Фанфики
Главная » Статьи » Фанфики по Сумеречной саге "Все люди"

Уважаемый Читатель! Материалы, обозначенные рейтингом 18+, предназначены для чтения исключительно совершеннолетними пользователями. Обращайте внимание на категорию материала, указанную в верхнем левом углу страницы.


РУССКАЯ. Глава 26. Часть 1.
Capitolo 26. Часть 1.


Уважаемые читатели, эта глава вышла настолько большой, что не сумела поместиться в две статьи. В ней три части. В конце каждой статьи ссылка на продолжение, но, на всякий случай, продублируем их под спойлером. Не теряйтесь)))
И обязательно приходите на форум, будем очень ждать!



__________________________________________


ВИДЕО К ГЛАВЕ, из которого читатель может узнать много нового... если ему интересно B)


----------

Черный чай.
Простой черный чай без лишних изысков, пряностей и экзотики – на них не хватило сил.
Большая кружка с удобной ручкой, ложечка для сахара, рафинад на тарелочке рядом и долька лимона внутри.
От горячего напитка идет пар, но он не имеет аромата. Наверное, он безвкусный, но не думаю, что это станет проблемой – я бы сейчас и вкуса мяты в белом чае из Китая не почувствовала. В голове совсем другие мысли, и рецепторы находятся под их контролем.
Я сижу на большом и жестком диване Эммета, помешивая ложкой чай, который должен согревать, и смотрю на включенный телевизор прямо перед собой. Но включенный так тихо, что даже при желании не выйдет ничего разобрать.
У Эммета особенная гостиная. Она такая же, как у Эдварда по планировке и расположению стен, однако здесь ничего не излучает мягкость и не вызывает особого расположения. Гравюры по стенам, холодное дерево на полу, темные обои и высокий выбеленный потолок. От него вниз уходят шторы к прямоугольным окнам, а вместо арок на кухню и в коридор стоят двери. Правда, со стороны лестницы, ведущей на второй этаж, они приоткрыты.
Я отвлекаю себя чем угодно, чтобы не удариться в панику и не расплескать чай по кожаному дивану. У меня немного дрожат руки и побаливает голова, но это вовсе не значит, что не могу себя контролировать. Пока еще могу.
Эдвард уехал почти четыре часа назад. Он сказал мне, что скоро вернется и мы поедем домой, но за это время даже ни разу не перезвонил. Если бы Эммет не сообщил, что в Москве пробки – первым делом я бы уже потребовала идти его искать.
На голове вставали волосы дыбом, а дыхание перехватывало, едва я допускала мысль, что с Аметистовым что-то случилось. После его появления в моей жизни все иные страхи, кроме как потеря мужа, практически сошли на нет. Жутчайшей несправедливостью было бы лишиться его сейчас, когда только-только обрела… это раздавит получше, нежели всякие грозы.
За эти бесконечные минуты в обнимку с кружкой чая я прихожу к выводу, что лучше пусть сейчас сверкнет за окном молния, но зато сразу же в дверях появится Эдвард. Я переживу этот гром и вспышки, если такова цена за его благополучие. За наше.
Однако молнии нет, ровно как и грома. Есть дождь. Он барабанит по подоконникам, ударяет в стекло, завывает ветром в кронах деревьев и лишний раз подсказывает, что хорошего в том, что в доме есть отопление.
Такая непогода, а он за рулем… боже мой…
Я поджимаю губы, с ногами усевшись на диван. Кружку от греха подальше ставлю на журнальный столик, а вместо нее обхватываю руками подушку. Сильно-сильно – она теплее.
Этот день рождения мистер Каллен-младший явно бы не записал как свой лучший. Его испортили столько событий… и мне до боли жаль Эммета. Он такого не заслужил. Каролина такого не заслужила. Как же может Мадлен не видеть очевидных вещей? Почему она не любит Карли?..
У меня не укладывается в голове прописная истина. Я битый час пытаюсь справиться с этим, убедить себя, но все время нахожу какие-то отговорки. Сложно поверить, что родная мать ненавидит свою девочку. У меня было в жизни две женщины, которые делали все, дабы я была счастлива, а у Каролины – ни одной. Ей всего восемь.
Ну и к черту. Я стану такой женщиной, если она мне позволит. Я не дам ее в обиду даже этой сучке, что смеет называть себя матерью, я ее защищу. Карли была первым человеком во всей России, который принял меня такой, какая есть. Который доверился мне полностью и не обидел ни одного раза. Эта девочка – солнце для всех, кто рядом. И для меня в том числе.
С такими мыслями становится чуть легче. Я делаю глубокий вдох, немного ослабив хватку на подушке, и набираюсь терпения. Все образумится. Эдвард прав, утро вечера мудренее. Сейчас он приедет, заберет меня и завтра утром я точно определю, что буду делать.
- Изза?
