Эдвард

Я теряю контроль. Я полностью теряю контроль. Я только что напал на мистера Нью-Йорк на глазах у всех. В смысле, я надрал ему задницу. Я ни за что не собирался смотреть, как Белла соглашается выйти замуж за этого парня. Я бы выпотрошил себя перед ними, чтобы не пришлось вынести это.

После того, как я чуть не убил ее парня, она посмотрела на меня, как на какого-то злодея. Я хотел кричать на нее, что чертовски люблю ее, и меня убивает то, что она здесь с ним, и почему, черт возьми, она не понимает этого. Она не понимала. Она напала на меня. Белла напала на меня. Я никогда не видел ее такой вспыльчивой. Это было нереально. Не говоря уже о том, что она касалась меня. Ладно, это был скорее толчок, чем прикосновение, но какая-то часть ее тела вступила в контакт с частью моего тела, и я хотел, чтобы это никогда не заканчивалось.

Телефонный звонок моего брата все испортил. Я попросил Беллу пойти с нами, потому что есть вещи, которые нам нужно обсудить. Вещи, которые я никогда не прояснял. Итак, я сижу в своем грузовике, наблюдая, как Белла и Маркус разговаривают по душам в его машине. И я могу думать только о том, как она говорит ему, что выйдет за него замуж, как только попрощается со мной и на этот раз навсегда.

Маркус обнимает ее, и мне не нравится, что он держит ее слишком долго. Он отпускает ее и обхватывает ее лицо ладонями. Я не могу смотреть. Я знаю, что он собирается поцеловать ее и увидеть это дважды за сегодня слишком больно. Этого хватит на всю жизнь. Я слышу, как Белла закрывает дверь арендованной машины, и Маркус уезжает, прежде чем она добирается до моего грузовика. Она залезает и кладет на колени футляр для фотоаппарата, словно щит.

- Он в порядке? Я не хотел навредить ему. - Это ложь, но я чувствую себя виноватым.

- Ты не причинил ему вреда. - Она говорит это так, словно он ранен, но не я тому причина. Я не знаю, почему она так сказала, но я не спрашиваю. Печаль в ее голосе заставляет меня заткнуться.

Мы в тишине едем на ранчо, а затем так же молча идем в конюшню. Родители и Джаспер уже стоят возле стойла Рози.

- Ты сделал это, - говорит мой брат. Джаспер начинает рассказывать мне о развитии родовой деятельности, когда они замечают Беллу.

Я помню, что Джаспер сказал ранее о том, чтобы не подпускать маму к Белле, и инстинктивно встаю между ними. Мама ничего не сможет сделать. Но к моему удивлению, она тянет Беллу в теплые объятия.

- Добро пожаловать домой, милая девочка. Ты никогда больше не уедешь от меня, слышишь? – увещевает она. Я почти уверен, что моя челюсть падает на пол. Где, черт возьми, мама-медведица? Разве она не помнит, что Белла сделала со мной, когда ушла?

Мы с Джаспером переглядываемся. На его губах появляется эта странная ухмылка, и он качает головой.

- Думаю, мы должны были знать, что она была маминой любимицей.

У меня нет слов. Я наблюдаю, как моя мать отпускает Беллу и ее перехватывает отец, который практически поднимает ее с земли. Джаспер идет последним, и я не единственный, кто немного ревнует, потому что из стойла Элис раздается злобное фырканье.

Когда моя семья перестает, наконец, душить в обьятиях любовь всей моей жизни, которая, вероятно, обручена с бойфрендом из большого города, я получаю краткую информацию о состоянии Рози. Воды отошли как раз перед тем, как Джаспер позвонил мне. Я осматриваю лошадь. Она лежит на свежем сене, которое я положил туда перед отъездом. Ее дыхание немного тяжеловато, но в ней есть удивительное спокойствие.

Белла начинает фотографировать. Я знал, что предложить ей возможность снять это на пленку, было самым простым способом заставить ее прийти со мной. Хотя я понятия не имею, что собираюсь сказать ей после того, как эта лошадь родит. Но, по крайней мере, она здесь, а Маркус нет. Это немного облегчает мысль о том, чтобы рассказать ей о своих чувствах.

