Глава 31. Джаспер Уитлок: потерянная и найденная семья

Всю недолгую поездку через остров в машине было устрашающе тихо. Я изо всех сил пытался бороться с покалыванием в моих глазах. Я знал, что если закрою их, случится что-то разрушительное.

Мой папа подъехал к обочине и остановился за пределами общественного пляжа Си Пайн. Он уставился на консоль автомобиля:

- Постарайся понять, Джаспер. Если мы останемся, то в любом случае не будем тебя видеть.

Я с трудом вздохнул и высунулся между передними сиденьями, чтобы видеть обоих. Просить их было не очень хорошо. Я знал, что они, несмотря ни на что, сделают по-своему. У нас был  аргумент, который мы обсуждали в течение двух дней и не сдвинулись с места. Я умолял, пока они паковали вещи. Предлагал альтернативу, пока они ели и делали вид, что не слышат меня. Но я не переставал делать попытки.

- Я хочу вас видеть. Каждый день. Или так часто, как они позволят мне. И это не навсегда. Просто…

- Десять лет! Мы можем попасть в тюрьму на десять лет! Ты понимаешь это? - закричал мой отец, потеряв терпение, и ударил кулаком по приборной доске.

«Нет», - думал я. «Я хочу, чтобы вы прятались от уплаты налогов, пока мы были богаты. Я хочу, чтобы вы заботились обо мне больше, чем о себе. Я хочу настоящего отца. Настоящую семью».

Но я ничего не сказал. Я прикусил свою щеку, стараясь оставаться спокойным.

- Дорогой, пожалуйста. Не усложняй все. Мы свяжемся с тобой как можно скорей. И когда ты станешь старше, мы найдем способ дать тебе знать, где мы, и ты сможешь присоединиться к нам, - моя мать устремила на меня свои большие выразительные глаза, умоляя облегчить им способ оставить меня.

- Ты больше не ребенок. Ты достаточно взрослый, чтобы понять, что иногда приходится делать неправильные вещи по правильным причинам,- сказал мой папа. Он усмирял свой нрав и пытался принять мудрое мирное решение усталым тоном. Просто он звучал самоуверенно и жалко.

Я откинулся на кожаную спинку сиденья, положил руку на два гигантских армейских мешка. Моя мама их ненавидит. Она сказала, что они дешевые и выглядят грязными, но я купил их на свои деньги, выданные на день рождения, так что они ничего не могли сделать.

- Если вы собираетесь это сделать, просто делайте. Давайте,- огрызнулся я.

- Мы уже на месте,- сказал папа, указывая на ворота.

- Вы... ты не собираешься отвести меня в дом?

Они посмотрели друг на друга, потом мой папа посмотрел в окно, а мама жалобно посмотрела на меня.

- Что? Ты же сказала им, так? Они знают, что я иду?- я почувствовал пузырь паники в своей груди.

- Мы подумали, что будет лучше, если ты сам им скажешь, сладкий. Карлайл и Эсме любят тебя. Они поймут.

Мне двенадцать лет. Я не собираюсь плакать. Я потянул за ручку двери, высунул одну ногу и поставил на траву, следом - другую. Я присел  и закрыл глаза кулаками. Услышал, как опустился стеклоподъемник, и мама пару раз позвала меня.

- Джаспер Уитлок, ответь своей матери,- прогудел мой отец. Я даже не вздрогнул. Когда я вышел из их почти конфискованного Лексуса, их родительские права для меня закончились. Они бросают меня на обочине дороги. Даже если это очень хорошая обочина рядом с одними из красивейших домов на острове, они все равно меня бросали.

- Мне стыдно за твое поведение. Я надеюсь, ты вырастешь лучшим человеком,- один всхлип от матери, и они уехали.

Я стоял и не двигался, обдумывая, куда пойти и что сделать, чтобы в школе об этом не узнали. В конце концов, я в был слишком напуган, мне было больно и я был слишком зол, чтобы делать что-нибудь кроме простого ожидания, когда меня кто-нибудь найдет.

Вечер после ужина в комнате Эдварда был странным. Я был там тысячу раз прежде. В течение последних трех лет я спал в их доме чаще, чем в своем собственном. Но мы оба знали, что теперь все по-другому.

Карлайл увидел меня на обочине дороги, когда вернулся с работы. Вместо того, чтобы открыть окно и расспросить меня, он вышел из машины и подошел ко мне. Я почувствовал, как он сел рядом со мной на мои баулы.

