Глава 24. Рвется в бой

Эдвард POV

Февраль 2009

- Ты понимаешь, что я имею в виду по поводу света? Я не уверен, почему его не приняли во внимание.

Мой клиент Доктор Хеер одержимо ходил по месту, которое скоро станет лобби, а сейчас там была застывшая строительная площадка. С самого начала он требовал буквально держать его за руку и подбадривать на каждом шагу при постройке простого шестиэтажного медицинского комплекса.

- Если вы помните, доктор Хеер, угол и свет был принят к рассмотрению, но мы также учитывали фактор уличных и подъездных аллей, и кодекс города по слияниям и поглощениям не дает нам свободы действий.

- Конечно, конечно... Но мы могли бы получить сервитут (прим.пер.: ограниченное право использования чужой земли для определенных целей, которые не противоречат основному использованию данной собственности (напр., право прохода по чужой земле или право муниципалитета ремонтировать трубы, которые проходят по частной земле) от города. И я правда хочу, чтобы на верхнем этаже было больше света. Думаю, если повернуть здание на 45 градусов, будет прекрасно.

Повернуть проклятое здание. Фундамент которого уже залили. Первый этаж полностью закончили два дня назад. Я видел фамильный упорный подбородок, который говорил, что он будет рыть каблуками землю над этим абсурдом. Но я не собирался втягиваться в борьбу за власть с д-ром Бредовым. Два месяца работы над этим проектом научили меня осознанию тщетности споров с ним.

Я глубоко вздохнул и натянул улыбку на лицо:

- Уверен, что можно. Я займусь этим. Закончу здесь работу, и если вы встретитесь со мной в офисе утром в пятницу, то уверен - у нас будут новые чертежи, и вы заверите изменения для подрядчика. Конечно, у нас будет перерасход по меньшей мере на 80 000 долларов, но я уверен, что мы закончим этот проект, только продлится он на шесть-восемь недель дольше. Излишне говорить, что д-р Хеер в конечном счете передумал поворачивать здание, но сначала позвонил подрядчику и Тому Франке, чтобы убедиться, что я знаю, о чем говорю, и поспорил со мной еще несколько десятков раз. К тому времени он капитулировал, было уже очень поздно, моя голова стучала, и я был готов скинуть Хеера с крыши, если бы только там был построен хотя бы еще один этаж.

- Мне жаль, что тебе пришлось сюда прийти, Том, - сказал я своему боссу, когда мы вышли из наших автомобилей.

- Ничего. Я в любом случае был в офисе,- отмахнулся он от моих извинений, - Хеер не оставляет тебе “простора для творчества”, не так ли?

- О, ну не знаю. Я придумал множество творческих способов убить и спрятать тело.

- Нужно бросить тело в фундамент и залить бетоном. Это следует сделать до смерти,- он открыл дверцу машины, но не садился, - будут проекты и лучше, Эдвард. Думай об этом как о плате по счетам.

Я кивнул. Я знал, что должен доказать, что чего-то стою, прежде чем получу что-нибудь интересное.

- Спасибо, Том. Увидимся утром.

За рулем я пытался избавиться от дневных забот в голове и сосредоточиться на возвращении домой к Белле. Сегодня у нее свободный вечер, и в последнее время мы мало времени проводили вместе. Я был взбешен оттого, что этим вечером мы никак не могли закончить работу, и поэтому я поздно возвращался домой. На самом деле следовало позвонить Белле, но мой телефон сдох. Кроме того, она с пониманием относилась к моей нагрузке на работе. Часто в свободные вечера, когда я возвращался особенно изнуренный, она готовила мне горячую ванну и сидела на краешке, слушая мои жалобы и кормя меня вкусными вещами, пока я не расслаблялся, чтобы отложить заботу о работе в сторону и полностью сфокусироваться на ней.

Жить вместе с ней было даже лучше, чем я ожидал. Белла была забавной и продуманной, и вообще с ней было легко ладить, несмотря на ее паранойю чистоты. Мы много смеялись, когда были вместе дома.

