то подобным было не удивить. Я с улыбкой пошла в его распахнутые объятия.  

     – Так, значит, ты мой дедушка? – решила я всё же уточнить. – И как тебя зовут.

     – Меня зовут Дэниел, можно просто Дэн, и я – родоначальник этой семейки. – Он хитро подмигнул мне. – Но ты можешь называть меня просто дедулей, хотя, формально, я не совсем твой дед.

     – А кто?

     – Ну, если тебе нужны подробности, то я твой пра-пра-прадед. Жутковато звучит, верно?

     Возможно, неделю назад для меня это и вправду прозвучало бы жутко, но теперь я лишь пренебрежительно дёрнула плечом.

     – У брата Гейба восемь поколений потомков, – и нарочито небрежно уточнила, – у его младшего  брата.

     – Вот как? – мне показалось, или в глазах Дэна мелькнуло что-то похожее на уязвлённое самолюбие. – Ну, в любом случае, он, скорее всего младше меня.

     – Возможно. А сколько тебе, дедуля?

     – Мне уже более полутора тысяч лет! – гордо заявил Дэн.

     – Только-то? – хмыкнула я. – Моему Гейбу уже более трёх тысяч.

     – Дед, успокойся, – усмехнулся Коул. – С принцем Габриэлем тебе не сравниться.

     – С принцем? – удивлённо переспросил Гейб.

     – Это из сказки, которую Рэнди придумала для Джереми, – пояснил Роб. Напряжённый момент миновал, и все вновь рассаживались на свои места за столом, причём близнецы уже что-то накладывали себе на тарелки.

     – Про принцессу Миранду, заблудившуюся в лесу, и заколдованного принца Габриэля, – подхватил Гил.

     – А ещё – про злую и уродливую ведьму Линду, – продолжил Герб, потом взглянул на меня. – Отец сказал, что ты разделалась с этой Линдой в реале. Круто!

     – Понятно, – улыбнулся Гейб и обратился ко мне. – Потом расскажешь и мне эту сказку?

     – Обязательно, – улыбнулась я в ответ, а потом повернулась к Коулу. – Ты говорил, что тебе нужно что-то выяснить. И как, выяснил?

     – Да. Знаешь, когда у Джереми появился невидимый друг по имени Энди, мы несколько удивились, но не так чтобы очень. Решили, что малыш каким-то образом связался с кем-то, не принадлежащим к нашей семье. Ведь обратной связи не было, ты  не могла сама с ним связываться?

     – Нет, – покачала я головой. – Он всегда первым обращался ко мне. Я лишь слышала его и отвечала, позвать не могла.

     – Могла, но просто не умела, – покачал головой Дэн.

     – Вот это-то нас и сбило с толку, – продолжил свой рассказ Коул. – Мы даже ни на секунду не заподозрили, что ты одна из нас. А поскольку Джереми с самого раннего возраста знал, что не должен никому рассказывать, кто мы такие, то ничего страшного в этом общении мы не видели.

     – А вы вообще-то кто такие, – спросил Гейб, и до меня дошло, что я сама опять забыла задать этот вопрос. – То есть, я понимаю, что вы тоже оборотни, но в кого вы обращаетесь? Для вас есть какое-то название?

     – Вы не знаете? – ошеломлённо переспросил Коул. У остальных были такие же выражения лиц. Мы с Гейбом синхронно помотали головами. – Мы – гаргульи. Слышали о таких?

     – Гаргульи? – удивлённо протянула я, пытаясь сопоставить красавцев, спустившихся с небес, с уродливыми каменными фигурами, «украшавшими» крыши старинных домов.

     – Гаргульи! Ну, конечно! – воскликнул Гейб. – И как я сразу не догадался? Конечно же, я слышал о вас. Но я думал, что вы исчезли.

     – Они и исчезли, – подтвердил Дэн. – Улетели домой.

     – Они?

     – Настоящие гаргульи. Это длинная история, но если в двух словах, то те, о ком ты слышал, были инопланетянами, покинувшими нашу планету полторы тысячи лет назад, а я – ребёнок одного из них от человеческой женщины. И родоначальник новой, земной расы.

