Белла

Одна из самых разочаровывающих вещей в женских журналах — руководства по созданию простой высокой прически. Пять пунктов, которые с тем же успехом могут быть изложены на иностранном языке. Сегодня состоится вечеринка «Вольтури». Я уже приняла душ, а теперь сижу у зеркала с полным ртом заколок для волос, раскрыв перед собой невыполнимую инструкцию.

«Оберните прядь вокруг хвоста и закрепите».

Серьезно, как такая простая последовательность может превращаться в настоящий вызов? Волосы заколоты, но я не могу элегантно уложить конец. Выплевываю шпильки и раздраженно рычу на отражение.

Лицо у меня раскрасневшееся и потное. «Что ж, хотя бы макияж не нанесла заранее».

Сделав глубокий вдох, перечитываю описание. Хочется сдаться и просто оставить волосы распущенными, но платье, которое выбрала Элис, определенно заслуживает красивой прически. В голову приходит идея; начинаю аккуратно прикалывать каждый локон на нужное место. Открываю одну из коробок с вещами из Сиэтла, которые пока не успела распаковать, и достаю щипцы для волос. Завиваю неудачно пристроенные концы прядей. Закончив с последним завитком, хватаю ручное зеркало, оглядываю затылок и приятно удивляюсь результату. На картинку, конечно, совсем не похоже, но получилось отлично.

Накладываю макияж: использую помаду более смелого оттенка и подкрашиваю глаза ярче, чем обычно. Надеваю синее платье. Застегивать молнию самостоятельно несколько сложнее, чем с помощью Элис, но мне это удается. Я очень довольна своим отражением. Ненадолго задумываюсь, будет ли кое-кто смотреть, как обещал, но быстро отгоняю эту мысль. Не могу сегодня позволить себе потерять голову. Один лишний бокал — и решимость держаться подальше от Эдварда Каллена бесследно исчезнет.

«Неужели это так плохо, Свон?»

Да.

Как только откроется правда, так и будет.

Подъезжает мое такси. Возможно, стоит позвонить Эдварду и заехать за ним? Невольно улыбаюсь: наше совместное прибытие отнюдь не поможет приглушить сарафанное радио.

Прибываю в отель Grosvenor House за сорок пять минут до начала, как предписано всем сотрудникам. Зал выглядит великолепно. Я разговариваю с менеджером, убеждаясь, что приготовления завершены. К счастью, Кейт провела подробный инструктаж.

Оглядываю комнату и узнаю Эдварда по одетой в смокинг фигуре: он стоит спиной ко мне, общаясь с Аро и финансовым директором Алеком.

Черт. Занятая размышлениями о собственном образе, я не подумала, что увижу Эдварда… в смокинге. Не могу отвести взгляд от его широких плеч и задницы, облаченной в классические брюки. Мечтаю, чтобы он обернулся, но, как во время затмения, боюсь смотреть прямо, отчаянно желая видеть.

Эдвард, видимо, чувствует мой жалкий взгляд и оборачивается. Боже милостивый, мужчина выглядит лучше, чем я могла себе представить. Облегающая рубашка и пояс подчеркивают тонкую талию. Костюм сидит лучше, чем на Джеймсе Бонде. Белые рукава рубашки выглядывают из-под пиджака, чуть прикрывая эти невероятные руки. В животе все переворачивается.

Продолжая рассматривать босса, невольно ухмыляюсь: он надел галстук-бабочку темно-синего цвета — дань уважения компании «Вольтури». Эдвард всегда и везде верен маркетинговой стратегии. Смотрю на его лицо, ожидая улыбки, но он лишь буравит меня непривычно темными глазами. Прикусывает нижнюю губу и проводит рукой по рту; в этот момент возникает ощущение, что Эдвард способен прочесть каждую мысль в моей голове.

Он шепчет Аро что-то похожее на «скоро вернусь», но не сводит с меня глаз. Делает шаг в мою сторону. Мне страшно, что сердце вот-вот выскочит из груди и упадет, трепеща, на пол между нами.

Эдвард подходит ко мне. Глаза почти черные.

— Белла, — хрипло начинает он. Торопливо прочищает горло и произносит немного громче: — Привет.

— Привет, — тихо отвечаю я. Эдвард пахнет восхитительно. Почему все вдруг кажется таким необычным?

Он откашливается еще раз.

— Ты выглядишь… фантастически.

Эд нервно смеется, затем притворно внимательно оглядывается через правое и левое плечо и добавляет:

— Шутки в сторону. Придется как следует за тобой присматривать, иначе мужчины не отстанут.

Улыбаюсь.

— Спасибо. Ты, — «самый сексуальный мужчина, которого я когда-либо видела», — тоже отлично выглядишь.

Он оглядывает свой костюм и едва заметно краснеет. По моей коже бегут мурашки.

— Большое спасибо, — отвечает Эдвард. — Стараюсь изо всех сил.

Лучше направить этот разговор в более безопасное русло.

— Каков план? — спрашиваю я. — Я должна что-нибудь сделать?

— Нет, ничего не нужно, — заверяет Эдвард. Берет бокал шампанского с подноса официанта и протягивает мне. — Выпей, расслабься. Тяжелая работа позади — по крайней мере, твоя. А меня ожидают несколько часов болтовни о скучной индустрии с кучей старых придурков.

Последнюю фразу Эд произносит заговорщицким шепотом, и я вознаграждаю его хихиканьем. Он так близко, что мне приходится подавлять желание полной грудью вдохнуть его запах. Сосна, свежее белье и что-то, свойственное исключительно Эдварду. Если наклонюсь вперед всего на несколько дюймов, то смогу лизнуть его в шею... черт, он все это время говорил.

— ...но потом ты мне понадобишься.

— Извини, ты не мог бы повторить? — торопливо прошу я.

Эдвард отступает и смотрит на меня слегка насмешливо.

— Я сказал, что позже хочу познакомить тебя кое с кем, если ты не против. С последними и постоянными клиентами, например.

— Конечно. Просто найди меня в нужный момент.

— Да мне не придется, — подмигивает Эдвард. — Я буду следить за теми, кто может тебя облапать, помнишь?

Если он хотя бы на пару минут перестанет играть, я смогу поддерживать разговор, используя весь свой мозг и не отвлекаясь.

— Очень любезно с твоей стороны, Эдвард, но, думаю, я смогу сама об этом позаботиться, — улыбаюсь я.

— Держу пари, так и есть, мисс, — соглашается он, сверкая глазами.

Раздается постукивание по бокалу, и Аро откашливается. В комнате воцаряется тишина: босс собирается сделать объявление.

— Долг зовет, — шепчет Эдвард. — Поговорим позже.

Он отступает на шаг, присоединяясь к остальным консультантам, но тут же возвращается. Положив руку на мою поясницу, наклоняется к уху.

— И не забудь о танце, который ты мне обещала.

К тому моменту, как мой рот собирается сформулировать ответ, Эдвард уже далеко. Джесс права: его флирт выходит из-под контроля. Я нахожу ужасно несправедливым, что мужчина со столь мощной харизмой так хорошо выглядит в смокинге. Если бы он обладал либо одним качеством, либо другим, у меня, возможно, появился бы шанс.

Встаю рядом с остальными сотрудниками и киваю Анжеле и Джесс в знак приветствия. Аро начинает свою речь, в основном призывая нас повеселиться, насладиться вечеринкой, а заодно воспользоваться возможностью провести продуктивные беседы с клиентами.

