Белла

После стычки с Пиздой-размером-с-Гранд-Каньон остаток ночи прошел гладко. Эдвард был очень внимателен, никогда не отходил от меня и даже проводил в дамскую комнату, терпеливо ожидая у выхода. Не потому ли, интересно, что на вечеринке присутствовали и другие женщины, с которыми он боялся столкнуться? Впрочем, к этому я была готова. Всякий раз, когда на лице Эдварда появлялось выражение раскаяния из-за предыдущей встречи, я уверяла его, что все в порядке.

И все действительно было в порядке. Я знала о его красочном прошлом и, конечно, не могла держать на него зла. Полагаю, мне вообще следовало разослать всем этим женщинам благодарственные открытки, потому что я собиралась пожинать плоды того, чему Эдвард от них научился. Его поцелуи практически доводили меня до оргазма, и я могла только представить, что готовило будущее. Будущее, в котором — я все больше и больше уверялась в этом, — мы будем вместе.

Окружающие постоянно требовали внимания Эдварда, поэтому нам так и не удалось поговорить. Когда мы наконец вернулись домой, я спросила:

— Что ты сказал, когда подошел к нам с Джаспером? Ма-что-то-такое?

— О… мшангао, — смущенно пробормотал он. — На суахили это означает «сюрприз».

— Ты говоришь на суахили? — спросила я. Вот так мшангао.

— Чуть-чуть, — ответил Эдвард. Ему все еще было неловко, и он сменил тему. — Почему ты поцеловала Джаспера?

Я успела совсем забыть о нашем разговоре, но Эдварда это явно беспокоило. Видимо, он был так же ревнив, как и я. Я подошла, обняла мужа за талию и объяснила:

— Он извинился за то, что сказал обо мне в Вегасе — ну, то, за что ты его ударил на видео. — Это, кажется, не успокоило Эдварда, поэтому я продолжила: — Джаспер сначала сомневался в нашей маленькой шараде, но через какое-то время его мнение поменялось. Он сказал, что мы — отличная пара. Что ты изменился и стал гораздо счастливее. Я ответила, что мы решили дать нашим отношениям шанс, а Джаспер согласился, что мы подходим друг другу. Он рад, что мы приняли это решение.

Эдвард выглядел таким же удивленным, как я, когда узнала, что он говорит на суахили, но в конце концов пришел в себя. Слегка расслабился и произнес:

— Вот как.

Я не смогла сдержать зевок. В голову пришел наш утренний разговор, испортивший прекрасную ночь, и ресницы намокли.

— Устала? — спросил Эдвард, начиная массировать мои плечи.

— М-м-м… — ответила я, превращаясь в желе под его пальцами.

— Тогда пойдем, — сказал муж, взяв меня за руку и потянув к лестнице. — Пойдем в кровать.

Кровать? В чью кровать? В наши отдельные кровати или в одну?

Внезапно я почувствовала себя не такой усталой, как минуту назад. Мои ноги перестали двигаться, и Эдвард тоже остановился. Я хотела его в самом плотском смысле этого слова и наслаждалась моментами нашей близости, но все еще думала, что мы не готовы к следующему шагу. Если я не скажу об этом сейчас, пока мы полностью одеты, Злая и Аморальная возьмут управление на себя и заглушат голос разума. Черт, до сегодняшнего утра мы даже не знали рабочие графики друг друга. Кажется, Эдвард понял мои невысказанные мысли. Он повернулся ко мне лицом, провел пальцами по щеке и сказал:

— Думаю, ты уже знаешь, что я хочу тебя во всех отношениях, но понимаю, что ты еще не готова. Обдумай, пожалуйста, предложение спать со мной — просто спать. Мне нравится засыпать рядом с тобой и еще больше нравится просыпаться.

Интересно, если я попрошу Эдварда связать Злую и Аморальную, он правильно все поймет? Потому что они, кажется, обладали собственной волей.

Стоит признать, рядом с ним я спала гораздо лучше. Прочитав своенравным рукам мысленную лекцию о хорошем поведении, я решила согласиться:

— Хорошо, но мы будем просто спать.

