Глава 9. Вознаграждение

Вильфранш-сюр-Мер, Франция
12 июля 2006 года

Вильфранш-сюр-Мер – маленький городок, расположенный на холме между Ниццей и Монако. Он такой крошечный, что прогулка от собственной виллы родителей Эдварда до пляжа, выходящего в бухту, занимает совсем немного времени. К моему изумлению, пляж практически изолированный, несмотря на высокий туристический сезон. Эдвард говорит, что это – одна из причин, по которым они выбрали это место, а также из-за абсолютного великолепия самого городка. Он такой красочный и яркий, словно в сказке. Цвета повсюду. В сумерках, когда яркие вечерние огни сталкиваются с розовыми, пурпурными и оранжевыми красками неба и сине-зелеными красками моря, кажется, будто стоишь на середине радуги. Неудивительно, что Матисс выбрал это место для того, чтобы жить и работать – оно очень вдохновляет.

Я выхожу из моря и иду по горячему песку, вздрагивая, когда он жжет мне ступни. Еще даже не полдень, но воздух уже густой от июльского зноя. Не беспокоясь о том, чтобы вытереться, я опускаюсь на соломенную подстилку рядом с Эдвардом.

- Солнцезащитный лосьон, Белла, - говорит он, не поднимая глаз от научно-фантастического романа, который читает. Эдвард не большой фанат загара; он проводит большую часть времени под пляжным зонтиком, одетый цветастые шорты, и на нем солнцезащитные очки-авиаторы.

Прошла неделя с тех пор, как мы сюда приехали, и моя кожа уже стала светло-коричневой. Если честно, мне бы хотелось добиться более темного оттенка, но Эдварду всегда виднее. В некоторых вещах, таких, как защита от солнца и еда, он даже хуже моей матери. Я вздыхаю и вручаю ему бутылочку крема с максимальной защитой. Он кладет книгу себе на колени и втирает крем мне в спину и плечи. Его пальцы скользят под завязки верха моего бикини, заставляя меня трепетать от его прикосновений, хотя и очень осторожных и довольно сдержанных.

Это единственная форма физического контакта, которую мы поддерживаем с тех пор, как приехали сюда – конечно, за исключением того, что мы держимся за руки. Я не понимаю, почему Эдвард такой нерешительный. Он совершенно ясно дал мне понять, что я ему нравлюсь, поэтому я рассчитывала, что он поцелует меня – но нет. По какой-то причине большую часть времени он погружен в раздумья, словно не уверен и не определился с чем-то. Мы отлично проводим время вместе: принимаем солнечные ванны, гуляем по городу и по пляжу, едим мороженое и пьем восхитительное местное вино. Кто я такая, чтобы жаловаться после того, сколько мне пришлось выстрадать, чтобы, наконец, быть с ним?

Я лежу на животе, положив голову на руки. Я посмеиваюсь, вспоминая, как неловко мне было поначалу раздеваться перед Эдвардом прямо до едва заметного бикини, которое Роуз заставила меня купить. Я по-прежнему чувствую себя неуверенно в этом так называемом купальнике, даже, несмотря на то, что я немного сбросила вес после февральских событий. Черт, я даже пережила восковую пытку ради того, чтобы носить бикини. По-видимому, я лучше переношу боль, чем думала.

- Над чем смеемся? – спрашивает Эдвард, глядя на меня поверх своих очков. Мой взгляд невольно мигом опускается с его любопытных глаз к голой мускулистой груди. Он не такой качок, как Джейк или Эмметт, но он действительно в хорошей форме.

- Ни над чем особенным, - говорю я. После недели ничегонеделанья я ощущаю легкую усталость. - Не могли бы мы поехать позагорать в какое-нибудь другое место? Мне здесь очень нравится, но у меня такое чувство, словно я что-то упускаю. Я имею в виду, что мы вообще никуда не ездим. Ницца, Монако, Канны – я уверена, что там есть на что посмотреть.

Эдвард снимает очки.

- Прости. Я не подумал. Я просто так привык к Ривьере, что забыл, что ты здесь впервые. Мы можем поехать в Ниццу завтра утром, и потом там пообедать.

- Клево, - я усмехаюсь. - Знаешь, я все еще расстроена из-за Парижа, - добавляю я.

Мы приехали в Париж на поезде «Евростар» и затем взяли такси, чтобы добраться до другого вокзала. Я смогла лишь мельком увидеть в окно Эйфелеву башню, и на этом все. Конечно, я ценю то, что он привез меня сюда, но ради Бога – это же Париж! Разве мы не могли задержаться там всего на несколько дней?