Затерявшаяся среди планов на будущее, почему-то пугаюсь голоса, прозвучавшего из-за спины. Оборачиваюсь к лестнице с распахнутыми глазами, и поэтому, наверное, Эммет успокаивающе поднимает руки вверх. Дает мне себя узнать.
Он стоит на нижней ступеньке, облокотившись на перила. На имениннике черные джинсы и черная, им под цвет, рубашка, в которой мужчина выглядит не просто «большим», а по-настоящему огромным человеком – постоянно создается впечатление, что одежда на нем трещит по швам. Волосы Эммета взъерошены, в глазах усталость и растерянность, но на лице – сосредоточенность. Ею он меня и зовет.
- Да?
Я с готовностью поднимаюсь со своего места. Посылаю чай с лимоном подальше – это моя четвертая кружка за последние два часа.
- Нам нужна твоя помощь, Изз.
В его тоне меня удивляет содержание просьбы, а не хмурость. Но, судя по всему, Эммет еще и немного стесняется.
- Ага, - с подбадривающей улыбкой, без лишних вопросов подхожу к Медвежонку, останавливаясь прямо перед ним. Ни рост, ни взгляд, ни выражение лица не пугает. Плюшевый медвежонок. Сильный не потому, что злобный, а чтобы оберегать. У него слишком драгоценное сокровище, чтобы быть нерешительным.
- Ты ведь знаешь, как снимать макияж? – серые глаза смотрят в мои так внимательно, что происходи все не сегодня, я бы отвела взгляд. - Но у нас нет мицеллярной воды.
Я поднимаюсь на одну ступень к Эммету.
- Возможно, у Голди есть?
- Я отпустил ее, - мужчина вздыхает, - так что сегодня поиски невозможны. Может быть, есть какое-то подручное средство? Или мне съездить в магазин?..
- Конечно есть, - я успокаивающе прикасаюсь к его плечу, по-доброму улыбнувшись, - и я вам помогу, не беспокойся. Нам нужно растительное масло. Может быть, у вас есть оливковое?
Задаю этот вопрос и усмехаюсь, догадавшись, что спрашиваю. Ведь вся греческая кухня построена на оливковом масле, а Эммет с Карли, как я вижу, в большинстве своем питаются ей. Еще бы не было.
- Да, Изза, - пусть на секунду, но мужчина разделяет мою веселость, - Каролина в моей ванной, поднимайся. Я сейчас принесу.
И, обойдя меня, спускается в сторону кухни. Торопливо.
Я не заставляю девочку долго ждать. Взбираюсь по лестнице быстрым шагом и без труда нахожу хозяйскую спальню, потому что уже была в ней прежде.
В комнате горит два прикроватных бра и лампа на небольшом столике вроде косметического в левом углу. Основной свет исходит от двери слева, за которой ванная комната. Проход свободен, и мне не составляет труда зайти внутрь.
- Привет, Карли, - сразу же, чтобы не напугать девочку безмолвным появлением, здороваюсь я. Ласково.
Но малышка все равно вздрагивает. Всем телом, не только плечиками. И так испуганно оборачивается, что мне становится до безумия ее жаль.
В махровом халате со звездочками на поясе, Каролина сидит на пуфике возле умывальника, с натянутым на голову капюшоном. Ее ставшие короткими волосы подсыхают, завиваясь больше прежнего, а на ножках еще видны капельки воды.
Ангелочек. Ее белые платья и куртки небрежно брошены на второй пуфик невдалеке. И даже Каролине плевать на них.
- Извини меня. Можно мне войти?
Карли быстро, без лишних слов кивает.
На ее лице истинный «эффект панды» от попыток Эммета справиться с макияжем еще в душе: тушь смазалась, но не смылась, тоже самое произошло с подведенными бровями, гелевые тени расплывшимися ручейками опустились к скулам, а въедливая помада никак не отпускает губы.
- Я сейчас буду красивая, - надломленным голосом, завидев мой внимательный взгляд, обещает девочка. Прикусив губу, отворачивается на вертящемся пуфике, поспешно опустив глаза. – Прости, Изза.
Мое сердце стягивает железными путами.
- Ты очень красивая, Каролина. Ты всегда красивая. Ну что ты, - я приседаю перед ней, нерешительно, но не удержавшись, погладив сгорбленную спинку, - я просто помогу тебе смыть косметику, чтобы ты стала еще красивее.
- Без косметики девочки уродливые…
- Глупости, - я с улыбкой ловлю мимолетный взгляд, когда юная гречанка оглядывается в мою сторону, - вот я сейчас без косметики, видишь? Я очень страшная?
Каролина хмурится, быстро-быстро качая головой. Поворачивается обратно, решительно хватая рукой мою ладонь.
- Нет!
- И ты тем более, - подбадривающе отвечаю, погладив ее плечико, - сейчас папа принесет нам масло, и мы все снимем. Ты ведь знаешь, что даже модели на ночь снимают макияж?
От девочки пахнет теперь не духами, а детским ароматным мылом. И запах ее кожи, смешиваясь с этим ароматом, куда лучше предложенного Мадлен. Как эта женщина не понимает таких вещей?
- Да…
Ее голос тихий, ее движения скованные.