— Что ж… Значит, корпоративное мероприятие? — шепчет Джесс, усмехаясь.

Когда он заканчивает, я обхожу зал и как можно вежливее общаюсь с остальными. Проверяю, что у персонала отеля в холле есть все необходимое — списки гостей, именные бейджики и прочее. Время приближается к восьми, и прибывают первые клиенты.

Ассистенты и аналитики в основном держатся вместе, однако призыв смешаться с толпой практически давит на всех. Мы решаем объединиться и пойти поболтать. Я остаюсь с Джессикой и в основном держусь в стороне, пока она непринужденно ведет светскую беседу. Каждый раз, когда она представляет меня как ассистентку Эда Каллена, я получаю теплую улыбку. Теория находит подтверждение: Эдвард очень популярен среди тех, с кем работает. Должно быть, для Аро он настоящее сокровище.

Вскоре после этого Эдвард ловит мой взгляд с другого конца зала и кивком призывает подойти. С ним разговаривает высокий худощавый мужчина со слегка седеющими темными волосами, лет сорока пяти на вид.

— Белла, — начинает Эдвард, когда я присоединяюсь к ним. — Познакомься с Майклом Коулманом.

Мистер Коулман протягивает руку и тепло улыбается.

— Как приятно наконец-то сопоставить лицо и имя, — говорит он. После моего переезда мы несколько раз общались по телефону и электронной почте.

— Белла — отличный ассистент, — откликается Эдвард. — Суперэффективный. В случае моего отсутствия она сможет разобраться с любой ситуацией или ответить на ваши вопросы.

Его похвала согревает мое сердце, а на щеках возникает румянец — почти постоянный мой спутник.

— Прекрасно, — отвечает Коулман. — Если она так хороша, может быть, попытаюсь ее переманить! — смеется он.

Мы вежливо посмеиваемся, и Эдвард возражает:

— Если последнее слово за мной, то ничего не выйдет!

Коулман извиняется и уходит, а рядом с Эдвардом появляется Кейт и подталкивает его локтем.

— Привет, незнакомец!

Он разворачивается и целует ее в щеку.

— Рад тебя видеть, Кейт. Аро упоминал, что ты можешь заглянуть.

— Разумеется. Я очень скучала по всем вам. — Она закатывает глаза.

— Помнишь Беллу? — спрашивает он. Кейт тепло улыбается.

— Конечно. Как справляешься?

— Благодарю, отлично. И отдельное большое спасибо за всю работу, которую ты проделала ради этого мероприятия. Иначе я бы точно облажалась.

Эдвард выглядит несколько раздраженным.

— Ничего подобного, Белла! Ты себя недооцениваешь. — Его рука поглаживает мою спину, как перед речью Аро, и я вижу, что Кейт это замечает.

— Я просто рада, что не оставила тебе огромный завал, Белла, — говорит Кейт. — Этот парень — что-то вроде кошмара, но ты, полагаю, уже поняла.

Эдвард смеется и театрально закрывает ей рот рукой.

— Да брось, Кейт! Я хорошо себя вел!

Кейт многозначительно смотрит на него, затем переводит взгляд на меня и обратно.

— Да, полагаю, так и было.

Мы болтаем еще некоторое время. Она немного рассказывает о своей новой работе, Эдвард начинает делиться какими-то клиентскими сплетнями. Я покидаю их, давая возможность погрузиться в воспоминания.

Ночь продолжается; шампанское пьется, канапе съедаются. Мне удается провести несколько бесед, не выставив себя дурой. Клиенты постепенно расходятся, а персонал слегка расслабляется.

Вскоре после наступления десяти часов меня снова находит Кейт. Теперь она более раскрасневшаяся, но менее устойчивая.

— Эй, Белла! Как дела? Жива? Эти вечеринки ужасно скучны, не так ли? — почти кричит она.

Пожимаю плечами.

— На самом деле, все прошло не так уж и плохо.

— Да, думаю, нормально. Эд в своей стихии, правда?

Эдвард как раз смешит одного из оставшихся клиентов и рьяно пожимает ему руку.

— Да, он профи.

— Конечно, конечно, — бормочет Кейт, едва заметно пошатываясь. — Но, кстати, — добавляет она, положив руку мне на локоть. — Что между вами происходит?

Ситуация потихоньку начинает походить на День сурка.

— О чем ты? — спрашиваю я.

Кейт наклоняется ближе к уху и произносит комичным шепотом, который часто раздается из уст пьяных людей и звучит громче обычной речи:

— О том, что он всю ночь не сводит с тебя глаз.

— Не говори глупостей. Он меня почти не замечает.

— Белла, ты что, слепая? Во время разговора он каждые несколько минут поднимает глаза и оглядывает комнату. Сначала я не поняла, что делает этот чокнутый, но потом дошло — он ищет тебя. Находит, смотрит на тебя несколько секунд, а затем возвращается к беседе.

— Серьезно? — Сердце бешено колотится. Может, Кейт просто пьяна, и ее воображение слишком разыгралось?

— Белла, скорее! Он смотрит! — шипит она и хихикает.

Поднимаю взгляд и встречаюсь глазами с Эдвардом. Вместо того, чтобы поспешно отвернуться, он лишь слегка улыбается, словно уже давно ждал, когда я замечу.

— Это так чертовски странно, Белла, — произносит Кейт. — Точно тебе говорю.

— Правда? — стараюсь сохранить безразличный вид. — Думаю, он просто сдерживает обещание не позволять никому меня лапать, — резюмирую я, посмеиваясь.

Кейт разворачивает меня лицом к себе, и мы смотрим друг другу в глаза. Ее зрачки чуть расширены, но выражение лица серьезное.

— Честно говоря, Белла, я не видела его таким никогда и ни с кем. Обычно он как будто вообще не замечает женщин.

— А я слышала совершенно противоположное! — смеюсь я.

Кейт закатывает глаза.

— Я не имею в виду, что он не трахается. Конечно, Эдвард это делает. Еженедельно. Для него не проблема найти новую женщину, но ни на одну из них он не смотрит. Никогда не видит их. А сегодня вечером ведет себя иначе. Встреча с тобой все изменила.

Не рискую открывать рот, боясь того, что могу сказать.

Кейт отпивает щедрый глоток из бокала и устремляет на меня внимательный взгляд.

— Ты тоже видишь его, Белла? — тихо спрашивает она.

После многих недель борьбы с тем, чего желала каждая клеточка тела, я совершенно вымотана. И больше не могу отрицать правду. Любуюсь стоящим в другом конце зала Эдвардом — его широкими плечами, легкой улыбкой и красивым лицом.

— Да, — шепчу я.

— Тебе страшно? — интересуется Кейт. Это самый необычный, самый странный, самый охуенно точный вопрос, который я когда-либо слышала.

— Да, — повторяю я.

— Не бойся, детка, — говорит она чуть громче, обнимая меня за плечи. — Иногда он ведет себя как идиот, и у него есть некоторые проблемы, но Эдвард — прекрасный человек. Клянусь. Я знаю лишь крошечную его часть — профессиональную, которую он открывает для всех. Но он добрый, искренний, и у него всегда лучшие намерения. Я слышала, как Эд общается с матерью, сестрой, друзьями. Он хороший, Белла. Как правило, я вижу людей насквозь…

«Это уж точно!»

— …и я сумела разгадать Эдварда, а теперь и тебя. Так что, пожалуйста, не поддавайся страху, Белла, — она непривычно пристально смотрит на меня и снова понижает голос.

