Глава 7. Конкуренция

Лондон, Великобритания
4 января 2006 года

В самолете я занимаю свое место у окна и застегиваю ремень безопасности. Я чувствую оцепенение до тех пор, пока самолет не начинает выруливать на взлетно-посадочную полосу и когда лондонские крыши подо мной становятся все меньше и меньше, волнение, которое я так усиленно пыталась сдержать, превращается в слезы. В моей груди необъяснимая пустота, словно я только что пробудилась ото сна, который был слишком хорошим, чтобы быть правдой. Словно этого вообще не было.

Но его поцелуй, быстрый и целомудренный, все еще на моих губах. Даже если такой заставил мое сердце остановиться, что бы случилось, если бы он поцеловал меня по-настоящему?

Почему же так больно? Я беззвучно плачу, думая о том, что через несколько часов я буду дома, и все будет как раньше. И даже, несмотря на то, что Эдвард подарил мне веб-камеру, чтобы мы могли видеть друг друга, это не то же самое, что играть в шахматы у камина, делать ему тосты с джемом на завтрак или гулять, держась за руки. У меня уже тяга к его прикосновениям – они действуют на меня сильнее, чем чьи-либо до этого, тревожа меня, потому что границы моей личной жизни слишком чувствительны к нарушению, и все же его прикосновения вызывают у меня очень приятные ощущения.

И даже, несмотря на то, что рациональная часть меня считает, что в один прекрасный день мы можем встретиться снова, эмоциональная часть находит, что в это трудно поверить. Если это возможно, то когда это произойдет? Летом? Господи, это еще так нескоро…

Усталая и еще не полностью оправившаяся от болезни, я провожу весь полет во сне. В Нью-Йорке девять вечера, когда самолет приземляется. Я беру такси и только тогда звоню Эдварду. Я медлю, потому что, во-первых, боюсь, что он сожалеет о поцелуе – он ушел так эффектно, и, во-вторых – я не уверена, что смогу оставаться спокойной, когда услышу его голос.

Наконец, я нажимаю «вызов» дрожащим пальцем.

- Ты в порядке? – У Эдварда озабоченный голос. - Твой самолет должен был приземлиться двадцать минут назад.

О. Я не учла того, как он беспокоится по поводу полетов.

– Я в такси, - осторожно говорю я.

- Вешай трубку, я тебе перезвоню. - Как всегда, он не хочет, чтобы я тратила деньги.

Эдвард перезванивает мне через секунду.

– Мне не хватает тебя здесь, - тихо говорит он, заставляя мое сердце пропустить удар. - Понятное дело, что я не могу спать, когда мне не нужно просыпаться каждые несколько часов, чтобы проверить – как ты. - Он негромко посмеивается, но в его смехе больше нервозности, чем юмора.

- Мне тоже уже не хватает тебя, - я вздыхаю.

- Мы как-нибудь с этим справимся, ладно? – Эдвард пытается говорить уверенно, но грусть в голосе выдает его.

- Да.

- Завтра тебе нужно подключить камеру.

- Подключу. - Я искренне надеюсь, что в состоянии сделать это самостоятельно. - После занятий.

- О, и ты должна сходить к врачу. Первым делом завтра, Белла.

- У меня занятия утром, - возражаю я.

- Твое здоровье важнее занятий. – С его словами трудно поспорить. - Пообещай мне, что сходишь к врачу.

Блин. Я никогда не пропускала занятий, зная, сколько стоит мое образование. – Да.

- Пообещай мне, - настаивает Эдвард, - Скажи это.

Я закатываю глаза. Помешанный на контроле в своем лучшем проявлении. – Я обещаю.

- Хорошо.

Я смотрю на свои часы, на которых до сих пор время по Гринвичу, чувствуя досаду от того, что не только расстояние, но и время сейчас против нас.

- Полтретьего, тебе нужно идти в кровать, - говорю я.

- Вообще-то я в кровати. - Он посмеивается.

О. Я чувствую странный толчок под ложечкой. Это что?… Черт. Я хочу оказаться в его кровати? Я краснею при этой мысли. Молодец, Белла.

- Ладно, я действительно устал и засыпаю. - Эдвард зевает. - Я позвоню тебе завтра и помогу установить камеру и программу, чтобы тебе не пришлось просить какого-нибудь безмозглого типа прийти и сделать это.

Я прыскаю от смеха.

– Спасибо. Спокойной ночи, Эдвард.

- Спокойной ночи, милая.

Милая? Должно быть, ты шутишь!

Я глазею на мобильный в своей руке, будучи не в состоянии переварить то, что Эдвард только что назвал меня милой.

