Эдвард

«Я. Бы. Вдул».

Обычно, когда я нахожусь в офисе Аро, в моих мыслях не звучат такие выражения. На одно ужасное мгновение я пугаюсь, что произнес фразу вслух. Впрочем, не вижу большой проблемы: я определенно хочу озвучить свое предложение мисс Свон.

В офисе я так торопился поговорить с Аро о проблеме с Коулманом, что едва заметил сидящую в его кабинете маленькую брюнетку. Я задавался вопросом, когда прибудет моя новая ассистентка, но в основном из-за огромного количества скопившейся работы. Теперь она здесь, а я даже не помню, зачем мне так отчаянно понадобился Аро.

Она поднимает голову, чтобы поздороваться, и — не могу не заметить — быстро окидывает меня взглядом. Честно говоря, я почти уверен, что делаю то же самое.

На моем лице против воли появляется усмешка. Девушка краснеет самым восхитительным оттенком розового. Румянец растекается по скулам, по нежной шее и исчезает под воротником голубой рубашки. Я не могу оторвать глаз, страстно желая увидеть, как далеко он заходит.

Никто не произносит ни слова, поэтому я чувствую необходимость нарушить молчание. Протягиваю ей руку и представляюсь. Девушка продолжает молча смотреть на меня. Пауза затягивается; я одновременно и польщен, и в недоумении.

Наконец, она краснеет еще сильнее и подает мне руку, застенчиво улыбаясь. Ее ладонь мягкая и слегка влажная от волнения. В моей руке она кажется крошечной. Меня переполняет желание защитить девушку, обняв ее всеми своими конечностями. «Так, ну это уже охуенно странная мысль, пошляк».

— Привет, эм-м, я — Белла, — чуть слышно представляется она. Затем откашливается и слегка приподнимает подбородок. — То есть, меня зовут Изабелла Свон, но я предпочитаю «Белла», пожалуйста.

— Значит, Белла, — я улыбаюсь, надеясь, что это ее приободрит, но улыбка лишь сильнее нервирует Беллу. Осознав, что все еще держу ее за руку, поспешно отпускаю.

— Вот и славно. Эд, разве тебе не нужно было срочно со мной поговорить? — спрашивает Аро. Если честно, я успел забыть, что он вообще находится в комнате. Я пытаюсь очистить затуманенный разум и вспомнить о причине визита.

— Ах да, точно. Это насчет Коулмана, у тебя найдется пять минут?

— Я же сказал, что найдется, не так ли? — отвечает он, подняв брови. Если бы я не знал его так хорошо, то решил бы, что старый ублюдок слегка потешается надо мной.

Я поворачиваюсь к Белле.

— Почему бы тебе не подождать в моем кабинете? Чувствуй себя как дома. — Господи, ну почему у меня сердце колотится, как у долбаного школьника? — Нам предстоит со многим разобраться, так что я подойду через несколько минут.

Она награждает меня еще одной легкой улыбкой, а затем выскакивает из кабинета. Я изо всех сил стараюсь не смотреть на ее задницу. Аро уже ставил под сомнение мой профессионализм в отношении коллег, и я не хочу усугублять ситуацию.

— Господи, Эдвард, сотри проклятую ухмылку с лица, ладно? Это не чертов школьный двор, — рычит Аро, садясь за свой стол. До десяти утра он — угрюмый мерзавец.

— Прошу прощения, — бормочу я, пытаясь придать лицу нейтральное выражение, и сажусь напротив Аро.

— Так что же ты хотел?

Я упоминал, что он еще вспыльчив и резок?

Ввожу его в курс хитрого развития событий, которое ранее упустил из виду. Один из основных конкурентов «Коулман и сын» — и поэтому потенциально богатый источник кандидатов — находится в запретном списке американского подразделения «Вольтури». Технически это означает, что мы не можем взаимодействовать с ними. Таким образом, из проекта выпадает целый ряд вариантов.

— Твою мать, Эд! — взрывается Аро. Я начинаю задаваться вопросом, почему выбрал именно этот момент, чтобы сообщить плохие новости, — раннее утро сразу после конференции, которая всех вымотала, и до того, как Аро успел хотя бы чаю выпить.

— Какого черта ты раньше этого не заметил? Это — твоя гребаная работа, — продолжает он.

Он совершенно прав — я должен был обратить внимание. К сожалению, на моем попечении еще восемь проектов, поэтому некоторые детали начали ускользать из поля зрения. По непонятной причине я сподобился проверить лишь запретный список Великобритании.