— Милая, если Эдвард Каллен предложит тебе свое сердце, ты будешь дурой, не приняв его.

Между нами воцаряется молчание, пока я не нахожу, наконец, дар речи.

— Кейт, я не думаю, что это произойдет…

— Что не произойдет? — спрашивает Эдвард совсем рядом с нами. Я едва не вскрикиваю. Должно быть, подкрался во время советов Кейт.

Она приходит в себя быстрее, чем я.

— О, я как раз рассказывала Белле о том, что случилось между Анжелой и Эриком на прошлой вечеринке.

Эдвард добродушно улыбается.

— Черт побери, мисс Кэти, ты ужасная сплетница!

Кейт пожимает плечами.

— Не притворяйся, что не выспрашивал у меня сочные подробности, Эдди Ка! Белла, тебе лучше поработать над умением судачить.

— Ни за что! — восклицает Эдвард. — Не поощряй это, Кейт. Белла не такая, она хорошая. — Его глаза сверкают. Не могу понять, комплимент это был или нет.

— Итак... — продолжает он. — Как насчет продолжения вечеринки? Думаю, мы поедем в Сохо.

— Конечно, — соглашается Кейт. — Пойду возьму пальто.

Она предлагает захватить заодно мой пиджак и ускользает.

До меня доходит, что мы с Эдвардом остались наедине.

Мы одни, и он, видимо, наблюдал за мной всю ночь.

Мы одни, и он по-прежнему очень приятно пахнет.

Мы одни, и вечеринка заканчивается...

— Стоп! Не было никаких танцев!

«Рот Беллы, поздоровайся с мозгом Беллы. Думаю, вы давно не виделись!» Господи, поверить не могу, что ляпнула это вслух. Практически призналась, как сильно хочу оказаться в его объятиях.

Лицо Эдварда освещает мягкая, счастливая улыбка: он определенно все понимает.

— Разумеется, не было, Белла. Мы провели корпоративное мероприятие. Как правило, во время таких событий принято общаться с клиентами, а не обниматься с ними.

Он наклоняется ближе.

— Но я говорил не об этом, когда просил приберечь для меня танец. У нас будет шанс… позже. Ты ведь поедешь в Сохо?

Дальнейшее сопротивление явно бесполезно.

— Конечно, — говорю я.

Разъезжаются последние клиенты и основная часть высшего руководства. Собравшись группой из примерно десяти человек, мы размещаемся в нескольких такси и прибываем в бар на Дин-стрит. Сочетание темноты, тепла и красных стен, придающих каждому потустороннее сияние, ничуть не помогает мне остыть.

Эдвард снимает пиджак, ослабляет галстук, расстегивает верхнюю пуговицу рубашки и закатывает рукава. Стараюсь не пялиться.

— Что будешь пить? — громко спрашивает он у самого уха. Я чувствую басы музыки всем телом — от пальцев ног до непослушного сердца.

— «Космополитен», пожалуйста, — прошу я. Эдвард улыбается и направляется к бару. Я оборачиваюсь, чтобы найти Анжелу, и замечаю, что к нашему столику присоединяется высокая, великолепная блондинка. Она мне незнакома, и на вечеринке ее тоже не было.

Подхожу и встаю рядом с Анжелой. Она замечает меня и знакомит нас.

— Это Белла, — говорит Энж. — Недавно перевелась к нам из офиса в Сиэтле.

Девушка потрясающе красива — безупречная кожа и фиолетовые глаза, сияющие в тусклом освещении.

— Привет, — здоровается она.

Анжела поясняет:

— Белла, это Розали Хейл. Она раньше работала с нами.

Вот черт. Это Розали. Та самая Розали, которая была другом Эдварда и партнером по работе, а затем покинула компанию, прихватив несколько контактов. Интересно, почему она здесь? И почему остальные явно не сердятся на нее?

— Привет, рада познакомиться, — быстро говорю я, потому что на меня все смотрят.

— Как тебе Великобритания, Белла? — спрашивает Розали, на удивление тепло улыбаясь.

Пытаюсь собраться с мыслями и гадаю, где Эдвард. Молюсь, чтобы в баре оказалась длинная очередь.

— Здорово, спасибо. Лондон — замечательный город.

Надеюсь, она не заинтересуется мной и просто вернется к разговору с другими.

— А «Вольтури»? Аро — чертов рабовладелец, не так ли? — продолжает Розали.

Если Эдвард сказал правду, то эта женщина обманула его. Она не имеет права плохо говорить о компании.

— Вообще-то, — возражаю я, — Аро очень гостеприимен. Мне нравится эта работа.

Розали скептически приподнимает бровь.

— Ладно. А какая у тебя должность? Младший консультант?

— Она работает на меня, — раздается голос Эдварда прямо позади меня. Тон совершенно ледяной.

— Эдди! Привет! — Сейчас улыбка на лице Розали гораздо менее искренняя, чем та, с которой она меня приветствовала. — Давно не виделись. Как дела?

— Отлично, — сквозь зубы произносит Эдвард. — Прошу прощения.

Он отводит меня на несколько метров в сторону, крепко схватив за локоть.

— О чем вы разговаривали с Розали? — Эдвард выглядит разъяренным.

— Ни о чем. Я познакомилась с ней полминуты назад, — недоумеваю, почему оправдываюсь перед ним. Я имею право говорить с кем угодно!

— Она пыталась тебя переманить?

Не могу сдержать смех.

— Нет! Эдвард, это нелепо.

Его глаза сужаются еще сильнее.

— Не смей, блядь, насмехаться надо мной, Белла. Вопрос вполне оправдан.

— Боже, конечно, она не пыталась меня переманить! Господи, да вы, консультанты — жуткие параноики.

— Издержки профессии, — ворчит он, все еще не уверенный, что я говорю правду.

— Эдвард, клянусь, я разговаривала с ней от силы пять секунд. Она не пыталась предложить мне работу!

— Хорошо, — Эдвард тяжело сглатывает. — Потому что ты моя.

Зеленые глаза на секунду расширяются; я бы рассмеялась, если бы дыхание не перехватило.

— Эм, я имею в виду, ты моя ассистентка.

Я немного рассержена. Он ведет себя по-детски — или как ярый сексист. Эдвард не владеет мной. Но я ненавижу власть, которую имеют надо мной его эмоции.

Стараюсь говорить спокойным голосом.

— Эдвард, прости, но ты ведешь себя довольно безумно. Я не собираюсь уходить на работу к человеку, которого встретила в баре две минуты назад, и меня оскорбляет такое предположение.

Он открывает рот, собираясь возразить, но я продолжаю:

— Хочу кое-что прояснить. Я не… работаю на тебя. Я работаю на «Вольтури», а они назначили меня на должность твоего ассистента. Но это не делает меня твоей собственностью. Я бы не хотела, чтобы ты так со мной обращался.

— Белла…

— Нет, Эдвард, это «херня», как ты бы выразился. Если хочешь поссориться с бывшей коллегой, потому что она однажды уязвила твое самолюбие — действуй, но меня оставь в покое. И последнее — не оттаскивай меня от стола только потому, что вдруг превращаешься в пещерного человека! (ПП: Белла употребляет слово bollocks — аутентичное британское ругательство).

Эдвард смотрит на меня, открыв рот, а я чувствую некоторое самодовольство. Взяв себя в руки, он бормочет:

— Ну, я-то ее знаю.

