глава 4

Солнце стояло в зените, направляя стену вредного ультрафиолета на стайку подростков, с шумом забегающих в воду и обратно. Скучающая Евгения Петровна смотрела на школьников одним глазом, накинув на плечи большое полотенце. Напоследок они остановились на небольшой поляне, рядом с удобным спуском к реке – редкостью в этих местах, с ленивыми отдыхающими с палатками и песнями Лепса из динамиков соседних машин.

Разбитые коленки заживали, дружба крепла, девчонки-школьницы дурачились и заигрывали с ровесниками, Тимур всё чаще предпочитал проводить время в кругу приятелей, пока, в конце концов, обе его красотки не собрали сумки и не уехали, договорившись о повторении, которого не будет. Дядя Серёжа, наплевав на жёсткую дисциплину, стал уединяться с Мариной, игнорируя смешки своих подопечных. Авдей держался рядом с Толиком, найдя общий язык на почве любви к шахматам и коньяку поздно вечером, а Динар проводил время с Лидой.

Через пару дней после происшествия с бревном, дядя Серёжа попросил прощения у племянницы, и она расплакалась ещё раз, только на этот раз уже сам Серёжа отвёл её в палатку, там накормил и подождал, когда она уснёт.

Лида изо всех сил старалась вести себя примерно, наравне со школьной группой, она спрашивала разрешения отойти на речку и послушно терпела сопровождающих лиц и то, что им не разрешалось плавать, а только быстро забегать и тут же выбегать из воды.

Хотя она прекрасно плавала, умела справляться с течением и ныряла в этих местах едва ли не с восьми лет. И бомбочкой, и ласточкой.

Динар сидел за импровизированным столом, смотря куда-то вдаль: на резко кончающийся обрывом берег, лазурную гладь воды и скалы уже другого берега. Казалось, он не думает, просто смотрит. Иногда он задавал себе вопрос, что он делает здесь, но ответ находился очень быстро и сразу бросался в глаза – рыжим. Удивительно, что от яркого солнца волосы Лиды не светлели, а наоборот, становились рыжее, в красноту, кожа покрывалась ровным загаром, отчего глаза становись ярче. Или ему так казалось. Возможно, тому виной белое трикотажное платьице, что сейчас было на Лиде, когда она прошла с приятелями мимо, потом резко взвизгнула и побежала от тщедушного Савельева, который, казалось, только-только вошёл во вкус отдыха, и скорее всего виной тому была рыжеволосая девушка, сновавшая по лагерю, болтавшая со всеми и ни с кем и бывшая ни кем-нибудь, а племянницей самого дяди Серёжи.

- Глаза сломаешь, - присевший рядом Толик.

- Что?

- Не надоело ещё с ребёнком возиться?

- Я не вожусь…

- Да брось, фея, - он показал руками знак «кавычки».

Этот разговор то и дело возникал вокруг Динара. Серёжа спешил напомнить про несовершеннолетие Лиды, Евгения Петровна пыталась, «как педагог, оградить девочку от страданий», Тимур с его коротким «кусок идиота» и, конечно, Толик. Источник Лидиных красных щёк и отведённых глаз.

- Не, ты посмотри на них, посмотри, - Толик махнул в сторону визжащих девчонок, которые то убегали от мальчишек, то догоняли их, вырывались, когда их пытались поймать, а потом снова подскакивали и провоцировали лёгкими щипками и громкими визгами.

- Щенки.

- Что?

- Играют, как щенки. Дети… Слушай, - он доверительно положил руку на плечо Динара, - а давай я тебя с тёлкой познакомлю, всё как надо, всё по-взрослому. Ну, сколько ты уже тут? Зачем тебе малолетка? Оставь девчонку в покое, а? Сам подумай, ты уедешь, она себе уже напридумывала чёрте что… У малышей знаешь, как черепушка на предмет бессмертной любви варит?.. Ты уедешь, а нам тут сопли её вытирать?

Динар молча слушал, ему нечего было ответить. Он уедет, а Лида останется в этой стране, с этими людьми. Именно к ним она приходит со своими радостями и горестями, с ними она привыкла делиться и своими победами и поражениями. Именно они принимали её такой, какая она есть. И любили.

И он любил…

- Я не хочу обидеть Лиду.

- Но обидишь, ты сам видишь, в любом случае – обидишь. Расклад не в твою пользу, сделай вид по приезду, что ничего не было, слейся, она поплачет и забудет.