Каролину ударило по самому больному то, что сегодня происходило. Дети, говорят, чувствуют наигранность лучше всего, и малышке несомненно было тяжело и неуютно от осознания, что родные люди не могут договориться. Искусственность всего этого застолья и праздника была слишком явной, чтобы ее скрыть.
- Давай-ка я причешу тебя, пока мы ждем папу, - оптимистично предлагаю, взглянув на ее волосы, - или будем спать со спутанными?
- Они больше не путаются, - Карли хмурится и оглядывается на свои кудри. Ей жаль их. Она не хотела стричься. И это еще один повод оторвать этой Мадлен голову.
- Тем более, тогда я справлюсь быстрее. Разрешишь мне?
Пожав плечиками, девочка кивает.
- Расческа слева, Изза. На тумбочке.
- Вижу, - встаю на ноги и обхожу юную гречанку, снимаю капюшон с ее головы. Легкими, плавными движениями прикасаюсь к волосам. Они все такие же шелковистые, пусть еще и не высохли до конца, и все такие же мягкие. Драгоценность, а не волосы. По густоте, по цвету и по внешнему виду.
- Тебе правда нравится?.. – нерешительно зовет малышка. От того, что не вижу ее личико, говорит чуть громче. Ей так проще? Неужели стесняется?
- Конечно. Знаешь, я в детстве тоже носила каре.
- Но длинные были красивее…
- Они очень быстро отрастут, Карли. Ты даже не заметишь, - чуть замедляю свои движения, чтобы пальцами пробежаться по ее роскошной шевелюре, - это как смена имиджа. Помнишь, Нэнси из «Класса 402» тоже постриглась?
Упоминание о мультике девочку расслабляет.
- Ага. Над ней еще смеялся Джесси…
- Никто не будет над тобой смеяться, - уверяю я, - ты же видишь, что папе нравится! И дяде Эду!
- Дядя Эд любил мои волосы…
- Дядя Эд любит тебя, Карли. С такими волосами или с другими, в этом халате или в другом, чтобы с тобой ни случилось и как бы ты ни выглядела. Знаешь ведь не хуже меня, правда? И точно так же твой папа.
Мисс Каллен шмыгает носом, прикусив свою полную хорошенькую губку.
Хочет спросить, но не решается. Рвется вопрос наружу, но она его не пускает.
Чтобы придать ей сил, оставляю расческу в покое и наклоняюсь поближе к ребенку. Целую макушку девочки так же, как все это время целовал мою Серые Перчатки.
Она вздрагивает.
- И ты, Изза? – едва ли не с отчаяньем зовет, с трудом не переходя на беззвучный шепот. – Ты тоже меня… такой… любишь?
- Да, - честно и кратко признаюсь я. Сама немного краснею.
Каролина оборачивается, тряхнув своими волосами. Ее огромные серо-голубые глаза останавливаются на мне, на одну треть наполнившись соленой влагой.
- Спасибо, Изза, - с плохо измеримым чувством благодарности девочка обхватывает руками мою талию, прижимаясь ближе, и становится коленями на пуфик. Ее спина немного подрагивает, а слова выходят путанными и сдавленными, - я очень рада, что ты здесь… может… может, ты останешься? Я попрошу папу, он продаст кому-нибудь твои рисунки и ты заново… заново будешь рисовать три тысячи…
Она удивляет меня. И пугает. И трогает – до глубины души. Это плохо измеримое, до самого дальнего уголка сердце ощутимое чувство. Его нельзя проигнорировать.
Это очаровательное, солнечное создание только что призналось мне… в любви? В ответ на мое признание…
- Каролин, - не удерживаюсь. Ответно наклоняюсь к ней и, не думая, забираю на руки. Девочка куда легче, чем можно было предположить. Она маленькая, как дюймовочка, и настолько же красивая, даже с хрусталиками слез на щеках. – Я еще долго никуда не уеду, обещаю. Дядя Эд сказал, что не будет меня выгонять.
Малышка с вымученной улыбкой хлопает ресницами, прогоняя слезы, и обвивает пальчиками мою шею.
- Я не дам ему тебя прогнать, - решительно шепчет она.
С нежностью ерошу ее волосы, глубоко вдохнув запах детского, нежного шампуня, и с благодарностью киваю.
- Как скажешь, малыш.
Я помню, что этим именем ее называет Эдвард. И точно так же, как порой он или я используем слова из лексикона Каролины, сегодня обращаюсь к речи Аметистового. Не думаю, что он обидится. К тому же, так создается эффект присутствия. Я до сих пор до чертиков волнуюсь, где он и почему не звонит.
- Тут с какими-то травами и ерундой… - Эммет, появляясь из ниоткуда, сразу же цепляет внимание нас обеих.
Он останавливается в дверном проходе, еще ни разу не подняв глаз, и с растерянностью смотрит на три бутылки оливкового масла, что принес. Все разное, но все дорогое, одно даже запечатанное в эксклюзивной упаковке. Мужчина явно не знает, что с этим делать.
- Возможно, вот это? Здесь с ароматом маслин и… - желающий получить хоть какой-нибудь ответ, Каллен ищет мои глаза. Но найти там, где они сейчас, явно не рассчитывает. В серых водопадах изумление. И мало с чем сравнимое по своей силе. – Изза?