Проходит совсем немного времени, и мы видим, как чудо жизни разворачивается перед нашими глазами. Рози - боец. Пегая лошадь тужится и тужится безо всяких жалоб. И менее чем через полчаса рядом с мамой появляется красивый каштановый жеребенок.

Мама и Белла вытирают слезы, при виде того, как мать вычищает своего жеребенка. Рози хорошо заботится о своем ребенке, и я чувствую себя гордым папой. Последней лошадью, которую я видел рожденной в этой конюшне, была сама Рози. Это было через два месяца после ухода Беллы. Помню, мне было так грустно, что Беллы не было рядом. Разочарование быстро переросло в гнев, и я отказался находиться рядом с Рози в первые нескольких месяцев ее жизни. Но эта лошадь упрямая. Она заставила меня полюбить ее, хотя я и не хотел.

Я наблюдаю за Беллой, пока она делает тысячу снимков матери и жеребенка. Я не смогу перестать любить ее. Даже если попытаюсь, даже если она сбежит и выйдет замуж за Маркуса. Я буду любить Беллу Свон до самой смерти.

Маленький жеребенок решает, что пришло время встать. С небольшим усилием ему удается подтянуться. Кажется, что он стоит на льду. Его ноги раздвинуты так далеко, что не похоже, будто они смогут его удержать. Хорошая новость заключается в том, что он упрям, как и его мать, и после некоторых колебаний жеребенок делает свои первые шаги.

Мама и Белла плачут. Снова.

Мы с папой убираемся в кабинке, а мама и Джаспер забирают Беллу домой. Самое лучшее качество в моем отце - он не любопытен. Он мог спросить меня о Белле, но знал, что я не могу говорить об этом. Когда мы заканчиваем, он хлопает меня по спине и говорит:

- Она выглядит по-другому, но она все еще наша Белла.

Я киваю, и он оставляет меня одного, чтобы пожелать спокойной ночи моей лошади и ее новорожденному.

- Пожелай мне удачи, Рози. Это та девушка, о которой я тебе рассказывал. Ну, знаешь, та, которая разбила мне сердце. - В этом нет никаких сомнений. Белла разбила его на миллион крошечных кусочков. Пришло время выяснить, почему.

Я возвращаюсь на ферму и нахожу Беллу одну на огромном крыльце родительского дома. Она склонилась над перилами и фотографирует небо. Я смотрю на море звезд и думаю о том, что же она ищет там наверху. Я знаю, что первый год загадывал желание на каждую из этих чертовых штук, и это не вернуло ее. До сих пор.

Я поднимаюсь по лестнице и присоединяюсь к ней на крыльце.

- Я не думаю, что ты - его девушка. - Я не знаю, откуда это взялось.

Она опускает руки, и тихо вздыхает. Ее лицо полно грусти, и я чувствую, что я этому причина.

- Наверно, я ничья девушка, да? - Она поворачивается к небу и прячется за этой проклятой камерой.

Что, черт возьми, это значит? Она моя девушка. Она принадлежит мне. Мне. Разве она не понимает? Я прижимаюсь спиной к перилам, упираясь локтями сверху. Хотел бы я знать, как с ней разговаривать. Я знаю только, как любить ее. Когда мы были вместе, и мне нужно было, чтобы она знала о моей любви, я просто целовал ее. Я показывал ей. Невозможность сделать это сейчас убивает меня.

Она делает миллион снимков звезд, и мне становится любопытно.

- Влюбилась в звезды, да? – Так говорит мне Джаспер, когда я слишком долго смотрю в одном направлении. Я чувствую себя ребенком, как только слова покидают мой рот.

Белла опускает камеру и улыбается. Но это все равно грустная улыбка.

- Я не вижу звезды в Нью-Йорке. Это просто невозможно. - Она смотрит на меня, но быстро отворачивается, чтобы положить камеру в футляр.

- Вообще?

Она качает головой.

- Нет. Но это даже к лучшему. Звезды напоминают мне о тебе, так что легче было их не видеть.

Это больно. Боль в животе поднимается к груди. Это острая, пронзительная боль.

- Прости, что я заставляю тебя сожалеть.

Белла резко разворачивается ко мне.

- Что?

- Ты поэтому не хочешь смотреть на то, что напоминает тебе обо мне, верно?

- Звезды не заставляют меня сожалеть. - Я вижу искренность в ее глазах, даже несмотря на темноту. – Ты не сожаление.