Определенно, он не сожалеет о поцелуе.

Вдалеке появляются очертания Манхэттена, черные и уродливые, неизбежно приближаясь все больше и больше. Я всегда любила этот город, но сейчас я его страстно ненавижу.

Ты учишься радоваться малому, Беллз. Не мечтай слишком о многом и будь счастлив с тем, что у тебя есть, вспоминаю я слова своего отца, которые он сказал, когда я спросила его, как он смог выжить после того, как мама ушла от него.

Возможно, именно так мне и следует поступать.

***

- Ты была в Лондоне и не сказала мне? – Брови Роуз поднимаются ко лбу.

- Я немного торопилась и все такое, - бормочу я. - Это было своего рода решение, принятое в последнюю минуту.

Я сижу на полу, распаковывая свой чемодан, а она удобно устроилась в моей постели, и пристально смотрит на меня, выглядя рассерженной. Она явно обижена моей скрытностью.

- Кстати, у кого ты останавливалась? – спрашивает она.

- Хм. У своего друга, - говорю я, тщательно сортируя одежду для стирки.

- У друга, о котором я тоже не знаю? – Она подозрительно смотрит на меня.

- Приятель в интернете. Думаю, мы никогда об этом не говорили, - я пожимаю плечами, пытаясь казаться безразличной.

- Ты что-нибудь купила?

Черт.

– Нет, у меня было не много денег.

- Белла, ты была не где-нибудь, а в Лондоне, - стонет Роуз, - и ты ничего не купила? Что это говорит о тебе?

- Я купила сувениры, - оправдываюсь я. - Вот – это тебе. - Я вручаю ей магнит с изображением Биг Бена, купленный в Хитроу.

- Мило. Спасибо, подружка, - она наклоняется и целует меня в щеку. - Но ты, по крайней мере, сделала фото, да?

- Да, немного. - Мне хотелось бы сделать больше, но полагаю, что мне повезло, что удалось сделать хотя бы эти.

Роуз не дает мне отдохнуть. Она с нетерпением, постукивая ногой, ждет, пока фотографии не загрузятся. Она очень взволнована снимками, уже знакомыми и дорогими мне, появляющимися на экране моего ноутбука. Слезы снова наворачиваются на глаза, когда я вижу Трубу, Парламент, Букингемский дворец, огни Пикадилли Сёркус, Биг Бен вечером, Тауэрский мост, еще Тауэрский мост, улыбающегося Эдварда… О, черт! Я и забыла, что сфотографировала его; мне следовало отсортировать фото, прежде чем показывать их Роуз.

Я смотрю на нее: ее рот открыт от нескрываемого удивления.

– Белла, - она указывает на экран. – Он твой друг?

Мне хочется провалиться сквозь землю. Роуз ни за что этого так не оставит.

– Да, - бормочу я.

- Охренеть, Свон. У меня нет слов.

Я продолжаю смотреть на последнее фото на экране, не в силах оторвать свои полные слез глаза от взгляда Эдварда – необычно холодного и теплого одновременно. Он всегда на меня так смотрел?

- Итак, ты провела неделю с этим человеком, - Роуз прокашливается, - сказать, что я в шоке – это, твою мать, преуменьшение века.

- Мы просто друзья, - проясняю я.

- Ты меня разыгрываешь, да? – она посмеивается.

- Нет, серьезно. Так и есть.

Ладно, может быть, немного больше, чем просто друзья, но как я могу быть в этом уверена?

- Как кто-то может просто дружить с этим парнем? Он великолепен как сам Бог! - Она сужает глаза, заставляя меня покраснеть. - Но, конечно же, ты можешь.

Последнее замечание обижает меня, словно я ошибка природы или что-то в этом роде.

- Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я.

- Ну же, Белла. Мы обе знаем, о чем я говорю.

- Со мной что-то не так? – я чувствую раздражение.

- Ты слишком разборчивая. Для тебя все недостаточно хороши.

- Это неправда, - возражаю я.

- Неужели?

Я качаю головой, глядя на свои колени.

- Ба! Свон, да он тебе нравится! - восклицает Роуз. - Он действительно тебе нравится. Я вижу это по твоему лицу.

И со мной покончено. Слезы начинают струиться по лицу, и я даже не беспокоюсь о том, чтобы их стереть.

- Эй, - Роуз крепко обнимает меня, - я не понимаю тебя, подружка. Ты должна быть счастлива от того, что наконец-то встретила парня, который тебе нравится.

- Я счастлива. - Я рыдаю в ее футболку.

- Конечно, ты счастлива, - она фыркает. - Расскажи мне о нем, Белла. Какой он?