Его ответная улыбка была заразительна. Умывшись и надев пижаму, я встретилась с Эдвардом в середине матраса. Тело мужа мгновенно прижалось к моему. Эдвард одарил меня поцелуем на ночь, который точно никогда не попадет в фильм «Диснея». Но в его объятиях я чувствовала себя принцессой, наконец-то нашедшей своего принца. Он даже водил маленький красный корвет (ПП: Little Red Corvette — песня американского певца, выступавшего под псевдонимом Принс (Принц)).

На следующее утро я проснулась хорошо отдохнувшей, лежа рядом с очень возбужденным — во многих смыслах — Эдвардом. Он буквально вибрировал. Когда я повернулась, лицо мужа озарила улыбка, и он сказал:

— Ты проснулась! — а затем перехватил мое дыхание поцелуем.

Когда он наконец позволил вдохнуть, я спросила:

— Выходит, ты не шутил, что тебе нравится просыпаться рядом со мной?

— Нет, не шутил, — прорычал Эдвард, накрывая мое тело своим. Своим твердым телом. Твердым.

Разум замигал красным светом, в голове зазвучали голоса: «Внимание! Внимание! Пятисекундная готовность! Прорыв через пять, четыре, три…», а Злая и Аморальная превратились в двойных агентов-предателей, изо всех сил пытающихся помочь вторжению врага.

— У тебя были какие-нибудь планы на сегодня? — спросил Эдвард, прерывая мысленный обратный отсчет.

Разве что позволить рукам совершить измену…

Через некоторое время разум немного прояснился, и я ответила:

— Ничего особенного. Может, съезжу в магазин за продуктами.

Эдвард нахмурился и игриво отчитал меня:

— Что я слышу? Ты хотела сказать, мы съездим в магазин, верно? Кто отыщет острый соус, если меня там не будет?

Существовало ли такое понятие, как «слишком милый»? Если так, то рядом с определением в Википедии нужно поставить фото Эдварда. Я улыбнулась, услышав, что он хочет пойти со мной, и согласилась:

— Да, я имела в виду, мы поедем в магазин. А что? Ты хотел заняться чем-то еще?

Основываясь на его пробуждении, я приготовилась быть атакованной, но очень удивилась: Эдвард выпрыгнул из постели и провозгласил:

— Да! И это сюрприз, так что одевайся поскорее. Надень джинсы и захвати свитер.

Его энтузиазм невольно вызывал улыбку. Мне стало очень любопытно, поэтому вскоре мы уже направлялись к неизвестному пункту назначения. Эдвард настоял, что нужно перекусить и выпить кофе в его любимом месте — «У Джоан на Третьей улице». Еда и кофе были хороши, хотя я думала в основном о том, что нам удалось совершить положенный выход в свет. Это порадует Кейт. За воротами оказалось не так много журналистов, как неделю назад, но зато у кафе их оказалось предостаточно. Мы с Эдвардом зашли и вышли, держась за руки. Я больше не задавалась вопросом, делал ли он это напоказ. Он держал меня за руку, потому что хотел, поэтому я улыбалась абсолютно искренне.

По пути Эдвард ни разу не намекнул, куда мы едем. После поворота в сторону Лонг-Бич я растерялась окончательно — он не говорил, что нужно захватить купальник. Затем Эдвард припарковался у пристани для яхт, и до меня наконец-то дошло.

— Мы будем смотреть на китов? — удивленно спросила я.

— Да! — ответил он с широкой улыбкой. — Ты когда-нибудь их видела?

Я не удержалась от улыбки, глядя на подпрыгивающего на месте Эдварда, и ответила:

— Нет, не видела.

Кажется, мой ответ его порадовал. Эдвард вышел из машины, обошел ее и помог мне выйти.

— Ты ведь не страдаешь морской болезнью? — спросил он, когда мы добрались до очереди туристов, ожидающих посадки на катер.