— Это и так понятно! — кричу я. В этот момент песня меняется, и я притягиваю взгляды не менее дюжины глаз.

Мы с Эдвардом молча глядим друг на друга. Начинается следующая песня. Он едва заметно улыбается, а в следующее мгновение мы разражаемся смехом.

— Ты действительно только что сказала «херня»? — восклицает он, все еще хихикая.

— Полагаю, да, — смягчаюсь я.

Когда нам удается обрести контроль над собой, Эдвард делает глубокий вдох.

— Но ты права: это было совершенно нелепо. — Он смотрит мне в глаза. — Белла, мне жаль, что я вел себя как тупой сексист.

Усмехаюсь в ответ.

— Прости, что вела себя как плаксивая феминистка.

Эдвард улыбается моей любимой кривой улыбкой.

— Может, вернемся к обычному поведению Эдварда и Беллы? Пожалуйста.

— Конечно.

Он вздыхает и проводит рукой по волосам. У меня руки чешутся от желания запустить пальцы в эти пряди.

— Вообще-то, все идет не по плану.

Интересно, слышит ли он мое учащенное сердцебиение сквозь грохочущую музыку?

— О каком плане речь? — спрашиваю я.

Эдвард выглядит застенчивым и в то же время смирившимся с неизбежностью.

— Мой план состоял из трех шагов.

Пытаюсь успокоить дыхание. Интересно, включает ли его план те вещи, которые я не могу с ним сделать, но хочу — до такой степени, что это причиняет боль?

— Каким был первый пункт? — осторожно спрашиваю я. — Может, к нему еще можно вернуться.

Кажется, Эдвард доволен, что я ему подыгрываю.

— Первый пункт довольно прост — угостить Беллу выпивкой. Вот уж не думал, что в этом можно облажаться, — нервно хихикает он. Многозначительно смотрю на пустые руки Эдварда и стойку бара, которая находится всего в паре метров от меня.

— Да, я вроде как свернул с пути, чтобы возмущаться и нести «херню»…

Смеюсь.

— Ладно, давай попробуем еще раз.

Мы подходим к бару, и Эдвард заказывает напитки. Я предлагаю взять дополнительно два шота «самбуки». Эдвард поднимает бровь, но охотно соглашается.

— За что пьем? — спрашиваю я, поднимая крошечную стопку и пытаясь унять дрожь в руке.

Он пристально смотрит на меня.

— За правду.

Не позволяя себе слишком задумываться о смысле этого тоста, я бормочу:

— За правду, — и опрокидываю рюмку.

Основные напитки мы потягиваем в тишине. Напряжение никуда не делось, но молчание не кажется неловким. Внимательно слушаю песню за песней и наслаждаюсь теплом тела Эдварда.

Когда бокалы пустеют, подталкиваю его плечом и интересуюсь:

— Каков был второй пункт плана?

Он поворачивает голову, и наши лица внезапно оказываются очень близко.

— Пригласить Беллу на танец.

— Ну, вперед, босс, — бормочу я.

Его адамово яблоко дергается. Эдвард обхватывает мою руку своей большой и теплой ладонью, молча провожая меня на танцпол. Моя кисть выглядит крошечной. Музыка, которая сейчас играет, не быстрая и не медленная, так что вид танца не совсем понятен. Но не для нас. Оставив невысказанной целую череду слов, Эдвард нежно привлекает меня к себе. Не отрывает взгляда и, видимо, безмолвно спрашивает разрешения. Киваю, соглашаясь, и кладу руку на его плечо, ощущая сквозь рубашку жар кожи и сильные мышцы. Не могу сдержать пробегающую по телу дрожь.

Рука Эдварда ложится на поясницу. Он притягивает меня ближе, и я склоняю голову к его груди. Гораздо труднее сдержаться, когда он совсем рядом. Эдвард начинает мягко покачиваться в такт музыке, но я совершенно не осознаю ни текста, ни ритма. Все, что я чувствую — это низкий гул между нашими телами.

Эдвард прерывисто вдыхает, и я понимаю, что с тех пор, как мы начали танцевать, он не дышал. Меня одолевает желание прикоснуться к нему. Не успеваю остановиться, как моя рука скользит вверх и касается задней поверхности шеи. Кожа теплая и слегка влажная от пота. Наконец-то я приближаюсь к этим невероятным волосам. Пальцы медленно погружаются в густые бронзовые волны. Эдвард издает сдавленный звук, и его рука сжимает ткань платья у основания спины.

Он глубоко вдыхает и наклоняется к моей макушке.

— Твои волосы потрясающе пахнут, — тихо комментирует он. Фраза очень проста, но я не могу найти слов, чтобы отреагировать. — Ты потрясающая, Белла. Сегодня ты так прекрасна. Элис была права; она сказала, что когда я увижу тебя, то не пойму, что меня поразило, но в ту же секунду разберусь во всем. Как только позволю событиям идти своим чередом, все прояснится. В этом она тоже не ошиблась.

Я молчу. Для слов необходимо дышать, а я на мгновение забыла, как это делается. Но ответ не имеет значения, потому что Эдвард продолжает. Наклоняется ближе к моему уху, касаясь раковины теплым дыханием.

— Могу я теперь попробовать воплотить третий пункт плана?

Судорожно вздыхаю, и запах Эдварда наполняет каждую часть меня.

— Какой же? — бормочу я.

Он отстраняется и встречается со мной взглядом. Выглядит нервным и немного испуганным, но мое лицо — зеркальное отражение.

— Сказать Белле правду.

Краем глаза замечаю, что с другого конца комнаты на нас поглядывают Джессика и Кейт.

— Не здесь, — шепчу я.

Эдвард кивает и снова обхватывает мою ладонь. Выводит меня на улицу и провожает в небольшой парк в центре площади Сохо. Садимся на одну из скамеек, не разнимая рук. Снаружи все становится более реальным, и я задаюсь вопросом, какого же черта творю. Затем Эдвард сжимает мои пальцы, и я снова чувствую себя в безопасности.

— Ты не против? — спрашивает он, указывая на наши руки.

Киваю.

Он снова глубоко вздыхает, оглядев крошечный парк. Медленно поглаживает мой большой палец, и это очень отвлекает. Когда Эдвард заговаривает, мне хочется затаить дыхание.

— Кажется, с момента твоего приезда я только и делаю, что извиняюсь. Но, боюсь, мне снова придется попросить прощения.

Я запутываюсь окончательно.

— За что?

Он смотрит на наши соединенные руки, лежащие у него на коленях.

— Мне не следовало предлагать тебе дружбу, Белла. Глупая вышла идея. С первой встречи в офисе Аро я знал, что хочу тебя. Но ты ясно дала понять, что не разделяешь моего интереса, и я должен был оставить тебя в покое.

Весь вечер действия Эдварда показывали его истинные чувства. Но когда он говорит об этом вслух, я уже не могу отрицать их. Горло сдавливает. Сражаюсь со слезами, не понимая, как смогу теперь уйти.

Он продолжает:

— Я пытался сохранить профессиональные отношения, как ты и предлагала, но не смог. Хотел быть рядом с тобой при любой возможности. Я думаю, что между нами… есть связь.

Эдвард смотрит на меня, вероятно, ожидая реакции, но я плотно закрыла ставни, слишком напуганная, чтобы открыться ему.

— Дружба с тобой... болезненна. Когда ты рядом, у меня каждый раз дыхание перехватывает. На работе я не могу оторвать от тебя глаз — от твоего тела, улыбки, от твоих гребаных волос. Это сводит с ума, и я устал. Так устал молчать об этом.