- Он действительно милый, - всхлипывая, говорю я.

- Хватит уже лить слезы как ребенок, - грозно говорит она. - Чем вы занимались неделю?

- Ты не поверишь. Я заболела в канун Нового года, поэтому большую часть времени мы провели дома. - Я отстраняюсь от нее.

- Подожди, вы… - Ее глаза расширяются.

- Боже, Роуз, нет, - я качаю головой на ее дурацкое предположение. - Я меня была температура, и он заботился обо мне.

Я бы с радостью заболела снова, если бы это означало, что Эдвард будет ухаживать за мной.

- Боже! Это так романтично! И он не пытался ухлестнуть за тобой? – недоверчиво спрашивает она.

- Эдвард не такой. - Я сморкаюсь в платок. - Он очень деликатный. Знаешь, он даже позвонил своему отцу – врачу – в четыре утра и заставил его приехать из пригорода, чтобы осмотреть меня.

Я краснею, вспоминая, как отец Эдварда помогал мне переодеться, когда я едва была в сознании – пластический хирург, черт возьми.

- Тогда ты должно быть действительно нравишься этому Эдварду. Зачем еще она стал бы так сильно хлопотать? Странно, что он не делал шагов в твою сторону – ты все же хорошенькая. Может, он гей?

Я хихикаю, но немедленно хмурюсь, внезапно вспоминая факт, которым мой глупый мозг до этого решил пренебречь. У меня сводит живот.

- Я думаю, у него есть девушка, - бормочу я.

- Ты думаешь? – Роуз морщит губы. - Ну, тогда дело - дрянь. Но ты точно не знаешь?

Я тяжело вздыхаю и упираюсь подбородком в колени.

- Мы никогда не говорили об этом, но я нечаянно услышала, как он говорил с кем-то по мобильному… и было бы вроде как странно, если бы у него не было девушки.

- Если бы я была на твоем месте, я бы хотела быть уверенной в таких вещах, Белла. Другими словами, важно оценить вероятного конкурента, прежде чем выходить на рынок, - говорит она.

- Как мне это сделать? – спрашиваю я, развеселившись от ее маркетинговой метафоры, невзирая на огорчение.

- Мм, - она раздумывает, - чем он занимается?

- Он музыкант, очень хороший. Он пишет музыку для фильмов. А что?

- Ну, это легче, чем я думала. - Внезапно она тянется за моим ноутбуком и ставит его к себе на колени.

- Что ты делаешь? – спрашиваю я, поднимая брови.

- Как, ты сказала, его зовут?

- Эдвард. Эдвард Каллен. Зачем тебе, Роуз?

Она дьявольски ухмыляется.

– Давайте посмотрим, что у нашего друга «Гугла» есть на мистера Каллена.

Я бросаю быстрый взгляд на экран, но с того места, где я нахожусь, прочитать ничего не возможно.

- Хмм, неплохо, - бормочет Роуз себе под нос. - О, нет. Нет, нет, нет.

- Что? – Я чувствую тревогу.

- Белла, это… - она бросает на меня осторожный жалостливый взгляд и замолкает.

- Дай посмотреть, - я вырываю у нее ноутбук и смотрю на экран.

Там фото.

Эдвард широко улыбается в камеру, на нем темный костюм – он выглядит невероятно в костюме, замечаю я – и рядом с ним стоит девушка. Она худая – даже очень худая – ноги от ушей и высокие каблуки; у нее рыжие волосы и ее лицо кажется мне немного знакомым. Я сглатываю и опускаю глаза на надпись под фотографией. Модель «Runway» Викки Тейлор со своим парнем, Эдвардом Калленом, гласит она.

Я быстро моргаю, переваривая информацию.

- Белла, это фото сделано прошлой осенью, но есть и более старые снимки, - извиняющимся тоном говорит Роуз. - Гораздо более старые. Мне так жаль, - шепчет она и тянет ноутбук из моих рук.

- Дай сюда, - бормочу я, кровь шумит в ушах.

- Нет, - Роуз резко захлопывает ноутбук. - Достаточно.

Мы сидим в тишине. Она внимательно смотрит на меня, вероятно, ожидая, что я сломаюсь.

Но нет.

Я лишь цепенею.

Может быть, это мой защитный механизм.

Может быть, я у меня просто закончилась дневная доза эмоций.

Роуз заставляет меня лечь в ее постель, ложится рядом и обнимает меня именно так, как обняла бы мама. Мне хочется быть благодарной ей за ее компанию. Когда она засыпает, я осторожно убираю ее руки и отодвигаюсь. Я не сплю; я просто смотрю в потолок в темноте.