— Я знаю, Аро, ты прав. Полный недосмотр с моей стороны и исключительно моя вина. Но я все исправлю, обещаю.

— Как, скажи на милость?

— Поговорю с США, с самим Каем, если понадобится, — я морщусь. Общение с генеральным директором — не самое любимое занятие. — Возможно, мы сумеем договориться.

— Уж постарайся, — Аро сурово встречает мой взгляд. — Ты ведь знаешь, сколько стоит проект Коулмана, не так ли?

Я ерзаю на стуле.

— Да, конечно, знаю. Если проект завершится успешным наймом, Майкл позволит «Коулман и сын» стать ключевым клиентом «Вольтури». Следовательно, мы будем их предпочтительным рекрутинговым агентством в течение следующих пяти лет, что принесет нам тысячи фунтов дохода.

Кроме того, Аро совершенно ясно дал понять, что повысит меня, наконец, до главы отдела продаж и маркетинга, если справлюсь. Так что нужно все исправить.

— Не волнуйся, Аро, я работаю над этим. Доверься мне.

— Хм-м-м, я тебе доверяю. Только не испорти все, — он машет рукой, сообщая, что я могу идти.

Он окликает меня уже у двери.

— О, и еще, Эд…

— Да?

Его ухмылка вернулась.

— Если эта девочка продержится хотя бы неделю, я съем свою шляпу.

Да, он определенно потешается.

Я возвращаюсь в свой кабинет, пытаясь забыть замечание Аро. Обычно шутки и насмешки по поводу моего стиля работы (если честно, то и личной жизни тоже) мне как с гуся вода, но сейчас я почему-то задет. Порой я бываю засранцем — я не дурак, а коллеги честны со мной, но меня по-настоящему беспокоит, что кто-то, возможно, уже сообщил об этом Изабелле Свон.

Стоя в дверях кабинета, я как можно незаметнее изучаю ее затылок. Он очень красив — насколько это возможно для затылка. Я намеренно прочищаю горло, и девушка подпрыгивает на фут. Что с нервами бедной пташки?

— Привет еще раз. Извини, что заставил ждать, — говорю я, садясь за стол. — Ну что, начнем?

Она кивает, кладет ручку и бумагу на колени и улыбается мне. Мое сердце снова набирает дополнительную, ненужную скорость. Это становится нелепым.

— Итак, полагаю, Кейт перед уходом рассказала, что к чему?

— В основном, — отвечает Белла. — Мы не успели разобрать все, но, думаю, охватили главное. Кроме того, в Сиэтле я освоила необходимые системы и процедуры, так что имею некоторое преимущество.

Самая длинная фраза из тех, что она произнесла до сих пор. У девушки легкий, приятный для слуха акцент. Некоторые американцы разговаривают довольно резко, но у Беллы голос мягкий и нежный. И мое чокнутое сердцебиение с этим согласно.

— Хорошо. Но должен предупредить, некоторые из наших процедур могут отличаться от тех, к которым ты привыкла.

У нее на лбу появляется крошечная морщинка.

— Я думала, все офисы работают по единому принципу с одними и теми же системами?

Я фыркаю.

— Ну, не здесь. Мы разработали несколько собственных методов, которые тебе обязательно нужно освоить. — Немного грубо? Но я предпочитаю сразу выложить карты на стол.

Белла неуверенно кивает. Я напоминаю себе, что она работала на «Вольтури» в Сиэтле, поэтому ей предстоит немного переучиться.

— Мы пробежимся по текущим проектам, и я расскажу, что и на какой стадии. Затем можешь заняться входящей документацией и электронными письмами. Могу точно сказать, что через полминуты после моего входа в систему ящик переполнится. Звучит неплохо?

— Да, сэр, — кивает она.

— Не нужно называть меня «сэр», мы же не в школе, Изабелла.

Она расправляет плечи и садится чуть прямее.

— Ну что ж, тогда не нужно называть меня «Изабеллой». Белла, помните?

Ух ты. Не настолько ты и застенчива, конфетка? Я не могу удержаться от смеха. Аро, вероятно, придется съесть свою шляпу.

Я примирительно поднимаю руки.

— Понял. Справедливо. В конце концов, ты уже сказала это, но я, должно быть, забыл. — Слегка наклонившись, смотрю ей прямо в глаза: — Наверное, я немного... отвлекся, когда впервые увидел тебя.