На следующее утро мы садимся на автобус в Ниццу. Я немедленно влюбляюсь в этот город – белые дворцы, пальмы и бесконечно длинный променад, простирающийся вдоль лазурного моря. Здесь толпы народа, но Эдвард ведет меня на частный пляж, где занято всего несколько мест. Мы устанавливаем лежаки лицом к морю и когда я закрываю глаза и позволяю нежному ветру лакать мою кожу под аккомпанемент волн, разбивающихся о берег и крики чаек, я, наконец, расслабляюсь.

Прошлые несколько месяцев были сущим адом – девушка Эдварда, ее попытка самоубийства, его последующий уход от нее, долгое восстановление, наши неопределенные отношения. Затем моя мама и ее совершенно негативная реакция на эту поездку, не говоря уже о грузе учебной работы… К тому времени, как мой самолет приземлился в Хитроу, я была похожа на собственную тень.

Также я беспокоилась по поводу знакомства с родителями Эдварда. Но его отец - такой же приятный, каким я запомнила его со встречи в канун Нового года, а его мама кажется мне самым очаровательных человеком из всех, кого я когда-либо знала. Какое облегчение – кажется, что я тоже искренне нравлюсь ей. Они настаивают на том, чтобы я называла их Карлайлом и Эсме, но мне пока недостаточно удобно звать их по именам.

Я делаю глубокий вдох, позволяя свежему соленому морскому бризу наполнить мои легкие, поворачиваюсь к Эдварду и вижу, что он смотрит на меня, улыбаясь.

- Что? – спрашиваю я.

- Ты счастлива? – спрашивает он.

Я киваю. – А ты?

- Конечно, счастлив. - Он протягивает руку в поисках моей руки и слегка сжимает мои пальцы. Мне хочется ему верить, но на его лице по-прежнему лежит тень уныния.

Мне хочется понять, как убрать ее.

Некоторое время спустя я чувствую, что мою кожу начинает жечь и решаю пойти поплавать. Я открываю глаза и поднимаюсь, чтобы сесть, замечая, что на пляже стало немного более людно. Я осматриваюсь по сторонам, и у меня отвисает челюсть.

О, черт.

По всему пляжу женщины топлесс – молодые и старые, с разными фигурами и цветом кожи… я ошарашено глазею на них, втайне завидуя их смелости, и затем что-то щелкает у меня в голове. Я поворачиваюсь к Эдварду, мгновенно перехватывая его взгляд, который он переводит на меня. Он фыркает.

- Наслаждаешься видом? – шиплю я, хватаю полотенце и швыряю его ему в лицо. Под влиянием необъяснимого раздражения, я подпрыгиваю, не обращая внимания на острые края горячей гальки под ногами, и направляюсь в море.

- Белла, подожди! – кричит он мне вслед, но я решаю проигнорировать его.

Я долго плыву, до тех пор, пока не добираюсь до буйков и останавливаюсь, внезапно ощутив сильную усталость. Я не знаю, что на меня нашло – я явно отреагировала слишком остро. Я делаю глубокий успокаивающий вдох, разворачиваюсь и отдаюсь воле волн, наслаждаясь пейзажем. Я обозреваю береговую линию с фигурными домами, белоснежными на фоне ясного голубого неба, и понимаю, откуда взялась идея декора гостевой спальни Эдварда.

Боже, я чувствую себя такой глупой. Неудивительно, что Эдвард обращается со мной как с вздорным ребенком – я именно так себя и веду. Устав от плавания в олимпийском стиле, я начинаю медленно плыть к берегу. Когда я добираюсь до него, понимаю, что недооценила силу волн. В отличие от бухты Вильфранша, волны здесь высокие, и они с силой бросают меня на галечный берег несколько минут, прежде чем мне удается выползти, чувствуя, что у меня болит все тело. Я пробегаю глазами море лиц, пока, наконец, не замечаю глаза Эдварда, которые смотрят на меня. Он выглядит обеспокоенным.

Я держу путь к нему, вздрагивая, когда галька колет мне ступни. Я почти добираюсь до нашего места, когда внезапная резкая боль обжигает правую ступню.

О, черт, должно быть, я порезалась.

- Черт, черт, черт, - ругаюсь я; прихрамывая, подхожу к своему лежаку, и сажусь на край.

Господи, пожалуйста, пусть не будет крови. Я не могу сейчас упасть в обморок. Пожалуйста.

Сейчас Эдвард стоит на коленях рядом со мной.

- Что случилось? – спрашивает он с беспокойством.

- Я на что-то наступила, чертовски больно, - я поеживаюсь.

