Глава 18. Duo

Лондон, Великобритания
28 декабря 2006 года

Я выпускаю руку Беллы только когда мы входим в ванную.

- Мм, прости, у меня нет ничего девчачьего, так что после ты будешь пахнуть как я. - Я через силу улыбаюсь, замечая обеспокоенный взгляд, который она бросает на пену для ванн.

- Это хорошо. – Ее шепот едва слышен.

- Также можно включить вихревой массаж, если хочешь, - предлагаю я.

- Нет, спасибо. Достаточно массажа для одного дня.

- Хорошо.

Мы стоим очень близко, лицом друг к другу, и мне даже не нужно прикасаться к ней, чтобы почувствовать, как она напряжена. И внезапно меня осеняет.

- Ты раньше видела обнаженного мужчину? – тихо спрашиваю я.

Белла сильно краснеет.

– Мм, в интернете.

Я сдерживаю стон.

– Боюсь, тогда я тебя разочарую.

Я нервно посмеиваюсь, стягивая свой джемпер. Она тяжело и глубоко вздыхает и начинает стягивать свой собственный джемпер, зеркально повторяя мои действия. Когда она срывает его через голову, разрушая зрительный контакт, мои глаза невольно опускаются ниже, всего на секунду. И секунды более чем достаточно, чтобы увидеть черный кружевной лифчик.

Я сглатываю. Сильно.

Мои руки тянутся к заколке Беллы, лежащей на столешнице.

– Можно мне?

Она моргает и слегка кивает, поэтому я осторожно пробегаюсь руками сквозь ее длинные волосы и скрепляю их в пучок.

– Вот.

Беспокойство в ее глазах становится еще заметнее после того, как я снимаю свою футболку. Она колеблется. Ее щеки начинают пылать. Я решаю сделать это первым, и в следующее мгновение мои джинсы покоятся на полу. Руки Беллы крепко вцепляются в пояс ее джинсов, и когда, наконец, она выходит из них, я не выдерживаю.

Я смотрю вниз.

И то, что я вижу, заставляет меня вздрогнуть.

На ней надето что-то черное и кружевное, подходящее к ее лифчику. И крошечное. Действительно крошечное.

- Мм. - Я прикусываю губу изнутри, надеясь, что боль заставит хотя бы десять процентов моей крови не бежать в одном определенном направлении.

- Что? – Она нервно хихикает. - А что ты ожидал увидеть? Бабушкины панталоны?

Я медленно поднимаю глаза, наслаждаясь видом.

– Я… я не знаю. Но ты выглядишь… фантастически.

- Спасибо, - бормочет она, и ее лицо внезапно так бледнеет, словно она собирается упасть.

- Я хочу, чтобы ты смотрела мне в глаза, - тихо говорю я. - Только мне в глаза.

Я считаю про себя до десяти, делаю глубокий вдох и одним быстрым движением снимаю свои «боксеры», не сводя с нее глаз.

Она моргает и, конечно, любопытство побеждает. Ее рот слегка приоткрывается, когда она быстро переводит взгляд вниз и снова поднимает глаза вверх.

- Вот что ты делаешь со мной. – Я даю ей объяснение, желая взять свои слова обратно, потому что ее зрачки расширяются от шока или от возбуждения, или и от того и от другого. - Мм, забудь то, что я только что сказал. Это был паршивый комплимент.

Она фыркает и немедленно хмурится, ее глаза ищут в моих глазах поддержки. Неуверенно она тянется к застежке лифчика, затем загораживается левым предплечьем, отбрасывая лифчик правой рукой, и, наконец, скрещивает руки на груди, эффективно загораживаясь от моего взгляда.

- Не надо, - шепчу я. - Пожалуйста, позволь мне увидеть тебя.

На ее лице отражается эмоциональный конфликт, когда она медленно опускает руки, являя моему взору картину совершенства. Я невольно вспоминаю, что чувствовал, когда держал ее грудь в своей руке, когда ласкал ее, и я снова вынужден прикусить губу изнутри. Не то, чтобы это хоть сколько-нибудь помогало.

- Ты великолепна, - говорю я, и мой голос ломается от напряжения.

Уголки ее губ немного поднимаются вверх, и она зажимает нижнюю губу между зубами. Медля, она наклоняется, стягивая с себя последний оставшийся предмет одежды. И, даже, несмотря на то, что я знаю, что мне не следует смотреть, потому что я не хочу ее смущать, я смотрю.

И когда смотрю, охаю.

Она совершенно голая.

- Ах… ох… мм. - Я задыхаюсь.