- Я здесь ничего не сломаю?- спросил он.

- Нет,- выразительно покачал я головой,- все хрупкое в другой сумке.

- Умно.

Мы сидели там, и мои глаза болели, оттого что я слишком долго давил на них кулаками. Стало темно, и включились уличные фонари.

- Джаспер, твои родители уехали? - ровным тоном сказал Карлайл.

Я кивнул.

- Ты знаешь почему?- спросил я, разглядывая его черные “папа-на-работе” ботинки. Никаких Гуччи или дизайнерских лейблов, не думаю, что он может себе это позволить.

- Я слышал что-то о налоговых проблемах. Но это не мое дело. Но то, что ты здесь сидишь, это мое дело.

Тяжело вздохнув, я решил просто и ясно выдать:

- Они оставили меня, потому что слишком сложно скрываться с ребенком. Они надеялись, что ты... я имею в виду, что мог бы я... мог бы остаться с вами на некоторое время. Пока я не найду что-нибудь еще.

- Нет, Джаспер, ты не будешь искать что-то еще. Ты уже почти член нашей семьи. Если ты согласишься пойти со мной сейчас домой, то не как гость, а как член семьи.

Он даже не сомневался и не думал ни капли, чтобы обсудить этот вопрос с Эсме. А просто прямо взял и спросил, буду ли я его вторым сыном. Я заплакал как ребенок, а он обнял меня, если бы он знал, что я хотел услышать такие слова, как только Эдвард пригласил мня в гости.

Когда я успокоился, Карлайл положил мои сумки в  багажник, и мы подъехали к дому. Эдвард удивился, но обрадовался, увидев меня в машине отца.

- Что случилось, Джаспер? Ты с ночевкой? - спросил он и, увидев мои сумки, воскликнул: - Черт подери, ты принес с собой все свои вещи?

- Мне нужно поговорить с вашей мамой о Джаспере. Отнесите сумки в комнату, поговорите позже.

Эдвард выглядел озадаченным, но без вопросов сделал то, о чем просил отец. Спустя пару часов я смущенно вышел из кабинета Карлайла с заплаканными глазами, чувствуя, что мир перестал висеть на ниточке,  Эдвард с Кейт сидели в гостиной и делали вид, что смотрят телевизор.

- Джаспер, поднимись наверх и прими душ перед ужином,-  предложила Эсмме. Я довольно улыбнулся, втянул голову, чтобы избежать любопытных взглядов Эдварда и Кейт, и побежал наверх по лестнице.

Не знаю, что им сказали, но когда я спустился вниз, все было, как всегда. Можно было забыть о проблемах, потому что это была обычная ночевка у Калленов. Когда я опять вспомнил, что мои родители оставили меня, то постарался, чтобы смех и разговоры помогли мне забыться.

После ужина дети, включая меня, были ответственными за уборку посуды и кухни. Кейт командовала Эдвардом, и мне было смешно наблюдать за этим, но когда она стала командовать мной, стало уже не так смешно.

До тех пор, пока мы не оказались с Эдвардом в его комнате, готовясь ко сну, у него были две односпальные кровати, я наконец почувствовал влияние дня. В моей голове стучало, и мне хотелось впасть в летаргию, чтобы избежать невозможную и болезненную реальность. Что если Эдвард не хотел видеть меня весь день, может, он считает, что я лишаю его роли единственного сына? Я пару раз пытался спросить его, но не смог. Думая, я просто боялся услышать его ответ.

- Итак, что расскажем в школе? - ровно спросил Эдвард.

Мой желудок сжался от этих мыслей.

- Нет! О моих родителях, бросивших меня?

- Оу,- он задумался,- хорошо, нет, я понял. Думаю, это будет круто.

Я забрался в постель, и моя голова утонула на подушке. Я почувствовал, что засыпаю. Мой разум и тело так устали.

- Что было бы круто? - спросил я через минуту.

- Ну, ты знаешь, рассказать всем, что мы братья, - сказал он, как ни в чем не бывало.

- Братья,- повторил я и погрузился в глубокий и тяжелый сон.