- Дай мне посмотреть. - Он берет мою поврежденную ступню. Кажется, что его руки слегка дергаются, когда он прикасается ко мне. – Я ничего не вижу, - заявляет он, поднимая на меня глаза, и на его лице появляется необычно мрачное выражение. – Не самое умное решение – плавать здесь без обуви. - Тихо говорит он, как никогда осторожно пробегаясь своим большим пальцем по моей стопе.

Я перестаю дышать, потому что эти ощущения… эти ощущения…

- Смывай морскую воду и одевайся – мы идем обедать. - Он поднимается на ноги, хватает свою рубашку и надевает ее. - И на сей раз обуй шлепанцы.

***

Проклятые французские рестораны!

Я выбираю на второе лосося с картофелем, который кажется мне совершенно несъедобным после огромной тарелки Salad Nicoise*, съеденного на закуску. Наконец, я отодвигаю тарелку.

- Белла. - В голосе Эдварда слышится предупреждение.

- Я не могу, - я издаю стон, - У них очень большие порции, даже для американцев.

- Здесь не принято оставлять еду на тарелке, - тихо говорит он.

- Я не могу. Меня может стошнить, если я съем еще хоть кусочек.

- А ты просто попытайся, - шипит он.

Внезапно разозлившись, я отталкиваю стул назад и встаю.

- Эдвард, я – не она! – я разворачиваюсь и быстро выхожу из кафе на уличный зной. Рассерженная, я поворачиваю налево и продолжаю идти по улице.

- Куда это ты собралась? – Эдвард догоняет меня и кладет руку мне на плечо, но я стряхиваю ее.

- Домой! - выплевываю я.

Он посмеивается.

– Тогда тебе в другую сторону.

Я резко останавливаюсь и быстро разворачиваюсь, чтобы идти в обратную сторону, но он обгоняет меня через несколько шагов и теперь кладет обе руки мне на плечи, удерживая на месте.

- Белла, прости. Я не это имел в виду.

Я продолжаю смотреть вниз, чтобы избежать его взгляда, восхищаясь педикюром, который собственноручно сделала мне Роуз.

Настойчиво, но нежно, он обхватывает ладонью мой подбородок.

- Посмотри на меня, пожалуйста.

Я ощущаю себя пятилетней – мне хочется топать ногами и хныкать. Но я взрослая, поэтому вместо этого я беру себя в руки и, наконец, делаю то, что мне отчаянно хотелось сделать очень долгое время – слишком долгое – я обнимаю Эдварда за шею, с силой прижимаясь к нему.

Сначала он не двигается, но затем громко выдыхает, и его рука нерешительно передвигается с моего плеча на спину, прижимая меня к его груди.

- Почему это должно быть так чертовски сложно? – он вздыхает.

- Я не знаю. - Я зарываюсь лицом ему в плечо. - Ты слишком требовательный.

- Да? Черт. - Он ласкает мои все еще влажные волосы. - Я просто хочу того, что лучше всего для тебя.

- Тогда тебе следовало спросить у меня.

- Ты точно хочешь сейчас поехать домой?

- Нет.

- Чем бы ты хотела заняться? Мы могли бы прогуляться по променаду. Он здесь красивый.

- Угу, - я киваю ему в рубашку.

Он покупает мне широкополую соломенную шляпу, уверяя меня, что я выгляжу как Грейс Келли, чему я, конечно, не верю, но все равно надеваю ее, чтобы ублажить его, и мы прогуливаемся по Променаду дез Англе. Он действительно великолепен – гармония цветов не перестает восхищать меня, но дневная жара очень утомительна; это долгая прогулка, и у меня очень болят ноги. Когда мы доходим до конца променада, я прошу Эдварда поехать домой. Простая прогулка до автобусной остановки кажется мне самым длинным путешествием в моей жизни. Даже, несмотря на то, что я ничего не говорю, я знаю, что Эдвард чувствует, что что-то не так.

Вилла «Эсмеральда» стоит у подножия холма; это двухэтажный дом с гаражом, маленьким бассейном и крошечным садом, окруженным живой изгородью. Моя комната на втором этаже и стены в ней благоразумно выкрашены в белый цвет, позволяя глазам отдыхать от радуги цветов на улице. Также внутри прохладно, и это все, что мне нужно прямо сейчас.

- Я вздремну, - говорю я Эдварду. – Не стесняйся, буди меня, когда заскучаешь.

Он кивает.

Я просыпаюсь от нежных звуков пианино. Я улыбаюсь, потому что очень долгое время не слышала, как Эдвард играет. Затем музыка прекращается, и через несколько минут я слышу негромкий стук в дверь.