Я определенно недооценил свою девочку.

Она становится ярко-красной, прикрываясь. На этот раз я ее не останавливаю – для меня это слишком.

- Тебе не нравится? – смущенно спрашивает она, ее глаза расширены.

- Мне нравится. Очень, очень нравится. Ты понятия не имеешь…

Мне хочется почувствовать тебя у себя на языке.

Слава Богу, на этот раз мой мозговой фильтр меня не подводит и я захлопываю рот раньше, чем позволяю этим словам сорваться с языка, потому что это был бы конец всему.

Белла опускает взгляд и снова поднимает его.

– Думаю, имею. - Робкая улыбка пересекает ее черты.

Я посмеиваюсь.

– Я думаю, что как раз пора посадить тебя в ванну.

Она кивает и быстро, с брызгами, погружается в воду, заметно расслабляясь, когда пена скрывает ее тело.

- Я собираюсь сдержать свое обещание, - говорю я, открывая дверцу душевой кабины, и беру с подставки ее розовую бритву. Я кладу ее на край ванны и затем погружаюсь напротив нее, мысленно благодаря свою мать за то, что она купила достаточно большую ванну, чтобы сидеть в таком положении. Горячая вода обволакивает мое тело, значительно снимая напряжение.

- Не так уж и страшно, да? – Я пытаюсь прочитать выражение лица Беллы.

- Да, не так уж. Это хорошо. - Она снова краснеет, и ее рука накрывают мою, лежащую на краю ванны. – Спасибо.

Я дышу свободно.

– Спасибо тебе. Просто наслаждайся.

Мы сидим в тишине какое-то время, улыбаясь друг другу словно два дурака до тех пор, пока я, наконец, не решаю завести небольшой разговор.

- Так чем ты хочешь заняться в канун Нового года? Боюсь, уже слишком поздно резервировать столик… прости.

- Можем мы поужинать здесь и потом пойти смотреть фейерверк? – спрашивает она. - Я хочу, чтобы мы были только вдвоем.

- Фейерверк? – Я фыркаю. - Конечно. Фейерверк – обязательно. Мм, и первого января мои родители обычно устраивают домашнюю вечеринку. Ничего слишком модного, только их друзья. Это своего рода традиция, но если ты не хочешь идти…

- Почему это я не захочу идти? – Белла поднимает брови. - Конечно, я хочу.

- Хорошо. - Я широко улыбаюсь. - Для такого случая я был бы очень рад купить тебе еще одно платье.

- Спасибо, но я могу себе этого позволить, - твердо говорит она.

Так чертовски упряма.

Я вздыхаю.

– Как пожелаешь.

Я думаю, что пора что-то делать, поэтому тянусь и осторожно беру в руки ее левую ступню. - Не возражаешь?

Она качает головой.

Я неспешно рассматриваю подушечки ее пальцев, замечая, как невероятно нежна на ощупь ее влажная кожа. Нежно поглаживая и рисуя большими пальцами круги, я двигаюсь вниз к подъему свода стопы, миную свод и, наконец, добираюсь до нижней части пятки, позволяя ее напряженным мышцам расслабиться под моими прикосновениями. Когда я слегка сжимаю ахиллово сухожилие, она хнычет и выдергивает ногу. Она боится щекотки. Я улыбаюсь и тянусь за ее правой ступней, пытаясь не слишком отвлекаться на то, как она ойкает и мычит.

- Мм, Эдвард, - внезапно говорит она слабым голосом. - У тебя фетиш, да?

Я замираю и поднимаю глаза, чтобы встретиться с ее любопытным взглядом.

– Ты наслаждаешься прикосновением к моим ступням, - поясняет она.

- Да, - я выдыхаю. - Это беспокоит тебя?

- Совсем нет. - Ее губы нерешительно изгибаются в улыбке. - Это мне на пользу. Мне нравится, когда ты делаешь так. Очень нравится.

Я слегка киваю.

– Я рад, что у нас взаимопонимание.

- Мм… ты находишь в этом удовольствие?

- И да и нет.

Она в замешательстве смотрит на меня.

- Я… у меня слегка обостренное осязание, - признаюсь я. - Просто мне нравится ощущение на моих руках от прикосновения к твоим ступням. У тебя там такая мягкая кожа. Как у ребенка. - Я нежно тру ее ступню, чтобы подчеркнуть то, о чем я говорю. - Это не обязательно сексуально… но твоя реакция такова.

- О. - Она краснеет.