Мои родители звонили каждое воскресенье, и мы включали динамик на телефоне, чтобы говорить всем вместе. Мы пытались общаться с ними по Скайпу, но у мамы была технофобия, она сказала, что у нее болит голова, поэтому мы переключились на телефонные разговоры. В одно из воскресений мама случайно упомянула, что они с папой собираются на Миртл Бич в следующий уикенд на конкурс по шэггингу (прим. пер.: один из вариантов перевода шэггинг - траханье).

Белла побледнела, она изо всех сил пыталась придумать адекватный ответ на такое заявление. Очевидно, она чувствовала, что произошла какая-то ошибка, и просто не могла понять, что это значит. Я рассмеялся, Белла стала красной, а мои родители требовали сообщить, что меня так рассмешило.

- Вы должны видеть лицо Беллы! - сказал я им.

- Когда ты вырастешь, молодой человек? - сказала мама. – Белла, шэггинг - это такой танец, который появился раньше, чем так стали говорить о сексе.

- Да. Будет танцевальный конкурс в ближайшие выходные, - сказал папа, - но спасибо, что считаешь, что мы можем конкурировать в ЭТОМ деле.

Я побледнел, и Белла невольно рассмеялась, но до сих пор никак не комментировала. Она быстро сменила тему, а затем, когда мы закончили разговор, напала на меня и щекотала мои ребра.

Мы проводили много времени с Элис, Розали и Эмметом, а Джаспер приезжал навестить нас уже пару раз на неделю за два месяца, что я жил в Сиэтле. А родители Беллы приезжали к нам каждые две недели на ужин или поиграть в карты.

Мы поборолись, но, честно говоря, это продлилось недолго. Я был полностью застигнут врасплох, когда понял, что Белла была зла на меня. Похоже, это был эмоциональный эквивалент сумасшедшей задницы ниндзя Като, который выскакивал из шкафа или из-за занавески, проверяя рефлексы инспектора Клузо (прим.пер.:  главный герой серии комедийных кинофильмов о «розовой пантере»). Ее сводило с ума то, что я не обращал внимания на вещи, которые беспокоили ее, и меня сводило с ума, как она ожидала, что я волшебным образом должен понимать, что ее беспокоит. Но должен признать, что, как правило, когда она злилась на меня, я все понимал после того, как она все объясняла.

Я нажал кнопку, открывая дверь гаража, завел свою Audi, стоящую рядом с ее Volvo. Нет, она не отказалась от Volvo, хотя и позволяла меняться с ней и часто позволяла мне садиться за руль, когда мы куда-нибудь ездили вместе.

С глубоким вздохом я вытащил мою усталую тушу из машины и зашел в дом через внутреннюю дверь. Как только я зашел внутрь, то понял что-то не так. Не было вкусных ароматов с кухни, везде темно, кроме мерцания экрана телевизора в гостиной, и  Белла не кричала с кухни или не выходила поздороваться со мной в коридор, как делала обычно, когда была дома. Я нашел ее на диване в гостиной свернувшейся калачиком под ее красным одеялом с красными глазами и опухшим лицом от слез.

- Белла? Милая, что случилось? - я чувствовал, как в страхе усилился мой пульс от мыслей о том, что могло довести ее до такого состояния.

Я сел рядом с ней и пытался взять за руку, но она отстранилась и посмотрела на меня.

- Что? Что случилось?

Казалось, она обдумывала свои слова. Когда наконец она заговорила, ее тон был низким и холодным, который нарушала икота.

- Я рада, что ты не умер. Я иду спать! - с этими словами она вскочила с дивана и сорвалась в нашу комнату, захлопнув и заперев за собой дверь.

Какого черта? Я знал, что было поздно, но неужели это действительно так страшно? Обычно я возвращался домой около шести, но это было только... Я взглянул на часы... дерьмо. Было 10:17 вечера. Действительно, надо было позвонить ей до того, как началась эта заварушка, но я понял, что мой сотовый разряжен... и понял теперь, что она не могла до меня дозвониться. Я потер лицо руками. Дерьмо.

