- В какой колледж ты будешь поступать? – спросила Беллу Розали, когда та села на веревочные качели, привязанные к ветке старого дуба.
Дерево росло на заднем дворе дома Розали многие годы, отпечатавшиеся на его стволе глубокими морщинами. Белла крепко обхватила пальцами веревки и стала несмело раскачиваться.
- А ветка не сломается? – посмотрев наверх, спросила она.
Розали хмыкнула и поправила постоянно сползающие на кончик носа очки.
- Не сломается. На этих качелях даже папа катался. Так в какой колледж ты будешь поступать?
- Раскачай меня посильнее, - попросила Белла, отталкиваясь ногами от земли.
Подталкивая подругу в спину, Розали раскачивала ее все сильнее и сильнее. Изабелла крепко держалась руками за старые веревки, и каждый раз, когда она взлетала ввысь, ее дыхание восторженно срывалось. Прохладный ветерок обдувал лицо, сжимал горло холодными тисками и ласково трепал бесплотными пальцами каштановые локоны.
Выше. Еще выше.
- Еще? – спросила Розали, наблюдая за искренним детским восторгом, преобразившим лицо Беллы. Она так редко улыбалась, а если улыбка и касалась ее губ, то никогда не затрагивала глаз. Они были холодны как лед. Холодны, как сама Изабелла.
- Еще, - на выдохе ответила девушка.
Сильнее. Еще сильнее.
Искривленные ветки старого дуба широко раскинули свои объятья, будто пряча девушек под сплетенным из них куполом. Хитрое солнце, пробираясь сквозь листву цвета ЕГО глаз, слепило, заставляло жмуриться. Его глаза…
Не думать. Не сейчас.
- Еще, - давясь смехом, снова попросила Белла, и Розали раскачала ее еще сильнее, практически отправляя парить в небесах.
Сильнее. Еще сильнее.
От скорости и высоты захватывает дух, хочется смеяться не переставая. И Белла смеялась. Смеялась так отчаянно, как никогда. Смех сквозь боль. Когда приступ неудержимого веселья провоцирует на движение иголку, застрявшую в горле. И чем больше смеешься, тем больнее царапает изнутри и тем сильнее хочется плакать.
Это то пограничное состояние, в котором ты на вершине, а через секунду катишься в глухую пропасть, захлебываясь рыданиями. Так больно и так хочется плакать…
Держаться. Только не сейчас.
Чувствуя, как приближается истерика, Изабелла насильно заставила себя смеяться дальше, искренне и весело, как в детстве. Она старательно игнорировала царапающую боль в горле и пульсирующее давление в висках. Сейчас она хочет смеяться.
Розали резко крутанула веревку в сторону, и под хохот Беллы две веревки несколько раз перекрутились, затем со скрипом раскрутились обратно.
Пытаясь отдышаться, девушка слезла с качелей и, прислонившись спиной к стволу дуба, съехала на землю.
- Голова кружится, - все еще посмеиваясь и пряча от подруги слезящиеся глаза, пробормотала она.
Розали села на качели и, нервно перебирая кончик своей косы, спросила:
- Так в какой колледж ты решила поступать?
Закрыв глаза, Белла откинула голову, коснувшись затылком твердого шершавого ствола, и судорожно вздохнула. Никто не знал, кроме Майка и его мамы. Она скрывала это от матери и Фила. Те были уверены, что Белла останется в Финиксе. Под опекой отчима и неусыпным контролем матери. Девушка решила держать свой секрет в тайне как можно дольше, чтобы никто не смог бы повлиять на решение, принятое уже давно. Но разве может Розали как-то помешать ей? И заслужила ли она, все эти месяцы одаряющая ее своим теплом и неотступным желанием дружить, этого гробового молчания? Заслужила ли она, чтобы у Беллы были от нее такие секреты? Нет.
- Я буду подавать документы в колледжи Сиэтла.
- Ты вернешься в Вашингтон? – изумленно спросила подруга, и Белла кивнула.
- Но у тебя же там никого нет. Твоя мама здесь, и отчим… Неужели тебе не страшно?
- Нет, - спокойно ответила девушка. – Я не хочу оставаться в Аризоне. Мой дом там.