— Я перестал быть собой, Белла, — немного печально добавляет он. — По крайней мере, тем человеком, которым являлся многие годы. Ужасно непривычно. Словно каждый день возникает новое ебаное чувство, но мне не выразить его, не рассказать о нем. Думаю, поэтому я сейчас говорю об этом. Потому что больше не могу не говорить тебе.

Сейчас, к счастью, он не смотрит на меня. Боюсь, как только загляну в эти изумруды, спасительная соломинка исчезнет, а из моих уст вырвется правда.

«Да, Эдвард.

Да, я чувствую эту связь.

Да, я ни о чем другом и думать не могу, когда мы вместе.

Да, да, да, да».

Но как сказать ему «да», а после этого сразу отвергнуть? Как сказать ему «да», если у нас нет ни будущего, ни шансов на нормальные отношения? Как сказать ему «да», если обычной девушки, которую он находит желанной, попросту не существует?

Выбираю трусливый способ. Ищу причину. Любую причину, которая не имеет ничего общего с правдой.

Стискиваю зубы, крепко зажмуриваюсь, игнорируя боль в груди, и вырываю руку из хватки Эдварда. Возмущенный голос, который исходит из моих уст, кажется совсем чужим.

— А что насчет других женщин, Эдвард? — спрашиваю непослушными губами.

«Держись, Белла. Продержись достаточно долго, чтобы оттолкнуть его, а потом сможешь сокрушаться в темноте и одиночестве, где никто не увидит».

Он хмурится и изучает мое лицо, но теперь все в порядке: маска уже на месте.

— Что? — недоумевает Эдвард.

Я с трудом выдавливаю усмешку.

— Да брось, Эд. Считаешь меня дурой?

— О чем ты? — тихо произносит он. — Я говорю о нас с тобой. Что ты имеешь в виду?

«Закрой ставни, Свон. Запри хорошенько. Придерживайся плана».

— Ты ничего ко мне не чувствуешь, Эдвард. Только сам себя обманываешь. Для тебя это всего лишь игра.

— Ты ошибаешься, — возражает он, но немного отодвигается. Я почти вижу, как вырастают его стены. Именно это мне и нужно.

— Не ошибаюсь, Эдвард. Мне все о тебе известно. Новая пассия каждую неделю. Трахаешь любую женщину, которая тебе приглянулась. Хотел трахнуть и меня, но я не позволила.

Изо всех сил стараюсь не обращать внимания на то, как Эдвард вздрагивает при слове «трахнуть». «Возводи крепость, Свон».

Я не сдаюсь: конец близок.

— И ты просто не можешь такое стерпеть, верно? Не выносишь отказа. Надо бы прищучить ее, не так ли, Каллен? Ты думаешь, что испытываешь нечто большее, но дело только в уязвленном самолюбии!

Еще чуть-чуть. Сжимаю кулаки.

Эдвард встает и качает головой, на лице ходят желваки.

— Прекрати нести херню, Белла. Ты знаешь меня. Знаешь, что я говорю правду. Ты просто слишком напугана.

Это сложнее, чем казалось. Каждый кирпич, который я заложила, крошится. Пора разыграть туза.

— Неужели? — рычит анти-Белла, вставая. — Ну, если ты так охуенно влюблен в меня, то как насчет прошлой среды?

Эдвард становится еще более растерянным и злым, но злость — это хорошо.

— Белла, я вообще нихуя не понимаю, о чем ты говоришь. Что произошло в среду?

— У меня есть глаза, Эдвард. Я видела твою рубашку. Ты не ночевал дома. Может, ты и обманываешься, думая, будто испытываешь нечто большое и светлое, но это не мешает тебе трахать всех подряд.

Эта часть правдива, и потому болезненна. Дьявольски болезненна. Но если я откроюсь ему, а он уйдет, будет еще больнее.

Хочу увидеть, как его лицо падает, подтверждая мою правоту. Как он смиряется с тем фактом, что между нами ничего не может произойти, и отступает. Но Эдвард лишь совершенно безрадостно смеется.

Стою неподвижно и жду, когда он закончит. Эдвард умолкает, делает шаг по направлению ко мне и очень медленно и взвешенно произносит:

— В прошлый вторник вечером мы с Джасом и ребятами играли в покер. Я выпил полбутылки виски и уснул на диване Джаспера.

Это выбивает почву из-под ног, но я не сдаюсь.

— Ладно, может, не в ту ночь, — смягчаюсь я. — Но ведь есть и другие женщины, не так ли? От себя не убежишь.

— Зачем ты так, Белла? — Мягкий тон Эдварда бьет в самое сердце.

— Я не осуждаю. Просто хочу сказать, что если бы ты серьезно относился ко мне, то перестал бы пытаться трахнуть каждую женщину в Лондоне!

Слова начинают походить на бред, но я не могу остановиться. Эдвард раздраженно рычит и вскидывает руки.

— Я этого НЕ ДЕЛАЮ! — ревет он. Устремляет на меня полные бурных эмоций глаза, и стена снова начинает рушиться.

— Хочешь знать, почему? — кричит Эдвард. — Хочешь знать, почему я не коснулся ни одной женщины с того момента, как увидел тебя?

Нет.

«Да».

— Потому что я ни о чем — ни о чем не могу думать, кроме тебя! Ты поглощаешь каждую мысль в моей голове. Я, наконец, набрался смелости, чтобы признаться, но ты так чертовски напугана, что готова нести любую чушь, лишь бы оттолкнуть меня.

Он глубоко вдыхает и приближается еще на шаг.

— Но вот что я тебе скажу, Белла. Твои попытки дали мне надежду. Надежду на то, что чувства ко мне достаточно сильны, раз ты идешь на такие крайности, чтобы я оставил тебя в покое.

Я дрожу; глаза наполняются слезами. «Он просек твой план, Свон. Эдвард раскусил тебя, и теперь призывает к откровенности». Решимость на его лице пугает меня больше всего.

Эдвард подходит еще ближе и говорит более спокойно:

— Но это не сработает, Белла. Я вижу тебя. Вижу сквозь все твои барьеры и стены, потому что у меня самого их достаточно. Не стану прикидываться, будто мне известны причины. Я отдал бы весь мир, чтобы ты мне открылась, но сейчас это не имеет значения. Я понимаю, что ты делаешь, и не собираюсь поддаваться.

Его лицо в дюйме от моего. Взгляд Эдварда нежен, и каждый кирпич, заслон и барьер внутри меня превращается в пыль.

— Можешь пытаться оттолкнуть меня любым способом, но сейчас у меня лишь один ответ.

Он кладет ладонь на мою щеку и прижимает лоб к моему.

— Хорошая попытка.

Эдвард целует меня.

Ожидаю жесткого и агрессивного поцелуя. В этом случае я смогла бы сохранить последнюю крупицу силы. Может, даже сумела бы оттолкнуть его и уйти. Но все совсем иначе. Губы Эдварда нежные, ласковые и — о боже — такие мягкие. Он снова и снова касается моих уст, словно ожидая, что я сдамся. Обхватывает лицо ладонями, стирая большими пальцами катящиеся по щекам слезы. Целует каждый уголок рта, затем осторожно посасывает нижнюю губу. Будь он грубым, у меня остался бы шанс, но он ласков, убедителен, и...

Я ломаюсь.