- Она не должна плакать.

- Окей, а когда ты уедешь, она не будет плакать? Это тупик… адью, из него нет выхода.

Динару нужно было найти выход, сделать что угодно, чтобы Лида не плакала, но ещё важней было то, что он ощущал себя крепко связанным с этой рыжей девушкой, связанным по рукам и ногам, без единого шанса и желания вырваться из плена её улыбок, лёгких прикосновений, подмигиваний и резкого молчания.

Лида все чаще молчала, как будто решала для себя неразрешимую задачу, и Динар был уверен, что эта задача будет так же неразрешима и для него.

Но ещё он был уверен, что любой узел, даже Гордеев, можно просто перерубить. Любые проблемы можно решить – проблемы возраста, места жительства, часовых поясов. Проблемы недопонимания и навалившиеся, как снежный ком, проблемы в семье. Его и Лиды семье, которая должна была стать одной, если не официально, то фактически, и как отнесётся к этому известию Лида – ещё больший вопрос, чем их взаимоотношения, которые граничили между дружбой и проявлениями влюблённости. Между кокетливым: «Когда же ты будешь меня соблазнять» и каким-то детским испугом, когда он делал четверть шага в этом направлении.

- О чём ты думаешь, Лида?

- О том, что лето кончается, о том, что тут ещё лето, а в городе уже осень. Мама сказала – идёт дождь… изморось. О том, что мне нужно в школу, тебе домой, что всё как-то быстро… закончилось?

- Не закончилось.

- Но как?

- Я сказал тебе, ты будешь моей, будешь. Мы просто немного подождём.

- Думаешь?

- Конечно, - он присел на траву, потянув к себе на колени девушку, - немножко подождём, станем взрослее и всё решим.

- Я всегда буду тебя младше.

- Да, но через пару лет это не будет так заметно.

- Просто ждать?

- Просто ждать.

- Я не умею.

- Будем учиться.

Так он сказал Лиде: «Будем учиться ждать» - это и был выход. Ждать.

- Слышь, парень, не мечтай… Ты слышал, что мы тут тебе говорили?

Дин посмотрел на Толика и присоединившегося к нему дядю Серёжу.

- Простите.

- Отлично! Что ты собираешься делать с Лидой, парень? Вообще-то я надеялся, что ваш роооооман сойдёт на нет, что ей надоест или тебе, но я смотрю – вам не надоедает… А, скажу тебе честно, в свете последний событий я понятия не имею, как выкрутиться… и вообще, никто не знает, что делать… так что ты уж придумай что-нибудь, чтобы ваша лав стори закончилась. У девчонки нервы ни к черту, ей, похоже, и в этом году достанется…

- Серёжа, в том, что происходит, нет моей вины, ситуация некрасивая…

- Хуёвая ситуация! – Толик.

- Хуёвая. Но уверен, вы преувеличиваете степень негативного влияния возможного повторного брака её матери.

- С твоим отцом.

- С моим отцом.

- И что ты собираешься с этим делать?

- Ничего.

- Ничего?

- Ничего. А что я могу с этим делать? И должен ли?

- Хорошо, а с Лидой?

- Ждать.

- Чего ждать, с моря погоды?

- Я говорил. Ждать, просто ждать, она вырастет, успокоится и…

- Станет твоей…

- Да.

- Ты бы ещё в пелёнках нашёл себе подружку, - Толик.

- Послушайте, это бессмысленный разговор, я не понимаю его цели. Я буду с Лидой, во всех отношениях, - он спокойно посмотрел на Серёжу, - когда она подрастёт.

- Ты так решил?

- Да, я так решил.

- А если она решит по-другому?

- Что она может решить по-другому?

- Что угодно. Это Лида! Ты знаешь, о чём она спрашивала Марину?

- О чём же?

- Что делать с лобковыми волосами.

- Что?

- А то! Что делать дома она знает, а вот в походных условиях…

- Это приемлемая тема для разговора? Я должен это с тобой обсуждать?

- Да нет, не должен. И я не должен, я вообще, блядь, не должен думать о каких-то там волосах на… Ты знаешь, когда я увидел первый раз Лиду? Я был младшим школьником, а её вынесли из машины и поставили рядом со скамейкой. В красных ползунках! В красных, блядь, ползунках! Какого хрена сейчас, твоими молитвами, она задаётся такими вопросами? И что ты будешь делать, когда она впрямую тебе скажет: «Давай», а потом хуяк – и юрьев день, на хуй!