В моей голове единственная мысль.

Как я ухитрилась так безнадежно влюбиться в самого недоступного человека на Земле?

Утро не приносит никакого облегчения. Я сижу на всех занятиях, но с тем же успехом я могла бы пойти на лекцию по ядерной физике – мои лекторы сегодня вообще по-английски говорят? Я в этом не уверена. Когда лекции заканчиваются, я иду прямо домой и ложусь на кровать в одежде и в обуви. Я не могу заставить себя беспокоиться из-за этого.

У меня уходит какое-то время на то, чтобы понять, что раздражающий звук, раздающийся из моей сумки – это мой мобильный.

- Да? – я заставляю себя выдохнуть, зная - кто это, не глядя на экран.

- Привет. - Его голос кажется неестественно веселым.

- Привет. - Я переворачиваюсь на спину.

- Как ты? – осторожно спрашивает он.

- Я в порядке.

- Ты была у врача? – теперь в его голосе слышится тревога.

Черт. Конечно, я забыла.

- Нет.

- Белла, черт возьми. Это что, черт возьми – действительно так трудно? Это твое собственное здоровье, а не чье-то чужое.

Внезапно я злюсь на него. Я чувствую себя обманутой. Я знаю, что он ничего мне не обещал, но все же он не имел права вести себя так, словно я что-то для него значу, словно он заботится обо мне. Он не имел права целовать меня, давать мне ложную надежду.

- В любом случае, тебе-то что? – огрызаюсь я.

- Что случилось, Белла? – спокойно спрашивает он своим теплым, бархатистым голосом, который обычно посылает мурашки по моему позвоночнику. Сексуальным. Я не могу справиться с воздействием, которое его голос оказывает на меня. Не сейчас.

- Твою мать, просто оставь меня в покое, Эдвард, - говорю я слабым голосом и вешаю трубку. Все мое тело дрожит и я рада, что сегодня не ела, потому что чувствую себя так, словно меня тошнит. Я сломана. Уничтожена.

Проходит меньше минуты, прежде чем мобильный снова начинает звонить. Я не отвечаю, и он продолжает звонить. Звонит и звонит. И звонит; до тех пор, пока слабая батарейка не умирает и звонок не обрывается.

Я лежу на спине, считая трещины на потолке, пока Роуз не приходит домой. Она тащит меня на кухню и пытается заставить поесть, но я не могу. Я просто не могу.

Внезапно я вспоминаю, что мне нужно проверить электронную почту на предмет ответа на мое задание по мировой политике. Дрожащими руками я открываю свой ноутбук. Мой учебный почтовый ящик пуст, но мигает уведомление о почте МСН. Я прикусываю губу. Я подозреваю, что там обнаружу, но все равно открываю.

Белла,
У тебя есть все возможные причины, чтобы ненавидеть меня. Я полностью заслужил это. Но пожалуйста – имей смелость объяснить мне, где я допустил ошибку на этот раз. Словно мало того, что я далеко от тебя, теперь ты говоришь мне твою мать, оставить тебя, в покое. Я не понимаю причин, по которым ты ведешь себя так, и это сводит меня с ума.
Пожалуйста.
ХХХ.

О Боже. Как я могу ответить на это? Я ненавижу тебя, потому что я люблю тебя? Или: я ненавижу тебя, потому что я ревную тебя к твоей худой девушке-супермодели, которая может иметь тебя, всего тебя, когда бы ей ни захотелось?

Я действительно хочу ненавидеть его. Я хочу быть способной сказать ему оставить меня в покое и думать так же.

Но мой отец научил меня быть счастливой с тем, что можешь иметь. И, будучи жалкой недотепой, кем я и являюсь, я вздыхаю и открываю МСН.

Белла: Я не ненавижу тебя.

Он отвечает немедленно, словно ждал.

Эдвард: Белла, прямо сейчас я действительно зол на тебя.

Белла: Прости.

Эдвард: Не надо. НИКОГДА больше не бросай трубку. Я в ярости сломал свой проклятый телефон.

Белла: 

Эдвард: Я бы действительно хотел видеть твое лицо, когда ты объясняешься со мной. Где та камера?

О, черт. Мне хочется возразить, но знаю, что это спорный вопрос. Сегодня он явно в «я-не-открыт-для-переговоров» настроении.

Эдвард присылает мне ссылку, и я загружаю «Скайп». Затем я подключаю камеру, тщательно следуя его инструкциям.

Когда все установлено и готово к использованию, я внезапно понимаю, что, должно быть, ужасно выгляжу, но затем думаю о том, что Эдвард видел меня и в худшем виде. Плюс, не похоже, что между нами что-то изменится, если я стану выглядеть лучше.