- А я здесь остаюсь, - поморщившись, протянула Розали. – Ненавижу Аризону, ненавижу Финикс. Ненавижу чертово солнце. Родители никуда меня отсюда не отпустят. У них здесь работа, а я… Должна терпеть и жить на таблетках.
Сердце Изабеллы тоскливо сжалось от жалости к подруге. У нее хорошие и любящие родители, но слишком зацикленные на своей работе, которая была у них именно в Аризоне. Пару раз она видела, как подруга до крови расцарапала свою нежную кожу, и бессильно злилась из-за того, что родительское обещание когда-нибудь переехать в менее солнечное место так и осталось обещанием.
Дверь дома открылась, на крыльцо вышла мама Розали, одетая в деловой костюм светло-серого цвета, выгодно оттенявшего ее загар.
- Я ухожу на работу, девочки, - крикнула она, копаясь в сумочке в поисках ключей от автомобиля. – Обед в холодильнике, обязательно поешьте. Рози, не забудь выпить таблетки.
Послав дочери воздушный поцелуй, женщина ушла, а Розали горько усмехнулась:
- Родители обещали мне, что мы переедем, когда я закончу школу.
- Что они говорят теперь?
- Теперь они говорят, что я могу отучиться здесь, а потом найти себе работу где-нибудь в другом месте. Они не понимают, как мне плохо. Думают, что я слишком драматизирую и мое заболевание не такое страшное. Они просто не знают, как я одинока здесь. И даже единственная подруга, которая у меня появилась, уезжает…
Последние слова, пронизанные горькой обидой, были сказаны тихо и немного стыдливо. Розали считала, что навязала свою дружбу Белле, и чувствовала себя слишком эгоистичной, решив, что та не хотела этого общения.
- Поехали со мной, - внезапно предложила Изабелла.
Блондинка несмело посмотрела на подругу:
- Ты серьезно? Если ты зовешь меня из жалости, то не стоит…
- Я серьезна как никогда. В Сиэтле можно получить отличное образование, и тебе понравится климат Вашингтона, - голос Беллы дрожал от волнения.
В тот момент девушка понимала, что действительно желала, чтобы Розали поехала с ней, потому и пыталась быть убедительной. Это не было жалостью. Ее предложение было искренним. Да, она и не думала заводить с кем-то дружбу в Финиксе, но это все-таки случилось, Розали стала ей очень дорога, и теперь Изабелла не хотела потерять свою новую подругу так быстро.
Конечно, в этом больше удобства для нее самой, но Белла чувствовала, что Розали понравится Сиэтл, там ее ждет новая жизнь, их обеих ждет. С чистого листа. Вместе.
- Да, я бы хотела… - с легкой улыбкой, мечтательно глядя вдаль, пробормотала Роуз. – Мама убьет меня, а папа будет так кричать. Но я хочу. И я попробую. Вот бы все получилось!
Блеск в ее глазах вызвал искреннюю улыбку у Свон, и в этот момент она бы многое отдала, чтобы заглянуть в будущее: удостовериться в том, как все хорошо сложится у них с Розали, что у подруги все получится. Но Белла не умела управлять своими видениями, поэтому оставалось только ждать и верить, что они со всем справятся.
- А раскачай-ка меня посильнее, - попросила уже повеселевшая Розали.
Изабелла поднялась с земли и, улыбаясь подруге в ответ, начала ее раскачивать сильно-сильно, навстречу солнцу.
Смеясь вместе с Розали, она все же ни на секунду не могла отделаться от страха перед будущим. Прошло две недели после того как у нее было видение, подарившее ей надежду. Она и мужчина, ее муж, судя по их кольцам. Ее душа до сих пор трепетала, когда она по крупицам восстанавливала в памяти каждый момент показанного ей. Нежность, любовь, весь мир - в глазах друг друга. Так много и так мало она узнала, ведь хотелось еще больше… Когда она встретит ЕГО? Где и как произойдет их первая встреча? Будет ли это любовь с первого взгляда? Ее глупое девичье сердце надеялось, что да. Что ее мужчина увидит ее, полюбит и заберет с собой далеко-далеко от всех проблем, сотрет из сердца боль или хотя бы заглушит ее. Но когда же это произойдет?