- Подожди, Серёг, не суетись, ты снова перегибаешь, - Толик.

- Я не перегибаю, я хочу понять, что он будет делать, когда она потребует…

- Да кто тебе сказал, что потребует, по-моему, у тебя паранойя на нервной почве.

- Я скажу, что в её возрасте рано начинать половую жизнь, это нехорошо для растущего организма и нервной системы подростка, - он говорил спокойно, будто они не обсуждали тему, от которой ему хотелось так же закричать, начать ругаться, просто взорваться…

Иногда Лида сводила его с ума будто бы намерено, но потом вспыхивала краской на щеках, и Динар понимал, что все её провокационные жесты – всего лишь проявление просыпающейся женственности, которую не надо торопить, надо сохранить хрупкую стыдливость и нежность прикосновений – всему своё время. Сейчас – время этому.

- Интересненько… - все трое подпрыгнули и молча посмотрели на девушку в белом трикотажном платье, которое больше напоминало майку, доходившую до середины бедра.

Волосы были заплетены в свободную косу, которая была перекинута через плечо и, привлекая внимание к груди без бюстгальтера – купальник она держала в руках, – заканчивалась в районе талии.

- Значит, рано начинать? Нервная система подростка? Дядечка мой любимый тааааакие вещи у меня за спиной обсуждает… Подпевала этот кулацкий, - рукой на Толика, - пошляк полудурок и феямоядиндин собрались кружком и решают, когда же Лидии, свет ясно солнышко, лишиться девственности. На голосование поставили? А? Я спрашиваю? Голосовали уже? А то я тоже хочу принять участие… плева-то МОЯ, - она уже орала. Так вот, выношу на голосование – сегодня! Кто «ЗА»? Отлично! Единогласно! Толик пошли.

- Чего «Толик», Лида? – Толик пятился к обрыву, бросая взгляд на дядю Серёжу и Динара, видимо, прикидывая, от кого первого он получит по лицу.

- Ты же у нас спортивный врач? Вооооот, фиксировать будешь. Дин ты идёшь?

- Нет.

- Нет? Что значит «нет»?

- То и значит – нет. И успокойся, пожалуйста, мы все были неправы, разговор был крайне некорректным и обидел тебя, но никто из присутствующих не ставил себе такую цель.

- Ахтыблядькакойкоролеваанглиинеибаца! По-книжному мы разговариваем. Идёшь?

- Нет, - на редкость спокойным тоном, словно его спрашивают, не хочет ли он попробовать эскимо в морозный день.

- Отлично. Значит, это сделает Савельев.

- Какой нахуй Савельев? – Серёжа.

- Вооооон тот, тощий, уверена, у него есть этот самый… хуй, - и, покраснев, убежала, оставив троих мужчин в молчании.

- Так мне идти? – Толик.

- Ёбнулся? – в два голоса.

- Что делать? – Динар, с ужасом провожая взглядом стройную фигурку.

- Как мужик я тебе скажу: сделать ЭТО, - Толик. – А как друг семьи сейчас выпью чаю и повешусь...

- Она не сделает этого, - Динар.

- В третьем классе она съела червяка… - дядя Серёжа.

- Какого червяка?

- Обычного, земляного, потому что ей сказали категоричное нет… было сильное отравление… на нервной почве, две недели в больнице…

- И?

- И через год она сожрала снова, чтобы доказать, что может!

- Зачем?

- А зачем она пошла по тому бревну?

- Останови её, - Динар.

- Я могу её только связать, а для надёжности открутить детородные органы всем в районе пяти километров.

- Это ненормально.

- Добро пожаловать на землю, парень. Ну, иди, спасай свою принцессу, - уже в спину убегающей феи.

- Лида, стой.

- Чего тебе, отстань, видеть тебя не хочу! – Он бы с лёгкостью перенёс злость в этих зелёных глазах, но злые слёзы давались ему с трудом. – Отстань, я к Савельеву.

- Поговорим? – он держал её за руки, пока она вырывалась.

- Не о чем мне с тобой разговаривать. Я же подросток, у меня же нервная система… растущий организм… ты… ты… ты… уезжай, сегодня же, сейчас же!