Я отталкиваюсь от перил, но сохраняю пространство между нами.

- Тогда кто же я?

Она задумывается. Я вижу, как она воюет с самой собой из-за того, что же сказать. Я пытаюсь дышать, но пока она не ответит, не уверен, что смогу.

- Ты, как возвращение домой.

Я резко выдыхаю. Теперь очередь моего сердца заикаться. Я бы отдал все, чтобы быть ее домом. Она моя. Без нее ничего нет. Я чувствую, что кричу на нее, пока не слышу, как она на самом деле нарушает тишину.

- Как там говорится? Ты не можешь вернуться домой или что-то подобное. - Она качает головой и поворачивается ко мне спиной.

Я проклинаю себя и свой дурацкий рот.

Просто скажи это. Скажи ей.

Краем глаза я вижу, как двигается занавеска в окне гостиной. В этом доме слишком много любопытных глаз и ушей. Я не могу сделать это здесь.

- Пойдем со мной, - говорю я, взяв ее за руку. Она застывает на секунду, но следует за мной к машине. - Мы не можем сделать это здесь, - объясняю я, открывая для нее дверь. Она забирается внутрь, а я иду к водительской стороне. Почему это должно быть так трудно. Я люблю тебя. Звучит неплохо в моей голове. Почему я не могу заставить слова покинуть мой рот, я не знаю.

Мы едем на северную сторону ранчо, в мой коттедж на другом конце собственности. Я не приглашаю ее, вместо этого говорю ей ждать меня здесь, а сам бегу внутрь, чтобы захватить подушки и одеяла. Она сидит в кузове грузовика, как раньше, когда мы были вместе. Ее лодыжки скрещены, а ноги качаются взад и вперед. Только теперь она не позволяет мне встать между ними.

Я расстилаю одеяла в кузове пикапа, как раньше, когда мы сидели под звездами и разговаривали, целовались и обнимались. Она ложится рядом со мной, и мы оба смотрим на миллион светящихся огней.

- Помнишь, как мы лежали здесь и говорили обо всем на свете? О наших мечтах и планах? – спрашиваю я в надежде, что она помнит то же самое, что и я.

Белла смеется резко и неожиданно. Я поворачиваю голову, и ее лицо так близко.

- Ты никогда не говорил, Эдвард. Ты слушал. Ты позволял мне болтать о том, что я себе представляла. Но ты ни слова не говорил.

Она издевается надо мной? Мы лежали в кузове грузовика, когда я сказал ей, что хочу быть с ней вечно. Что я никогда не хотел ее ухода. Что я любил ее больше, чем звезды любят небо.

Вот черт.

Неужели я не говорил ничего из этого вслух? Неужели это было только в моей голове каждый раз, когда она была рядом?

- Видишь? - Белла поднимается на локти. – Ты снова это делаешь. Ты смотришь на меня так, будто я должна знать, что происходит в твоей голове. У меня нет ни малейшего понятия. Я никогда не знала.

Я тру лицо руками. Пытаясь подавить чувство вины, я позволяю гневу заполнить меня. Я поднимаюсь, зеркально отражая ее позицию.

- Это вообще имеет значение? То есть, очевидно, все, что ты говорила, было ложью. Ты сказала, что любишь меня, но оставила при первой же возможности.

Ее глаза расширяются.

- Я пришла к тебе в слезах! Я сделала все возможное. Оставалось только умолять тебя, чтобы ты попросил меня остаться. Все, что мне было нужно - чтобы ты что-нибудь сказал мне, что угодно, и я бы никогда не уехала. Но вместо этого ты пожал плечами, как будто это неважно. Я ушла только потому, что ты ни разу не сказал мне, что хочешь, чтобы я осталась. Почему ты не хотел, чтобы я осталась? – В ее глазах стоят слезы, и я не могу видеть, как она плачет.

Я действительно был таким идиотом? Неужели я потерял самого важного человека в своей жизни, потому что не мог открыть свой чертов рот? Почему я не могу просто сказать это?

Возвращаясь в режим «по умолчанию», я протягиваю к ней руку и вытираю слезы, скатывающиеся по ее щеке. Толкаю ее обратно на подушку и прижимаю свои ноющие губы к ее, и черт меня дери, если они не такие же, как раньше. Все мои воспоминания оживают. Она сладкая и теплая, и я вливаю всю любовь, которую чувствую, в этот поцелуй. Она проводит пальцами по моей шее и скользит в волосы на затылке. Она отвечает на поцелуй с такой же страстью. Это я знаю. Это знакомо и правильно. Это единственное, что имеет смысл с того дня, как она сказала мне, что собирается уехать.