Смутившись, Каролина прячет лицо у меня на плече, а ладошками крепче держится за шею. Девочка не знает, можно ли так вести себя со мной и одобрит ли папа. Последние два дня она только и делает, что опасается его мнения… моего, Эдварда… это влияние матери?
- Самое простое, - отзываюсь я, стараясь сделать вид, что ничего особенного не происходит. Погладив Карли по спине и заручившись ее немой поддержкой, ставлю обратно на пуфик. Поправляю взъерошенные волосы, погладив по голове.
- Без ничего, - толком не зная, как реагировать, Медвежонок протягивает мне нужную бутылку.
Они оба в смущении.
- Нам бы еще полотенце и ватные диски, Эммет.
Он молча открывает передо мной полку своего ванного шкафчика. Там, возле одеколона и пены для бритья, как раз есть вата. А полотенце Каролина находит сама, уложив себе на колени.
Я придвигаю пуфик с уже сидящей на нем девочкой к бортику ванной, и сама присаживаюсь на холодный мрамор.
Эммет опирается о косяк двери и складывает руки на груди, молча наблюдая за всем происходящим.
Ни Карли, ни Эммету не стоит знать, в каких экстремальных порой условиях мне приходилось смывать макияж. Даже скорее не макияж, а боевую раскраску после наших с Джаспером «карнавалов ночи». Чтобы не заметила Розмари и, наверное, Рональд, хотя я мало о нем думала, приходилось извращаться. И порой, когда мицеллярную воду искать было негде, в ход очень даже шло оливковое масло. Всю технологию я выучила до того хорошо, что могу смывать косметику с закрытыми глазами.
Все свои манипуляции провожу молчаливо, без лишних комментариев, но с ободряющими улыбками. То хмурому Эммету, с болью наблюдающему за тем, какие грязные ватные диски и, следовательно, сколько косметики было на его малышке, то покрасневшей от смущения Каролине, которая то и дело поджимает губы.
В конце, дважды сполоснув уже чистое личико девочки теплой водой, помогаю ей вытереть его мягким полотенцем.
- Вот и все, - обращаюсь к ним обоим, откладывая подальше наполовину использованную пачку ваты, - принцесса готова ко сну.
Мисс Каллен робко смотрит на меня сквозь опущенные ресницы. К ней вернулась натуральная красота и эта красота куда лучше, чем предложенный макияж Мадлен. К тому же, веки девочки красные, а это значит, что косметика явно не гипоаллергенная.
- Спасибо, Изза…
И только когда та же фраза эхом звучит от ее папы, она решается к нему обернуться. Я не вижу лица девочки, но, основываясь на прежних наблюдениях, с легкостью могу утверждать, что ее губы дрожат, а на щеках яркий румянец, который плохо сочетается с бледностью остального лица.
Каролина очень боится не понравиться Эммету такой, без макияжа – и нам обоим это режет сердце. Будь здесь Эдвард, он бы не удержал на лице маску безучастности, позволив ему исказиться под стать своим эмоциям.
Мне неизвестно, чего Карли ждет. И точно так же неизвестно это Медвежонку. Он действует по наитию, как любящий папа, когда подходит к нам и присаживается перед своей девочкой, равняясь с ней ростом.
- Какая же ты красивая, котенок, - не пряча восхищения во взгляде, Эммет нежно проводит своими огромными пальцами по хрупкой детской скуле, - не прячь эту красоту за всякими красками. Ты так нравишься мне такой…
Каролина смотрит на него будто впервые. Ее плечи дрожат все сильнее, а руки, вздрогнув, протягиваются вперед.
- Папочка…
Эммет за секунду забирает малышку на руки. Встает вместе с ней, крепко прижимая к себе, и недвусмысленно показывает – своим видом, объятьями, выражением лица – что никому, никогда и ни за что не отдаст.
- Я люблю тебя, - шепчет, наклонившись к ее ушку. И я понимаю, не глядя на то, что это русский. Я выучила эту фразу сразу же, как осознала, что на самом деле чувствую к Уникальному.
- Я люблю тебя, - сквозь слезы, так же хнычет мисс Каллен. Отказывается отстраняться.
Я наблюдаю за этой картиной с улыбкой. Мне очень приятно, что они не выгоняют меня и не чураются, будто бы я действительно член семьи, а еще важно то, что никакие внушения Мадлен не подкосили веры Карли своим самым близким людям.
Папочка. И этим все сказано.
- Я проверю телефон, может быть, Эдвард звонил, - тихонько сообщаю, желая уйти и под благовидным предлогом оставить их одних. Это сейчас нужно. – Доброй ночи, Каролина.
- Я скоро спущусь, - одними губами, стараясь сделать так, чтобы дочка не поняла, обещает Эммет.
И у меня нет поводов ему не верить.
Ласково улыбаюсь и Медвежонку, и его сокровищу, и выхожу за дверь, прихватив с собой открытую бутылку оливкового масла и использованные ватные диски.