- Все нормально. - Я улыбаюсь и тянусь за бритвой, не выпуская из рук ее лодыжку. - Давай попробуем кое-что новенькое, хорошо?

Кажется, она перестает дышать, пока я подношу бритву к ее колену, медленно и осторожно проводя ею по коже.

- Дыши, любимая, - шепчу я и слегка касаюсь пальцами ее кожи там, где только что прошла бритва. И сразу после этого понимаю, что это была плохая, очень плохая идея. Осязание ее ровной, гладкой кожи на кончиках моих пальцев отправляет все мое тело в огонь моего личного ада. Я горю ради нее и так сильно, что это причиняет мне боль.

На долю секунды я решаю взять ее на руки и отнести в постель. Мне хочется ласкать ее восхитительные изгибы и целовать каждый дюйм ее нежной кожи до тех пор, пока она, наконец, не скажет «да». Я знаю, что она готова, я чувствую это в каждом ее поцелуе, в каждом стоне, что она издает, когда я прикасаюсь к ней. Но она должна сама признать это, и я не могу ее подталкивать. Я обещал ей, что все буду делать медленно; я обещал двигаться по шагу за раз, и я собираюсь сдержать это обещание. Потому что ее доверие ко мне – это все, что имеет значение. Поэтому я собираюсь ждать, пока она не даст мне какой-нибудь знак, что она готова, до тех пор, пока она не скажет это словами.

Я прикусываю губу изнутри, на сей раз так чертовски сильно, что чувствую вкус крови на языке, когда заканчиваю с ее ногой. Другая ее нога требует от меня невероятных усилий, потому что моя рука начинает дрожать от напряжения, и мне необходимо быть крайне осторожным, чтобы не порезать ее.

И даже, несмотря на то, что мастурбация мне не поможет, потому что то, чего я жажду - это не трения, а ее, я не могу больше сдерживаться. Просто не могу.

- Малышка, сейчас я вынужден оставить тебя. Прости, - извиняясь, говорю я.

***

На следующий день я беру Беллу в магазин «John Lewis», чтобы поискать новое платье. Она примеряет, по меньшей мере, десять разных платьев, прежде чем мы выбираем черное платье с длинным рукавом и высоким горлом. Мне оно нравится потому, что оно короткое, и я думаю, что у меня развился новый фетиш – ее ножки. Ей оно нравится потому, что оно нравится мне – это просто. Мне хочется отвести ее в «Burberry» и, наконец, купить ей приличное пальто, но я и так уже перешел слишком много границ, поэтому решаю дождаться нужного момента.

- Мне нужно купить кое-что… э-э… личное, - говорит Белла, бросая быстрый взгляд на отдел нижнего белья.

- Мм. Хорошо. Я буду неподалеку. Позвони, когда закончишь или если тебе понадобится помощь. - Я подмигиваю ей.

Она кивает, краснея.

Я покупаю коробку греющих свечей в отделе товаров для дома, когда мой мобильный звонит.

- Привет, - говорю я.

- Эдвард, у меня проблема. - Ее голос дрожит, заставляя меня застыть. - Я у кассы.

Я спешу обратно в отдел женской одежды, испытывая сильное беспокойство, поскольку она ничего не сказала о характере проблемы. Когда я прихожу туда, Белла спорит с кассиром.

- Что случилось? – спрашиваю я.

Она поворачивается ко мне, выглядя действительно бледной. – Проблема с моей карточкой. Они отказываются принимать мою карточку, - восклицает она. – Это чушь!

Я бросаю на кассира вопросительный взгляд.

- Простите, - говорит она. - Боюсь, эта карта отклонена.

Я свирепо смотрю на нее.

– Как такое вообще возможно?

- Скорее всего, стоимость Вашей покупки превышает баланс карты, - холодно объясняет она.

- Чушь, - выплевывает Белла в ответ. - Это объединенный счет. Как на нем может быть недостаточно денег?

- Может быть, Ваша карта аннулирована, - предполагает кассир.

Лицо моей девочки из бледного превращается в зеленое.

– Но… о… ооо. - Она прижимает руку ко рту.

До меня мгновенно доходит. Конечно. Ее мать аннулировала ее карту.

- Твою мать. - Белла издает стон. - О, черт. Черт! Черт! – бубнит она и в отчаянии дергает себя за волосы.

- Попробуйте эту. - Я достаю бумажник, вытаскиваю свою карту и вручаю ее кассиру.

Кассир кивает и проводит ею через импринтер.

Белла невозмутимо наблюдает за тем, как я подписываю счет, затем издает низкое рычание и мчится к выходу.