- Остановись. - Белла поворачивает голову и толкает меня в грудь. Она выворачивается из-под меня и выпрыгивает из грузовика. Белла стаскивает резинку с волос с такой силой, что мне кажется, она сейчас выдерет их с корнями.

- Я не могу этого сделать. Я не могу на что-то надеяться, потому что ты заставляешь меня так себя чувствовать. Мне нужно знать, что ты чувствуешь. Мне нужно услышать, как ты говоришь о своих чувствах.

Я сажусь. Эмоции, о которых так отчаянно хочет услышать Белла, бьют меня изнутри, как волны, разбивающиеся о скалы.

- Что ты хочешь услышать, Белла? Что я был счастлив только, когда был с тобой? Что я никогда не представлял себе жизнь без тебя? - Все выходит наружу. Плотина наконец-то разрушается. - Ты хочешь знать, что когда ты пришла ко мне по поводу этой работы, я до смерти боялся, что буду тебя сдерживать? Я не просил тебя остаться, потому что хотел, чтобы ты сама выбрала. Ты почувствуешь себя лучше, узнав, что мое сердце разорвалось, когда ты выбрала не меня? Что последние пять лет ничего не было правильным, потому что...

Я выпрыгиваю из грузовика. Необходимость прикоснуться к ней переполняет меня. Я боюсь, что она исчезнет, и мне нужно, чтобы она была рядом, когда я расскажу ей обо всем. Я обхватываю ее лицо ладонями.

- Я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю; когда тебя здесь нет, я не знаю, кто я и что мне делать. Без тебя у меня нет ни прошлого, ни будущего. Я существую в настоящем, и ненавижу его, потому что тебя нет рядом.

Я тяжело дышу, и мои пальцы ловят свежие слезы, капающие из ее глаз.

- Я звонила тебе из Нью-Йорка, но ты никогда не отвечал...

- Я не мог говорить с тобой, не развалившись на куски.

- Я слышала все эти истории о других девушках.

- Никто не сравнится с тобой, Белла. Никто.

- Ты любишь меня? Или ты любил меня? - Ее неспособность верить правде, даже после того, что она услышала, разбивает остатки моего сердца. Я буду говорить ей об этом каждый день, пока она не перестанет сомневаться.

- Я всегда любил тебя и всегда буду любить.

- Правда? - Ее глаза ищут ложь в моих в тусклом лунном свете. Она не найдет ее там.

На моих губах появляется улыбка, и мне кажется, что я не улыбался все эти годы.

- Правда.

Белла обнимает меня за шею и целует. Я вплетаю пальцы в ее густые волосы, и одной рукой обхватываю шею, приближая ее, чтобы углубить поцелуй. Я чувствую, что внутри меня взрываются фейерверки, как в небе на четвертое июля. Ее руки двигаются по моим плечам и груди. Я хочу перетащить ее обратно в пикап и провести ночь, заново изучая ее тело, исследуя все эти новые изгибы. Я хочу сплетенных ног и обнаженных тел.

Но кое-что заставляет меня отступить.

- Есть только две мелочи, которые нам нужно прояснить. - Я вижу, как неуверенность возвращается и угрожает окутать ее. Я знаю, потому что мне известно это чувство и оно сидит глубоко во мне. - Маркус.

Беспокойство исчезает быстрее, чем появилось.

- Мы с Маркусом расстались. Сегодня, перед тем, как мы покинули парк.

Моя девочка полна сюрпризов.

- Хорошо. Тогда все, что осталось - это твоя работа в Нью-Йорке.

Белла берет меня за руки. Наши пальцы переплетаются, и я готов сказать ей, что переезжаю в Нью-Йорк, если это потребуется.

- Я ухожу, - объявляет она. - Уволилась еще до возвращения домой. Я скучаю по Техасу. Я скучаю по Форксу. Я скучаю по своей семье и твоей семье. Я скучаю по тебе. Я хочу вернуться домой. Я могу вернуться домой?

