Белла

− И Белла… Я рад, что твой «бобер» в порядке.

~*~ ~*~ ~*~

Я выключила телефон, осознав, что Эдвард положил трубку. Его прекрасные прощальные слова были адресованы прямо к моему «бобру» и я увлажнила свои мальчиковые боксеры. Я не врала, когда сказала, что ношу их. Свое белье я покупала в Walmart (п.п.: популярная сеть гипермаркетов) в отделе для мальчиков. Мне подходил детский размер − L. Они действительно классные и очень удобные. Я могла бы носить мужские боксеры размер XS, но у них скучный дизайн и они дороже. Еще один бонус нижнего белья противоположного пола − небольшой лоскутик материала спереди для пениса, отлично подходящий для мастурбационных сессий.

Я бросила телефон на кровать и зло уставилась на него, как будто это его вина, что мне пришлось разговаривать с Эдвардом. Нет, это вина Рене. Я избегала Эдварда Каллена последние несколько дней.

Во-первых, я удивилась, что он оставил сообщение на телефоне об очках. Вероятно, он звонил, так как не хотел, чтобы Эмметт узнал о нас. И потому, что очень неловко забыть что-то в номере-на-один-трах, а потом с позором забирать. Я смогла смириться с фактом, что увижу Эдварда еще раз, но не в ту минуту, когда утром убегала из номера. Поэтому я не ответила на звонок и не перезвонила, даже прослушав его нервное сообщение двадцать пять раз.

Вторым было смс, где он интересовался самочувствием моего «бобра». Как я должна была ответить?

«Бобер» все еще болит, но с удовольствием пережил бы вторжение «древесины» снова. Спасибо, что поинтересовался.

Не думаю.

Разумеется, сегодня утром я зависала у подруги Анж. Мы договорились читать вместе Тома Джонса, а потом обсудить эссе. В этот раз я отложила написание эссе на последнюю минуту, что необычно для меня. Таков был план до того, как я приехала к Анж. Она сунула мне в лицо раздел «развлечения» в местной газетенке. На фотографии было изображено возбужденное лицо Эдварда, развернутое ко мне, с уткнувшемся носом в моих волосах. Рука скользила под мой свитер, а мизинец под пояс джинс. Дерьмо! Это не закончилось так просто!

Конечно, Анж сделала все еще хуже, показав слайд-шоу из фотографий в интернете. Безусловно, Эдвард Каллен очень, очень популярен. Анж решила просветить меня насчет фотографий Эдварда с другими девушками… огромным количеством других девушек. Одно дело думать, что он, вероятно, был шлюхой в мужском обличии, а другое − увидеть собственными глазами. Анж попыталась утешить, сказав, что я выгляжу намного горячее, чем остальные шлюхи. О, да! После ее слов я почувствовала себя просто охренительно фантастически! Поэтому схватила бутылку водки и Powerade, решив выпить. Плевать, что только полдень воскресенья и мне нужно писать чертово эссе.

К 12.30 я была абсолютно пьяна, и реальность ситуации догнала меня. Разумеется, мое фото было в газетах и раньше. В конце концов, Эмметт − мой сводный брат и его часто снимают. А еще он шлюха-хоккеист. Но эти фотографии… горячие и агрессивные, по крайней мере, для меня. Я точно помню, как чувствовала себя тогда. Мне хотелось схватить Эдварда за рубашку и притянуть лицо к своему. Его теплые губы…

− ОЙ… меня тошнит!

Я побежала в ванную «бросать печенье». Проведя там примерно час, я попрощалась с Анж, Элис и Лорен, оставив их работать над эссе без меня. Никто из них не был пьян так, как я.

Я провела остаток дня учась тому, что смешивание водки с Powerade никак не отражается на рвоте и похмелье. К девяти вечеря я почувствовала себя немного лучше, поэтому закопалась в Филдинга, стараясь не ненавидеть книгу. Я проскользнула вниз и читала, пока Рене и Фил смотрели игру. Мои глаза отрывались от книги каждый раз, когда Эдвард был на льду, наблюдая мощные линии его тела и то, как плавно и грациозно он двигался на льду. Я не могла не вспомнить, что значит быть под ним, на нем… чувствовать, как он движется внутри меня… какой он нежный и сильный...

Я покраснела и вышла из комнаты, когда Эдвард почти начал драку. Он был чертовски горяч, и мне необходимо было снять напряжение, скопившееся между бедер. Я объяснила Рене, что плохо себя чувствую и поднялась наверх, чтобы «нажать кнопку бобра».