- Входи, - говорю я.

Эдвард открывает дверь и медленно входит в комнату. - Как ты?

- Сейчас лучше, спасибо. Боюсь, завтра я буду вся красная.

Он садится в ногах кровати, полуобернувшись ко мне.

– Я хотел предупредить тебя, но ты бы не послушала.

- Потому что ты разглядывал сиськи.

Он посмеивается.

– Не разглядывал. Не бери в голову. Давай посмотрим, что мы можем сделать для тебя сейчас. - Его глаза задерживаются на мне на несколько секунд, а затем он внезапно кладет руку на мою правую лодыжку. - Я помню, что ты боишься щекотки, и постараюсь быть очень осторожным. Не шевелись.

Я чувствую тревогу.

О Боже, что он творит?

Без дальнейших предупреждений, Эдвард берет мою поврежденную правую ногу и кладет ее себе на колени. Он начинает массировать ее нежно, осторожно, уделяя внимание каждому пальцу на ноге, и затем трет мою стопу, пятку и подъем. Господи, я влюбилась в его руки сразу, как только увидела их, но я и понятия не имела, какие волшебные вещи он может ими делать – моя кожа практически тает под его теплыми прикосновениями.

- Ты солгала мне. - Эдвард ухмыляется, глядя на меня со странным неопределимым выражением. - Ты совсем не боишься щекотки.

- Я… ах… я растеряна, - бормочу я. - Ощущения очень приятные.

- Ты можешь дышать. - Он переключает свое внимание на другую мою ногу, заставляя ее точно так же отдаться во власть его прикосновений. Я ни разу до этого не испытывала подобных ощущений.

Я не могу с ними справиться. Когда он ногтем большого пальца царапает мою кожу, я издаю тихий стон.

Эдвард полностью прекращает свои действия, громко сглатывает и делает глубокий вдох.

- Белла, - начинает он грубым низким голосом, но в этот самый момент его мобильный начинает звонить.

- Да, - резко отвечает он. - Я иду.

Эдвард встает с постели.

- Мои родители уехали, и сегодня у нас гости. - Он виновато улыбается. - Надень что-нибудь, сейчас на улице стало прохладнее. В случае если ты хочешь познакомиться с Джаспером.

С Джаспером?

- Дай мне секунду.

Я выпрыгиваю из постели и хватаю со стула свой легкий кардиган, с ужасом ловя в зеркале свое отражение. Мои волосы слиплись в ужасном беспорядке, но у меня нет времени, чтобы вымыть и уложить их.

Черт возьми, Белла – в таком виде ты собираешься знакомиться с популярной кинозвездой? Блин.

- Я ужасно выгляжу? – спрашиваю я Эдварда.

- Ты отлично выглядишь. И поверь мне – ты в любом случае не хочешь выглядеть слишком хорошо для Джаспера, - загадочно говорит он.

- Мм, - я делаю паузу. - Однако все же лучше я найду что-нибудь еще из одежды.

- Я буду внизу. - Он кивает.

Я иду в ванную, умываюсь и пытаюсь расчесать волосы, затем передумываю, и решаю остаться в сарафане. Я беру свой кардиган и выхожу из комнаты.

Я слышу голоса с улицы, поэтому прохожу через гостиную и открываю французские двери в патио. Первое, что я замечаю – двух хихикающих блондинок, одетых в майки и короткие юбки, сидящих на краю бассейна. Затем я вижу Эдварда, полулежащего в шезлонге. Он пристально смотрит на меня и вытягивает руку в ожидании, когда я подойду. Но я делаю лишь шаг вперед, прежде чем на меня обрушивается ураган в виде Джаспера Уитлока.

Должно быть, он стоял у двери, потому что я не заметила его, и сейчас он стоит передо мной, преграждая мне путь. Голубые как лед глаза пронзают меня, вынуждая застыть на месте, а затем его улыбка мощностью в тысячу солнц ввергает меня в огонь. Его светлые локоны сострижены, на их месте короткий ежик, отчего он выглядит как хулиган, но кажется даже более красивым.

- Ну, - говорит Джаспер, поворачиваясь к Эдварду. - Так это и есть твоя новая зверюшка?

- Она не моя зверюшка. - Напряженный голос Эдварда возвращает меня на Землю. - И ее зовут Изабелла.

Джаспер хватает мою руку и подносит ее к своим губам.

- Приятно познакомиться. Кстати, я Джаспер.