* * *


Бывает так,
что сердца два
мы делим на одно.


Черный чай.
Простой черный чай, без изысков, экзотики и излишней требухи. С сахаром и долькой лимона в горячем напитке.
Та же большая кружка с удобной ручкой. Белая. Только теперь не одна – две. И на второй маленькими неровными буквами, с помощью акриловых красок, выведено «папочке».
Обладатель такого уникального подарка сидит со мной на диване и медленно, краем глаза наблюдая за неутихающим дождем за окном, пьет чай. Мы не говорим. Мы молчим. И нам уютно.
Я второй раз за все время нашего знакомства вижу Эммета (уже успевшего переодеться) в домашней одежде: зауженных черных брюках из хлопка и в майке с длинным рукавом серо-белого цвета. Прямо как подушки на диване или следы царапин на гравюрах. На ногах у него тапки. Вернее, как у Эдварда, какое-то подобие тапок – я бы вышла в них на улицу, не знай, что предназначены для дома.
Эммет внешне спокоен. Его рука расслабленно лежит на подлокотнике, ноги закинуты друг на друга, а на лице нет россыпи морщин или искаженного выражения. Взгляд рассеянный, да. И опасение видно в том, как он изредка сжимает губы, поглядывая на разыгравшуюся за стеклом бурю, но не более.
Я тянусь к сахару, стремясь отвлечь себя от лишних волнений – все равно ничем не помогу – и внезапно задеваю ногами что-то бумажное.
Точно…
Я грустно усмехаюсь, сама себе качнув головой. Чай становится немного горше, не глядя на то, что рафинад в него все же попадает.
- Что? – серый взгляд бывшего Людоеда оценивающе пробегается по мне, внезапно вырванный из своих мыслей.
- Я вспомнила…
- Что вспомнила? – он немного поворачивается в мою сторону.
Коснувшись краем глаза того подарочного пакета, который только что сама и отыскала, немного краснею. Эммет его видел?
- Ты будешь смеяться над моей глупостью.
- Я никогда над тобой не смеюсь.
Я не могу с ним поспорить, потому что в моем присутствии он действительно редко когда смеялся. И уж точно не надо мной.
Эммет такой… особенный. Я смотрю на него и вижу эту особенность явнее с каждым днем. За злобными, не слишком правильными чертами скрывается истинная красота, душевная. Он потрясающий папа, заботливый брат и, судя по тому, как ведет себя со мной, достойный мужчина. И если раньше мне казалось, что на Эдварда он не похож – ничем – теперь это сходство налицо, каждый раз с его улыбкой, взглядом или незначительным действием. И внешнее, и в характере. Если убрать вечную готовность Аметистового заняться самобичеванием, то братья могут сойти за одного и того же человека. По стилю общения. По стилю жизни. По признаниям…
Не встреть я Серые Перчатки, кто знает, может быть, и влюбилась бы в этого плюшевого Людоеда, который за свою семью готов закатать в асфальт любого, но с ними, в маленьком и теплом мирке Карли и Эдварда, костьми ляжет, лишь бы им было хорошо.
- Я знаю, что это не вовремя, - подобные рассуждения придают немного сил, и я спешу сказать и сделать то, что хочу, пока они не иссякли, - и я знаю, что, наверное, не совсем угадала… но Эммет, я не могу не поздравить тебя сегодня. Это ведь день рождения…
И с этими словами, покраснев сильнее, поднимаю с пола тот пакет, что бросила на него утром, когда мы вернулись из торгового центра. За этими псевдо-застольями и подмечанием малейших деталей в изменении лица Эдварда, Карли или Эммета, я и забыла про свой подарок.
Его, без ведома Эдварда, но с восторженного согласия Анты молчать, заказала по интернету с доставкой на дом. И оставила у себя в комнате, куда Каллен-старший уже давно не заходит, а я использую как гардеробную. Тайна не была раскрыта до сих пор. Каким-то чудом заранее положенного в машину накануне праздника пакета Эдвард не нашел.
Так что все честно – именинник видит его первым.
- Поздравить? – безучастное и усталое лицо Медвежонка окрашивается ярким изумлением, - подарок?
- Это ведь круглая дата, верно? Нельзя про такое забывать, - я стеснительно пожимаю плечами, крепче стиснув пакет. Почему-то сейчас идея купить такую вещь не кажется идеальной.
- Изза… - Эммет забирает у меня свое честно заслуженное, широко улыбнувшись. Он в растерянности, но не неприятно удивлен. А значит, шанс, что понравится, еще есть.
Своими медвежьими пальцами очень бережно доставая коробку из пакета, Каллен-младший осторожно разрывает упаковку. И, пробежавшись подушечками пальцев по защитному стеклу, ошарашенно на меня смотрит.