- Извините за неудобство. - Я вежливо улыбаюсь, хватаю свою карту, пакеты с покупками Беллы и быстро следую за ней.

Она кипит от злости, ругаясь себе под нос. Я решаю не вмешиваться и иду сзади на безопасном расстоянии, словно посыльный, с ее пакетами. Пока она не обращает на меня внимания, я заглядываю в один из них и чуть не спотыкаюсь. Элис была права – у Беллы явное пристрастие к модному нижнему белью. И она хочет, чтобы ее мать платила за все это? Она в своем уме? Я мысленно закатываю глаза.

- Как она могла поступить так со мной? – Белла продолжает бубнить, когда мы сидим в машине. - Она оставила меня без единого цента на другом континенте!

Откровенно говоря, я склонен согласиться с ее гневом. Что за мать поступает так со своим единственным ребенком?

- Бога ради, она богата. Фил с недавних пор хорошо зарабатывает и они только что переехали в новый дом! – восклицает Белла. - И я никогда не позволяла себе ничего лишнего. Черт, я не покупала ничего, кроме продуктов, с августа! Это так нечестно!

Я секунду размышляю над тем, почему теперь она решила позволить себе лишнее, но выбрасываю из головы эту мысль.

– Может быть, она просто пытается спустить тебя с небес на землю, - тихо предполагаю я.

- О чем, черт возьми, ты говоришь?

- Она хочет, чтобы ты несла полную ответственность за свои действия, - говорю я.

Белла бормочет что-то неразборчивое. Я ощущаю нежелательное облегчение от того факта, что на этот раз не я – причина ее гнева. И пока она не плачет, я могу вынести эту ситуацию.

- Я уважаю твое стремление к независимости, действительно уважаю, - осторожно говорю я. - Но это также и моя ответственность. Я не хочу, чтобы ты беспокоилась из-за денег. Пожалуйста, позволь мне должным образом позаботиться о тебе. Ты заслуживаешь того, чтобы иметь…

- Эдвард, прекрати это, пожалуйста. - Она поднимает руку. - Мне хочется что-нибудь ударить и лучше, чтобы это был не ты. Просто дай мне минутку.

Когда мы приезжаем домой, Белла садится на диван, скрещивая руки на груди, и выглядит теперь скорее расстроенной, нежели злой. Я минуту наблюдаю за ней, затем бросаю пакеты и иду к пианино. Совершенно рассеянно я открываю крышку и начинаю играть.

Я заканчиваю одно произведение и перехожу к другому, когда замечаю, что она садится рядом со мной.

- Это что-то новое? Я не помню этого, - тихо говорит она.

- Откуда ты знаешь, что это мое? – спрашиваю я, не поворачиваясь к ней, мои пальцы по-прежнему движутся по клавишам.

- Я не знаю… я чувствую. Я всегда чувствую тебя в твоей музыке.

О.

- Это действительно грустное, - замечает она.

Я молчу до тех пор, пока произведение не подходит к концу.

- Я написал его прошлой осенью. - Мое сердце внезапно ускоряет бег. - На самом деле, не написал… оно просто пришло ко мне, когда я думал о тебе.

- О, Эдвард, - шепчет она.

Наконец, я поворачиваюсь к ней лицом.

– Это не все. Когда Джаспер услышал его, оно так ему понравилось, что он послал его продюсерам из Голливуда. Они подписали со мной контракт, Белла. Это произведение и несколько других будут включены в саундтрек для нового фильма Джаспера.

Белла, не дыша, смотрит на меня, ее глаза широко раскрыты от шока.

– Твоя мама кое-что упоминала, - бормочет она, - о твоих достижениях. Но она отказалась рассказывать подробности. Это поразительно. Ты действительно этого заслуживаешь.

- Также это большие деньги. - Я хмурюсь, потому что она немедленно отводит взгляд. - И все это благодаря тебе. Ты вдохновляешь меня, Белла. Только ты. Я – ничто без тебя. - Я обхватываю рукой ее подбородок, и моя рук слегка дрожит. - Я хочу нанять тебя в качестве своей музы.

В воздухе повисает многозначительная пауза. Когда наши глаза снова встречаются, я ошеломлен силой ее взгляда. Очень медленно, она тянется и нежно, любовно касается пальцами моей щеки, заставляя мое сердце пропустить удар.

- Ты так прекрасен, - шепчет она и одна-единственная слезинка бежит по ее лицу.