- Я… я знаю, кто Вы, - бормочу я. Боже. Мне хочется, чтобы здесь была Роуз. - Извините меня. - Я, слегка вздрогнув, прохожу мимо него к Эдварду.

Я хватаю руку Эдварда так, как утопающий хватается за соломинку, и он тянет меня, чтобы я села на шезлонг рядом с ним, обнимая меня рукой за талию.

Ух ты! А что случилось с правилом «никаких прикосновений»?

- Пива? – тихо спрашивает он.

- Да, пожалуйста.

Я замечаю на столе две упаковки пива по шесть бутылок в каждой. Он передает мне холодную как лед бутылку.

Я поднимаю глаза и замечаю, что Джаспер с любопытством смотрит на нас.

- Так на чем мы остановились? – спрашивает он. - Ах, да, я рассказывал тебе про этот концерт. Будет очень здорово, чувак. Ты должен увидеть эту группу. Они совершенно потрясающие.

Я делаю небольшой глоток пива, чувствуя, что совершенно не понимаю, о чем разговор.

- Где, ты сказал, это? – спрашивает Эдвард.

- В Сан Ремо. Проклятье, ты хочешь, чтобы я взял лимузин, чтобы отвезти туда твою тощую задницу?

- Я подумаю об этом, охрененно большое спасибо. - Эдвард смеется у меня за спиной, пробегаясь ладонью вдоль моей руки, оставляя мурашки на коже.

Я скорее ощущаю, нежели слышу, что его мобильный начинает вибрировать у меня за спиной в кармане его джинсов.

- Прости, - бормочет он, сдвигая верхнюю панель телефона, чтобы ответить. - Да, малышка.

Я застываю на секунду, а затем вспоминаю, что есть один-единственный человек, которого Эдвард называет малышкой – его сестра.

- Нет, я не думаю, что это хорошая идея, - говорит он холодно. - Элис, я сказал – нет. - Он встает и идет в дом, захлопывая за собой французские двери. Я наблюдаю за тем, как он прохаживается взад-вперед по комнате, отчаянно жестикулируя.

- Изабелла. - Джаспер внезапно присаживается передо мной на корточки, так близко, что я ощущаю запах его одеколона. - Красивое имя для красивой женщины.

- Просто Белла, - бормочу я. Я бросаю взгляд на блондинок, но, кажется, им совершенно все равно.

Я зачарованно наблюдаю за тем, как он подносит пальцы к моему лицу, проводит ими сбоку по моей челюсти, и я знаю, что мне следует сказать ему прекратить, но не могу. Я начинаю понимать, почему Эдвард не хочет, чтобы его сестра знакомилась с Джаспером – этот человек опасен, смертельно опасен. Его пристальный взгляд что-то делает с моей волей, и я чувствую, что если он попросит меня прыгнуть с крыши, я сделаю это, потому что загипнотизирована им.

- Что за херня? – Голос Эдварда почти заставляет меня подпрыгнуть.

Боже, он выглядит очень взвинченным. Не говоря уже о том, что он впервые произнес это слово в моем присутствии.

- Остынь, братишка. - Джаспер поднимает руки в защитном жесте. - Все хорошо.

- Хорошо, да? – Эдвард сильно толкает его в грудь. - Никогда, никогда больше не смей, твою мать, прикасаться к моей девочке.

К моей девочке?

- Да что с тобой? Хочешь поговорить об этом? – Голос Джаспера тихий и спокойный.

- Отлично, давай поговорим. - Эдвард рукой указывает ему на дом.

Они надолго уходят, и мне хочется провалиться сквозь землю. Не только потому, что Эдвард мог подумать, что я женщина легкого поведения, но и потому, что сейчас он ссорится из-за меня со своим лучшим другом.

Черт.

Когда они, наконец, выходят, ясно, что напряжение между ними исчезло.

- Подумай насчет завтрашнего дня. - Джаспер хлопает Эдварда по плечу и поворачивается к блондинкам. - Леди, пойдемте.

Девушки встают и направляются к выходу, и взгляд Джаспера задерживается на мне. – Было приятно познакомиться с тобой, Белла. Позаботься об этом кретине.

Я моргаю и киваю.

Эдвард провожает их до двери и возвращается ко мне.

- Прости, - говорю я, когда его глаза встречаются с моими глазами.

- За что ты извиняешься? – он поднимает брови.

- Мне не следовало позволять ему… ах…

- Белла, мне нужно извиниться за поведение Джаспера. Он не хотел тебя обидеть. Он просто не мог упустить возможность подразнить меня. Не пойми меня неправильно – я люблю его как брата, и он отличный друг, но он проклятый манипулятор, когда дело касается женщин. Он убедителен, не так ли? Именно поэтому я не хочу, чтобы он находился рядом с Элис. - Он хмурится. - Кстати, она приезжает в понедельник.