Девушка ужасно боялась, что выбрала не тот путь. У нее темнело перед глазами при мысли, что ее будущий муж живет не в Сиэтле и тем самым она отсрочит их встречу. А их встреча, которая, она знала, обязательно состоится, стала путеводной звездой для Беллы. Теперь она жила только ради этого и всего того, что последует дальше. Ночью ее глаза закрывались, чтобы увидеть этого мужчину во сне, и открывались утром, чтобы снова начать думать о нем. Кто он? Как его зовут? А главное - когда? Когда же они встретятся?
Оставалось надеяться, что скоро. Потому что она не представляла, как сможет прождать его долгие годы.
***
- Почему ты так нервничаешь? – спросил Фил с теплой заботой в окинувшем девушку взгляде.
Во время ужина Белла нервно дергала ногой под столом, постоянно смотрела на часы и почти ничего не съела. Она вообще мало ела, и к этому постепенно все привыкли.
- Я планирую позвонить Билли.
Рене на секунду подняла взгляд от журнала, который просматривала за ужином, и тут же опустила его обратно. Разговоры, касающиеся Чарли и звонков Беллы в Форкс, ее не особо интересовали.
- Разве ты не звонила ему вчера?
- И вчера, и позавчера, - Изабелла нервно заерзала на стуле. – Позавчера он сказал мне, что занят, вчера в участке мне сказали, что его нет на месте. Сегодня буду звонить ему домой.
- Звони, я сам уберу со стола.
- Спасибо, - уже на ходу бросила Белла и бегом поднялась по лестнице на второй этаж.
Запыхавшись, она присела на кровать, быстро набрала номер домашнего телефона Блэка и принялась ждать. Каждый такой разговор был для нее нервной встряской, смесью надежды и горького разочарования. Девушка считала, что только если будет найден убийца Чарли, она успокоится, возможно даже отчасти смирится. Ей была невыносима мысль, что человек, разрушивший всю ее жизнь, свободно дышал, топтал эту землю…
- Билли Блэк, - коротко ответили на том конце провода, и Белла облегченно вздохнула.
Наконец-то!
- Билли, здравствуй. Это Белла Свон. Я звонила тебе вчера, и позавчера…
Мужчина молчал, в трубке шелестело только его тяжелое дыхание.
- Билли? Ты меня слышишь?
- Слышу, Белла. Как ты? Как школа? – откашлявшись, спросил он.
- Все хорошо, - девушка в нетерпении дергала концы волос. - Что там с делом папы?
Билли снова замолчал, и она напряглась, почуяв неладное. Напряженное молчание ее собеседника выдавало его неуверенность и нежелание говорить.
- Что случилось? Почему ты молчишь?
- Я должен тебе сказать что-то важное.
- Вы нашли убийцу? – с надеждой спросила Изабелла, чувствуя, как от волнения запульсировало в висках.
- Нет, - жестко ответил Блэк, заставив девушку сжаться.
- Так в чем же дело? – ее охрипший голос сорвался.
Новая пауза, засасывающая точно беспросветная бездна. Кусая губы, Белла ждала ответа. Ну же, не молчи, Билли. Скажи хоть что-нибудь.
- Мы больше не будем искать убийцу, - отстраненно произнес он.
Тишина, разбившаяся вдребезги на миллионы осколков, ранила в самое сердце.
- Повтори, - на выдохе произнесла Белла.
Она была уверена, что ей это послышалось, Билли не мог сказать этого. Это просто помехи в связи, Блэк наверняка сказал, что они и дальше будут искать убийцу ее отца.
- Мы не закрываем дело, Белла. Но искать больше никого не будем.
- Как это не будете? О чем ты говоришь?
- Как оказалось, Чарли напал на след одного из наркодиллеров в Порт-Анджелесе, который распространял наркотики и в Форксе. Он копнул слишком глубоко, за что и поплатился. Твоего отца уже не вернешь, а у меня есть семья, Белла, которую я не хочу потерять. Попробуй понять…
Но как такое можно понять? Билли говорил о том, что есть дела, в которых даже полиция бессильна, что тут могут быть замешаны слишком влиятельные лица, что Чарли уже нельзя вернуть, а Изабелла, казалось, хоронила отца вторично. В полном изнеможении она медленно опустилась с кровати на пол, перед глазами зависла тьма. И остались только жуткая боль и предательский голос Билли Блэка, в котором не было ни капли сострадания. Ни капли стыда.