     – Так я что, инопланетянка?

     – Да, в ничтожно малой степени. Кстати, они не могли обращаться, не имели человеческого облика. Это исключительно наша прерогатива.

     – Так, ясно… Это, конечно, безумно интересно, и немного позже я устрою тебе подробнейший допрос с пристрастием, но сейчас мне хотелось бы дослушать рассказ Коула.

     – А на чём я остановился? – задумался тот.

     – На моём общении с Джереми.

     – Ах, да… Так вот, тогда у нас и мысли не возникло, что ты – одна из нас. А вот когда ты связалась со мной…

     – Но как? Я же этого не умею!

     – Ты была в отчаянии и просто бросила клич в пространство, а я его услышал. Видишь ли, мы все, внутри семьи, можем общаться телепатически. Это не чтение мыслей, это скорее – разговор по телефону, мы слышим то что нам мысленно говорят. Эту связь отец устанавливает со своим ребёнком сразу же после рождения. Дети учатся этому постепенно. И я даже не представляю, как Джереми умудрился связаться с тобой, но он это сделал. А вот ты этого делать не умела. И когда в тот раз ты просила о помощи, то словно бы посылала радиосигнал в никуда. А я его принял. Не знаю, почему мне это удалось? Возможно потому, что ты в тот момент переродилась, и это сделало твой сигнал более направленным? А может потому, что ты – моя дочь?

     – Может быть как то, так и другое, – подхватил Дэн. – Но, в любом случае – Коул смог с тобой связаться.

     – И слава богу, – сказала я. – Иначе Томас мог погибнуть. Неизвестно, сколько бы он продержался бы, успел бы Джеффри его спасти?

     – Я рад, что успел. И когда я понял, что ты – одна из нас, я был в шоке. Я не знал, как такое вообще возможно. У меня было единственное предположение – кто-то из членов семьи по какой-то непонятной причине скрыл от нас наличие жены и ребёнка. Но мне и в голову не могло прийти, кто ты такая на самом деле!

     – А когда вы это поняли? – поинтересовался Гейб.

     – Вчера утром, когда связался с ней, чтобы выяснить, наконец, откуда же она взялась.

     – Я просто не успела тебе рассказать, – повинилась я перед Гейбом. – Я тогда сразу к Томасу пошла, потом Алекс, близняшки, как-то всё закрутилось. Извини, я просто забыла.

     – Всё нормально, Миранда, не переживай. Денёк вчера и правда был колготной.

     – Так вот, – снова взял слово Коул. – Первые смутные подозрения у меня возникли, когда Рэнди рассказала про подмену и мёртвого младенца. А уж когда она назвала дату и место своего рождения…

     – Двадцать восьмое декабря тысяча девятьсот девяносто пятого года, – негромко, чуть нараспев произнесла Элли. – Эта дата навечно выжжена калёном железом в моём сердце и выбита на могильном камне, под которым лежит малыш Хью.

     – А когда я увидел тебя в зеркале, у меня развеялись последние сомнения. Конечно, твоё лицо показало мне то, что я и так уже знал – ты принадлежишь к нашей семье. Но твои волосы однозначно указали на то, что ты – моя дочь. Наша дочь. Таких совпадений не бывает.

     – А почему именно волосы?

     – Видишь ли, мы все, по каким-то странным причудам природы, наследуем внешность наших отцов. Взгляни на нас с Дэном – за исключением волос мы выглядим близнецами, согласись.

     – Ну, не близнецами, конечно, разница есть, и заметная, но да, вы действительно похожи.

     – Если мы побреемся налысо – люди не смогут нас различить, уверяю тебя…

     – Имейте в виду – я на такой эксперимент не подписывался! – тут же воскликнул Дэн.

     – Тебя никто и не заставляет, – успокоил его Коул и вновь повернулся ко мне. – Дедуля немного тщеславен, и очень гордится своей шевелюрой. Простим старичку эту малую слабость.

     – Но у меня ДЕЙСТВИТЕЛЬНО роскошная шевелюра, согласитесь!

     – У Гейба красивее, – пожала я плечами.