- О, - говорю я.

- Не волнуйся, она классная. Она тебе понравится. - Он берет свое пиво со стола, держа его между пальцами за горлышко, и делает небольшой глоток. - Джаспер говорил про завтрашний концерт в Сан-Ремо, но завтра День взятия Бастилии, и здесь будет фейерверк. Я сказал ему, что у нас другие планы.

- О, тебе не стоило, - говорю я. - Если ты хочешь…

- Я хочу смотреть фейерверк с тобой. - Он смотрит на меня с такой сильной решимостью, что я больше не возражаю.

***

Следующим вечером я достаю из шкафа цвета слоновой кости платье с петлей через шею с черным гофрированным поясом, которое мама подарила мне на последний день рождения. Я обуваюсь в подходящие черные босоножки на шпильке, которые до сегодняшнего вечера у меня еще не было подходящего случая обуть.

Сегодня своего рода особый случай; Эдвард ведет меня на ужин перед тем, как мы поедем смотреть фейерверк.

Моя дверь открыта, когда я наношу тушь перед зеркалом. Я пугаюсь, когда внезапно замечаю, что он стоит позади меня.

- Ты отлично выглядишь, - тихо говорит он, глядя на меня в зеркало застывшим взглядом.

- Как и ты. - Я оцениваю его – темно-синие джинсы, белая рубашка на кнопках с закатанными рукавами. Просто, но стильно. Он даже что-то сделал со своими волосами, и они выглядят уложенными.

Он терпеливо ждет, с любопытством наблюдая за мной. Когда я заканчиваю, он берет меня за руку, и мы выходим из комнаты. К моему удивлению, вместо того, чтобы идти на выход, он ведет меня в кабинет своего отца.

Доктор Каллен сидит за столом; он улыбается при виде нас. Не говоря ни слова, Эдвард протягивает руку, и его отец кладет в нее ключи от машины. Между ними явно происходит какой-то безмолвный диалог.

Я с благоговением смотрю на черный кабриолет, монстра доктора Каллена. Эдвард открывает для меня пассажирскую дверь – с правой стороны.

- Тебе не трудно водить машину с левым рулем? – спрашиваю я.

- Нет, действительно нет. - Он садится на водительское сиденье. – Ты садишься?

- Да. - Я чувствую дрожь возбуждения.

Эдвард засовывает руку в бардачок и достает черные кожаные перчатки без пальцев, надевает их и заводит машину.

- Держись крепче. Мы едем в Монте-Карло.

Ветер нежно ласкает мое лицо, пока я наслаждаюсь красотой пейзажа, окружающего серпантин, море справа и горы слева. На дороге плотный трафик, поэтому мы едем довольно медленно, но мне все равно хочется во что-нибудь вцепиться. Словно прочитав мои мысли, Эдвард рукой накрывает мою руку, сплетая наши пальцы.

- Господи, что ты делаешь? – восклицаю я, отдергивая руку.

Он лишь смеется и снова ловит мою руку, удерживая мои пальцы в плену своих – кожа перчатки и кожа пальцев - прохладное и горячее.

– Не беспокойся, здесь коробка-автомат и я левша.

Монако впечатляет; оно действительно похоже на сказочное королевство со своими дворцами, яхтами, фонтанами и газонами, украшенными миллионами цветов. Мы ужинаем в «Кафе де Пари», прямо напротив известного казино. Это грандиозное здание и я невольно думаю о Золушке. Оно кажется нереальным, словно сон, который слишком хорош, чтобы быть правдой.

Мы пьем восхитительное розовое вино, пока ждем наш заказ. Эдвард молчит; он даже не комментирует мой выбор блюда, лишь загадочно улыбается. Его пальцы лениво рисуют узоры на тыльной стороне моей ладони, лежащей на столе. Когда приносят мой салат с рукколой, его бровь взлетает вверх.

- Я никогда до этого не брала десерт, - объясняю я. - Я хочу оставить немного места для него.

Он ухмыляется.

– Тебе следует попробовать крем-брюле.

Я следую его совету. Он наблюдает за тем, как я ломаю сахарную корочку и кладу ложку в рот. Выражение его лица как у человека, умирающего с голоду, словно это не он только что уничтожил тушеную баранину или что бы это ни было.

- Вкусно? – спрашивает он низким бархатным голосом.

- Угу. - Десерт невероятно вкусный. - Хочешь попробовать? – спрашиваю я.