- Это чайное дерево желаний, - нерешительно сообщаю я, пододвинувшись к нему ближе. – Здесь пять пожеланий и пять видов чая. Мне казалось, их ты еще не пробовал.
Я знаю, что видит Эммет. И я сама очень удивилась, заметив такой подарок на одном из интернет-сайтов. Действительно дерево, пусть и на плотном картоне – со стволом, корнями и кроной. И на кроне, ровно на пяти ветках, стеклянные склянки с чаем – эксклюзивным, запакованным, коллекционным. Пожелания идут на том языке, откуда прибыл чай, но снизу есть перевод на английском. Мне это показалось интересным подарком и, наверное, Каллену-любителю-чая тоже должно было понравиться. Но утверждать на сто процентов я не могла. Как лотерея.
- И ты сама?.. – его глаза, успокаивая меня, сияют, - откуда?..
- Ты ведь любишь чай? Я искала что-то в этом направлении.
Он глубоко, с восхищением вздыхает. На лице никаких натянутых улыбок или вымученных эмоций. Искренность. Я люблю всех Калленов за искренность. Это их главная черта наравне с сострадательностью и желанием оберегать.
- Потрясающе, Изабелла. Спасибо! – и, бережно отставив чай на журнальный столик, притягивает меня в объятья. Как и Карли, быстрее, чем успеваю об этом подумать. Но с улыбкой. И с той же улыбкой прижимаюсь к имениннику я. Одежда меняется, выражение лица меняется, а его парфюм, как и Эдварда, остается – апельсин с нотками грейпфрута. Горький и сладкий одновременно.
- Я рада, что тебе понравилось, - бормочу, уткнувшись лицом в его плечо. Моих рук, чтобы как следует обхватить Эммета, не хватает, однако делаю для этого все возможное. Как и его маленькая девочка.
- Ты беспокоилась, что не понравится? – Каллен фыркает. - Изза, дороже всего ведь внимание. Я и подумать не мог, что ты…
Он осекается и замолкает. Смущенно.
- Каждый заслуживает на день рождения получить подарок. И ты тем более. В этом нет ничего удивительного, Эммет.
- Подарок - это одно, а желанный подарок – совсем другое. Видела бы ты, сколько у меня золотых запонок от Мадлен… - мужской голос черствеет, наливаясь чем-то тяжелым, - поэтому спасибо. Большое спасибо, Изз.
Я с грустной, понимающей улыбкой глажу его по спине. Здесь, в теплой гостиной, где горит свет, идет по телевизору без звука какая-то ерунда и мы пьем чай, держать вот так вот в руках Эммета не кажется чем-то противоестественным. Я всегда мечтала о старшем брате. И мне кажется, я его, наконец, обрела.
- Давай-ка почитаем пожелания, - сдавленно предлагает Медвежонок, странной дрожью отреагировав на мое прикосновение, - не зря ведь их писали.
Я согласно киваю. Самостоятельно убрав руки, отодвигаюсь обратно на свое место.
Мистер Каллен, глубоко вдохнув и сделав вид, что все хорошо, так же садится ровно. В его руках снова муляж чайного дерева в коробке и за стеклом, а губы произносят написанные слова, заставляя их обладателя вслушиваться в значение.
- Долголетия, - он ухмыляется, энергично закивав, - да уж, а то еще не доживу до свадьбы Каролины… но срок уже и так достаточный…
- А говорят, в сорок лет у мужчин самый расцвет, - многозначительно сообщаю я.
- Это говорят. Но спасибо, - прищурившись, Эммет кивает мне, продолжая, - здоровья. О, это пожелание сбывается даже быстрее, чем я его получил. Спасибо, Изза.
- Тебе же жить как минимум до свадьбы Каролины, - переступив какую-то маленькую границу, треплю мужчину по плечу. Рядом с ним не страшно. А еще рядом с ним не больно. Многое забывается. И мое волнение об Эдварде капельку, но унимается. С Эмметом не так и сложно поверить, что ничего случилось, а виной задержке пробки. Хотя бы теперь.
- И потому следующее пожелание – красоты? Чтобы не пришел туда уж совсем дряхлым стариком?
- Слышала бы тебя Карли, она бы не одобрила такой характеристики, - со смехом заявляю я.
Эммет тоже улыбается. Несмотря на сегодняшний день, на все его события, улыбается. Достаточно широко. И смеется со мной.
- Карли лицо заинтересованное…
- Мы все здесь лица заинтересованные, - я качаю головой, - но красота в мужественности. А у тебя ее с достатком.
Медвежонок останавливается от прочтения, краем глаза взглянув на меня. Внутри пылает серый огонек.
- Ты так считаешь?
Я вскидываю бровь.
- Так вот почему Каролина не уверена, что красива. Эти сомнения передаются у вас по наследству?