Чего я точно не ожидаю, так это того, как ужасно выглядит он, когда, наконец, вижу его на экране. Он сидит на краю кровати и часть его обычно опрятной комнаты, которую я вижу через камеру, выглядит так, словно она пережила ураган.

Он сделал это? Потому что я повесила трубку?

Мое сердце подпрыгивает, когда я вижу его лицо, потому что он выглядит жутко. Он вообще спал прошлой ночью? Его глаза очень усталые, волосы торчат во все стороны, … и на нем черная футболка с надписью «Muse», которую он давал мне, когда я была больна. Он ее с тех пор даже не стирал? Блин, это перебор.

- Привет, - Эдварду удается улыбнуться, но улыбка не доходит до его глаз. Его лицо мгновенно меняется, становится даже мрачнее, когда он видит мое изображение у себя на экране, - Ты снова больна?

Я качаю головой.

– Нет.

- Белла, пожалуйста, - умоляет он. - Скажи мне, что с тобой. Я с ума тут схожу. – Его голос звучит как эхо, завершающее его образ – он выглядит как эхо самого себя.

- Разница во времени, - говорю я просто/ - В основном, из-за него я ужасно себя чувствую.

Он хмурит брови.

– Я буду иметь это в виду в следующий раз. Ты ела?

***

В следующие несколько дней наши отношения постепенно сглаживаются, становясь такими же, как до Нового года, за исключением того, что мы пользуемся камерой. Иногда мы вообще не говорим, занятые своими собственными делами, и время от времени бросаем взгляды друг на друга. Иногда Эдвард берет свой ноутбук в гостиную, где работает – что мне больше всего нравится – я не могу его видеть, но я слышу, как он сражается с клавишами, и это восхитительно. Иногда мы просто болтаем в МСН, как в старые добрые времена. Мы всегда желаем друг другу спокойной ночи, и даже когда его нет дома, он никогда не забывает написать мне сообщение.

Я не живу с мыслью о том, что когда он не со мной, он, вероятно, с ней. Я получаю достаточное удовольствие от наших виртуальных отношений. Я счастлива с тем, что у меня есть.

До тех пор, пока Эмметт не начинает оставаться у нас на ночь.

Однажды субботним утром в конце января я просыпаюсь от издаваемого ими шума и тащу свой зад в ванную, не в состоянии слушать это. После того, как я принимаю душ и чищу зубы, я внезапно останавливаюсь и смотрю на свою обнаженную фигуру в зеркале на туалетном столике, и что-то щелкает у меня в голове. Я не считаю себя именно толстой – у меня шестой размер*; но когда я присматриваюсь, думаю, что мои бедра могли бы быть немного уже, живот – более плоским, а талия – более тонкой. Я вытаскиваю весы Роуз из-под туалетного столика. Сто тридцать два фунта**. Блин, это чертовски много. Думаю, мне нужно сбросить фунтов двадцать***.

Я не могу объяснить себе, почему эта идея внезапно захватывает меня, словно я только что нашла причину всех своих проблем – лишние двадцать фунтов. Но я просто чувствую, что как только их не станет, что-то изменится.

Я одеваюсь и прохожу на кухню. Мм… я должна урезать себя в еде. Однако я не готова пожертвовать кофе. Может быть, мне лучше стоит отказаться от обеда.

К концу дня я такая раздражительная от голода, что вынуждена признать полное фиаско диеты, и пирую в китайской закусочной. Ну, у меня остается единственный выбор – то, что я ненавижу всеми фибрами души – тренажерный зал.

Я звоню Джейкобу.

Он отвечает почти сразу.

– Что случилось, Беллз?

- Мм, можно спросить у тебя кое-что?

- Конечно, спрашивай.

- Я решила с понедельника заняться спортом. Пожалуйста, не мог бы ты сходить со мной в тренажерный зал и показать, как пользоваться тренажерами?

- Не вопрос. Как насчет трех часов?

- Идеально, Джейк! Большое спасибо!

В три часа дня в понедельник я встречаюсь с Джейком у дверей университетского тренажерного зала. Здесь, в Колумбийском университете, есть всевозможное спортивное оборудование, так что я надеюсь найти что-нибудь, что не слишком сильно раздражает.

Я переодеваюсь в футболку, тренировочные брюки и кроссовки и оставляю свои вещи в шкафчике. Я чувствую возбуждение и готова к бою.