- Не уеду, да стой ты! - Он всерьёз опасался, что на запястьях останутся синяки от его рук, но она продолжала вырываться, пока не присела резко в ноги, неожиданно дёрнув его вниз, потом так же неожиданно ударила головой в живот, и когда Динар отпустил её руки, резко дёрнула на себя, совершив хоть и неправильный, но действенный проход в ноги. – Вот так-то, Диндин, - пока он промаргивался, щурясь от боли в голове и спине, - так-то, а сейчас я пойду и сделаю то, за что мы так дружно проголосовали, я бы с таким удовольствие тебя сейчас ударила, - проговорила сквозь зубы, - с таким удовольствием, прям с огромным удовольствием.

- Ударь.

- Ударю!

- Ударь, Лида… а потом поговорим.

- Нам не о чем разговаривать.

- Есть о чём, ты обижена, мы обидели тебя, я обидел и прошу за это прощения.

- Ни за что ты не просишь! – она резко встала и быстро пошла от палаток в сторону поляны, где было импровизированное волейбольное поле с сеткой между деревьями. Кто-то из отдыхающих из года в год привозил и натягивал эту сетку, которой пользовались любые желающие.

- Савельев, Саша, подойди ко мне, - она уже бежала в сторону играющих мальчишек, когда Динар догнал её и резко встал перед ней.

- Лида, остановись, пожалуйста.

- Саша, подойди сюда!

Тщедушный Савельев стоял в стороне и не мог решить – подходить ли ему или лучше воздержаться? Светлые брюки Динара были в пыли, волосы взлохмачены, да и Лида выглядела не лучшим образом, в том, что девушка плакала, не было никаких сомнений. На лице были разводы, видимо от слез и пыльных рук, платье было примятым.

- Да подойди сюда, Саша! – она выглядывала из-за Динара, который просто перегородил ей путь, легко придерживая руками.

- Рыжик, не надо, не говори того, о чём потом будешь жалеть.

- Я не…

- Будешь, Рыжик, ты будешь об этом жалеть, даже о словах ты будешь жалеть.

- Зато я не стану жалеть о деле.

- И никакого дела ты делать не будешь.

- Это почему? – она прекратила свои попытки пройти к Савельеву и внимательно смотрела на Динара. - Потому что это… как ты там сказал? «Вредно для растущего организма подростка»? Да ты знаешь, что большая часть моих подруг уже!

- Мне не интересны твои подруги.

- Сашка, да подойди сюда!

Несчастный Савельев шёл на негнущихся ногах к странной парочке, в нём боролись два желания, одно – убежать, потому что взгляд Динара и в обычное время не сулил ему ничего хорошего, а уж сейчас… и второе – защитить девушку, которая ему нравилась.

- Что случилось, Лида? – он мужественно возник перед ней.

- Я знаешь что тебя попрошу сделать, это не займёт много времени.

- Лида!

- Савельев, а не сложно ли тебе, - её рот уже держали, но она укусила в ответ, - произвести дефлорацию моей девственной пле…

- Да закроешь ты рот наконец?! - у Динара закончилось терпение, Лиде не помогли приёмы дзюдо и умение разбирать автомат Калашникова. Хватило одного крепкого захвата рук, чтобы поднять и донести брыкающуюся девушку до палаток, где невдалеке дядя Серёжа, прикуривая сигарету, наблюдал за парочкой, гадая, подойти ли, или он только усугубит ситуацию. Он понимал, что явно перегнул палку, и ему нужно было остановиться. Любому, даже не близко знакомому с Динаром, было очевидно, что он не сделает ничего, что может как-либо навредить его Рыжику. Да и Лида была девушкой сообразительной и не позволила бы лишнего, а даже и если… это лучше, чем сегодняшняя сцена, когда они втроём, трое взрослых мужчин, обсуждали интимную жизнь юной девушки.

- Подойди туда, - он обратился к Толику, надеясь, что его прибаутки сгладят напряжение, которое, казалось, поглотило обстановку, когда Дин, прижимая девушку к себе, спиной к своей палатке, явно внутрь, по пути целуя Лиду. Издали было видно, как она двигается, переступает  на цыпочках, закинув руки ему на шею. Платье задралось, и были видны маленькие светлые плавки от купальника с тесёмочками по бокам загорелых бёдер.

- Что там? – спросил у подошедшего Толика.