***

Новый 2007 год застает нас на набережной Темзы. Когда ракеты раскрашивают небо, мы пьем шампанское из пластиковых стаканчиков, и затем я понимаю, что целую свою девочку. Не уверен – кто из нас инициировал этот поцелуй – это просто происходит, словно самая естественная вещь. В морозном воздухе складывается впечатление, что ее губы, мягкие и холодные, тают на моих губах.

- Мы снова просмотрели фейерверк. - Белла посмеивается, когда мы прекращаем целоваться.

- Если ты думаешь, что я сожалею об этом, то ты совершенно не права. - Я улыбаюсь и смотрю ей в глаза, желая, чтобы этот идеальный момент длился вечно.

- Эдвард, я думаю, что сейчас готова пойти домой. - Ее дыхание нежно согревает мое лицо и внезапно мне кажется, словно в густом воздухе между нами что-то ломается. Мы смотрим друг на друга, обмениваясь чем-то важным, тем, что нельзя облечь в слова.

- Ты уверена? – шепчу я.

Она кивает и тянется за моей рукой.

Мы на полпути к парковке, когда я замечаю, что ее рука дрожит.

– Ты замерзла? – спрашиваю я.

- Да, чуть-чуть.

Я снимаю свой шарф и осторожно наматываю его ей на шею.

– Вот, так-то лучше. Нам не нужно, чтобы ты простудилась, как в прошлом году.

В машине я беру ее обе руки, тру и дышу на них, пытаясь согреть ее.

- Я люблю тебя. - Я целую костяшки ее пальцев, и она улыбается мне, ее взгляд немного сбивает с толку.

Я не выпускаю руку Беллы, пока мы поднимаемся по лестнице в квартиру. Она все еще дрожит, когда я помогаю ей снять куртку, но не могу сказать – от холода это, от волнения или от того и другого.

- Я думаю, что сейчас тебе необходим горячий душ, - говорю я, задевая ее щеку. - Или, если хочешь, я могу набрать тебе ванну.

- Мм… Я согласна на душ, спасибо, - говорит она тихим голосом. - Я быстро.

- Не торопись. - Я киваю. Я действительно надеюсь, что горячая вода поможет ей расслабиться.

Я сбрасываю ботинки и носки в холле и иду в свою спальню. Когда я оказываюсь на пороге, понимаю, что на самом деле тоже нервничаю. Это как стоять за кулисами большого события в ожидании своего выхода, зная, что я могу сыграть совершенно идеально, но, все же, боясь выступить плохо. Разница в том, что на этот раз нет аудитории и судей, которых я боюсь. И это не неодушевленное пианино, на котором я собираюсь играть. Это моя девочка – моя хрупкая, нежная, чувствительная девочка. Вот в чем все дело – это касается не меня.

Я меняю простыни на новые, темно-фиолетовые. Затем нахожу коробку греющих свечей и зажигаю их на комоде и на обеих тумбочках. Наконец, я приношу из холодильника еще одну бутылку шампанского и два бокала. Я не люблю шампанское, но это поможет Белле не думать слишком много. Нам обоим это необходимо.

Я слышу оханье и оборачиваюсь. Она стоит в дверях ванной, выглядя такой маленькой в своей майке на тонких лямках и пижамных штанах. Такой маленькой и такой красивой.

- Мм… шампанского? – спрашиваю я.

- Да, пожалуйста, - ее губы едва шевелятся.

Я чувствую, что воздух практически потрескивает от предвкушения, пока я жду, когда она подойдет. Ее пальцы не гнутся, когда я вручаю ей бокал.

- За нас, - шепчу я.

- За нас, - эхом повторяет она.

Когда она допивает до дна, я беру у нее бокал и ставлю его на крышку комода рядом со своим. Затем я оборачиваюсь и смотрю на нее.

- Я люблю тебя, больше, чем ты можешь себе представить, - нежно говорю я, погружаясь в ее глаза. - Ты – все для меня.

Ее глаза расширяются, но затем ее настороженное выражение лица смягчается.

- Пожалуйста, - тихо прошу я ее. - Прекрати так много думать. Я хочу заняться с тобой любовью.

- Я… - Ее рот приоткрывается и прежде, чем она успевает произнести следующий звук, я наклоняюсь и целую ее, пытаясь сказать ей своими губами и языком то, что не в состоянии выразить словами: как сильно я люблю ее, страстно желаю и боготворю. - Пожалуйста, - шепчу я снова, и мой голос становится напряженным. - Я буду очень нежен.

- Ты остановишься, если… - бормочет Белла.

- Да. Я обещаю.