Растворяюсь в нем каждым мускулом, каждым атомом своего существа. Обнимаю Эдварда за шею, его руки ложатся на талию. Он притягивает меня к себе, очень, очень крепко обнимая. Но поцелуй по-прежнему нерешителен — Эдвард пробует и дразнит. Ждет моего ответа, а я не могу больше сопротивляться. Касаюсь его нижней губы кончиком языка, и это, кажется, единственное одобрение, в котором он нуждается.

Эдвард открывает рот. Из его горла вырывается звук — нечто среднее между желанием и явным облегчением; это чувство мне чертовски знакомо. Его язык гладит мой, а я подталкиваю его в ответ. Если этот поцелуй прервется, я исчезну. Эдвард — воздух, жизнь и надежда. Впитываю его в себя — каждый вкус, каждый вздох, каждый стон. Провожу ногтями по спине, а он кладет руку на мой затылок. Глубже, больше, пожалуйста…

Не знаю, как долго мы целуемся, но боюсь открыть глаза, боюсь ослабить спазматическую хватку. Мне страшно, что угаснет огонь этого восхитительного поцелуя, потому что я понятия не имею, какое пепелище он оставит после себя.

Эдвард отстраняется, но совсем недалеко. Прижимается ко мне лбом, тяжело дыша, и просто смотрит на меня. Джейк никогда не смотрел на меня по-настоящему, но Эдвард заглядывает прямо в душу.

Позволяю себе на мгновение поддаться слабости. На лице проявляется каждая эмоция. «Ты мне нужен, Эдвард. Ты — все для меня. Больше всего на свете я хочу снова ощутить прикосновение твоих губ».

Он проводит пальцами по моей щеке и шее. Запечатлевает на губах еще два нежных поцелуя и прижимает меня к себе. Объятия приносят новые слезы. Уже и не помню, когда меня в последний раз обнимал мужчина, за исключением медвежьей хватки Эммета. И не могу припомнить, чтобы мне когда-либо было так хорошо в чужих руках.

Эдвард целует меня в макушку и шепчет:

— Вот видишь, Белла? Чувствуешь, что происходит между нами? Что может произойти между нами?

Конечно, чувствую; в этом-то и проблема. Все складывается ужасно несправедливо. Мужчина — замечательный, умный, великолепный — по-настоящему хочет быть со мной, но это попросту невозможно.

Еще раз целую его и отстраняюсь. Стены восстановлены, и он это замечает.

— Ничего не выйдет, Эдвард, — шепчу я, отворачиваясь от него.

— Белла, не делай этого, — в его голосе звучит отчаяние, и меня охватывает чувство вины. Этот человек, несмотря на собственных демонов, открылся именно мне. Какая-то больная ирония.

Не могу больше сдерживать слезы, и они беспрепятственно текут по лицу.

— Почему ты не можешь понять, что я поступаю так ради тебя? — тихо говорю я. — Почему не можешь поверить, что у меня есть веская причина, и просто отступить?

Эдвард хватает меня за руки и пытается притянуть обратно.

— Послушай, что бы ты мне ни сказала, это нормально. Я справлюсь. Ничего не изменится.

Отрицательно качаю головой.

— Если бы ты знал, то не думал бы так. Ты не захочешь меня, а я не стану тебя винить. Не собираюсь заставлять тебя отказываться.

— От чего отказываться? Пожалуйста, Белла!

Уязвимость на его лице причиняет мне физическую боль.

— Мне очень жаль, Эдвард. Боже, мне так жаль.

Я спасаюсь бегством.

Поездка в метро — застилающие обзор слезы и лицо Эдварда в моем сознании. Не успеваю оглянуться, как я уже у дверей квартиры. Вставляю ключ в замочную скважину, и меня переполняет облегчение: наконец-то одна. Прислоняюсь к закрытой двери и безудержно рыдаю.

Думаю о Джейке, о доме и о шепчущих за спиной голосах.

Думаю об отце и Эммете. Они приносят мне утешение, даже находясь очень далеко.

Но больше всего думаю об Эдварде: улыбка Эдварда, сердце Эдварда, поцелуй Эдварда; каждая часть Эдварда, которую мое тело не позволяет заполучить.

Когда слез больше не остается, поднимаюсь с пола и делаю глубокий вдох. Я поступила правильно. Поцелуй был восхитителен, но поцелуев недостаточно, а разочарования Эдварда мне не пережить.

Сажусь на диван, обнимаю руками колени, и меня накрывают болезненные воспоминания о тысяче ночей с Джейкобом. Это уничтожило наши отношения, и я скорее умру, чем позволю такому случиться с Эдвардом и мной.

Когда раздается тихий стук в дверь, я все еще затеряна в темноте Форкса. Знаю, это Эдвард. Хотела бы я иметь достаточно сил, чтобы не открывать, но соблазн снова увидеть его лицо слишком велик. Встаю, поправляю платье и провожу руками по лицу с окончательно уничтоженным макияжем. Открываю дверь.

В проеме стоит промокший Эдвард. Его глаза — как ночь. Бросаю взгляд на свое мокрое платье и понимаю, что по дороге домой, должно быть, попала под дождь. И даже не заметила.

Никто из нас не произносит ни слова. Я отступаю и впускаю Эдварда внутрь. Он заговаривает, и голос в тишине комнаты звучит оглушительно.

— Много лет назад мы с отцом поссорились, — начинает он. — Папа пытался решить за меня, чего я хочу и как для меня будет лучше, но я не соглашался. Мы так и не смогли окончательно помириться.

Эдвард на мгновение останавливается, затем продолжает:

— Понимаю, ты думаешь, что делаешь как лучше, Белла. Думаешь, я не захочу тебя, когда всплывет правда. Но, возможно, кое-что обо мне тебе неизвестно. Большую часть своей жизни я провел, борясь за вещи, которых хочу. Я уверен в своих желаниях, поэтому не собираюсь сейчас останавливаться.

Откуда этот мужчина знает, какие слова нужно произнести, чтобы заставить меня открыться?

— Что, если в конечном итоге твои чувства изменятся? — тихо спрашиваю я.

Эдвард пожимает плечами, и совершенно обыденный жест немного успокаивает.

— Они не изменятся. Но проблемы в любом случае стоит решать по мере поступления. Разве это не должен быть мой выбор?

Выбор. Слово, которое я много раз обдумывала за эти годы. Понятие, которого я, кажется, лишалась слишком часто. Фраза Эдварда имеет смысл. И разве у меня нет выбора? Разве не я должна определять, как функционируют мои разум и тело?

Вспоминаю слова психотерапевта: «в конечном счете контроль принадлежит тебе, Белла». И это приводит к самой опасной мысли из всех.

«Может, на этот раз все будет по-другому».

В прошлом надежда не причинила мне ничего, кроме боли, но поцелуй снова вселил в меня это чувство. Слишком мощное, всепоглощающее, заглушающее каждую мысль. Возможно, у меня получится. Возможно, не придется ничего объяснять, не придется встречать взгляд Эдварда, полный недоумения, отвращения и жалости, как на каждом лице в Форксе.

Эдвард по-прежнему наблюдает за мной со слегка встревоженным выражением. Я принимаю решение.

Подхожу к нему и обхватываю ладонью щеку, влажную от дождя и покрытую легкой щетиной.

— Ты прав, — шепчу я.

Эдвард делает глубокий вдох и осторожно обнимает меня за талию.

— Так мы можем поговорить? Ты расскажешь, что случилось, и мы разберемся с этим вместе? — спрашивает он.