- Эм… всё нормально. Помирились.

- Хуйню не говори…

- Дословно сказать?

- Как хочешь.

- Сейчас он будет дефлорировать… Может, в морду, а? Ну, реально же ребёнок… статья.

- Да толку-то… всё равно найдёт себе на задницу приключение теперь, пусть уж лучше этот… твою мать… какой я дебил… какой дебил… что пристал к парню… вот, какого хуя приебался? Сказал же: «Подожду». Он бы, может, уехал, да и забылось всё… семнадцатая вода всё смоет, а теперь? Какой я дебил…

- Водки?

- Яду…

- Яд в палатке… рядом.

- Иди на хуй, остряк-самоучка.

Он буквально внёс на себе Лиду, пытаясь одной рукой открыть неподдающуюся молнию на палатке, а другой удержать целующую его девушку. Иногда, вовсе не часто, когда они уходили вдвоём достаточно далеко, Лида целовала его первая, всегда немного робко, не спеша и неуверенно, пока он не перехватывал инициативу, не давя слишком, но и не уступая «завоёванных» территорий. Которых, к слову, было не так и много, но он никогда не настаивал на большем, отдавая себе отчёт, что его и Лидины потребности во многом не совпадают и не могут совпадать.

Сейчас же она сама целовала его, забиралась под футболку руками и прижималась всем телом. Он уже мало понимал или видел вокруг, им начинало овладевать желание, затмевающие собой здравый смысл, её губы с привкусом соли от слез, понимание, что он обидел, её руки на его груди и ноготочки по спине, аромат духов, смешенный с запахом травы и влажности леса – всё это выбивало дух, силу воли, разум. Становилось неважным ждать, всё становилось несущественным – время, расстояние, языковые трудности – Лида действительно часто не понимала английскую речь, – возраст, родители и желание сделать правильно. Осталось только желание - сделать.  

Он видел, как подошёл Толик и слышал Лидино «дефлорировать», отметив краем сознания неуместность, какую-то неправильность слова… Она продолжала целовать, он – отвечать, забирая инициативу, отдавая её, но постепенно абсурдность происходящего стала доходить до него, он словно медленно выныривал из тумана, смотря на Лиду. Они стояли друг напротив друга, на коленях,  у самого входа в палатку.

- Ты же сделаешь это?

- Что именно?

- Ну, о чём мы говорили…

- О чём мы говорили?

- Дефффлооо… сексом займёшься со мной?

- Сексом?

- С проникновением, - тут же уточнила.

- Ты не готова, Рыжик.

- Откуда ты знаешь?

- Откуда знаю… - Он быстро снял с себя футболку, расстегнул брюки и стал их снимать, глядя внимательно на девушку. - Ты правда хочешь сделать это здесь? – Он обвёл глазами небольшое пространство палатки, где в углу лежал крем от комаров и смятая подушка. – Где слышно, как в соседней палатке снимают носок? – Он остался только в белье, поднял её безвольные руки и снял через голову платье, бросив его в угол. – Вот так, потому что обиделась на дядю, постороннего мужчину и меня? – Он дёрнул за тесёмочки на её плавках, и Лида осталась полностью обнажена перед мужчиной рядом. – Ты уверена, что хочешь именно этого? – Он легко снял бельё с себя и сейчас, не стесняясь, игнорируя нервную дрожь в ладошках девушки, откровенно разглядывал всё, что впервые открылось его глазам.

Небольшая грудь со светлыми ареолами и маленькими сосками, с небольшим розовым шрамом посредине, по которому он провёл пальцем. Светлые лобковые волосы, и, видимо, Лида всё же знала, что делать в походных условиях, потому что всё было аккуратно подстрижено с глубокой линией бикини. Заворожённый видом, он молча разглядывал, понимая, что Лида сейчас так же смотрит на него, он перехватил её взгляд, улыбнулся в рдеющие щёки, потом проследил за её нахмуренным лицом. Она смотрела на лежащие у коленок трусики, на которых было маленькое пятнышко влаги.

- Всё хорошо, - он шепнул тихо-тихо, почти ей на ухо.

- Я знаю, но… - её взгляд переместился на пах Дина, - ахх.