- Ладно, Беллз, - Джейк начинает экскурсию, - это кардио-зона: беговые дорожки, велотренажеры, эллиптические тренажеры. Они хороши для того, чтобы разогревать мышцы и сжигать жир. - Он ведет меня дальше, к более мудреным тренажерам, объясняет, какое воздействие они оказывают на мышцы. Мне уже скучно; неудивительно, что я старалась избегать тренажерных залов как чумы всю свою жизнь.

- У тебя есть какие-нибудь вопросы? – Джейк усмехается.

- Мм, все это довольно ново для меня, поэтому мне сложно сказать сразу. Может быть, мне сначала следует попробовать что-нибудь, и тогда попросить тебя проверить, все ли я делаю правильно? – спрашиваю я.

- Клево. Я буду неподалеку, позови меня, если понадоблюсь. - Он кивает. - Я буду присматривать за тобой.

Я неуверенно возвращаюсь в кардио-зону. Джейк что-то говорил о сжигании жира – полагаю, это то, что мне нужно.

Тьфу, эти эллиптические тренажеры – странные. Не думаю, что я могу это сделать. Велотренажеры меня тоже не привлекают. Ну, беговая дорожка выглядит не слишком плохо. Я могу начать с ходьбы – не слишком сложное задание.

Сначала я читаю инструкцию, затем нажимаю кнопку «старт» и начинаю идти по ленте. Пять минут спустя я замечаю, что счетчик калорий едва доходит до 30. Такими темпами мне понадобится пять часов, чтобы сжечь унцию. Так не пойдет.

Я собираюсь с силами и увеличиваю скорость. Я понятия не имею, какова нормальная скорость бега у человека, но десять миль в час – похоже на правду. Черт, это быстро. Мое дыхание становится рваным, и сердце начинает неистово биться, пока я бегу. Сгорай, твою мать, сгорай – я вспоминаю глупую песенку и фыркаю. И тогда я внезапно замечаю надвигающуюся катастрофу: шнурок моего левого кроссовка развязан.

И затем это происходит.

Я спотыкаюсь и инстинктивно дергаюсь, пытаясь восстановить равновесие, а затем так быстро, что мой разум не успевает понять, что происходит, я падаю назад. Что-то ударяет меня по голове и все становится черным.

Резкий запах бьет мне в ноздри, и мои глаза распахиваются на ярком слепящем свету.

- Ш-ш, дорогая, не делай резких движений, - произносит женский голос очень близко.

Я моргаю, открываю глаза, на сей раз медленнее, и обнаруживаю, что лежу раскладушке в узкой белой комнате. Женщина, стоящая у моей головы – медсестра. В ушах – отвратительный звон. Ну, это означает, что я жива – какое облегчение. Я в университетском медицинском центре.

- Аа, - я издаю стон, когда что-то жжет мне лоб.

- Лежи спокойно, дорогая. Это всего лишь антисептик. Доктор Джеранди придет и наложит швы тебе на бровь, - извиняющимся тоном тихо говорит медсестра.

О, черт, у меня будут швы на брови! Могло ли быть еще хуже?

Конечно, могло, Белла – по крайней мере, твоя голова, кажется, цела.

- Насколько это плохо? – спрашиваю я, мой голос странно хриплый.

- Всего несколько швов, а затем доктор Джеранди проверит – нет ли сотрясения мозга. Сюда всегда кто-то попадает, - она вздыхает. - Однако, большинство – это девушки, которые падают в обморок потому, что не поели перед тренировкой. Это глупо – если хочешь знать мое мнение.

О. Я ничего сегодня не ела, за исключением двух чашек кофе.

Затем мне приходится ждать, пока придет доктор Джеранди. Я не знаю, сколько проходит времени, прежде чем он приходит.

- Будет немного больно, - предупреждает он меня, когда я чувствую укол иглы, протыкающей мою кожу, и хнычу.

- Это обезболивающее, милая, - неодобрительно говорит он. - Как же ты собираешься рожать детей, если не можешь справиться с такой слабой болью?

Моя бровь немеет; я скорее понимаю, нежели чувствую, что доктор накладывает швы, а еще меня тошнит, и я закрываю глаза, обильно сглатывая слюну. После этого он осматривает меня, отправляет на рентген головы, к счастью, исключающий возможность сотрясения мозга и велит мне принимать «Тайленол» от боли. Только тогда я, наконец, могу пойти домой.

Часы в холле показывают семь вечера, когда я выхожу из офиса медсестры.

Семь!

Обычно я бываю дома не позднее четырех. Эдвард, должно быть, сходит с ума. Черт. Я понимаю, что мой мобильный в сумке, а сумка – до сих пор в шкафчике тренажерного зала, вместе с остальными вещами.

- Белла!

