Пока я еду верхом по донельзя знакомым тропам к дому Блэков, то пытаюсь найти в себе силы, чтобы не развернуть Искру обратно и не помчаться домой.

Странно, ведь в начале эта идея казалась мне разумной и даже блестящей. Ведь я хочу отпустить Джейка для того, чтобы просто продолжить жить своей жизнью, жить без оглядки на прошлое. И вот когда всё складывается именно так, как я того желаю, в моём сердце зарождается росток сомнения.

А захотят ли Блэки вообще меня видеть? Не являюсь ли я для них болезненным напоминанием об их сыне? Может быть, они с радостью не видели бы меня с сотню лет? И не станет ли моё столь неожиданное появление на пороге их дома ударом для них в самое сердце?

Господи, эта идея с приездом к ним всё равно что акт самого жуткого эгоизма с моей стороны. Ведь я хочу с помощью нашего с ними разговора принять и отпустить их сына, чтобы жить, а они никогда не смогут так же, как я, принять и отпустить, ведь эта боль потери останется в их сердцах до последнего вздоха. Эта боль родителей о силе, которую я даже не могу представить.

С каждым пройденным дюймом я всё чётче могу разглядеть знакомый дом. И с каждым новым шагом лошади я всё сильнее и острее ощущаю тяжесть на душе и в своём сердце.

Дом Блэков небольшой, но уютный. Они живут в двухэтажном каменном доме серо-лавандового цвета, расположенном в живописной лесной чаще. В отличии от соседей их дом не поражает воображение какими-то размахами в своих размерах, но привлекает чем-то иным.

Своей необычайной миниатюрностью и уютом, который чувствуется буквально с порога. Мне же этот дом всегда напоминает какой-то домик из сказки. Он как будто вырезан из страницы книги и вставлен рядом с этой непроглядной чащей вокруг.

Всё вокруг засажено кустами роз, сам дом обвивают кажущиеся бесконечными лианы плюща, а через большинство окон открывается вид на вековые деревья, на ветви которых, кажется, можно взобраться, просто распахнув окно.

Я так давно не была здесь, словно в какой-то прошлой жизни, хотя, наверное, так оно и есть.

И когда я уже оказываюсь совсем близко с домом, в десятке шагов от парадной двери, до меня доносится мягкое и удивлённое:

— Белла?

Этот голос вырывает меня из потока мыслей, и моё сердце пропускает сразу несколько ударов.

Всё ещё сидя на Искре, я медленно поворачиваю голову в сторону доносящегося голоса и вижу, как на меня смотрит мама Джейка.

Её чёрные как смоль и бездонные как океан глаза в секунду наполняются слезами, но чуть округлое и слегка загорелое лицо смягчается, а на полных губах появляется искренняя улыбка.

Медленно спустившись с лошади и оказавшись с миссис Блэк лицом к лицу, мне ничего не остаётся, как присесть перед ней в глубоком и почтительном реверансе.

— Здравствуйте… — голос предательски начинает дрожать, а глаза щипать от подступивших слёз. — Миссис Блэк.

— О, милая, — произносит она, кажется, одними губами и, сделав несколько быстрых шагов в мою сторону, заключает меня в крепкие, но такие нежные объятия. — Детка, я так рада видеть тебя. — Она сама, судя по дрожащему голосу, едва сдерживает слёзы. — Ты только посмотри… — произносит она с теплотой, немного отстраняя меня от себя и оглядывая с ног до головы. — Красавица, ты просто прекрасна…

Мне остаётся только смотреть на неё в ответ и замечать, как по её мягким щекам безостановочно текут слёзы, как в некогда непроглядной черноте её волос нет-нет, да и проступает седина, а волосы на висках, кажется, стали ещё белее.

Я помню, как на следующий день после того, как нам сообщили о гибели Джейка, она вышла из своей комнаты с совершенно белыми висками, которые ещё какие-то сутки назад отливали цветом воронового крыла.

— Простите меня, — только и могу я сказать, сжимая и целуя мягкие руки госпожи Блэк. — Простите… Простите… Я не должна была его отпускать… Я не должна была уезжать тогда. Если бы я отказалась от той поездки с родителями, он бы не поехал туда, и ему бы не предложили место в том отряде. Простите, что не приехала раньше. Простите, что оставила вас, я не должна была…

Захлёбываясь слезами и шепча слова о прощении, мне ничего не остаётся, как ждать приговора.

Я даже не могу представить, что сейчас чувствует миссис Блэк, сколько боли остаётся в её сердце. И сколько слёз скрывается за её мягкой улыбкой.

— Ох... — шепчет она. — Детка, — произносит она, мягко обнимая и целуя меня в макушку.

Я же, уронив голову ей на плечо, глажу её по спине, которая начинает время от времени дрожать, что говорит о том, что мы обе начинаем плакать.