— Увидим. Я раньше не бывала в океане, — я надеялась, что нормально перенесу качку. Ни за что на свете не хотела бы испортить Эдварду веселье: я никогда еще не видела его таким взволнованным. Мы довольно быстро оказались на борту. Эдвард остановился, чтобы сфотографироваться с несколькими фанатами и раздать автографы. За исключением пары девочек-подростков, которые глазели на него издалека, на нас в основном не обращали внимания. Яхта отплыла. Капитан по громкой связи рассказал о постоянно стоящей в доке «Королеве Мэри» и пожелал нам насладиться трехчасовой прогулкой.

Эдвард посерьезнел и сказал:

— Думаю, я забыл сказать. Во вторник я уволил отца, поэтому мы вряд ли встретимся снова.

Я ощутила облегчение, но в то же время понимала, что Эдварду, вероятно, трудно было оттолкнуть отца — независимо от того, каким тот был придурком. Взяв Эдварда за руку, я произнесла:

— Мне жаль. Что случилось?

Он сжал мою руку, посмотрел на океанский простор и ответил:

— Это давно назревало. Кейт годами выполняла его работу. Теперь она просто делает это официально.

Я гадала, нет ли в этой истории чего-то еще, но не хотела допытываться: Эдварду явно нелегко давался этот разговор. Решив сменить тему, я спросила:

— Почему ты решил посмотреть на китов? Часто сюда приезжаешь? — Я и не догадывалась, что его это интересует.

Эдвард, кажется, слегка расслабился и ответил:

— Я давно здесь не был, но интересовался китами с детства. А вчера посмотрел «Китовые войны» на Animal Planet, и возникла идея.

Я впитывала, словно губка, всю новую информацию об Эдварде. Желая узнать больше, я спросила:

— А как ты заинтересовался китами?

Несколько минут Эдвард молчал, не сводя глаз с океана, а затем глубоко вздохнул и заговорил:

— Я не ходил в школу — приходилось много работать. Репетиторы приходили прямо на съемки. Тогда я только посмотрел фильм «Лучший стрелок». Будучи мальчишкой, я захотел стать пилотом реактивного истребителя, когда вырасту. Одна из моих преподавателей услышала, как я рассказывал об этом отцу: тот быстро осадил меня, сказав, что это глупая идея, а мне не стоит тратить время на мечты о том, чего никогда не произойдет. На следующий день учительница дала мне книгу под названием «Песни китов». В то время я не слишком любил читать, но мне понравились картинки, и в конце концов смысл истории захватил меня. Я несколько месяцев читал ее перед сном, пока не запомнил наизусть, а пару лет спустя мы переехали, и книга потерялась.

Я всем сердцем сочувствовала ему.

— О чем была история?

Эдвард рассказал о девочке по имени Лили, которая жила с бабушкой. Бабушка говорила, что можно оставить для китов подарок — например, морскую раковину или красивый камешек. Если ты им понравишься, то они одарят тебя взамен. Дядя Лили велел бабушке прекратить морочить девочке голову ерундой. Киты годятся лишь на мясо, жир и кости, сказал он. А мечтами сыт не будешь. Лили поверила сказкам бабушки и бросила в океан желтый цветок, сказав китам, что это подарок для них. Она сидела на камне у берега и ждала, и в конце концов киты подарили ей свою песню.

Эдвард подытожил:

— Думаю, основная идея заключалась в том, что нужно следовать своим мечтам, а не слушать тех, кто хочет сбить тебя с пути.

К счастью, он не смотрел на меня, когда говорил. Я не хотела, чтобы Эдвард увидел мои слезы. А затем он прошептал:

— По ночам, когда отец засыпал, я срывал цветок в саду у соседа и оставлял на подоконнике моей спальни, надеясь, что однажды мама вернется.

— Эдвард, — я заплакала в открытую, обняв его за талию. Мне отчаянно хотелось забрать все плохие воспоминания и события, которые он пережил, но сложилось так, что именно он утешал меня.

Эдвард крепко обнял меня и поцеловал в макушку.

— Все в порядке, Белла, правда. Это были просто глупые мечты. С этим покончено.

Моя эмоциональная вспышка начинала привлекать внимание. До конца поездки мы молча обнимали друг друга, утешая без слов. Я порадовалась, что Эдвард попросил захватить свитер, потому что дрожала под холодным океанским воздухом. Эдвард не отпускал меня, и мы согревали друг друга теплом наших тел. К моменту возвращения к пристани в Лонг-Бич я в основном успокоилась, но остатки печали сохранились. Капитан объявил по громкоговорителю:

— Ну, сегодня мы не видели китов, но зато видели дельфинов, морских львов и высокую активность птиц.