Она слегка кивает, и я делаю небольшой шаг назад, протягивая руки ладонями вверх.

– Доверяешь мне? – Я больше не уверен – вопрос это или просьба, но она в любом случае понимает это. Не говоря ни слова, она кладет свои руки в мои, и я слегка сжимаю ее пальцы, успокаивающе пробегаясь большими пальцами по ее все еще холодным ладоням.

Я медленно отступаю назад, увлекая ее за собой, до тех пор, пока мои икры не касаются постели. Я останавливаюсь, глядя ей в глаза, пытаясь немного поделиться с ней своей уверенностью.

Не то, чтобы сейчас ее было у меня много.

Я замечаю, как тяжело поднимается и опускается ее грудь под тонким хлопком. Господи помоги, кажется, что мы оба так возбуждены, что это становится невыносимо.

Когда мои руки выпускают ее ладони и движутся к ее плечам, я наклоняюсь и оставляю дорожку легких поцелуев на ее шее, чувствуя, как она трепещет в ответ. Медленно, я стягиваю лямки ее майки по ее рукам до тех пор, пока она свободно не падает на пол. Она дрожит, и ее руки безвольно висят по швам. Затем я снимаю свой джемпер вместе с футболкой, в процессе запутываясь в чертовых рукавах. Когда я поднимаю голову, Белла наблюдает за мной со слегка приоткрытым ртом, словно умоляя меня сжать его своими губами. И когда я делаю это, она обвивает меня руками за шею, заставляя наши тела, наконец, прижаться кожа к коже – мое горячее к ее холодному, словно огонь и лед.

Я поворачиваю нас так, что теперь она стоит спиной к кровати, и выпускаю ее губы.

– Ляг на живот, - велю я ей.

Ее глаза широко раскрываются в тревоге.

– Эдвард, – шепчет она.

Я качаю головой, хмурясь.

– Окажи мне хоть каплю доверия, любимая.

Она кивает и делает, как ей сказано. Я встаю на колени на кровати у нее за спиной, расставив ноги по бокам от нее, тянусь к ее волосам, убираю их в сторону и целую сзади ее шею. Иисусе, она так напряжена. Я пробегаюсь указательными пальцами вдоль ее лопаток, ощущая, как каждый мускул сжимается от моих прикосновений. Затем я кладу ладони ровно и надавливаю, массируя ей плечи, шею и бока до тех пор, пока постепенно она не расслабляется под моими руками и не начинает довольно мычать.

- Так хорошо? – спрашиваю я.

- Угу.

- Лучше, чем делала Зафрина? – Я посмеиваюсь.

- Тебе обязательно это спрашивать? – бормочет она.

Я оставляю поцелуй между ее лопаток и двигаю, замедляясь, руки вниз, к ее пояснице, пока не добираюсь до пояса ее пижамных штанов. Мне действительно необходимо купить ей что-нибудь получше. Конечно, для меня она выглядела бы идеально даже в резиновом костюме, но все же.

Забираясь большими пальцами под резинку, я стягиваю ткань на дюйм вниз и задерживаю дыхание, когда понимаю, что под ними у нее ничего нет – даже тех крошечных трусиков-танга, что я видел на ней однажды. Не то, чтобы это меня очень удивляет – обычно я тоже ничего не ношу под пижамой, но я просто не знаю… я не ожидал, что так скоро доберусь до последнего слоя одежды.

Я продолжаю массировать обнажившийся участок кожи, вынуждая ее извиваться подо мной, пока я уделяю особое внимание тем милым ямочкам у нее на пояснице, к которым мне хотелось прикоснуться с тех пор, как я впервые увидел ее в купальнике. Затем я снова пробегаюсь руками вверх, целуя ее вдоль позвоночника, и к тому моменту, когда я добираюсь до шеи, мои джинсы начинают раздражать меня по-настоящему. Я отстраняюсь и начинаю расстегивать ремень, когда Белла внезапно поворачивается и садится на пятки, неожиданно забыв о своей наготе, и ее руки останавливают меня.

Я начинаю думать, что Господь действительно меня ненавидит, но она снова удивляет меня.

- Я хочу сделать это, - шепчет она.

- Э-э, - говорю я, глазея на нее, потеряв дар речи. - Мм.

- Пожалуйста. - Она умоляет меня взглядом.

Проклятье, я ощущаю себя законченным лицемером. Черт возьми, моя девочка хочет расстегнуть на мне джинсы, а я колеблюсь.

- Пожалуйста, - наконец, выдыхаю я.