Он слегка кивает, и я набираю полную ложку и подношу ее к его губам. Моя рука дрожит.

Проклятье, я выпила слишком много вина.

Он медленно берет ложку в рот и слизывает десерт, смакуя вкус на языке, и его глаза смотрят в мои глаза. Мы сглатываем одновременно и я чувствую, что атмосфера между нами меняется; она становится заряженной и полной чего-то неосязаемого.

- Теперь нам лучше пойти, если мы не хотим пропустить фейерверк, - тихо говорит Эдвард.

Мы снова едем по серпантину, и меня начинает немного клонить в сон, потому что на улице сумерки, я слегка пьяна, и Эдвард едет действительно быстро. Мы находимся где-то между Вильфраншем и Ниццей, когда он внезапно останавливает машину.

- Пойдем, - нетерпеливо говорит он. Я моргаю - и он уже открывает пассажирскую дверцу. Я задаюсь вопросом – это Эдвард двигается слишком быстро или мой мозг работает слишком медленно. Он помогает мне выбраться из машины, и я замечаю, что мы на обочине. Справа – темно-зеленые холмы, и когда я поворачиваюсь налево, моя челюсть отвисает. На другой стороне дороги узкий тротуар с перилами. За ним перед моими глазами расстилается береговая линия; огни Ниццы с характерным изгибом Променада дез Англе, ярко освещенная взлетно-посадочная полоса аэропорта, последние лучи оранжевого солнца в оправе гор. Это просто умопомрачительно.

Мы переходим через дорогу, и я прислоняюсь к перилам, наслаждаясь красотой пейзажа. Я потрясена им. В сочетании с запахом травы и лаванды и приятным теплом летнего вечера, он заставляет меня почувствовать себя на небесах. Здесь нет никого кроме нас, только Эдвард и я, словно нас осталось всего двое, чтобы оценить эту красоту. И как только я думаю, что лучше уже быть не может, начинается фейерверк.

На небе распускаются цветы; все цвета радуги сменяют друг друга на синей вуали ночного неба, где уже разбрызганы миллионы звезд. Это не столь эффектно и величественно, как на Таймс-сквер в новогоднюю ночь, но изысканно, потому что вспышки появляются в разных местах вдоль побережья, отражаясь в зеркале моря. Загипнотизированная, я смотрю на фейерверк, когда чувствую руку Эдварда на своей пояснице, он притягивает меня к себе.

Я поворачиваюсь к нему лицом, и его вторая рука ложится на мой затылок. Он медленно пробегается своим большим пальцем вверх-вниз, но этот успокаивающий жест лишь посылает мурашки вниз по моему позвоночнику. Огни мерцают у него в глазах; сначала я думаю, что это отражение фейерверка, но затем я уже не так уверена в этом. Тем не менее, я уверена в одном – это взгляд, за который можно умереть.

Внезапно меня парализует нечто, что я не могу объяснить, но, все же, я знаю, что никогда раньше не было ничего настолько правильного для меня. Что бы это ни было, я страстно желаю этого всем своим существом. Мой мозг перестает работать, и я, не дыша, наблюдаю за тем, как лицо Эдварда приближается ко мне, словно в замедленной съемке, до тех пор, пока он слегка не касается своим носом моего носа.

- Расслабься немного, - шепчет он, и на его губах играет намек на усмешку. - Я не кусаюсь.

Я инстинктивно вздрагиваю и делаю глубокий вдох, мои губы раскрываются, и следующее, что я понимаю – Эдвард целует меня. Эдвард. Целует. Меня. Я не могу поверить, что это, наконец, происходит. Должно быть, я сплю, или умерла и попала на небеса.

Его губы нежно, осторожно ласкают мои губы, погружая все мое тело в водоворот ощущений, заставляя меня хотеть чего-то, о чем я понятия не имею. Мои глаза закрываются по своей воле, у меня в голове нет ни одной мысли, когда я полностью отдаюсь этому новому ощущению, и мои губы начинают двигаться вместе с его губами.
Я едва успеваю привыкнуть к этим быстрым поцелуям, когда они постепенно перерастают в более глубокие. Эдвард становится более настойчивым, его руки на моей спине такие горячие, что обжигают как огонь, и я чувствую, как кончик его языка слегка прикасается к моей нижней губе.

О Господи. Он хочет французский поцелуй?

Эмоции переполняют меня. Я разрываюсь между страхом неизвестного и потребностью в нем – первобытным, животным, пьянящим желанием этого мужчины, смешанным с любопытством относительно нового опыта.