Пытаясь поднять настроение, Эдвард рассмеялся и крепче обнял меня.

— Разве это не великолепно, Белла? — Он убрал одну руку с талии и указал на небо. — Смотри! Высокая активность птиц!

Меланхолия утихла окончательно. Я рассмеялась над его чрезмерным энтузиазмом по поводу круживших над головой чаек. А затем во мне зародилось волнение иного рода: я подумала о сюрпризе, который могла бы устроить для Эдварда. Пришла пора и мне пустить чары в ход.

Эдвард

Лодка продолжала плыть. Самым интересным занятием было наблюдение за чайками в надежде, что одна из них насрет на ничего не подозревающего туриста. Белла, к счастью, больше не расспрашивала меня о матери. Воспоминание о ней два дня назад, когда мы с Беллой активно накручивали свои предположения, разбередило старую рану. Я напрочь забыл о цветах, которые детстве часто собирал и оставлял на подоконнике, пока слова не полились сами собой. Раньше я никому об этом не говорил, даже психотерапевтам, потому что это всегда казалось слишком личным. Эти откровения сделали меня очень уязвимым, но я не жалел, что поделился этим с Беллой. И понимал, что она, вероятно, вскоре узнает и остальную часть истории — это лишь вопрос времени. Мне хотелось узнать, что случилось с родителями Беллы — ее ведь воспитывала бабушка, но этот разговор мог перерасти в беседу о моем детстве, поэтому я выжидал. Мы были вместе и были счастливы. Я не хотел портить настроение грустными сказками. Мы могли отложить их на другой день.

Белла, кажется, оживилась, когда мы причалили. Как только автомобиль отъехал в сторону дома, она начала с кем-то переписываться по мобильному. По мере развития переписки улыбка Беллы становилась все шире, и я молчал до тех пор, пока мог, а затем спросил:

— Кому пишешь?

— Одной подруге по имени Нескажу, — ответила она с улыбкой.

Я ухмыльнулся.

— Я знаком с Нескажу Нислова очень хорошо. Настолько хорошо, что называю ее Несс. — Мне не хотелось требовать, чтобы Белла рассказала, но если она этого не сделает, секрет меня живьем сожрет.

Должно быть, она обладала рентгеновским зрением — заметила, что я умираю от нетерпения. Белла положила телефон в сумочку и взяла меня за руку.

— Это сюрприз, так что тебе просто придется немного пострадать до большого раскрытия тайны.

Сюрприз? Стало еще более любопытно, что же она планировала, но я усмирил нетерпение. Остаток пути Белла изучала мой айпод, выбирая песни. По ее словам, мне явно недоставало песен Принца. Я сделал мысленную пометку спрятать от нее плеер, когда мы вернемся домой, чтобы не пришлось слушать этот фальцет.

Около четырех часов мы въехали на парковку Bristol Farms. Вокруг, как обычно, бродили несколько папарацци. Белла казалась менее обеспокоенной, чем в прошлый раз. К счастью, она постепенно начинала адаптироваться к неразберихе, которую представляла из себя моя жизнь. Кажется, Белла не считала это рутиной или бременем, а, скорее, ценой, которую готова была заплатить ради меня. Я не мог отделаться от мысли, что Белла — первый в моей жизни человек, не желавший от меня ничего, кроме… меня самого. Я находил это чертовски приятным.

Белла улыбнулась, когда я, вспомнив урок прошлого похода, схватил магазинную тележку. Мы двинулись по проходам, собирая все, что, по мнению Беллы, могло нам понадобиться. Мне было, в сущности, все равно: все, чего я хотел, шагало рядом со мной. В мясном отделе я кое-как сдержал желание предложить Белле взглянуть на мой кусок мяса. Она повернулась ко мне и спросила:

— Как насчет гамбургеров на гриле? Я могу приготовить картофельный салат, а на десерт сделаем «смор».