Что ж. Она имела право злиться. Но то, что она заперлась в спальне и отказывалась со мной говорить - разве это зрелый способ справиться с этим? Я слышал, как заработал душ в нашей спальне. Несколько минут я думал над тем, как заставить ее перестать быть ребенком, у меня был мозговой штурм.

Я пошел на кухню, нашел в ящиках заначку фартуков Беллы. Выбрал белый в тонкую красную полоску, разделся догола и повязал завязки на шее. Белла дразнила меня моим обещанием помыть посуду голым несколько раз, но я еще ни разу так не делал. Полагаю, фартук добавил еще один элемент юмора, который помог бы избавиться от ее гнева. И нагота, вероятно, поможет. По какой-то причине ей нравилось, когда я был голым.

К сожалению, Белла вымыла всю посуду и убрала все по местам. Даже посудомоечная машина опустела. Пожав плечами, я схватил стопку тарелок из шкафа и сунул их в раковину, а затем включил горячую воду и добавил жидкого мыла сверху.

К тому времени, когда душ выключился, раковина была уже заполнена. Я схватил деревянную ложку и громко стал стучать ею по раковине, а также передвигал тарелки в воде и создавал как можно больше шума.

Я не слышал, как открылась дверь в нашу комнату, но, определенно, услышал голос Беллы позади себя:

- Что ты, черт возьми, делаешь? - она пыталась говорить со злостью, но смех слышался за ним.

- О, привет, я не заметил тебя, - я изобразил удивление, - просто мою тарелки.

- Эти тарелки уже были чистыми.

- О, да?

- И у нас есть посудомоечная машина.

- Точно.

- И ты голый.

- Да. Как тебе это?

- Эдвард, - ее тон изменился, хотя я знал, что еще не прощен. Я выключил воду, схватил кухонное полотенце, чтобы вытереть руки, прежде чем повернуться к ней.

- Мне очень жаль, сладкая. Мой телефон сдох, так что я не смог тебе позвонить, чтобы сообщить о своей задержке.

- Ты был там один? Больше ни у кого не было телефона?

Дерьмо.

- Э-э-э. Кажется, я об этом не подумал.

Она вздохнула и уселась на кухонный островок, не отрывая от меня глаз:

- Сначала я не волновалась. Я понимаю, что ты иногда задерживаешься, но четыре с половиной часа? Около восьми, когда я не смогла дозвониться до сотового, я позвонила в офис, и твоя помощница сказала, что ты ушел полчаса назад и направился домой, насколько она знала. Еще через час я начала думать, что ты попал в аварию, или типа того. И тогда я поняла, что ты не получил Вашингтонские права, и поэтому у тебя, вероятно, нет данных о нашем адресе на них. Так что они не могут мне позвонить, если ты пострадал или...

Я засмеялся на долю секунды, до того как ее лицо заставило меня заткнуться, и я подошел к ней, чтобы взять за руку:

- Нет! Нет, прости, я не хотел смеяться! Но ты не думаешь, что принимаешь все слишком близко к сердцу?

- Не знаю. Думаешь, слишком? Как насчет того, что если завтра ты будешь ждать меня около часа или двух, а я не появлюсь до шести утра? Ты был бы в порядке?

- Это не то же самое, - сказал я, моя челюсть дернулась при мысли о Белле в темном переулке позади ресторана. Я постоянно напоминал ей не выходить одной и быть настороже на парковке и в переулке.

- Для меня - то же самое. Мне было страшно,- тихо сказала она, притянулась ко мне и обхватила мою шею руками,- пожалуйста, не делай так со мной больше.

- Мне очень жаль, Белла. Я не хотел тебя пугать. Просто я думал, что мне понадобится не так много времени на стройплощадке Хеера, он был там, и все затянулось. Он хотел развернуть чертово здание, чтобы в его офисе был идеальный утренний свет.

- Так, значит, ты развернул это чертово здание и возвратил свою задницу домой. Хмм.

Я прижался лбом к ее губам и улыбнулся, вызывая ответную улыбку.

Она неохотно поцеловала меня в нос:

- Я прощаю тебя, но только потому, что у тебя такая феноменальная задница. Особенно в этом фартуке.

- Так ты прощаешь мою задницу?

