Я смотрела на него.
Он – на меня.
Его вид завораживал, манил, соблазнял и смущал единовременно.
Маленькая Девочка, живущая в глубинах каждой взрослой женщины, без лишних слов впала в истерику, её бьющиеся конечности и требовательных изгиб губ говорил,
- Дай! Хочу! Пусть будет моим.
Моим – в сознании Маленькой Девочки – это не кусочек, не слайсик, не облизнуть или понюхать, как требует того Подсознание и Жизненный Опыт. Моим – это значит весь. Целиком. Куском. Можно с блюдом.
Девочка совсем не зря впала в неистовство, Девочка знала, что Жизненный Опыт не позволит взять куском. Да что там, Опыт не позволит даже понюхать.
Потому что Опыт научился слушать Подсознание. Не сразу. Не враз. Набив ни одну шишку ,теперь Опыт точно знает, что если Подсознание шепчет «нет» - то это нет. А не «посмотрим» и не «подумаем»
Он – вызывал дрожь в коленях, в кончиках пальцев.
И манил. Манил. Манил.
Девочка уже тихо плакала в углу.
Подсознание играло в Чапаева в шашки с Жизненным опытом.
И все ждали, когда я налюбуюсь этим чудом. Налюбуюсь и пойду.
Но я не хотела уходить, я определенно была на стороне Маленькой Девочки, потому что Девочка была права, черт возьми.
В каждой взрослой женщине права Маленькая Девочка. Да, поступает она, как взрослая и как женщина, и как подсказывает Жизненный Опыт и порой Подсознание. Но твердо знает, что права – Маленькая Девочка.
И тут появилось Воображение.
- Плохо, - сказало Подсознание, - Очень плохо.
И прищурило глаз.
Жизненный Опыт ударил себя по голове доской от шахмат, в надежде потерять сознание на продолжительное время, что бы в последствии сослаться на амнезию и общие проблемы со здоровьем.
Воображение пришло в образе Энрике Иглесиаса, словно Девочке и того было мало.
Девочка, конечно слышала что-то об Энрике, но к визуальному образу это не имело отношения. И к Воображению.
Воображение являлась в разных ипостасях, сейчас выбрало такой образ.
Энрике снял очки, сел напротив Девочки и стал на кончиках пальцев показывать слайды обладания Им.
И куском. Целиком. И слайсом. И даже вместе с блюдом.
Воображение ясно дало понять, что он – определенно эксклюзив, ручная работа, единственный экземпляр.
Не какой-то суррогат из растительных сливок.
В нем. В Нём.
Все настоящее. Настоящий кондитерский ром. И шоколад. И крем.
И он готов таять, растворяться, дарить неземное удовольствие Маленькой Девочке.
Надо просто протянуть руку. Чуть-Чуть смелости. Он сам просится.
А Жизненный Опыт и Подсознание не нужно слушать, они порой ошибаются, как тогда, помнишь.
Девочка, было, протянула руку, но тут взрослая женщина встала и пошла по своим взрослым женским делам.
А Он так и остался в витрине кондитерского магазина.
И кто-то протянет руку и съесть его куском, возможно вместе с блюдом.
Эх, главной в этой драме оказалось попа, которая гордо отказывается расти.
И ей не указ, ни Девочка, ни Воображение.