— Здорово, — улыбнулся я. Никогда еще не пробовал «смор», но в детстве очень хотел.

Выражение Беллы стало несколько скептичным, и она спросила:

— Ты умеешь работать с грилем? Я заметила, что у тебя во дворе газовый гриль, а я имела дело только с угольными, поэтому не знаю, как его запустить.

— Безусловно, — ответил я. В смысле, я раньше не пытался использовать прибор, но насколько это может быть сложно? Мужчины готовили на огне с незапамятных времен. Я решил, что это врожденная способность, присущая каждому обладателю Y-хромосомы — все равно что писать стоя.

Моя женщина хочет мясо, приготовленное на огне. Я разведу огонь для моей женщины.

Внутренний пещерный человек стукнул себя в грудь, когда моя женщина повернулась к мясу для гамбургеров в витрине. А затем пришлось заставить себя сохранять хладнокровие: Белла отказалась позволить мне заплатить. Внутреннему пещерному человеку не нравилось, что она платит даже за один товар, и уж тем более за все. Но я учился выбирать свои сражения и не собирался портить прекрасный совместный день. Нужно просто придумать способ заставить Беллу увидеть основную причину, как в случае с платьем. Если я потащу ее за волосы, ей, вероятно, будет больно, поэтому придется как-то убедить Беллу позволить мне перекинуть ее через плечо, чтобы оттащить в логово. Там я смогу развести огонь другого рода, используя свой кусок мяса.

Мы купили не так много, как в первый поход по магазинам, поэтому все поместилось в багажник Корвета. Десять минут спустя мы уже приехали домой. Белла переоделась в шорты. Мне хотелось посмотреть, как она готовит картофельный салат, но Белла выгнала меня из кухни, заявив, что ей нужно позвонить по поводу сюрприза. Я раздумывал, не подслушать ли разговор, но видел, как она взволнована, и не собирался все портить. Не имел ни малейшего представления, что она задумала, но сам факт того, что Белла хотела что-то для меня сделать, уже был достаточно неожиданным. Никто и никогда не утруждался, пытаясь что-то сделать для меня без причины, так что мне это понравится в любом случае. Даже если сюрприз окажется билетами на концерт Принца: просто захвачу с собой свободный от его песен айпод.

Я вышел на улицу, не поддаваясь искушению остаться на кухне или где-то поблизости — как визуальному, так и аудиальному, — и внимательно осмотрел встроенный гриль. Он достался мне вместе с домом, так что я на него и внимания-то не обращал, но знал, что часть уборки, которую я отменил по просьбе Беллы, состояла в поддержании его в порядке. Подняв крышку, я заглянул внутрь. Гриль выглядел совершенно новым — очко в мою пользу. Занятый изучением многочисленных ручек и циферблатов, я не заметил, что Белла вышла на улицу, пока не услышал голос:

— Бургеры можно жарить, как только будешь готов.

— Хм… ладно, — ответил я, все еще не имея ни малейшего понятия, как включить чертову штуку. Заметив кнопку розжига, я повернул каждый регулятор, но даже после нескольких нажатий ничего не произошло.

— Давно его не разжигал, — объяснил я наблюдавшей Белле, мысленно добавив «никогда». Осмотрев гриль, я увидел клапан на прикрепленном сзади баллоне с пропаном. Повернув его против часовой стрелки, я услышал шипящий звук и понял, в чем была проблема. Затем снова нажал кнопку розжига, но ничего не изменилось. Решив, что с розжигом что-то не так, я закрыл клапан, чтобы газ не выходил, и сходил в дом за спичками. Белла захватила блюдо с гамбургерами, и мы вместе вышли на улицу.

Белла, к счастью, ждала у стола в патио, а не рядом с грилем. Как только я зажег спичку и бросил под едва приподнятую крышку, пламя вспыхнуло так, словно я столкнулся лицом к лицу с очень злым Годзиллой. Не знаю, кто заорал громче — я или Белла, но мне повезло: я стоял в стороне и успел вовремя увернуться. Повернув регуляторы до приемлемого уровня, я посмотрел на Беллу и невинно улыбнулся, сообщив:

— Готово!