- Всё хорошо. – Он аккуратно прижал к себе девушку, дав почувствовать её горячему животу своё желание, услышав только «ой мамочки». Протянув руку куда-то в сторону, он достал свою футболку и надел на Лиду. - Всё хорошо, всё так, как и должно быть… - не удержавшись, всё-таки провёл ладонью по попе, по низу живота, нырнув пальцем между складочек. – В следующий раз.

- Я… - в зелёных глазах Лиды стояли слёзы, пока Динар быстро надевал те же брюки и накидывал рубашку. – Я… не хотела так.

- Знаю, - он просто улыбнулся. – Но мне всё равно понравилось.

- Но ты же, - сделала неопределённый знак руками.

- Эмм, да, это создаёт некоторые неудобства, - ему пришлось поправить «неудобство», - но я мало, что могу с этим поделать. – Он развернул спальный мешок и, обняв Лиду, буквально завалился на него, подтягивая на них лёгкое одеяло. – Давай просто полежим.

- А ты поцелуешь меня?

- Не сейчас…

- Ах, да…

- «Ах да» ей, - себе под нос.

- Ты всегда всё лучше меня знаешь?

- Смотря что, Рыжик.

- Всё.

- Тогда определённо не всё, я точно не знаю, как готовить борщ, и всерьёз рассчитываю на тебя в этом вопросе.

- Ладно.

- Ладно и всё? – усмехнулся.

Она положила голову ему на грудь, он подтянул её ближе и прижал к себе.

Через пятнадцать минут девушка засопела, он аккуратно переложил её на подушку, как следует укрыл, помня о её голой попке, и выбрался на улицу, где глубоко вздохнув пару раз, двинулся в сторону дяди Серёжи, сидевшего в окружении Толика и Тимура.

- А мы уже собирались ограждающую ленту вокруг палатки натягивать, - Толик.

- Ну? – Тимур.

- Мне составить подробный отчёт в письменном виде?

- Да заткнитесь вы все! – весь вид дяди Серёжи указывал на то, что хоть обстоятельства были и непредвиденные,  «морду бьют» отменить нельзя. Тимур подошёл сзади, просто на всякий случай.

- Серёг, ты опять кипятишься, остынь, что случилось, то случилось, ей же не тринадцать лет, остынь. – Толик стоя между Динаром и Серёжей. – Она же не перестала быть твоей племянницей, а он – отличным парнем.

- Несмотря на то, что  эта сфера жизни Лиды абсолютно вас не касается, я скажу один раз. Только один. В её возрасте рано начинать половую жизнь, это нехорошо для растущего организма и нервной системы подростка. И впредь попрошу ни прямо, ни косвенно не касаться этой темы, хотя бы при ней. Она девушка, и ей крайне неприятны ваши намёки и разговоры.

- Но?

- Мы не будем больше обсуждать эту тему, никогда, пойду, освежусь, - и быстрым шагом пошёл в сторону речки.

- Как он остановился-то, он вообще потерянный был?..

- А чего ты не остановил их?

- А ты чего панику развёл?

- Ну всё, хватит… надо выпить водки, сядем вечерком и выпьем водочки.

- Выпьем.

Ужин Лиде отнесла Марина, смотря на четвёрку парней, выпивающих почти без закуски, в этот раз они выпили значительно меньше литра и разбрелись по палаткам.

Утром шумящие словами благодарности и обещанием скорых встреч школьники, во главе с бодрой Евгенией Петровной и Авдеем, уселись в автобус без кондиционера и отправились домой, к скучающим по ним родителям. Всё это время Динар обнимал двумя руками Лиду, а потом повернул её в другую сторону от расслабленных инструкторов и спортивного врача.

- Садись сюда, - он усадил её к себе на колени, прижал и какое-то время перебирал рыжие пряди. – Я подумал, что место должно быть каким-нибудь красивым… чтобы сказать тебе это.

- Тут красиво, - она обернулась, смотря на высокие деревья, стоявшие полукругом над высокой травой и яркими цветами на фоне синего неба, которое казалось выше.

- Я люблю тебя, я люблю тебя, моя маленькая упрямая русская девочка, я люблю тебя, - и он аккуратно поцеловал её. – Мы просто не с того начали, я должен был сначала сказать, что люблю тебя, и только потом смотреть на тебя, обнажённую. Вот теперь всё встало на свои места, Рыжик, - он ещё раз аккуратно поцеловал засмущавшуюся девушку. – Всё хорошо, мы справимся…

Форум. 

Спасибо всем, кто читает.