Медленно качаю головой и нежно провожу двумя пальцами по его губам.

— Не хочу сейчас разговаривать. Сегодня прозвучало слишком много слов.

Наклоняюсь и шепчу на ухо, надеясь, что получается достаточно соблазнительно, чтобы он не задавал слишком много вопросов:

— Поцелуй меня еще раз, Эдвард. Дотронься до меня. Стань единственным, о ком я могу думать.

— Но Белла…

— Пожалуйста, Эдвард. — Глубоко, прерывисто вздыхаю. — Останься со мной. Я хочу тебя. Пожалуйста…

Надеюсь, я говорю правду.

Он в последний раз вглядывается в мое лицо. Стараюсь выглядеть как можно спокойнее и увереннее.

— Это нечестно, — он мягко улыбается в знак капитуляции. Мое сердце поет от облегчения. — Потому что ты знаешь, что я не могу устоять перед тобой.

Поцелуй такой же впечатляющий, как и раньше: от него все мое тело гудит. Язык Эдварда скользит по нижней губе, и я без колебаний открываю рот. Пальцы пробегают по моему позвоночнику, оставляя огненный след. Тело отзывается на этого мужчину с такой легкостью, что меня снова переполняет пьянящее чувство надежды.

На задворках сознания висит темный туман, но я отталкиваю его, крепче целуя Эдварда.

Он на секунду отстраняется, касаясь моих волос. Мы оба задыхаемся.

— Я мечтал об этом, — бормочет он, аккуратно вытаскивая шпильки. Смотрит, как прическа распадается, прядь за прядью, и издает наполовину вздох, наполовину стон. Не в силах устоять, я тянусь к Эдварду и возвращаю его губы к своим.

— О чем? — наконец выдыхаю ему в рот. — О… — жестом показываю на него и на себя. — О нас?

— Да, конечно, — отвечает он. — Но я много думал именно о твоих волосах.

Эдвард снова смотрит на них, пробегая пальцами по локонам. Когда головы касаются теплые пальцы, я вздрагиваю. Он наклоняется и покрывает горло нежными поцелуями.

— Это терзало меня, — признается он. — Ты никогда их не распускала — ни разу. Иногда в офисе я мог думать лишь о том, как они выглядят, когда покрывают твои плечи.

Отстранившись, Эдвард оценивающе смотрит на меня.

— Прелестно, — шепчет он.

Слова этого человека что-то делают со мной. Еще в момент знакомства я практически утратила способность ясно мыслить. А теперь он находится в моей квартире, гладит мои волосы, целует мои губы, ласкает мой язык своим, и я знаю, что пропала. Эдвард — не Джейк, и я хочу отдать ему все.

Запускаю руки в его шевелюру, и Эдвард стонет. Целую его глубже, погружая язык в рот. Почти теряю сознание от вкуса. Когда я прижимаюсь к бедрам, Эдвард теряет контроль, который бережно сохранял с момента прибытия.

— Господи, — бормочет он. Внезапно я упираюсь в стену, и Эдвард крепко прижимает меня к ней всем телом. Посасывает нижнюю губу, пока я не начинаю задыхаться, а затем быстро проталкивает свой восхитительный язык внутрь.

— Белла, — шепчет он, прерываясь на вдох. Просьба, мольба, обещание. Отвечаю поцелуем, положив руки на спину Эдварда в попытке притянуть его ближе.

Часть меня, каким-то образом отделенная от Беллы, которую в данный момент растлевают у стены, поражается, насколько естественно все происходит. Насколько хорошо подавляется черный туман. Я снова позволяю себе надеяться.

— Где спальня, Белла? — спрашивает Эдвард. Звучит практически как рычание. Не успеваю я понять, что происходит, как он поднимает мои ноги и обвивает их вокруг своей талии. Я чувствую… всё.

— А? — похоже, я утратила способность к связной речи.

— Покажи мне свою комнату, Белла, — шепчет он прерывистым голосом. — Прежде чем я окончательно потеряю рассудок и возьму тебя прямо в прихожей.

Слова одновременно пугают и заводят меня. Неужели я действительно смогу сделать это, не рассказав ему? Будет ли разница такой, как я себе представляла? Я никогда еще не хотела мужчину, как хочу Эдварда, но сработает ли это?

Загоняю вопросы поглубже, вместе со страхами, и жестом указываю, где находится спальня. Эдвард несет меня, не прерывая поцелуя.

Когда мы добираемся до комнаты, я ожидаю, что он положит меня на кровать, но у Эдварда Каллена, похоже, есть склонность к вертикальным поверхностям. Он крепче обнимает себя моими ногами и прислоняет меня к закрытой двери.

Проводя языком и губами по горлу, Эдвард прижимается ко мне, и я издаю стон, очень отчетливо ощущая его возбуждение сквозь тонкие брюки.

— Блядь, Белла, — выпаливает он. — Ты хоть представляешь, как влияешь на меня? — Эдвард надавливает немного сильнее. — Чувствуешь, что делаешь со мной?

Воздействие настолько очевидно, что мне не удается сдержать нервный смешок.

— Да, Эдвард, — бормочу я, покачиваясь навстречу его движениям и стараясь не бояться размера выпуклости в штанах. — Думаю, это ясно как день…

Ожидаю, что он улыбнется, но Эдвард замолкает и замирает. Мое сердце тоже замирает: вдруг я сказала что-то не то? Эдвард мягко опускает мои ноги на пол и слегка отстраняется, встречая мой взгляд. На его лице — тень желания, а в выражении появляется нечто первобытное, чего я раньше не замечала. Атмосфера меняется так внезапно, что эмоции практически искрят.

— Как насчет этого? — шепчет он, нежно обхватывая мое запястье. — Чувствуешь, что ты делаешь со мной?

Он кладет мою раскрытую ладонь на свою грудь, прямо над бьющимся сердцем. Скорость застает врасплох, но я сразу понимаю, что мое собственное сердцебиение такое же частое.

— Оно бешено колотится, — шепчу я.

Эдвард кивает.

— Из-за тебя, — шепотом отвечает он. В голосе звучит опасение.

— С того момента, как я впервые тебя увидел, — продолжает он, не отрывая взгляда и улыбаясь с оттенком печали. — Думаю, оно дожидалось тебя. Мое сердце искало тебя еще до того, как я это понял.

Вспоминаю слова Кейт, прозвучавшие несколько часов — и целую жизнь назад. «Если Эдвард Каллен предложит тебе свое сердце, ты будешь дурой, не приняв его».

Она права.

Беру его ладонь и поднимаю к своему бешено бьющемуся сердцу. Этот человек — не мой муж. Этот человек — практически незнакомец, но я, тем не менее, жажду того, что обещают зеленые глаза. Хочу рассказать ему все и ничего. Хочу, чтобы он открыл меня, узнал меня.

Хотел меня.

Нуждался во мне.

Хочу попробовать.

Мне больше не нужны слова. Кроме одного.

— Твое, — говорю я, осознавая, что он понимает: речь идет именно о сердце. — Оно уже твое, Эдвард.

Он сглатывает и медленно заменяет свою руку ртом, благоговейно целуя чуть левее грудины. Легко и неторопливо касается губами груди, ключицы, горла и подбородка.

— Белла, — произносит Эдвард, еще крепче сжимая мою талию. В голосе звучит нежная улыбка. — Моя Белла.