Белла что-то бормотала о пастухах и Маддее, встряхнулась и протянула мне тарелку, а затем вернулась в дом за посудой для гриля. Когда еда оказалась на решетке, я встал рядом, не зная, за чем именно нужно наблюдать, но точно зная, что наблюдать нужно. Убедившись, что я не превратился в огненный столб, Белла встала рядом со мной.

Когда она дала команду, я перевернул гамбургеры, очень гордый собой: мне удалось не испортить их. Я добавил гамбургеры в список своих кулинарных умений, где уже значились «Поп Тартс». Никогда бы не подумал, что буду этим заниматься, но вот он я — нависаю над открытым огнем и готовлю ужин. Мы походили на нормальную семейную пару, и мне это нравилось.

Поскольку погода стояла теплая, Белла предложила поплавать после ужина. Я с готовностью согласился, зная, что снова увижу ее в бикини. Я сходил в дом первым, надев плавки, и теперь был занят, не отрывая глаз от котлет — я очень серьезно относился к своим обязанностям. Белла тоже переоделась, вернулась на улицу и спросила:

— Что хочешь выпить?

Я решил, что раз уж готовлю на гриле, то хочу пива, но когда я повернулся, чтобы ответить, получилось только:

— Пи-х-х…

Белла надела верх бикини и пару коротких шорт, которые я полюбил с первого дня.

— Что? — спросила она. Я понятия не имел, какое у нее выражение лица, но был почти уверен, что ее груди манили меня вперед. Они определенно меня звали.

Было бы грубо им отказывать.

Мои ноги самовольно двинулись к ней, и я услышал, как она переспросила:

— Эдвард? Что бы ты хотел выпить?

Остатки разума сообщили:

— Грудь, — и я продолжал приближаться.

— Эдвард Каллен! — строго сказала Белла, заставив меня остановиться. Я, наконец, оторвал взгляд от груди и увидел покрасневшее лицо. Белла не выглядела злой — скорее, недоумевающей. Прежде чем я успел додумать остальное и наброситься на нее, она ухмыльнулась и спросила: — Мне надеть рубашку?

— Не-е-е-е-ет… — Все равно, что накрыть «Джоконду» плакатом Джастина Бибера. Кощунство.

— Тогда возвращайся к грилю, — она подтолкнула меня в сторону решетки. Я чуть было не выдал, что провел достаточно времени наедине со своим мясом, но сдержался и сделал, как мне сказали.

Мы определенно походили на обычную семейную пару.

Я решил, что подожду, пока мы не окажемся в бассейне, а затем сделаю свой ход. Когда мы поужинали, Белла начала готовить «смор». Их вкус действительно был не от мира сего. Однако стоны, которые Белла издавала во время еды, уничтожали крохи самообладания, оставшиеся после наблюдения за тем, как она ест в одном лифчике. Я стал до боли тверд, когда она начала дочиста облизывать пальцы, приговаривая:

— Я вся липкая.

Должно быть, я неосознанно застонал, потому что Белла спросила:

— Ты в порядке?

— Ты меня убиваешь, — вздохнул я. Это была правда — я гуглил. Тромбоз глубоких вен был смертельно опасен. Благодаря перманентному стояку, я находился в одном сгустке от смерти.

— Я? — изумленно спросила она, не подозревая о моих натянутых шортах. — Что я сделала?

Серьезно? Не то чтобы я хотел похвастаться или типа того, но под плавками скрывалась мачта, готовая соперничать с «Черной Жемчужиной». Я откинулся на спинку кресла и целенаправленно посмотрел вниз, где должен был развеваться флаг с черепом и скрещенными костями, а затем взглянул на Беллу и ответил:

— Вот что ты сделала.

— Пи-х-х, — сказала Белла, уставившись на мой парус. Едва ли она просила пива, поэтому я скользнул к ее шезлонгу и навис над ней. Я наклонялся все ниже, пока у Беллы не осталось иного выбора, кроме как откинуться назад.