- Ты меня поняла? Белла, ты слышишь меня?
Она не могла выдавить ни слова. Лишь тихие, судорожные всхлипывания вырывались из горла и разрывали в клочья тишину. Так и не дождавшись ответа, Билли тяжело вздохнул и, прежде чем пожить трубку, устало произнес:
- И, Белла, больше не звони в участок. Мы все равно уже не сможем тебе помочь. Надо забыть это как страшный сон.
Сухие слова, сказанные равнодушно, без единой сочувствующей нотки в голосе. С трудом верилось, что это не кошмарный сон.
Беллу трясло. Из обессилевшей руки на пол с глухим стуком упал телефон, из трубки раздавались быстрые гудки.
- Боже мой… Боже мой, - тихо шептала она, раскачиваясь вперед-назад, будто в трансе, пытаясь охватить разумом только что случившееся.
В этот момент она поняла, что у нее отобрали все, что давало ей силы жить дальше. У нее отобрали любимых людей. Людей, без которых она чувствовала себя никчёмной и никому ненужной. Отобрали надежду. Только надежда помогала ей как-то жить, верить в торжество справедливости. Справедливости больше нет.
Горькое разочарование приобрело терпкий, ядовитый вкус обиды. Обиды на весь мир за то, что смерть ее отца, как оказалось, волнует только ее. Никому не нужны чужие проблемы. Только Чарли был готов решать беды других ценой собственной жизни.
На сердце лежала такая тяжесть, что каждый вздох давался с мучительной резью. Почувствовав, как сильно пересохло ее горло, девушка, опираясь дрожащей рукой о кровать, медленно поднялась на ноги. С каждым шагом, приближающим ее к первому этажу, боль в груди росла, пульсировала и пульсировала все сильнее и сильнее. Казалось, внутри ее тела нарастает колоссальное давление, которое никак не может найти выход. Еще чуть-чуть, - и ее разорвет на части.
Тихими шагами Белла прошла мимо гостиной, где Фил возился с сыном, и оказалась в кухне. Ханна загружала посуду в посудомоечную машину, а Рене все также была погружена в чтение какого-то журнала.
«Только не трогайте меня, - молила про себя Белла, - только не трогайте».
Девушка налила себе стакан воды и, не успев сделать глотка, услышала голос матери, демонстрирующей страницу журнала, от которой только что оторвалась:
- Белла, прочитай эту статью. Она о колледжах Аризоны. Ты могла бы выбрать какой-нибудь поближе к дому.
Дочь со стуком поставила стакан на стойку, оперлась об нее руками. Ноги дрожали так, что трудно было стоять.
- Я не буду учиться в Аризоне, - жестко отрезала она, напряженно стиснув столешницу, чувствуя, что находится на грани потери контроля.
- Как это не будешь? – Рене возмущенно поглядела на дочь, нахмурилась: – Ты должна…
- Я ничего тебе не должна, - вскрикнула Изабелла.
Женщина раздраженно захлопнула журнал и откинулась на спинку стула.
- Может, прекратишь принимать в штыки все, что я говорю? Или ты принципиально отвергаешь все мои предложения? Я же стараюсь, Белла! Я так стараюсь найти к тебе подход, но все, что я делаю… все неправильно.
Девушка исподлобья злобно взглянула на мать и повернулась к ней спиной, собираясь выйти из кухни. Ее щеки пылали, грудь словно сжало стальными тисками, а сердце билось с такой скоростью, что все мутнело перед глазами. Ей нужно было срочно спрятаться в своей комнате и переболеть этим моментом в одиночестве. Если ее хоть кто-нибудь тронет сейчас, то произойдет взрыв.
- Изабелла Свон, - рявкнула Рене, вскакивая, - не смей поворачиваться спиной, когда я с тобой разговариваю!
Она подбежала к дочери и, схватив ее за предплечье, с силой развернула к себе. Белла резко вырвалась из хватки матери и, задыхаясь от ярости, закричала:
- Убери от меня свои руки!
Рене испуганно отскочила от девушки, вмиг побледнев.
- Не смей трогать меня! Я тебя ненавижу, ты поняла меня? Ненавижу! – кричала Белла на смущенную и перепуганную мать.