     – Я и не сомневался, – ухмыльнулся Коул. Потом вновь повернулся к Дэну. – Ты что, и вправду надеялся, что та, которая нашла свою половинку, согласится, что ты в чём-то её превосходишь?!

     – Ни на что я не надеялся, – буркнул тот. – Просто сказал, что не собираюсь стричься, вот и всё.

     – Коул, вы, похоже, снова отвлеклись от темы, – вступил в разговор Гейб. – Так что там насчёт волос?

     – Ах, да. Волосы мы наследуем от матери. Всегда. Исключений не было ни разу. А как вы можете видеть… – и он показал сначала на меня, а потом – на свою жену, словно бы предлагая нам самим сделать вывод.

     – Да, вы правы, один и тот же оттенок, – кивнул Гейб.

     – Ну, так вот, когда я это увидел – сомнений у меня уже не осталось. Твой рассказ про подмену младенцев расставил всё по своим местам. Но мне нужно было последнее подтверждение, и поэтому я отправился в Портленд.

     – Вы говорили, что живете в пригороде Нью-Йорка, верно?

     – Когда? Ах, да, это когда доказывал, что я не шизофрения? Верно. До Портленда всего миль триста, так что я рванул на крыльях. Обычно мы избегаем летать днём, но… Сами понимаете…

     – Понимаю. Я бы и сам не выдержал. Мой родственник совсем недавно две недели шлялся по центральным штатам в облике пантеры – искал свою похищенную семью.

     – Он их нашёл? – взволнованно спросила Элли.

     – Не он. Миранда. Сначала дочь, потом жену. Собственно, так она к нам и попала – привезла нам малышку Вэнди, которую спасла от похитителей.

     – Но кто решился на такое? Они угрожают остальным? – нахмурившись, спросил Дэн. Он мгновенно преобразился, исчезла маска легкомысленного, кокетливого шутника. Сейчас передо мной сидел настоящий глава семьи, родоначальник, истинный вождь.

     – Нет, пока нет. Тогда произошла случайность, которая впредь не повторится. Сейчас один из моих родственников выясняет, что это была за организация. Она довольно законспирирована, но Эндрю уверяет, что уже нащупал нужные ниточки.

     – Они ищут и ловят людей-«мутантов», – пояснила я. – Да не на тех нарвались. Думаю, вам тоже стоит быть настороже. Мало ли…

     – И не только нам, похоже, – Коул и Дэн понимающе переглянулись.

     – А кому ещё? – мне стало любопытно, что означает этот взгляд.

     – Я так понимаю, если вы до сих пор существуете, – задумчиво протянул Гейб, – то и вампиры, по-видимому, тоже?

     – В точку! – хмыкнул Коул.

     – Вампиры существуют? – ахнула я.

     – Не просто существуют, – хмыкнул Дэн. – Один из них умудрился украсть у нас мою любимую пра-правнучку Дани. Её назвали в мою честь, кстати!

     Вот и вернулся душенька Дэн. Он, видимо, кокетничает, как дышит. При этом у меня даже в мыслях не было сравнивать его с Алексом. Тот был насквозь гнилой, а этот… Ну, не знаю, настоящий, цельный… И явно готовый на всё ради своей семьи. Кстати, что он там про украденную вампиром родственницу говорил-то? Что-то у нас разговор про сплошные похищения зашёл.

     – Вампир украл вашу внучку? Но разве вы не можете её спасти.

     – От кого спасти? Он собственного, горячо любимого мужа? – рассмеялся Коул. – Видела бы ты, как она рычала на своего отца и готова была сразиться со всей семьёй, защищая своего вампира. Которого, собственно, никто и так трогать не собирался. Кто ж рискнёт попытаться разлучить половинок-то? Только безумец.

     Так, похоже, тут тоже какая-то интересная история. И, наверное, длинная. Обязательно узнаю её, но позже.

     – Я верю, что безумцев среди вас нет, но всё же… Ты нашёл того доктора?

     – Да. Это было не сложно. Он остался в той самой больнице и за прошедшие годы дослужился до главврача.

     – И он во всём признался?