— Пих? — переспросил я. В качестве ответа она обхватила мои бедра ногами. Я принял это как невербальное «все на борт», увидел мазок шоколада на уголке ее рта и сказал:

— У тебя что-то на губах. Позволь, я…

Провел языком по губам Беллы, слизывая все следы шоколада и зефира, которые смог найти. Затем мне пришлось убедиться, что внутренняя часть ее рта была такой же чистой.

Ну что тут скажешь? Я ко всему подходил основательно.

Язык Беллы столь же страстно отвечал взаимностью, а руки пробрались под край футболки и начали гладить спину. Это возбудило меня еще сильнее. Интересно, как далеко мы продвинемся? Сгусток наверняка уже прокладывал дорогу от члена к моему сердцу. Если играть — то по-крупному: самое время пойти ва-банк. Я начал прокладывать дорожку поцелуев к близняшкам-мучителям. Спина Беллы выгнулась, когда я слегка прикусил затвердевший сосок через ткань бикини, и девушка застонала в знак одобрения. Кажется, ее кнопка розжига работала отлично, но я перешел к другой груди, чтобы проверить.

В конце концов, я ко всему подходил основательно.

Когда край бикини зацепился за мою щетину, никто из нас его не отцепил. Треугольный кусок ткани сдвинулся в сторону, а мои губы продолжили путь к цели. Я на секунду остановился, оценив обнаженную грудь Беллы, провел языком по линии загара, а затем накрыл сосок губами и облизал, словно кошка, которая чистит шерстку.

Наконец-то нашлась причина, по которой я мог бы считаться киской.

Одной рукой Белла сжимала мои волосы, удерживая голову там, откуда она в ближайшее время не собиралась уходить, а другая тянула за футболку. Я не понял, пыталась ли она сорвать ее с меня или стянуть через голову, но Белла определенно хотела ее снять. Я сделал одолжение, отодвинувшись достаточно далеко, чтобы вещь соскользнула через голову.

— Разве мы не собираемся купаться? — спросила совершенно растерянная Белла. Ей и в голову не пришло поправить покосившийся верх бикини. Обнаженный сосок, все еще блестевший от моей слюны, был как маяк для моего рта.

Мои губы уже двигались ко все еще закрытой груди — я стремился к симметрии. Из-за вопроса Беллы я немного изменил маршрут и заговорил, не отрываясь от кожи:

— Конечно. Позволь, я помогу тебе выбраться из этих шорт.

Я оставил мокрый след на животе Беллы — словно хлебные крошки, по которым можно найти дорогу обратно, и зубами расстегнул пуговицу на шортах. Застежке-молнии хватило одного рывка. Белла не предприняла никаких действий, чтобы остановить меня, поэтому я прощупал почву, проведя языком по бедру поверх джинсовой ткани, а затем слегка поцарапал зубами место, где крестик на ментальной карте отмечал спрятанные сокровища. Там была зарыта моя добыча. Белла снова запустила руки мне в волосы, ее бедра дернулись в ответ, и она зашипела:

— Кто кого теперь убивает?

Я временно оставил вопрос без ответа. Схватил зубами центральный шов, оттянул и отпустил, чтобы он отскочил от клитора. Бедра Беллы снова напряглись. Мои пальцы подцепили пояс, и она приподнялась, позволив стянуть шорты. Между мной и добычей, которую я отчаянно пытался разграбить, оставался лишь крохотный клочок ткани. На бедрах блестело доказательство возбуждения Беллы. Я начал мягко целовать внутреннюю часть ноги, постепенно поднимаясь выше, и сказал:

— Не хочу видеть, как ты страдаешь. Позволь поцеловать и исцелить.

Я поднял взгляд к лицу Беллы, продолжая собирать языком и губами и каждую каплю, которую мог найти. Навис над средоточием возбуждения, ожидая намека, хочет ли она идти дальше. В ее разуме явно происходила борьба. Я не мог не желать сдуть, так сказать, чашу весов в свою сторону, поэтому слегка подул на влажную часть бикини. На коже Беллы появились мурашки. Ее глаза остекленели, а зубы выпустили нижнюю губу, которую она покусывала во время раздумий. Увидев, как она, наконец, кивнула в знак согласия, я зарычал.

Победа была за мной.

Следующая глава

Предыдущая глава