С робкой улыбкой Эммет опускает взгляд. Но лицо его красноречивее глаз. И губы, изогнутые в приятной улыбке, тем более.
Он не отвечает мне ничего. Но ответ так и витает в воздухе – благодарный.
- Достатка…
- Ну, пожелание немного запоздало… - я прикусываю губу, оглядев его роскошный дом и вспомнив модернизированный до последнего болтика хаммер, - но ничто не мешает стремиться вперед, правда?
- Ага, - именно в эту секунду посмотрев на меня так же, как в момент истинного веселья смотрит Каролина, отзывается Эммет, - нет предела совершенству. Но что у нас там дальше? Пятое. Любви.
И вот здесь, как в сказке о Золушке, где ровно в полночь карета стала тыквой, с лица мужчины пропадает веселье, улыбка и одухотворение. Оно разом становится грустным и усталым, словно бы следуя завету феи-крестной. На часах как раз двенадцать.
- Любовь… - еще раз, со скорбным смешком сам себе повторяет Медвежонок. Знакомые мне морщинки возвращаются на его лицо.
- Любовь Каролины. Чтобы она росла и крепла с каждым годом, - нахожусь я, вспомнив наши с Рональдом отношения. Очень не хочу, дабы такое пожелание испортило Эммету настроение. Я была права, это не тот момент, чтобы дарить такие подарки. Еще и с такими словами.
Он сильно любил Мадлен? А она его любила?..
- Изабелла…
Затерявшись в риторических вопросах, я с трудом возвращаюсь в действительность, где серо-голубые водопады Эммета почему-то устремлены исключительно на меня. Многострадальный подарок опять на журнальном столике, а тело бывшего Людоеда вполоборота ко мне. И он так смотрит… и взгляд такой… и лицо…
- Белла, - самостоятельно, без дозволения исправляет. Быстро.
И наклоняется. Ко мне. Вперед.
…Момент поцелуя всегда удивителен. Он такой наполненный и такой медленный, сливочно-тягучий, под стать лучшим фантазиям. Всегда окунаешься в него с головой, как в прорубь, а выныриваешь с чувством триумфа и эйфории, которую не измерить. По крайней мере, так было со мной раньше. И, наверное, сейчас, краем сознания, я жду того же…
Я целовала Эммета раньше. Я сама его целовала – в этом доме, на кухне, в баре, у стены, еще в Лас-Вегасе, у стойки бармена… я знаю эти губы. И я знаю, какими прежде твердыми, требовательными и напористыми они были. Однако теперь… слишком мягкие. И очень, очень податливые. Как пластилин. Они позволяют мне сделать с ними что угодно. И принимают мою форму.
О господи…
Я вздрагиваю, зажмурившись, и отстраняюсь первой. Быстрее, чем он все это начал. Быстрее, чем поняла, что происходит. И куда, куда быстрее, нежели Каллен-младший хотел бы ожидать.
- Изза…
Прежде такой решительный, Эммет столь робко смотрит на меня, что перехватывает дыхание.
- Нельзя, - против воли сморгнув соленую влагу, тут же навернувшуюся на глаза, я накрываю горящие губы ладонью. Знаю ведь, кому они принадлежат. Знаю, кому вся я принадлежу, нуждается в этом он или нет. И знаю, что только что… только что едва не перечеркнула все, в чем признавалась Эдварду.
Только не это!
- Изза, Белла, девочка, - Эммет тщетно старается меня дозваться, сожалеющими, потерянными глазами глядя прямо в мои, - пожалуйста, прости. Я ведь помню, я знаю…
- Нельзя! - упрямо повторяю, не желая ничего слушать. Боюсь что-то слушать. Еще, чего доброго, и сболтну ерунду.
- Извини меня, - надломленно шепчет мужчина. Отодвигается на противоположный край дивана, как можно дальше. И очень старается на меня не смотреть.
Сижу как в прострации, потрясенная только что произошедшим. Вроде неожиданного взрыва, выстрела или грома, что так пугает, вспоминаю случившееся секунду назад… и практически ощущаю, как стынет кровь.
А если бы Эдвард увидел? Если бы он только допустил?..
Становится холодно и горько. Першит в горле, а глаза саднят.
Я не предам его. Я никогда его не предам.
Это… это ведь не я начала, правда? Я виновата в том, что случилось? Неужели я дала повод?..
- Я принесу тебе воды, - боковым зрением подмечаю, что Эммет поднимается с дивана, направляясь в сторону кухни, давая мне минуту, чтобы прийти в себя. Его кулаки сжаты, на его лице желваки, а плечи настолько опущены, будто бы он несет неподъемный крест на них.
И от такого зрелища, как бы ни старался Каллен его скрыть, мне становится лишь хуже.
Стискиваю пальцами подушку, подтянув к груди, и утыкаюсь в нее лицом.
Я не хотела, Алексайо… я не хотела…