Я не отвожу от девушки глаз и с удовлетворением наблюдаю за тем, как восхитительный румянец поднимается из-под воротника ее рубашки. Невероятно. И слишком легко.

Хотя я начал это, поддавшись своей натуре дерзкого засранца, теперь не могу отвести от Беллы взгляд. Ее глаза — глубокие бассейны шоколадного цвета, и я тону. Открытое, невинное лицо в форме сердечка пробуждает чувства, которые не должны возникать в рабочей обстановке. Великолепные длинные темные волосы (моя ахиллесова пята) собраны в высокий пучок на макушке. Несколько прядей вырвались из прически и обрамляют лицо Беллы. Я испытываю необъяснимое желание распустить остальные, чтобы увидеть, как они заструятся по ее плечам. Затем накатывает приступ паники при мысли, что через несколько секунд уже я покраснею от смущения.

Наконец Белла разрывает зрительный контакт и опускает глаза. Она выглядит немного потерянной и почему-то грустной, и я сразу же чувствую себя виноватым. Подобный офисный флирт — именно то дерьмо, о котором говорил Аро, и оно может привести к иску за домогательство.

Я прочищаю горло.

— Итак, изучим проект за проектом?

В течение следующего часа я растворяюсь в любимой работе и почти забываю о происшедшем. Мы проходим по каждому проекту. Я объясняю, на каком этапе мы находимся, сколько кандидатов на рассмотрении, и даже высказываю мысли об этих людях. Полагаю, я выдаю Белле гораздо больше информации, чем она привыкла или необходимо для работы, но ничего не могу с собой поделать. Я увлечен «охотой за головами». И считаю, что ассистент должен знать даже мелкие детали проекта — это позволит лучше вникнуть в работу.

К концу Белла выглядит немного потрясенной. Она откладывает ручку и спрашивает:

— Значит, вы в одиночку занимаетесь всеми этими проектами?

Этот вопрос немного тешит мое эго; должен признать, это приятно.

— Ну не совсем в одиночку: при необходимости мне помогают Джесс и другие аналитики. А теперь еще и ты, — добавляю с улыбкой, которая, надеюсь, не выглядит похотливой.

Она мягко улыбается в ответ.

— Просто мне кажется, что это очень много, вот и все. Сколько же часов вы работаете?

Теперь понимаю, к чему она клонит.

— Довольно много, если честно. Но не волнуйся, я не жду, что ты будешь работать допоздна. За исключением, пожалуй, проектов с очень сжатыми сроками.

Она подпрыгивает на стуле.

— Нет, я не это имела в виду! Я могу сделать все, что потребуется. Я просто, ну, задавалась вопросом, когда вы успеваете жить?

Ой. Этого я не ожидал. Мне вдруг становится неловко: не знаю, как на это реагировать. Полагаю, я действительно провожу много времени в офисе, но разве не все бизнесмены так делают? И это не значит, что я не выхожу в свет или не встречаюсь с другими людьми. Хотя, надо признать, редко общаюсь с одним и тем же человеком больше одного раза...

Белла воспринимает мое молчание как знак, что я оскорбился, и тут же начинает извиняться:

— Боже, извините, мистер Каллен. Поверить не могу, что задала такой вопрос. Должно быть, это нервы или что-то еще…

— Белла, все нормально, правда. Не волнуйся, — пытаюсь я ее успокоить.

— Но ведь это совершенно не мое дело, сколько часов вы работаете. Не мне об этом спрашивать…

Я кладу руку на стол между нами и тянусь к ней.

— Белла, клянусь, я не обижаюсь, не волнуйся. Просто удивлен. Наверное, по-настоящему никогда не задумывался об этом. Полагаю, просто люблю свою работу, — улыбаюсь.

Она улыбается в ответ с очевидным облегчением.

Я продолжаю:

— В любом случае, считаю, мы все обсудили. Думаю, ты можешь приступать к работе. Если возникнут вопросы, не стесняйся.

— Хорошо, спасибо, — она поворачивается, чтобы уйти.

— На самом деле, еще кое-что, — вспоминаю я. — Никакого «сэра» или «мистера Каллена». Мистер Каллен — мой отец. Меня устроит «Эд» или «Эдди». Или «Эдвард», если на то пошло.

Она улыбается и тихо повторяет «Эдвард», затем уходит. Каким-то образом это отзывается у меня в груди. Должно быть, ее мягкий акцент заставляет мое полное имя так приятно звучать.

Следующая глава

Предыдущая глава