- Я же н-ничего такого не сделала, - лепетала женщина, в то время как дочь уже не могла остановиться. Тлеющий огонек ярости и отчаяния разросся в катастрофический пожар.
- Да ты всегда лезешь ко мне. Я же сказала, чтобы ты держалась от меня подальше. Неужели не понятно? – голос девушки хрипел от крика, лицо раскраснелось, руки хаотично двигались, она никак не могла совладать с собой, выплескивая на мать весь свой обжигающий гнев.
- Ханна, отнеси Джейкоба в его комнату. - Изабелла вздрогнула, когда услышала голос отчима, появившегося в дверях гостиной.
Фил сурово смотрел на Беллу и молчал, когда напуганная Ханна отправилась за плачущим Джейкобом.
- Не смей так разговаривать с матерью, - с укоризной в тоне попросил он.
- Не смей мне указывать, - выплюнула Белла.
- Белла, - шикнула на нее Рене.
- Ты можешь так разговаривать со мной, но не с мамой, - жестким голосом отчитал девушку Фил, но это еще больше разозлило ее.
- Я буду разговаривать с ней так, как захочу. И не тебе мне указывать. Я не твоя дочь, ясно? Я не Мишель! Ты мог навязывать правила поведения ей, но не мне. А мне ты никто!
Отчим охнул и, с выражением боли на лице, схватился за сердце. Рене подскочила к мужу, обняв, начала гладить по щеке и что-то успокаивающе шептать, но Белла, взбешенная и едва осознающая происходящее, пулей вылетела из кухни и побежала по лестнице наверх, в свою комнату. С грохотом девушка захлопнув за собой дверь, и, переводя дыхание, уставилась на лежащий на полу телефон. Подняв его с пола, она набрала номер Билли. Спустя несколько гудков прозвучал ответ:
- Билли Блэк.
- Ты предатель! – сама не своя, закричала в трубку Белла.
- Белла…
- Ненавижу тебя, Билли Блэк! Ты предал отца. Как ты мог? Ты же был его лучшим другом!
- Я не предавал Чарли, я объяснил уже тебе, почему мы не будем искать убийцу, - раздраженно ответил мужчина, что вызвало новый виток ярости у Беллы.
- Ты трус! Ничтожество! Ты не имеешь права занимать место отца. Ты не шериф, ты просто последнее ничтожество, слышишь? Тебе никогда не стать таким же профессионалом, как папа. Ты навсегда останешься трусливым червем, который боится за свою задницу.
- Ты все сказала? – без единой эмоции в голосе спросил Блэк. – Это все равно не изменит моего решения.
- Конечно, не изменит, - горько ответила девушка. – Все потому, что ты трус! А папа не был трусом.
- И сейчас ты счастлива от того, что он геройствовал? Ты счастлива от того, что он наплевал на тебя и влез туда, куда не надо было лезть? Я дорожу своей семьей и своей жизнью, в отличие от твоего отца. И поэтому я жив, а Чарли нет.
Казалось, Билли издевался над ее кровоточащим сердцем, будто вдавливал нож в воспаленные раны. Уничтожал и топтал ее, вызывая отвращение безучастностью и черствостью.
Никогда больше она не захочет услышать этот жесткий хрипловатый голос. Никогда.
- Да будь ты проклят, Билли Блэк!
Слова, в которых сквозила непроглядно-черная злоба, не принесли облегчения. Это было торжество бессилия.
Яростно закричав, Белла бросила телефон в стену. Разбившись на несколько частей, он упал на пол. Тихонько подвывая, словно раненный зверь, девушка закрыла дверь на замок, закрыла шторы, и, стянув с кровати плед, легла на пол, накрывшись с головой. Словно умирая в муках, она тихо стонала, спрятавшись в своей импровизированной норе. Это была уже не душевная боль, а физическая. Когда живот скручивает узлом, когда зубы сжаты до боли и кровь пульсирует в висках так, что слышен только ее грохот.
Минуты перетекали в часы, а Белла так и лежала, не шевелясь. Она думала, что криком выплеснет всю боль наружу, ей станет легче, но как же она ошибалась. Страдание змеиными кольцами стиснуло сердце. Легче не стало. Стало только больнее, когда пришло опустошение и полное изнеможение. Без желания двигаться, жить и дышать.