     – Разумеется. Не сразу, конечно, а после того, как я подержал его за ногу, стоя на карнизе одной из высоток. К счастью, вчера было воскресенье, он был дома, выкрасть откуда его было весьма легко. Так что он полностью признался в том, как продал за деньги нашу дочь богатой пациентке, у которой родился мёртвый ребёнок. Взятка детской медсестре – и всё прошло, как по маслу. Обеим женщинам он сделал кесарево, причём той, другой, под именем моей жены и наоборот. Этот гад прекрасно знал, что Элли должна прийти на приём в этот же день, он всё спланировал. Мёртвого мальчика отнесли в детское отделение, как нашего, откуда его и вынесли нам. А тебя сразу записали ребёнком той женщины.

     – Господи, какой кошмар! – Гейб покачал головой. – И какое счастье, что практически всех наших ребятишек принимает Джеффри. Хотя, если вспомнить близняшек…

     – Близняшек? – хором воскликнули Гил и Герб. А я уж было подумала, что они разучились разговаривать.

     – Моих сестрёнок. Мы нашли их лишь вчера, уже четырёхлетними. Малышкам нелегко пришлось за эти годы. Натерпелись. И хорошо ещё, что их особенность посчитали просто заболеванием, и та организация ими не заинтересовалась.

     – Особенность? – поднял брови Дэн.

     – Наши дети рождаются холодными и растут в три раза медленнее, чем человеческие.

     – Поразительно! Доминик тоже такой! – воскликнул Роб. Ага, и у этого голос прорезался.

     – А кто такой этот Доминик? – тут же заинтересовался Гейб.

     – Сынишка Дани, – ответил Дэн.

     – От вампира? – ахнул Гейб. – Но разве они могут размножаться?

     – Как оказалось – могут, – ухмыльнулся Коул. – Мы сами были в шоке. Просто у него это… редко получается, как я понимаю. И детёныш у них получился прелюбопытный…

     – Подождите-подождите! Бог с ними, с вампирами, что мы вообще о них знаем? Но сама Дани… Я думала, что я… что она… что женщины нашего вида бесплодны. А если она родила… Значит, только я?..

     – Господи, да с чего ты вообще такое в голову взяла? – воскликнул Коул.

     – Потому что у меня нет!.. – воскликнула я и осеклась. Не говорить же об этом перед шестерыми мужчинами, пятеро из которых хоть и приходятся мне родственниками, но всё равно – мужчины, причём едва знакомые. Это не Джеффри, с которым я могу говорить о чём угодно, в том числе и о функционировании своего организма. Или о НЕ функционировании.

     – Доченька, если у тебя нет внешних признаков… – Элли многозначительно взглянула на меня, – это ещё не значит, что у тебя нарушения и внутри тоже.

     – Наши тела идеально здоровы, – подхватил Коул. – А бесплодие – это болезнь, нарушение, патология. Поэтому у тебя его быть просто не может.

     Мне показалось, что с моей спины упал тяжёлый груз, который я несла, не замечая, но почувствовала его тяжесть, лишь освободившись от него. Моя неспособность родить Гейбу ребёнка хоть и не была где-то среди моих постоянных и первостепенных мыслей, но всё равно сидела где-то в уголке и время от времени напоминала о себе. Я отгоняла её доводами, что у Гейба уже есть дети, что нам с ним всё равно растить всех его будущих братьев и сестёр, что все бессмертные женщины бесплодны. И вдруг узнать, что это не так!..

     Я почувствовала, как из моих глаз хлынули слёзы облегчения. В следующий момент я уже сидела на коленях Гейба, в его объятиях.

     – Что случилось, Миранда? – покачивая, фактически баюкая меня, испуганно шептал он.

     Извернувшись в его объятиях, я крепко обняла его и зашептала в ухо.

     – Ты понимаешь, что это значит? Я смогу родить тебе ребёночка!

     Если кому-то интересно побольше узнать о "небесных" и земных гаргульях, о родителях Дэна и его потомках, о происхождении вампиров, а так же о "похищенной" Дани и её муже-вампире, предлагаю вам прочесть мой фанфик "Никогда не спорь с судьбой". Я описала там всё очень подробно, и не стала здесь повторяться.

     Жду ваших впечатлений на форуме.