- Тебе нужны доказательства?

- Да, хорошо бы их получить.

Она соскользнула со стола, обошла меня, опустилась передо мной на колени и руками пробежала по моей голой заднице. Она нежно поцеловала мою левую ягодицу, а я втянул воздух и уперся руками в столешницу. Он обратилась к правой ягодице… и сильно укусила ее.

- Оу! Проклятье, сладкая! Что я тебе говорил о кусании?

- Тебе нравится? - сладко спросила она, развязывая завязки фартука. - На самом деле, Эдвард, я должна была это сделать. - Как иначе ты запомнишь свой урок? - она стащила с меня фартук и отбросила в сторону рядом с моей одеждой.

- Положительное закрепление? - предложил я, потянув ее в мои руки.

- Ммм,- она облизала губы и потерлась об меня, -  положительно я кастрирую тебя, если ты снова меня так напугаешь.

- Правильно, тогда тебе придется жить без этого, - я  обвел рукой с головы до пальцев ног с дерзкой ухмылкой.

Я ожидал, что умница вернется, но она только пожала плечами в знак согласия:

- Хорошая мысль,- сказала она с почти бесшумным смехом.

Выключив свет на кухне, я подхватил ее с огнем в своих глазах и грязными-грязными мыслями в голове. Я отнес ее в гостиную, где показывали в миллиардный раз повтор “Шеф-повар”. Клянусь богом, шоу имеет свой собственный канал, где его показывают 24 часа в сутки. Белла называет это “телевидение комфорта”. Я наклонился, чтобы взять пульт, но она завизжала, думая, что я уроню ее на пол. Если уроню.

Я выключил телевизор и погрузил нас в полную темноту. Должно быть, я чувствовал дорогу в спальню. Мне удалось не стукнуть ее голову об углы, но я ударился локтем о дверной косяк комнаты и поспешил бросить ее на кровать, чтобы потереть свой локоть. К сожалению, я стукнулся ногой о кровать, и боль от ноги заставила меня забыть от боли в локте.

С кровати, куда я бросил Беллу, раздавался смех, такой громкий, что она едва могла отдышаться. Я услышал шорох, и затем у постели зажегся свет.

- Ты в порядке? - удалось ей спросить.

- Кажется, ты действительно обеспокоена, - сказал я, пытаясь увидеть юмор сквозь боль.

Она встала на колени и подобралась ко мне, поглаживая мои плечи и царапая ногтями спину:

- Мне очень жаль, детка. Но ты должен признать - это было смешно. Сначала схватил меня как Фабио (прим.пер.: голливудский длинноволосый качок), а затем трансформировался в Джима Керри.

- Ты - самое не симпатичное животное, - проворчал я. Но прижался к ее рукам и вздохнул.

- Позволь мне сделать это, - сладко сказала она, толкая меня на спину.

Я повернулся и лег обратно на подушку, как хороший пациент. Белла не стала менее властной, и я редко сожалел, подчиняясь ее приказам. Она продвигалась вниз к моей травмированной ноге и поглаживала образовывавшийся синяк. Это было немного покровительственно, я не позволю ей беспокоиться обо мне. Она прокладывала поцелуями дорожку вверх по моей лодыжке, бедру, старательно обходя мою эрекцию, которая теперь будто размахивала флагами перед ней, как парни размахивают перед самолетами на взлетно-посадочной полосе.

Она наконец коварно улыбнулась мне и поцеловала внутреннею сторону бедра:

- Знаешь, что помогает при ушибе ноги? - это стало нашей дежурной шуткой. Всякий раз, когда один из нас чувствовал себя неважно или получал порез, мы использовали “чудо-лекарство”.

- Пожалуйста, - умолял я, глядя на нее.

- Да, - пообещала она и взяла меня в рот. Мне нравилось, когда она делала мне минет. Не потому, что мне было лучше внутри нее, а потому что это был акт полной отдачи. Она сказала, что ей это нравилось – чувствовать, что она доставляет удовольствие, и это заставляло меня чувствовать себя чертовым счастливчиком.