Настольные часы тихими щелчками отмеряли каждую секунду ее одиночества. Минуты слились в бесцветное полотно, пробегающее перед пустыми глазами. Казалось, девушка была оторвана от реальности целую вечность, когда вдруг почувствовала, что ей нестерпимо жарко. Откинув плед в сторону, она сделала глубокий вдох и бросила взгляд на часы. Белла увидела стрелки, освещенные светом уличного фонаря, они сошлись на двенадцати.
Она только успела вздохнуть, когда стены комнаты так знакомо поплыли у нее перед глазами. Видения всегда приходили неожиданно, и уже не было сил бороться с этим. Изабелла все еще не могла принять свой дар как данность, противилась ему, но и отказаться от него не могла. Просто не знала как.
Она видела парк с ухоженными клумбами и широкими каменными дорожками, обсаженные деревьями с пышной листвой. Вдали слышался гул оживленного города, над головой - приглушенный шепот ветра, играющего листьями.
Белла охнула, заметив мужчину и женщину, идущих вдоль пруда. Это были она и тот мужчина, которого она видела в видении в прошлый раз. Они медленно шли, держались за руки и тихо разговаривали.
- Ты бы хотела вернуться в Форкс? – спросил мужчина, нежно перебирая ее пальчики в своей руке.
Они не могли просто держаться за руки. Хотелось все время сжимать ладонь друг друга крепче, поглаживать ее, ласкать кожу. Хотелось слиться воедино, чтобы не расставаться никогда.
- Я не знаю, - со вздохом ответила Белла из будущего. – Там все мои детские воспоминания. А здесь… Здесь началась новая жизнь. Без папы, бабушки и Рене. Здесь я училась в колледже, работала…
- Встретила меня, - улыбнувшись, мужчина остановился и, наклонившись к ней, коснулся губами лба.
- Встретила тебя, - счастливо прикрыв глаза, подтвердила Белла. – В Форксе меня уже ничего не держит. Вся моя жизнь здесь. Сиэтл стал моим домом.
Они обнялись и, нежно покачивая друг друга в объятьях, не отрываясь смотрели друг другу в глаза.
- Я больше не хочу возвращаться в Форкс. Там осталась одна боль, - пробормотала Изабелла и уткнулась носом в шею мужчины, вдыхая такой родной запах его тела, всегда вызывавший в ней смесь восторга, нежности и возбуждения.
- Больше не будет боли. Я обещаю тебе, - прошептал он ей на ушко и ласково провел ладонью по ее шелковистым локонам.
- Я знаю, родной, - с улыбкой ответила она ему. – Знаю…
Белла лежала на спине, моргала, пытаясь сфокусировать взгляд на потолке своей комнаты, и на удивление спокойно дышала. Боль не ушла, но перестала быть такой острой. В самый жуткий момент отчаянья судьба подкинула ей еще одну подсказку о будущем. Будущее обещало, что боли не будет. Сейчас это казалось невозможным, но в сердце девушки вновь возродилась надежда. Надежда на то, что мучительным потерям придет конец. Придет конец страданиям.
Она не знала, как долго раз за разом прокручивала последнее видение в памяти: его глаза, сплетение их рук, нежный шепот и тихие обещания. Казалось, Белла все еще чувствовала легкий ветерок у пруда, растрепавший ее волосы, дыхание ее мужчины, скользнувшее по щеке, прикосновение его губ.
Когда под чьими-то шагами заскрипела лестница, девушка, будто очнувшись ото сна, села и огляделась по сторонам. Был уже второй час ночи, и ей точно было известно, кто сейчас спускается на первый этаж. При мысли о Филе ее щеки мигом вспыхнули огнем. Когда безудержная ярость перестала застилать глаза, ее накрыло такое чувство стыда, что хотелось спрятаться в каком-нибудь темном углу и никогда не выходить оттуда.
Белла решилась пуститься вниз только через полчаса. Отчим сидел за столом и вяло перемешивал ложкой подтаявшее мороженое. На секунду он поднял взгляд на девушку, замершую в дверном проеме, громко засопел и опустил голову.
Она села рядом с мужчиной и, сцепив руки, уложенные на колени, начала нервно подергивать ногой. Их молчание было таким тяжелым, таким неуютным, что у нее вырвался всхлип.