Год спустя

«Истинный джентльмен - это человек, чье поведение исходит из доброй воли и острого чувства уместности, чье самообладание равно во всех стрессовых ситуациях; который не заставляет бедного человека осознать свою бедность; без известного человека своей неизвестности, или любой человек своей неполноценности или уродства;  который сам унижен, если необходимость заставляет его унизить другого, кому не льстит богатство, он не пресмыкается перед силой и хвастовством собственных владений или достижений; кто говорит с откровенностью и всегда искренне и с сочувствием отвечает за свои слова, кто думает о правах и чувствах других людей, а не о собственных; и кто ведет себя прилично в любой компании, человек, который сохраняет честь и добродетель!»

Джон Уолтер Вейланд (Вирджиния, 1899)

Я читал эти слова про себя снова и снова. Они были старомодны, но они говорили со мной. Укор моего отца о надежде, что я буду лучшим человеком, чем когда он оставил меня, хотя я был уверен, что наши представления лучшего человека различались.

Слова светились на экране, пока я исследовал документы по истории США, для меня они были как план стать лучшим человеком. Больше думать о других, чем о себе. Уважение и порядочность. Все сводилось к этому.

Я не мог до конца освободиться от чувства боли и предательства, но я работал над этим. Карлайл регулярно проверял меня, часто приглашал в свой кабинет, чтобы просто поговорить. Мама позвонила через десять месяцев после отъезда, Карлайл на следующее утро, несмотря на то, что был учебный день, позвал прогуляться в части дома, которую он достраивал. Мы говорили о строительных материалах, и это успокаивало, хотя я знал, что мы просто болтаем и пока не дошли до сути разговора.

Мы стояли на втором этаже жилого дома, глядя на деревья, заросшие мхом, и болотистую бухту за ними, когда Карлайл начал:

- Итак, как прошел твой разговор с матерью?

- Эээ, в основном странно. Не о чем было говорить.

- Да, полагаю,-  сказал он, кивая и раскачиваясь на каблуках,- не о чем.

Я удивленно взглянул на него и понял, что он нервничает. Не зная, что сказать, я просто кивнул и стал ждать.

- Ну, мы с Эсме задавались вопросом, что конкретно она хотела, если это не слишком личное.

- Нет,- быстро ответил я, - на самом деле не о чем. Она ничего не хотела. Она сказала, что они скучают, и все.

- Они не хотят приехать встретиться со мной?

Теперь я был удивлен:

- Нет, она даже не сказала, где они сейчас,- мучительная мысль пришла мне в голову,- я спрошу в следующий раз... я знаю, что слишком задержался у вас.

- Нет! Нет, Дажспер, мы не хотим, чтобы ты уходил. Вот почему я спрашиваю. Мы боимся, что ты, возможно, планируешь поехать с ними, и прости, но я думаю, что тебе будет лучше с нами,- он взглянул на меня, в этот момент он был очень похож на Эдварда, - и нам лучше с тобой.

Я был смущен и рад, совершенно не зная, что сказать, но Карлайл просто продолжил:

- Мы вместе, Джаспер. Твои родители всегда останутся твоими родителями, хорошо это или плохо, и я постараюсь не говорить ничего негативного в их адрес. Тем не менее, ты еще один мой сын, и я не могу пересилить чувства тревоги, когда звонит твоя мама.

Я был поражен. Он не говорил об окончании своего гостеприимства, он сказал, что боится меня потерять, если я уйду к отцу и матери. Они с Эсми обсуждают это и переживают.

- Даже если они захотят меня забрать, я не хочу к ним,- яростно ответил я,- мне нравится... как все есть, и я благодарен... за все.- неубедительно закончил я. Мне хотелось сказать что-то о глубоком чувстве, что я нашел всю семью.

Карлайл хлопнул меня по плечу:

- Я просто хотел сказать тебе это, и теперь мы можем пойти перекусить, прежде чем я отвезу тебя в школу, если бы мы с Эсме могли на законных основаниях принять тебя в нашу семью. Пока этого не произошло, будем считать, что ты уже наша семья, хорошо?

- Хорошо, спасибо…- я хотел сказать “папа” и почувствовал себя неловко, даже произнеся это в своей голове, вместо этого я обнял его и спросил, могли бы мы пообедать в Синик.

Теперь на протяжении многих лет я называл их: Папа, Мама, Сестра, Брат, Друг и Семья  совершенно искренно. Для других это могло показаться странным, но  мне и Калленам это нравилось. Не чувствуя необходимости вдаваться в пространные объяснения каждому встречному, мы открыто говорили, что мы семья. Всякий раз, когда я собирался пожалеть себя, я представлял, что мои родители остались со мной, и жалость к себе сменялась благодарностью.