Одной рукой она поглаживала мой живот, второй держала то, что не помещалось в ее рту. Попеременно - то быстро, то медленно - она лизала и стонала надо мной.

- Иди сюда, сладкая, - хрипло сказал я.

Она довольно быстро исполнила мой приказ и поцелуями прошлась по моей груди к уху:

- Я не закончила.

- Так же, как и я. Повернись, - сказал я, толкая ее на живот.

- Как насчет твоей ноги? - спросила она, затаив дыхание.

- К черту мою ногу.

Белла захихикала и упала на подушку, пытаясь заглушить звук. Она перестала смеяться мгновенье спустя, когда я быстро и гладко вошел в нее. Она откинулась назад и застонала, а затем хлопнула меня, когда я отстранился. Обернув одну ее ногу вокруг своей талии, я набрал энергичный темп.

Мне нравилось наблюдать за ней в такие минуты. Гладкий шелк ее спины и шеи, волосы, лежащие на плечах, сосредоточенное выражение лица. Просто наблюдать, как я снова и снова входил в нее. Я отшлепал ее милый маленький зад, должен признать - меня это возбудило. Но она в недвусмысленных выражениях сказала, что не хочет этого, если она не получит равные возможности, и в любом случае ей это неинтересно.

Дыхание Беллы ускорилось, и стоны стали глубже, они проходили через меня. Я знал, что она была близко. Я поднял ее к себе на колени, и она обвила меня руками, скользнув в мои волосы. Другой рукой она схватила мою и направила ее между ног, где я почувствовал пульсирующий тонкий узел нервов на моих пальцах. Через несколько мгновений она задрожала в моих руках, тихонько поскуливая от облегчения и наслаждения.

Я вышел из нее, перевернул ее на спину и скользнул в нее обратно, прижимая к себе и глядя ей в глаза.

- Я люблю тебя,- сказала она,- не знаю, что бы я без тебя делала.

- Прости, что напугал тебя. Я никуда не уйду, обещаю.

Она покачала головой и слегка нахмурилась, и я знал - она думает, что я не могу обещать такое. Все может случиться. Я не должен веселиться от ее страхов. Бог знает, что я не могу жить без нее.

- Перестань, - прошептал я, нахмурившись.

- Продолжай,- прошептала она в ответ, проталкиваясь вперед и сосредоточившись на мне внутри себя.

После того как я мощно кончил, мы задремали в объятиях друг друга.

Белла POV

На следующее утро я проснулась с растущим чувством тревоги. Это была ночь взлета и падения, несмотря на комическое мытье посуды Эдвардом в голом виде и грубую рутину, правда была в том, что я действительно была в ужасе. Когда я лежала в одиночестве в темной комнате, мое воображение рисовало место, где пропал Эдвард, и перспективы были настолько мрачными, что это заставило меня содрогнуться.

Я выбралась из-под рук Эдварда и выскользнула из постели, он пробубнил проклятья и просьбы остаться.

- Я должна собираться на работу, - сказала я, как и почти каждое утро. Он вздохнул и перевернулся, даже полностью не проснувшись. До того, как пойти в душ, я проверила, что его будильник установлен на правильное время.

Стоя под струями воды, я не могла перестать думать о том, как необходим мне стал Эдвард за такой короткий промежуток времени. Я не могла представить свою жизнь без Эдварда.

Одна из моих любимых вещей - возвращение домой в утренние часы после подготовки ужина. Если он еще не спал, то ждал меня после быстрого душа, а затем мы забирались в постель и говорили о моем вечере. Ему было интересно все, что происходило в ресторане, он вникал в суть проблемы и высказывал хорошие предложения. К сожалению, чем больше он поддерживал и интересовался моей карьерой, тем сложнее мне было рассказать ему о предложении Брюса запустить свой собственный ресторан на юге.

Если он спал, я принимала душ, смывая разнообразные запахи пищи, которые пронизывали каждый стежок одежды, мои волосы и даже кожу. Я скользила в кровать и прижималась к нему, его руки автоматически обнимали меня и прижимали к себе. Часто мы начинали заниматься любовью, прежде чем он бы полностью проснулся.