— Ты не виновата, слышишь, дитя? — доносится до меня на этот раз мужской голос.

Глубокий, размеренный, твёрдый.

Мистер Блэк.

Немного отойдя от миссис Блэк, я не менее почтительно склоняю голову перед главой четы Блэк. И стоит мне взглянуть из-под опущенных ресниц на возвышающегося надо мной на целую голову статную фигуру Блэка старшего, я понимаю, что мои рыдания вот-вот начнутся с удвоенной силой.

Джейкоб был для мистера Блэка всем. Он был поистине сыном своего отца. Любимый во всём старался походить на своего отца. А отец Джейка любил его просто непередаваемой любовью.

— Здравствуйте, мистер Блэк…

— Здравствуй, милая, — отвечает он мягко и буквально через несколько мгновений сковывает меня в не менее любящих, как и его супруги, объятиях. — Ты не в чём не виновата. Слышишь меня? Не кори себя. У каждого из нас своя судьба.
— Вы говорите так же, как мой отец, — отвечаю я, услышав знакомые сердцу слова.

— Потому что мы так же и до сих пор защищаем нашу страну, и мы должны принимать свою судьбу как должное. У Господа на каждого из нас свои планы, и не нам знать их. Не нужно терзать себя. Мы хотим видеть тебя счастливой, ведь именно в такую счастливую и всегда улыбающуюся Беллу влюбился наш сын.

Окутанная крепкими объятиями мистера Блэка, я до сих пор не могу поверить в то, что родители Джейка оба стараются убедить меня не корить себя. Они. Те люди, которые несколькими месяцами ранее потеряли единственного сына.

Мои ожидания о покаянии и дальнейшем порицании от родителей в эту самую секунду разбиваются о смиренную реальность, и бесконечную доброту, и любовь.

Я до сих пор остаюсь для них любимой дочерью, коей для них стала многими летами ранее, ещё совсем в малом возрасте, когда о каких- либо романтических отношениях между мной и их сыном не было и речи, разве что в каких-то мимолётных разговорах между нашими родными.

— Успокоилась? — шепчет мистер Блэк мне на ухо участливо через некоторое время, когда моё тело перестаёт содрогаться от рыданий, и я немного прихожу в себя.

Единственное, что мне остаётся - это глубоко вдохнуть и безмолвно кивать головой.

И когда я уже собираюсь отодвинуться от мистера Блэка, как мой взгляд цепляется за фигуру некоего человека, наблюдающего на нами, стоя на холме. Человек, вероятно, мужчина стоит достаточно далеко от нас, и поэтому мне не удаётся рассмотреть его черты лица, да и из-за не до конца высохших слёз я вижу разве что силуэт. Но когда я закрываю глаза и открываю их вновь в надежде присмотреться к чертам незнакомца, на том месте, где я видела его мгновениями ранее, никого не оказывается.

Господи, я уже дважды за сегодняшний день едва не оказываюсь пойманным на месте преступления.

Благо я вновь, как и в кабинете мистера Свон, успеваю скрыться в последний момент.
На этот раз от разоблачения меня спасают пышно растущие поблизости деревья, в тени которых уже некоторое время нежится мой конь.

— Из твоего хозяина ужасный шпион, ты знаешь, Ветер? — интересуюсь я, хлопая своего верного четвероного друга по боку цвета горячего шоколада.

В ответ раздаётся уверенное ржание.

— Вот и я о том же, — отвечаю я, усаживаясь на землю, усыпанную сухими листьями, и устало опираюсь спиной на толстый ствол дерева.

Чёрт, да пусть я ничего не мог расслышать, понять, о чём говорили Белла и родители Джейкоба, но, несмотря на это, судя по открывшейся мне картине, этот разговор был не из простых, особенно для Беллы.

Складывалось впечатление, что она вот-вот упадёт в обморок.

Кажется, что я мог даже физически ощутить ту боль, что чувствует и она.

Но судя по тем объятиям, которые я увидел в конце, старшие члены семьи Блэков проявили к девушке искреннюю заботу.

Теперь же мне остаётся лишь наблюдать и ждать, когда Изабелла решит покинуть дом семьи Блэков и отправится в своё родовое гнездо.

Не буду лукавить, внутри меня разъедает от любопытства. Я желаю знать детали этого разговора, а ещё больше я желал, в момент, когда увидел, как Белла буквально кинулась в объятия госпожи Блэк, выйти из своего укрытия и, оказавшись рядом с Беллой, просто укрыть её от всех невзгод на свете.

Да, разумом я понимаю, что это невозможно, но сердце…

Я не знаю, почему решаю, что именно боль то чувство, что ощущала в ту минуту Белла, но моё сердце в тот момент, кажется, вот-вот было готово разорваться именно от этого всепоглощающего чувства.