Она расстегивает ремень и начинает мучительно медленно возиться с пуговицами – очевидно, Господь отвел меня сегодня о того, чтобы надеть джинсы с гребаной молнией. Она останавливается на последней пуговице, и ее взгляд возвращается к моим глазам в молчаливом вопросе.

Я всасываю воздух, наслаждаясь ощущением от ее пальцев на моей эрекции, и накрываю ее руку своей рукой.

– Мне действительно нравится то, что ты делаешь, - говорю я, не желая обидеть ее. - Но если ты продолжишь это, боюсь, я кончу раньше, чем мы даже начнем.

- О, - смущенно говорит она, но не сводит с меня глаз.

Я кладу ее руки на петли пояса и с небольшой помощью с моей стороны она осторожно стягивает ткань вниз. Я неловко путаюсь в штанинах, пытаясь сбросить с себя джинсы, по-прежнему стоя на коленях, до тех пор, пока они не падают на пол с глухим стуком.

Положив руки ей на плечи, я осторожно укладываю ее спиной вниз на подушки.

- Я думаю, что твоя передняя часть тоже заслуживает немного внимания. Просто скажи мне, если что-то будет не так, хорошо?

- Угу, - бормочет она, и я быстро целую ее, беззвучно молясь, чтобы она не воспользовалась этим предупреждением.

В слабом свете свечей кожа Беллы кажется блестящей, он делает ее даже более красивой, чем всегда.

– Ты совершенна, - тихо говорю я, медленно сдвигая руки вниз до тех пор, пока не накрываю ее груди. На долю секунды она напрягается, но немедленно расслабляется, когда я начинаю массировать их. Я закрываю глаза, наслаждаясь нежностью ее шелковистой кожи и тем, как расцветают от моих прикосновений ее мягкие соски.

Я целую ее плечо, осторожно опускаюсь губами вниз и беру в рот ее сосок. Она извивается и тяжело дышит, поддаваясь ощущению, что я дарю ей. Я практически чувствую, как с каждым рваным вздохом ее кровь быстрее бежит по венам, когда страх капитулирует под натиском ее растущего желания, надеюсь, такого же, как мое. Ее руки, неожиданно горячие, намеренно движутся к моему затылку, волосы от ее пылких ласк встают дыбом. Божественные ощущения. Мне больше не хочется торопиться – я не спешу к кульминации, а наслаждаюсь каждым аккордом, каждой нотой этой прелюдии, медленной и нежной. Я фыркаю от смеха, потому что, кажется, наконец, нашел ответ на вопрос, который задавал маме какое-то время назад – я чувствую это сейчас.

- Что смешного? – низким голосом спрашивает Белла.

Я улыбаюсь, глядя на нее.

– Я только что нашел Святой Грааль, - говорю я.

- Да? – Она вскидывает бровь.

- Как-нибудь я расскажу тебе. - Мои пальцы рисуют легкие, томные круги вокруг ее пупка, вынуждая ее закрыть глаза и тихо стонать, поскольку это явно ее эрогенная зона.

И я рискую. Я кладу руки ей на берда и начинаю стягивать с нее штаны.

Она задерживает дыхание, но когда я бросаю взгляд ей в глаза, я не вижу возражения. Наоборот, она слегка шевелит бедрами, помогая мне. Я осторожно освобождаю ее от последнего слоя одежды и останавливаюсь, стоя на коленях у ее ног, оценивающе глядя на нее – такую уязвимую в своей наготе. До меня доходит, что ни один мужчина не видел ее такой, и эта мысль опьяняет меня.

Я беру в руку ее правую ступню и целую подъем, полностью поглощенный желанием, наблюдая за ее реакцией – ее глаза темнеют, и рот приоткрывается – она издает хныкающий звук. Я повторяю это действие с ее левой ступней, проводя языком вверх до колена, дразня ее. Я оставляю там поцелуй и затем двигаюсь вперед, обхватывая ее подбородок своей крайне нетвердой рукой.

- Моя прекрасная, храбрая девочка, - шепчу я, глядя ей в глаза, боясь потерять контакт с ними. Медленно я пробегаюсь рукой вниз, вдоль ее горла и ложбинки между грудями к животу, ощущая крещендо ее растущей тревоги под своими пальцами.

Только не говори «стоп» сейчас, молюсь я.

Она не говорит. Вместо этого, когда я, наконец, добираюсь до низа и осторожно касаюсь ее самой чувствительной плоти, она вздрагивает и резко стонет.

– А-а-а!

- Ш-ш, - шепчу я ей. - Не бойся.