Это не значит, что у нас была сплошная романтика, секс и постоянные признания в любви. Это была настоящая жизнь, и Эдвард был замечательный, но на самом деле он был реальным человек. Я думала, что жила с Сэмом, но теперь довольно быстро поняла, что жить с человеком, который остается с тобой на три или четыре дня, и общая жизнь 24 часа семь дней в неделю - это совершенно разные вещи.

Как будто ты живешь с инопланетянином, который изучает нашу культуру и пытается получить чертовски хорошее впечатление от человеческой жизни на Земле, просто это нереально. То, что для меня имело абсолютно здравый смысл, заставляло Эдварда хмуриться в глубокой концентрации, в попытках  понять меня.

Примерно через месяц нашей совместной жизни убивание мелких обид в сочетании с бушующим ПМС заставило меня обходить Эдварда, как мину. Он сделал один неверный шаг, и Ба-Бах!

Началось с оставленной посуды в раковине, без воды, так, что все засохло, и для мытья приходилось тратить больше воды. Лужи холодной воды в ванной на полу, миллиард маленьких волосиков, которые оставались после бритья на раковине, оставленные гири, об которые я спотыкалась. К этому времени, как я все высказала, я чувствовала облегчение, но меня немного смутил виноватый и запутанный взгляд на его лице.

- Послушай, - мягко сказала я,- это ново для меня. Иногда мы нервируем друг друга. Я уверена, что тоже делаю такие вещи, которые сводят тебя с ума.

- Гм, - нерешительно сказал он,- ну, например, я ненавижу, когда ты хлюпаешь водой с зубной щетки после полоскания.

Я была ошеломлена. После того, как я десять минут высказывала ему претензии, хлюпанье было единственным, что он мог придумать? Я чувствовала себя самой большой сукой. В течение следующей недели я сдерживалась, пытаясь скрыть критику и не быть подлой... пока не споткнулась об его гирю, которая торчала из-под дивана в гостиной.  Я упала на журнальный столик и выругалась. Я лежала на полу с ногами на диване, пытаясь смягчить боль, когда Эдвард вернулся домой.

- Нам нужно поговорить,- мрачно сказала я.

В конце концов, я обещала не держать все в себе, пока не взорвала всю гармонию, и Эдвард обещал лучше убираться за собой и не ожидать, что домашняя волшебная фея сделает все за него. Хорошо, может быть, я добавила последнюю часть, но это был болезненный разговор.

Стук в дверь ванной вывел меня из задумчивости:

- Ты выйдешь сегодня? Или мне зайти? - с угрозой сказал Эдвард.

Я выключила воду и вышла из душа, завернувшись в большое пушистое полотенце:

- Прости. Я хотела бы, чтобы ты вошел, но я должна спешить.

Эдвард поцеловал меня в щеку и крепко прижал к себе:

- Прости за вчерашнее, сладкая.

- Почему? Я думала, вчера было довольно не плохо,- поддразнила я.

- Я о том, что пришел домой поздно и заставил тебя волноваться, - он поцеловал меня в макушку, а затем отстранился и с ухмылкой посмотрел на меня, - а другая часть вечера была даже больше, чем хорошо.

Было холодное серое утро, но на этот раз без дождя. Я приехала на работу вовремя и выпрыгнула из машины с улыбкой на лице. Эдвард был хорош для меня. Наша совместная жизнь становилось все лучше и лучше. И хотя я упустила возможность, предложенную Брюсом, я не жалела об этом. Мне даже не нужно было ждать истечения трех месяцев, чтобы сделать это. Я знала, что ответить, и не видела никаких причин, чтобы скрывать это от Брюса. Брюс хорошо воспринял мои слова, даже с облегчением, что Бекс не потеряет меня.

Я решила не рассказывать Эдварду о предложении Брюса запустить собственный ресторан на юге. Я знала, что это будет сводить его с ума от попыток найти способ, чтобы у меня все получилось. Он уже доказал, что неважно, сколько времени ему понадобится для моего счастья, я не могла позволить ему отказаться от его шанса на карьеру, которую он всегда хотел. Будет время, будут другие возможности.