- Я не хотела тебя обидеть, - прошептала она, не поднимая взгляда на Фила. – Я… я не должна была так говорить. Прости меня.
Когда отчим накрыл ее руку своей и сжал пальцы, Изабелла сжала его руку в ответ, благодарная за этот жест прощения и принятия. За то, что не отвернулся от нее.
- Я не злюсь на тебя, малышка, - тихо заверил он. – Я же все понимаю. Ты никак не можешь оправиться после смерти отца. И я не хочу заменить тобой Мишель. Я просто хочу, чтобы мой дом стал твоим домом. Хочу, чтобы ты не чувствовала себя одинокой.
- Прости, - выдохнула девушка. – Я не должна была так говорить… и упоминать ее.
Фил по-отечески ласково погладил ее по голове и улыбнулся.
- Ты умеешь извиняться, и я ценю в тебе это. И ты признаешь свои ошибки. И твоя мама тоже умеет признавать свои ошибки. Ты думаешь, она не знает, что поступила плохо, бросив когда-то тебя? Я год не мог уговорить ее позвонить тебе, потому что ей было стыдно.
Мягкий голос Фила успокаивал, обволакивая теплом и любовью. Его слова о матери не вызывали в Белле ни трепета, ни радости. Ее душа была нагло обворована, даже сейчас дочь была не в силах обнаружить в себе хоть крупицу связи с матерью и чувств к ней.
- Она очень любит тебя, Белла. Только она не умеет проявлять эту любовь. Она умеет любить, поверь мне. Своей любовью она вытащила меня из того ада, в котором я пребывал после смерти дочери. Если бы не она…
- Она любит Джейкоба больше…
- Не больше. Просто иначе. С ним она хочет исправить то, что сделала когда-то с тобой. Но тебя она любит не менее сильно. Просто… Просто не умеет проявлять эту любовь.
- Я пытаюсь хотя бы не ненавидеть ее, - прошептала Белла. – Иногда мне хочется, чтобы она обняла меня и поговорила со мной. Хоть о чем-нибудь. Но стоит ей произнести хоть слово…
Девушка продолжила дрожащим голосом:
- Фил, я старалась, правда. Но теперь, когда все кончено, - она подавила рыдание, - когда все кончено, я не знаю, смогу ли вообще кого-нибудь любить.
- Что кончено, Белла? – спросил отчим, стерев первую слезинку, скатившуюся по ее щеке.
Белла тяжело вздохнула и сжала пальцами виски. Она старалась держаться, но, когда поняла, что ее щеки уже мокрые от слез, не стала заглушать тихие рыдания. Фил прижал ее к себе, обнял, гладя по голове и шепча слова утешения, пока девушка захлебывалась слезами и своим горем.
- Папа… Билли… Сказал, что не будут искать… Убийцу не найдут… Сказал не звонить… Все кончено, - задыхаясь, стонала Белла.
Все кончено. Разорвана последняя нить, соединяющая ее с прошлым. Правосудие не свершится, и убийца будет разгуливать на свободе тогда, когда от ее недолгой жизни остались одни руины.
Отпуская мучавшую ее боль, Белла отчаянно рыдала в надежных объятьях Фила. Она навсегда прощалась с детством и с прошлой жизнью. И лишь обещание счастливого будущего, в котором больше не будет ран и потерь, обещание ее любимого, удерживало девушку от того, чтобы сорваться в черную бездну тоски.
Белла сделает все, чтобы попасть в Сиэтл. Она приедет туда, из руин и пепла соберет себя заново, начнет новую жизнь. С мужчиной, в глазах которого будет весь ее мир.
Хочу попросить прощения у всех читателей за такое долгое отсутствие продолжения. Мне нужен был этот отдых после защиты диплома. Зато теперь я полна сил и вдохновения)))
Пожалуйста, не судите Беллу строго. Да, она нагрубила Филу и матери, но... она никогда не была идеальной. И я никогда не писала об идеальных людях. Мы все допускаем ошибки. Главное - вовремя извиниться.
Поблагодарить Алену и Диану за проверку главы можно ТУТ)))
Источник: http://robsten.ru/forum/29-1440-7
0
да уникально, трогательно и красиво между ними вскоре будет обязательно, лишь дождись Белла 