- Я не боюсь. - Ее голос хриплый, глаза полны истомы. - Это просто… я чувствую такое…

- Что чувствуешь? – дразню я ее.

Ее щеки становятся милого розового цвета.

– Когда ты прикасаешься ко мне… там, внизу.

- Что ты чувствуешь? Скажи мне. - Я осторожно пробегаюсь большим пальцем вверх-вниз. Мне отчаянно хочется прикоснуться к ней глубже, попробовать ее на вкус, но это может подождать до следующего раза. Меня радует идея продолжить и отвести ее в обетованную землю удовольствия прямой дорогой, но я не доверяю себе; кажется, что со мной будет покончено в любую секунду, если я прикоснусь к ней так. Господи, я ощущаю такую неуверенность, словно это мой первый раз. Но это не для меня. Это для нее, и она совершенно готова для следующего шага.

- Это так необычно… словно напряжение и расслабление одновременно, - признается она. – Это божественно.

- О. - Я вздыхаю, гордый тем, что доставил своей девочке божественные ощущения, и снова наклоняюсь вперед, чтобы поцеловать ее губы.

Мы медленно целуемся, наслаждаясь моментом – последним мгновением ее невинности, сладким и немного горьким в своей неизбежности. Наконец, я отстраняюсь и сажусь на пятки.

- Я буду двигаться так медленно, как смогу, но я боюсь, что все равно будет больно. Просто постарайся расслабиться. Ты можешь закрыть глаза, если хочешь.

- Нет. - Она качает головой, разметав свои длинные волосы по подушке. - Я хочу видеть тебя.

- Всегда такая любопытная. Вот это моя девочка. - Я улыбаюсь.

Я тянусь в сторону, во второй ящик своей тумбочки. Белла с любопытством наблюдает за тем, как я снимаю «боксеры» и раскатываю презерватив. Мне действительно хочется, чтобы в следующий раз это сделала она – должно же быть какое-то вознаграждение за то, что я использую его.

Глядя ей в глаза, я засовываю пальцы ей под колени, нежно поднимая их вверх и разводя в стороны, но внезапно она прикусывает губу и пытается сдвинуть ноги.

Иисус Христос, СЕЙЧАС?

- Белла, милая. – Я выдыхаю. - Не делай этого. Пожалуйста. Позволь мне любить тебя.

- Прости. - Она моргает и расслабляется, позволяя мне встать между ее коленями.

Мне ненавистно это, но я должен спросить у нее в последний раз.

– Ты готова?

- Я хочу тебя, - шепчет она и в ее голосе слышится острая нотка страстного желания.

И в ее глазах нет страха, лишь огромная любовь и доверие.

Так что я толкаюсь – сначала медленно, чувствуя, как она слегка растягивается, чтобы встретить меня, затем у меня мелькает мысль, что если дело касается боли, лучше делать это быстрее. Я делаю толчок, полностью заполняя ее, изо всех сил стараясь не потеряться в невероятном удовольствии.

Ее тело сжимается, когда она выгибает спину и хватает меня за плечи, сдавленно вскрикивая.

Я останавливаюсь, парализованный страхом.

– Ты в порядке? Сильно больно? – спрашиваю я дрожащим голосом.

- Нет, сносно, - задыхаясь, говорит она. - Это просто… я чувствую тебя… это так сильно… это слишком… мне нужно привыкнуть к этому.

Я выдыхаю, внезапно осознавая, что все это время сдерживал дыхание.

- Теперь я буду двигаться, - предупреждаю я ее.

- Пожалуйста. Я люблю тебя. - Ее пальцы легко касаются моей щеки и ее губы находят мои, завершая наше единение.

Я обнимаю ее, прижимая еще ближе к себе, и начинаю двигаться – не двигаться по-настоящему, а просто скользить по волнам любви к своей девочке. Осторожно и мягко, я делаю ее своей со всей нежностью, на какую способен, неведомую мне ранее, до тех пор, пока удовольствие постепенно не побеждает боль, и затем именно я полностью сдаюсь ей.

Наше дыхание смешивается, и наш шепот сливается в волшебной, идеальной гармонии.

О, пожалуйста.

Люблю тебя.

А-а-а.

Только ты.

Боже, да.

Такая красивая.

Я думаю, что умираю… так хорошо.

Ш-ш-ш. Я знаю.

Быстрее.

Нет, медленно. Именно так.

О Господи. О Господи. О-о-о Господи.

Ты все, что у меня есть.

Я вся твоя. Только твоя.

Кончи со мной.