Краем глаза я заметила движение и обернулась. С удивлением я увидела Джеймса, прислонившегося к своему черному автомобилю с низкой посадкой. Его руки были скрещены на груди, он затянулся тлеющей сигаретой. Ноги тоже были скрещены в лодыжках, и он выглядел так, будто не собирался на работу.

- Доброе утро, Джеймс,- сказала я, проходя мимо.

Он безучастно смотрел на меня, а потом сделал выпад ко мне. Я остановилась перед ним на мгновение, пытаясь понять, что происходит. И тут я вспомнила, что мне все равно, после чего пожала плечами и продолжила свой путь. С удивлением я заметила, что в переулке стоит Брюс и наблюдает за мной и Джеймсом. Он жестом сказал мне подойти, и я ускорила шаг.

- Что происходит? - спросила я, как только была в его зоне слышимости.

- Иди в мой кабинет,- жестко сказал он.

Через заднюю дверь мы вошли в суматоху офиса. Он указал мне на кресло, а сам сел на край стола.

- Сегодня утром я уволил Джеймса.

- Оу. Я знала, что происходит что-то странное. Что случилось?

- Последнюю пару недель он нервировал меня. Я знал, что он подлизывается, но этот осел сегодня утром поставил мне ультиматум: либо я даю ему должность шеф-повара в новом ресторане, либо он уходит,- Брюс с отвращением покачал головой, - как будто я не могу сегодня же его заменить.

- Так он знал о планах на новый ресторан?

- Видимо, так, но я не знаю, каким образом. Как бы то ни было, я сказал ему, что ни за что на свете не подпущу его даже близко. Я сказал ему не угрожать мне снова,- лицо Брюса потемнело, - вот тогда все стало намного хуже.

- Как?

- Он начал бросать в меня обвинения и всякую ерунду. Так что я сказал ему убираться. Это было ужасно, Белла, и он говорил много неприятных вещей о тебе.

- Не скажу, что удивлена. Он злился на меня уже несколько месяцев. И не могу сказать, что буду жалеть о его уходе. Было трудно пытаться с ним работать и всегда в напряжении ждать, что же он сделает.

- Вот именно это меня беспокоит больше всего,- признался Брюс, - я не шутил, когда говорил о том, как он был зол на тебя. Он сказал, что ты спала со мной, пытаясь продвинуться, и назвал шлюхой. И сказал, что ты пожалеешь. Боюсь, он обвиняет тебя больше, чем меня.

Я закатила глаза:

- Я даже не хочу представлять, что эта крысиная задница Джеймс думает обо мне. Он ничего не сделает. Это просто попытка сохранить лицо. Не беспокойся об этом.

- Не сбрасывай его со счетов так быстро, ты не видела этого урода. Спроси кого-нибудь на кухне. Они, должно быть, слышали каждое слово. Следи за ним, Белла.  Больше не ходи к своей машине одна. С этого момента или я, или один из парней будут с тобой.

Я боролась с желанием отказаться. Брюс пытается помочь. И Джеймс сукин сын. Не повредит быть настороже. Когда я вошла на кухню, все нервно и украдкой поглядывали на меня, и я поняла, что предложенная защита была хорошей идеей.

Была почти половина первого, когда я вернулась домой. Эдвард сидел у зажженного камина. Пока он открывал для нас пару банок пива, я приняла душ, и мы устроились на диване.

- Ты прекрасный, прекрасный человек,- я вздохнула и поцеловала его подбородок.

- Как прошел твой день? - спросил он.

- Если только ты обещаешь оставаться спокойным.

Эдвард подвинулся ко мне ближе:

- И почему это мне нужно тебе такое обещать?

- Джеймса уволили сегодня.

- Аллилуйя. Я ненавидел этого затюканного сучонка с первого дня.

- Знаю. Я не жалею, что он ушел, но может быть проблема…

- Не тяни, Белла. Что происходит?

- Он был очень зол, что его уволили, и он обвиняет в этом меня. Он сказал Брюсу, что заставит меня об этом пожалеть.

Темно-красные пятна появились на скулах Эдварда, а в глазах горело пламя огня и гнева.