На этот раз я не облажаюсь, отвечая ей мысленно или целуя ее вместо того, чтобы рассказать ей о своем желании. На этот раз я буду выражаться ясно.

- Вернись домой, детка. И никогда больше не уходи.

Ее сердце на моей груди, ее губы на моих губах. Полагаю, теперь ее очередь говорить без слов. Ее поцелуи такие знакомые, и полны всего, что она чувствует. Я боялся, что больше никогда не смогу снова испытать этих чувств. Я клянусь каждый день говорить ей, что люблю ее. Я не рискну потерять это… потерять ее.

Я подхватываю Беллу и несу ее в коттедж. Если бы я знал, что она приедет, то прибрался бы. Я чуть не убиваю нас обоих, когда спотыкаюсь о ботинки, которые оставил у входной двери. В спальне грязная рабочая одежда лежит в куче на полу. Моя кровать в полном беспорядке. Простыни смяты, одеяло, которое сделала моя мама, скручено у подножия кровати.

Взгляд в глазах Беллы говорит мне, что ей все равно. На самом деле, она смотрит на меня, как будто я что-то съедобное. Я сажаю ее на катастрофу, именуеую моей кроватью, и стаскиваю футболку через голову. Тяжело дыша, Белла кладет ладони мне на грудь и целует мое сердце. Ее пальцы щекочут меня, пробегая по прессу.

- Боже, я скучала по твоему телу, - говорит она, засовывая руку в штаны.

Я не уверен, как мои глаза не откатываются к голове. Я расстегиваю ремень и даю ей место для исследования. Она облизывает нижнюю губу и смотрит на меня этими глазами. Эти чертовы глаза. В них плещется сомнение, как будто она впервые прикасается к мужчине. Эти карие глаза лани кричат: «Я правильно делаю?» Хотя я уверен, она точно знает, что делает. Она знает, что зажигает во мне огонь, который никогда не погаснет.

Я обхватываю ее лицо ладонями и неистово целую, желая ее, словно мужчина, не нуждающийся ни в чем, кроме женщины, стоящей перед ним на коленях. Я целую ее губы, вниз по шее, за ушком.

- Я люблю тебя. Всегда любил. – Сейчас слова приходят так легко. Это почти невероятно, что я скрывал их от нее так долго.

Она сжимает пальчики в моих волосах и откидывает голову назад, обнажая белоснежную кожу на шее. Я облизываю и целую, посасываю и легонько прикусываю. Она сводит меня с ума. Мне нужно больше - ее, нас, всего. Я помогаю ей избавится от футболки Rangers и снимаю с нее белую майку, но ее грудь все еще скрыта под простым белым кружевным бюстгальтером. Белла тянется за спину и расстёгивает его. А я, словно завороженный, смотрю, как он падает на пол.

Она другая, но такая же. Красивая.

Я обхватываю одну грудь и наклоняюсь, чтобы попробовать другую. Они другие, но точно такие же. Сладкие и ноющие от моего прикосновения.

- Я люблю тебя, - выдыхаю я в ее кожу. Она дрожит и вздыхает.

Мы снимаем обувь, стаскиваем джинсы. Она не против беспорядка или бардака. Беллу заботит только то, чтобы быть со мной. Как и раньше. До того, как я потерял ее.

Я больше никогда ее не потеряю.

Ящик, в котором лежат презервативы, застревает, и мне хочется бросить тумбочку через всю комнату. Это мешает мне быть внутри нее, быть с ней одним целым. Смех Беллы быстро гасит мою огненную ярость.

- Я никуда не собираюсь, Эдвард. У нас есть вся ночь. Все выходные.

Эта чертова штука открывается, и я хватаю то, что хочу. Теперь настает очередь Беллы открыться, чтобы я мог взять то, что мне нужно. Я накрываю ее своим телом. Она влажная и горячая, и мне кажется, что я скольжу в рай. Она зажмуривает глаза и распахивает ротик.

Где она была? Где, черт возьми, она была так долго?

Я никогда не смогу вернуться к жизни без нее. Я заполняю ее до предела.

Дом. Это дом.

Наши животы прижаты. Тела переплетены. Сердце к сердцу.

- У нас есть навсегда, - практически рычу я, целуя ее подбородок, губы, щеки. - Потому что я больше никогда тебя не отпущу.