Голос Джейка заставляет меня вздрогнуть. Он поднимается со скамьи – должно быть, он ждал здесь меня.

Блин.

– Ты в порядке? – спрашивает он, приближаясь ко мне, на его лице растет беспокойство.

- Я в порядке, ничего серьезного. Просто чувствую слабость, - говорю я. - Мм, как я сюда попала?

- Я принес тебя. - Он настороженно улыбается.

О.

Я не знаю, что чувствую по этому поводу.

- Мне нужно забрать вещи из шкафчика.

- Я отведу тебя туда. Мне так жаль; мне следовало лучше за тобой присматривать.

- Не твоя вина, что я такая неуклюжая. - Я вздыхаю и прислоняюсь к его руке.

Джейк подводит меня к дверям женской раздевалки. Я переодеваюсь в свою одежду и только затем достаю из сумки мобильный.

Черт, десять пропущенных вызовов и пять сообщений.

Ты в порядке?

Белла, где ты?

Если ты не хочешь со мной говорить - ладно. Просто скажи это.

У меня встреча в 8. Мне бы хотелось немного поспать; не будь так жестока.

Белла, все в порядке? Сейчас я умираю от беспокойства. Пожалуйста, позвони мне.

Проклятье. Он убьет меня.

Я задерживаю дыхание и набираю номер Эдварда.

- Белла, - он немедленно отвечает, в его голосе слышится боль. - Господи, я не знал, что думать.

- Просто успокойся, я в порядке, - говорю я.

- Почему ты не отвечала на мои звонки?

О. Мне хочется выдумать какое-нибудь правдоподобное объяснение.

- Мой мобильный был в шкафчике тренажерного зала.

- Ты была в тренажерном зале? Так долго? – недоверчиво спрашивает Эдвард.

Я делаю глубокий вдох.

– Я споткнулась на беговой дорожке и меня водили к врачу.

- Иисусе, - он стонет, - ты сильно поранилась?

- Я рассекла бровь, но это мелочь, - пытаюсь я убедить его. Безуспешно.

- Я сам решу – мелочь это или нет, когда позже сегодня увижу тебя, - его голос пронизан злостью. - А теперь скажи мне – какого черта ты делала на беговой дорожке?

- Мм… бежала? – я беру свою сумку и направляюсь к выходу.

- Бежала, - повторяет он спокойно – океан перед штормом. - И для начала – зачем ты бежала? Я думал, ты ненавидишь спорт.

- Я решила заняться спортом, - говорю я, выходя в холл. Краем глаза я замечаю Джейка, стоящего вдалеке, ждущего меня. - Знаешь, люди занимаются этим. Ты занимаешься этим.

- Да, но… - начинает он, и я решаю, что атака – лучшая форма защиты.

- Эдвард, прекрати отчитывать меня как ребенка! – Я повышаю голос, пугая людей в холле. - Я понимаю, что ты беспокоился и прошу прощения, но я не могу обсуждать это прямо сейчас. Я поговорю с тобой, когда приду домой. Пока.

- Готова идти? – спрашивает Джейк. Я замечаю, что его лицо становится холодным как лед, а его выражение - нечитаемым. Я киваю, и он ведет меня на улицу.

Я чувствую облегчение от того, что Роуз нет дома и мне нет необходимости объяснять ей, с чего это я вдруг решила ходить в тренажерный зал. Достаточно того, что я уставшая, голодная и разочарованная в себе и в целом несчастна. Когда я вижу свое лицо в зеркале, мне хочется плакать от отчаяния, потому что оно выглядит гораздо хуже, чем я себе представляла – глаз заплыл и венчает его широкий пластырь. Выглядит очень круто, но я сомневаюсь, что Эдвард это оценит. И хуже всего то, что сейчас у меня все болит.

Все, чего я хочу – это спрятаться в своей постели, но я ощущаю слишком большую вину по отношению к Эдварду, который бодрствует, поджидая меня, невзирая на то, что у него утром встреча. Я сажусь по-турецки на кровать, вздыхаю и открываю свой ноутбук.

- Твою мать, - ругается Эдвард, когда видит мое лицо. - Белла, это не мелочь.

- У меня нет сотрясения, - возражаю я.

- Слава Богу, что нет, - шипит он. - Ты умная девушка, но порой ты просто безрассудная.

- Я не безрассудная, - говорю я слабо. Почему я вынуждена спорить с ним, в то время как все, что мне нужно – это лечь и умереть?

- Да, безрассудная. У тебя должен был быть тренер, чтобы он обучил тебя в первый раз. А как быстро ты бежала?