- Пожалуйста, - шепчет Эдвард мне в губы, так тихо, что его шепот едва слышен. Я открываю рот, впуская его, и полностью теряю себя.

Невозможно описать, как приятен этот поцелуй – фантастический, сверхъестественный, ошеломляющий. Он невероятно нежный и в то же время жадный, словно он не может насытиться мной, но по правде говоря, это я не могу насытиться им. Моя неуверенность давно позабыта; он заставляет меня чувствовать себя так естественно, словно я всегда знала, как это делать. Мои конечности тяжелые и голова кружится, и когда я слышу тихий, нежный стон Эдварда, напор непривычно сильного удовольствия проходит сквозь мое тело, будя ощущения, неизвестные мне до этого.

Мы оба задыхаемся, и Эдвард прижимается своим лбом к моему лбу. Я открываю глаза и обнимаю его руками за шею, чувствуя, что меня шатает. Он держит меня так крепко, что я чувствую себя в безопасности, защищенной, окруженной заботой. Мое сердце бьется так быстро, что я боюсь, что оно пробьет грудную клетку.

- Мы просмотрели фейерверк, - говорит Эдвард с какой-то лукавой улыбкой.

- Да? – я улыбаюсь в ответ.

Он проводит по голой коже моей спины кончиками пальцев.

– Тебе холодно? Ты дрожишь.

- Это не от холода, - бормочу я.

Он посмеивается, берет меня за руку и ведет обратно к машине.

Мы не разговариваем во время короткой поездки до виллы, просто незаметно бросаем друг на друга взгляды и улыбаемся. Я слишком устала, чтобы думать о том, что только что произошло.

Отец Эдварда сидит в шезлонге у бассейна, читая книгу в свете уличного фонаря. На столике перед ним стоят шахматы. Он кивает, когда видит нас.

- Она вернулась единым целым? – спрашивает он.

Что?

Эдвард крепко сжимает мою руку.

– Немного доверия, пап, - говорит он, кладя ключи от машины на столик.

О! «Она» - это машина.

- Не хочешь сыграть? – Доктор Каллен указывает на шахматы.

Я невольно зеваю. Я очень устала.

- Я провожу Беллу до ее комнаты, и я к твоим услугам, - говорит Эдвард, подмигивая мне.

Он выпускает мою руку, только когда мы доходим до комнаты. Я поворачиваюсь спиной к двери и смотрю на него.

– Я прекрасно провела время. Спасибо тебе, - шепчу я. Эдвард не отвечает, его глаза светятся чем-то, чего я не совсем понимаю.

- Мм, спокойной ночи? – говорю я, но вместо ответа он наклоняется и прижимается губами к моему лбу.

- Крепкого сна, Белла, - тихо говорит он, разворачивается и уходит.

***

Когда утром я открываю глаза, я ощущаю легкое головокружение. Образы прошлой ночи обрушиваются на меня. Боже, Эдвард поцеловал меня. Одно только воспоминание об этом заставляет меня трястись. О, черт. Должно быть, он так же увлекся, как и я, и сегодня пожалеет об этом. Я буду чувствовать себя нелепо. Черт, черт. И все же это было очень приятно … я еще несколько минут лежу в кровати, вспоминая восхитительные моменты, а затем вздыхаю и встаю. Пора встретиться лицом к лицу с неизбежным.

Когда я вхожу на кухню, вижу, что Эдвард стоит у холодильника спиной ко мне и держит стакан апельсинового сока в одной руке, а пакет с соком – в другой.

- Привет, - осторожно говорю я, боясь увидеть выражение его лица.

Он оборачивается и его лицо светится от счастья.

- Доброе утро, солнышко, - он ставит стакан и пакет на стойку для завтрака и медленно приближается ко мне с игривыми огоньками в глазах, в которых нет и намека на ту грусть, что была там еще вчера. Я чувствую, что мое лицо становится огненно-красным.

- Ээ, вчера вечером… - начинаю я, но у меня нет возможности закончить предложение, потому что Эдвард накрывает мои губы своими губами. Он на вкус как апельсин, и настолько расслаблен, что его рот крайне чувственен.

- Так что там насчет вчерашнего вечера? – тихо спрашивает он, отступая назад.

- Мне… мне было очень приятно. Спасибо, - бормочу я.

- Как и мне. Я очень долго ждал правильного момента, - признается он с сияющей улыбкой.

Ты и понятия не имеешь, как долго я ждала тебя.

ГЛАВА 10 >>>

Дорогие читатели, не забывайте благодарить замечательную Елену за перевод. Ждем вас на Форуме!