Источник: http://robsten.ru/forum/67-2056-1
Категория: Фанфики по Сумеречной саге "Все люди" | Добавил: AlshBetta (25.07.2016) | Автор: AlshBetta
Просмотров: 1774 | Комментарии: 7 | Теги: AlshBetta, Русская | Рейтинг: 5.0/13
Всего комментариев: 7
1
7   [Материал]
  Даже жаль, что это не может быть Эммет) Была бы отличная семья! Эма жаль, надеюсь он встретит свою любовь! А вот долгое отсутствие Эда напрягает, неужели он согласился на предложение Мадлен? (

0
6   [Материал]
 

0
5   [Материал]
  Ждут Эдварда... который слишком задерживается - пытаются объяснить пробками на дорогах.
Цитата
После его появления в моей жизни все иные страхи, кроме как потеря мужа, практически сошли на нет. Жутчайшей несправедливостью было бы лишиться
его сейчас, когда только-только обрела… это раздавит получше, нежели
всякие грозы.
Поражает отношение Бэллы к ребенку, мне кажется, что она уже любит Карли не меньше братьев- внимательная, заботливая, и малышка, действительно, нуждается в ее любви: только она сейчас способна успокоить Карли, вернуть ей уверенность, которую так поколебала Мадлоен, уверяя что -
Цитата
Без косметики девочки уродливые…
Подарок Бэллы - чайное дерево желаний - просто потрясающий, и Эммет сразу оценил это - ведь внимание и желание порадовать в этот особенный день - дороже всего. Понятно, что Бэлла очень нравится Медвежонку..., но я даже не предполагала, что он влюблен в нее по- настоящему... Поцелуй Эммета - нечаянный, неожиданный, застал Бэллу врасплох -
Цитата
Нельзя, - против воли сморгнув соленую влагу, тут же навернувшуюся на глаза, я накрываю горящие губы ладонью. Знаю ведь, кому они принадлежат.
Знаю, кому вся я принадлежу, нуждается в этом он или нет. И знаю, что
только что… только что едва не перечеркнула все, в чем признавалась
Эдварду.
Бэлла не смогла объяснить причину этого НЕЛЬЗЯ..., но Эмммет согласен ждать как угодно долго, до самого окончания договора,, ни Бэлла , ни Карли ни хотят этого окончания ...никогда. Бэлла почти парализована - так потрясена случившимся...
Большое спасибо за прекрасное продолжение - очень динамичное, эмоциональное, напряженное...В голове одна мысль - где Эдвард...и что у него происходит с Мадлен - читать дальше страшно - а вдруг...?

0
4   [Материал]
  Спасибо))) lovi06015 lovi06015 lovi06015

0
3   [Материал]
  Карли вроде успокоили, но опять же она сильно подвержена влиянию Мадлен. Хотя, если у нее будет еще одно мнение, может она перестанет так внимать словам "матери".
Изза так внимательно отнеслась к подарку. Не удивительно, что Эммет так расчувствовался.
Спасибо))

-1
2   [Материал]
  Складывается впечатление , что все с "гнильцой ". Спасибо за главу . good

0
1   [Материал]
  СПАСИБО!!!

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]