- Десять миль в час, и у меня был Джейк, чтобы обучить меня. - Мне действительно уже хочется пойти спать.

Слышатся приглушенный мат.

– Белла, десять миль в час – это не бег, а чертов спринт. Прямо сейчас мне действительно хочется его убить. - говорит Эдвард сквозь стиснутые зубы. - Кстати, ты не ответила мне, почему внезапно решила заняться спортом.

И я не выдерживаю.

- Потому что я толстая, - выпаливаю я, прежде чем разум успевает обработать слова, выходящие из моего рта.

Глаза Эдварда расширяются и челюсть отвисает.

– Что ты сказала?

Но я больше не в состоянии вести себя разумно. Я отползаю назад, притягиваю колени к груди и начинаю бесконтрольно рыдать. Мне ненавистно то, что он видит меня такой несчастной, но у меня нет сил заткнуть его.

- Ты плачешь? – тихо спрашивает он, встревожившись. - Боже, прости меня. Я не знаю, что на меня нашло. Мне не следовало выговаривать тебе. Это непростительно – я даже не спросил, как ты себя чувствуешь.

Я хнычу.

- Белла, пожалуйста, посмотри на меня, - молит он. - Тебе больно?

Это эгоистично, но я знаю, что в любом случае не смогу его обмануть.

– Да, - я плачу.

- О Господи, - он стонет. - Ты приняла обезболивающее?

- Да, две таблетки, они не помогают.

- Тебе необходимо попытаться расслабиться и уснуть. Мне хочется быть там, чтобы я мог позаботиться о тебе, хотя, если бы я там был, прежде всего, до этого бы не дошло.

В этом-то и проблема.

Мое тело продолжает трястись от рыданий, вызываемых и физической и эмоциональной мукой.

- Белла, дорогая, - Эдвард крайне осторожно пытается успокоить меня. - Я совершенно невежествен, когда доходит до женских слез. Но есть одна вещь, которую мне необходимо тебе сказать. Кто бы ни сказал тебе, что ты толстая – идиот. Ты изящная, очень женственная. Сколько раз я должен говорить тебе, что ты красива? Ты можешь спросить у моего отца – он эксперт – и он скажет тебе, что большинство женщин умерли бы за тело как у тебя. Если ты сбросишь вес, ты станешь жутко тощей.

- Может, я хочу быть тощей, - бормочу я между рыданиями.

- О, нет, ты не хочешь. Послушай меня хоть раз, ладно? Я считаю, что ты просто идеальна.

Ради всего святого, почему, ну почему он продолжает попытки заставить меня поверить, что я ему небезразлична?

- Тебе нужно в кровать, - бормочу я. - У тебя встреча рано утром.

- Да, нужно. И я пойду. Но не раньше, чем ты приложишь лед к своей голове. Иди.

Я умываю свое заплаканное лицо и чищу зубы. Затем кладу несколько кубиков льда из холодильника в пластиковый пакет и оборачиваю его полотенцем. Когда я возвращаюсь, вижу, что Эдвард перенес свой ноутбук в гостиную.

- Я вернулась, - говорю я.

Он машет мне с экрана.

– А теперь ляг на спину, прижми лед ко лбу, закрой глаза и наслаждайся своей колыбельной.

***

Четырнадцатое февраля. День святого Валентина.

Я думаю, что он был создан, чтобы посмеяться над людьми, которые безнадежно влюблены. Словно я чувствую себя недостаточно жалкой, мне кажется, что каждый бросает свою страсть мне в лицо. Этот день нужно было называть Днем публичного проявления чувств.

Что еще хуже - сегодня от Эдварда ничего нет. Я знаю, что у меня нет права рассчитывать, что он думает обо мне, когда он с ней, однако это больно.

Но он даже не прислал мне сообщение с пожеланием спокойной ночи. Это странно.

Когда на следующий день я снова ничего не получаю, я начинаю беспокоиться. За обедом я пишу ему сообщение:

ТЫ В ПОРЯДКЕ?

Ответа нет добрые десять минут, и мои внутренности начинают сжиматься в тревоге. Когда ответ, наконец, приходит, он краткий:

Нет.

Мое дыхание останавливается. Я пишу в ответ:

Что случилось?

Я собираюсь с духом. На этот раз, он отвечает быстро:

Я порвал со своей девушкой. Она наглоталась таблеток.

Я тупо смотрю на экран, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

Бог свидетель – я этого не хотела.
_______________________
* 40-ой размер
**59,5 кг
***9 кг

ГЛАВА 8 >>>

Дорогие читатели, не забывайте благодарить замечательную Елену за перевод. Ждем вас на Форуме!