Он берет меня за руку и мягко подводит к кровати. Душа уходит в пятки, но я не знаю, от волнения или от страха. Эдвард встает позади меня и убирает от шеи распущенные волосы, целуя кожу.

— Так красиво, — шепчет он.

Он прикасается к молнии платья, и черный туман надвигается.

«Нет!»

Отталкиваю мрачное облако и заставляю себя сосредоточиться на теплых пальцах, скользящих по позвоночнику вместе с язычком молнии. Эдвард осторожно разворачивает меня, и ласковое выражение его лица немного меня успокаивает.

«Он заботится о тебе, Белла. Он будет нежен. Просто. Сохраняй. Присутствие духа».

Эдвард начинает очень медленно стаскивать с меня платье. Я замечаю, что его руки слегка дрожат, и на какое-то безумное мгновение завидую — ему приходится бороться лишь с нервозностью и предвкушением. Никакого выворачивающего внутренности страха.

Платье опускается на лодыжки, Эдварда резко втягивает воздух. Нахожу в себе мужество встретить его взгляд. Глаза охвачены страстью.

— Господи, Белла… — Он привлекает меня к себе и сажает на кровать. Оставшись в нижнем белье, я чувствую себя уязвимой, и туман надвигается сильнее и сильнее.

«С тобой все в порядке, Белла. Нужно просто отвлечься. Поцелуй его еще раз».

Ложусь на спину и притягиваю лицо Эдварда к себе. Теперь его рот горячий, настойчивый и сильный, а рука обхватывает мою обнаженную грудь. С моих губ невольно срывается вздох.

«Вот так. Сосредоточься на ощущениях, на Эдварде; на том, как сильно ты его хочешь».

Отчаянно желая прикасаться к его коже, я начинаю расстегивать пуговицы рубашки, но руки слишком сильно дрожат. Эдвард убирает мою руку и нежно сжимает. Начинает расстегивать пуговицы сам, но ловит мой взгляд.

— Эй, ты в порядке? — быстро спрашивает он. К страсти примешивается беспокойство.

«Не облажайся, Свон».

Заставляю свое лицо расслабиться.

— Более чем, — улыбаюсь я. Эдвард отвечает неуверенной улыбкой. Я целую его и с новообретенной уверенностью расстегиваю оставшиеся пуговицы, затем стаскиваю рубашку до плеч. Он отстраняется, быстро сбрасывая ее, и возвращается ко мне.

Прикосновение его обнаженной кожи к моей, безусловно, отвлекает. Эдвард прижимается ко мне бедрами, и я невольно впиваюсь ногтями в его голую спину.

Как можно быть настолько возбужденной, но в то же время настолько испуганной?

Он наклоняет голову и прижимается губами к моей груди. Со стоном втягивает сосок в рот и ласкает его языком. Другая рука поглаживает грудь, оставшуюся без внимания рта.

— У тебя самые невероятные груди, Белла, — бормочет Эдвард, снова целуя меня в шею. — Все… все в тебе невероятно. Я так сильно хочу тебя, милая.

От ласкового слова у меня перехватывает дыхание, а на глаза наворачиваются слезы.

«Не сдавайся. Сохраняй спокойствие. Ты в безопасности».

— Я тоже хочу тебя, — выдыхаю я. Это правда. И в то же время худшая в мире ложь.

Он целует меня снова, гораздо более отчаянно, и я понимаю, что вот-вот затеряюсь в нем. Эдвард прикасается к каждой клеточке моей кожи — исследует грудь, шею, бок, живот. Хватает меня за бедро, и кончики пальцев едва ощутимо поглаживают ткань нижнего белья.

«Пиздец, пиздец, пиздец, пиздец».

Не могу дышать. Туман окружает со всех сторон.

«Борись! Успокойся, блядь. Все будет в порядке».

Необходимо больше отвлекающих факторов. Протягиваю руку и прижимаю ладонь к его эрекции; Эдвард отвечает ругательством. Это знакомо и безопасно. Некоторое время я поглаживаю его, но потом его рука снова оказывается у меня между ног.

— Черт, мне тоже нужно прикоснуться к тебе, детка... — Говорит он напряженным голосом. Пальцы скользят по внешней стороне трусиков. Часть меня кричит «Да, да, да!», но черный туман опускается и заглушает согласие.

Темные облака окружают меня, подступают и душат. Не могу дышать.

«Темно, не могу дышать...

— Больно, Джейк…

Всхлипываю, пока он кричит...

Повсюду стекло, на моей коже кровь…

— ЭТО НЕСПРАВЕДЛИВО, БЕЛЛА, ТЫ ВЕДЬ МОЯ ЖЕНА!

Взгляды прожигают насквозь…

— Нет! Отпусти меня! — пожалуйста, пожалуйста...»

Не могу дышать, не могу дышать, не могу.

— Белла? Ты меня слышишь? Белла! Пожалуйста, Белла!

Постепенно осознаю сквозь дезориентацию, что сижу на кровати. Ступни стоят на полу. Грудь сдавливает, а комната продолжает кружиться. Боюсь, меня может стошнить.

— Ты меня слышишь, Белла? Детка, посмотри на меня.

Наконец стены останавливаются, и передо мной появляется лицо Эдварда, раскрасневшееся и встревоженное.

Пытаюсь произнести его имя, но звук застревает в горле.

— Все в порядке, просто сделай несколько глубоких вдохов, — голос просящий и слегка истеричный. — Вдыхай и выдыхай вместе со мной, хорошо?

Его руки лежат у меня на плечах. Смотрю ему в глаза, и мы дышим в унисон. Сердце постепенно замедляется, и легкие, наконец, наполняются воздухом.

— Ты в порядке? — спрашивает Эдвард через пару минут.

— Да, — с трудом отвечаю я. Горло немного пересохло.

Он притягивает меня к себе и крепко обнимает.

— Слава богу, слава богу. Что, черт возьми, сейчас произошло? Ты меня до смерти напугала…

— Я… не знаю.

Эдвард отстраняется, смотрит на меня и отводит волосы от лица.

— Не знаешь? Белла, у тебя, кажется… случился приступ паники или что-то подобное! Только что ты была в полном порядке, а в следующую секунду кричала, билась и говорила, что не можешь дышать, и… Господи, я был в ужасе.

Я дрожу. Эдвард хватает одеяло с края кровати и набрасывает на меня.

Даже храбрая версия Беллы уже смирилась. «Ничего у тебя не выйдет. Пора сказать ему правду».

Сосредотачиваюсь на рисунке пледа, покрывающего колени. Тянусь к теплу сидящего рядом со мной Эдварда, и его рука обнимает меня за плечи.

«Рассказывай».

— Я не могу заниматься с тобой сексом, Эдвард, — тихо признаюсь я.

Эдвард практически фыркает.

— Блин, Белла, я уже понял!

Он привлекает меня ближе.

— Нам не нужно ничего делать, если ты не готова, слышишь? Можем двигаться в любом темпе, который тебя устроит. Я просто хочу поговорить. Пожалуйста, объясни, что происходит.

Печально качаю головой.

— Нет, я не это имела в виду. Ты не понимаешь.

Эдвард слегка разворачивает меня и нежно обхватывает лицо.

— Так просвети меня. Пожалуйста.

Бежать некуда.

— Я не говорю, что не хочу или не буду спать с тобой. Речь о том, что я действительно… не могу.

Делаю глубокий вдох и смотрю ему прямо в глаза.

— Я не могу заниматься сексом, Эдвард.

Следующая глава

Предыдущая глава