Она стонет и улыбается. Прекрасные шоколадные глаза Беллы наполняются слезами. Она касается моего лица, но с таким же успехом она может держать мою душу.

- Тогда это навсегда.

Ее поцелуи топят мое сердце. Я думаю, оно было заморожено долгих пять лет, ожидая, когда она вернется домой и вернет меня к жизни.

- Я люблю тебя, - признаюсь я.

- Я люблю тебя, - заверяю я.

- Я люблю тебя, - клянусь я своей жизнью.

Я люблю ее своими словами. Я люблю ее своим телом. Я люблю ее всем, что у меня есть. Белла принимает все это. Она впускает все это. Она обещает, что больше не будет сомневаться.

Мы оба вспотели и тяжело дышим, когда ее тело дрожит подо мной, и она стонет мое имя. Я не могу сдержаться и отпускаю, надеясь, что мы сделаем это еще миллион раз, прежде чем я умру. Я скатываюсь с нее, но тяну ее маленькое тело за собой, укладывая поверх себя. Я целую ее в лоб и сжимаю задницу.

- Останься. - Это не просьба. Я не хочу, чтобы она думала, что у нее есть выбор. Я хочу этого. Навсегда.

Белла целует мою щеку; ее ухмылка более дьявольская, чем я помню.

- Ты хочешь, чтобы я осталась?

Она должна знать ответ на этот вопрос, но я не хочу рисковать. Я знаю, что мне нужно сделать. Я встаю с кровати, хотя она жалуется. Мы кое-как одеваемся, и я вытаскиваю ее наружу.

- Эдвард Каллен, что мы вообще здесь делаем?

Я открываю борт пикапа, поднимаю ее и сажаю в кузов.

- Полежи со мной.

Она сужает глаза, но угождает мне. Мы смотрим на звезды - миллион световых точек в огромном небе над Техасом. Она сказала, что я никогда не говорил ей, чего хочу, что я никогда не разделял с ней свои надежды и мечты. Пора это изменить.

- Когда нам было шестнадцать, я мечтал купить тебе лошадь. Не рабочую лошадь, как у твоего папы, а что-то особенное, как фризскую или белую арабскую кобылу. Когда нам было восемнадцать, я думал, что мы купим нашу собственную землю, собственное ранчо. Я хотел построить тебе дом и вместе наполнить его семьей. Когда нам было двадцать один, я думал купить тебе кольцо, но хотел, чтобы оно было больше, чем то, которое Гаррет купил своей жене. Поэтому я ждал, и это было самой большой глупостью, которую я когда-либо делал. Потому что когда нам было двадцать три, и ты рассказала мне о работе в Нью-Йорке, я хотел, чтобы ты была счастлива. Я хотел, чтобы ты фотографировала и путешествовала по миру, если это было твоим желанием. Я хотел, чтобы ты не хотела этого. Но больше всего на свете я хотел, чтобы ты осталась. Я хотел, чтобы ты знала, я не буду стоять на твоем пути, но, черт возьми, конечно, я не хотел, чтобы ты уезжала.

- О, Эдвард.

- Ш-ш-ш. - Я прерываю ее быстрым поцелуем. - Однако я этого не говорил. Мое молчание заставило тебя поверить, что мне все равно, что ты уезжаешь. - Я ласкаю ее щеку большим пальцем. - Итак, сегодня вечером ты спросила меня, хочу ли я, чтобы ты осталась, и с этими звездами в качестве моих свидетелей, я скажу тебе, чего я хочу. Я хочу, чтобы ты спала в моей постели каждую ночь. Я хочу, чтобы ты готовила мне завтрак на этой кухне каждое утро. Я хочу приносить тебе цветы и покупать красивые платья. Я хочу выбрать кольцо вместе с тобой. Я хочу, чтобы моя мама могла называть тебя своей дочерью, а твой отец гордился тем, что называет меня сыном. Я хочу иметь с тобой семью. Я хочу тебя, Белла. Каждый день. Каждую ночь. Навсегда. Об этом я мечтаю. На это надеюсь. Ты. Только ты. Останься.

Моя Белла не упускает ни одной детали. На ее губах широкая улыбка, а в глазах сияют звезды.

- Это все, что мне нужно было услышать. - Она зарывается в мою грудь, крепко обнимая меня. - Я дома.

Да, конечно, малышка. Да, ты дома.