Потом был звонок от Эдварда. Ночью. Я не знала, какая разница во времени с Кали, наверное, часа два. В любом случае, в Чикаго был час ночи. После звонка я пыталась сосредоточиться на чтении, но не получилось. Постоянно прокручивая наш разговор в голове, я никак не могла понять, что он хочет от меня? Сначала я предполагала, что оставив сообщение, и послав смс, Эдвард спасает свою задницу от проблем с Эмметтом. Возможно, я ошибалась. Он слишком старался войти со мной в контакт. Это нетипично для шлюхи-хоккеиста, причем такого популярного. И все-таки я убеждена, что внимание Эдварда ко мне как-то связанно с Эмметтом.

Я закончила чтение Тома Джонса около двух ночи. Если бы меня спросили о содержании последних глав, я не уверена, что вспомнила бы, о чем они. Мне необходим был сон, так как утренняя водка до сих пор давала о себе знать.

У меня не было занятий в понедельник, за что я очень благодарна. Поэтому все утро я писала и редактировала эссе. Оно могло бы быть и лучше, но я надеялась, что получу за него баллов восемьдесят.

Я одевалась, когда услышала звонок в дверь. Натянув штаны и футболку с длинным рукавом, я поспешила открыть дверь. Рене не было дома. Она занималась обычными делами, когда не работала в холистик-магазине (п.п.: магазины натуральной косметики, кормов и т.д.). Фил организовывал хоккейную благотворительную акцию. Он действительно хороший парень, пусть и недалекий. Каков отец, таков и сын. Вероятно. 

Открыв дверь, я остолбенела. На пороге стоял парень лет двадцати с огромным букетом цветов. Точнее − смехотворно огромным.

− Доставка для Беллы Свон.

Из-за букета я могла видеть только его глаза и край форменной кепки.

− Это я.

Я протянула руку, чтобы взять букет и чуть не уронила его. Он был чертовски тяжелым. Посыльный помог мне удержать цветы. Краснея и неловко извиняясь, я успела заметить, что он очень привлекателен с загорелой темной кожей и темными миндалевидными глазами, длинными волосами, убранными в хвост. На форменной куртке было его имя − Джейк.

− Боже, я не думала, что цветы могут быть чертовски тяжелыми, − проворчала я, наконец, крепко ухватив букет.

Наши пальцы соприкоснулись, и он посмотрел на меня с озорным огоньком в глазах. Он строил мне глазки? Кто сейчас делает так?

− Я держу их. Подожди, я сейчас вернусь.

Прижав вазу к груди, я дотащила ее до кухонного стола. Из банки с мелочью я достала пятидолларовую банкноту… Нелепость. В банке с мелочью должны быть монеты, а не купюры! Я понятия не имела, дают ли чаевые посыльным доставляющим цветы. Но он помог, к тому же был мил, поэтому я решила дать денег.

Я поблагодарила его, и он улыбнулся, желая хорошего дня. Я помахала ему, пока он спускался вниз, и закатила глаза, осознав, что все равно он не увидит это. Вернувшись на кухню, я с минуту смотрела на цветы, прежде чем открыть маленькую карточку в конверте. Уверена, я знаю от кого они. Есть только один человек, который мог послать мне букет. Хотя я абсолютно не понимала, почему…

                                  «Надеюсь, «бобер» в порядке и ты чувствуешь себя лучше.

                                                                          Эдвард»

Я моргнула и прочла еще и еще раз. Он серьезно? Может быть это какая-то шутка? У канадцев странное чувство юмора. Он ссылался на мою «киску» в записке, пришедшей с невероятно великолепным, но еще и смехотворным букетом. Я наклонилась и понюхала цветы. Что было бы, если Рене открыла бы карточку и прочла ее? Возможно, она не поняла бы ссылку на «бобра». Но с другой стороны… Эта женщина подарила мне первый вибратор, скорее всего, она могла догадаться. К счастью, этого никогда не случится потому, что я спрятала карточку в штаны.

В принципе, узнает Рене о записке или нет, не имело особого значения. Как только она увидела газету с нашими фотографиями, красующимися на первой странице, ее реакция была предсказуема: «Так держать, девочка! Он горячий кусок задницы». Я закатила глаза и взяла тосты с кофе к себе в комнату. Последнее, что было необходимо − щекотливый разговор с Рене о моей сексуальной жизни и ее вопросы о том, трахалась ли я с Эдвардом Калленом и если да, то какого размера его член. Я совсем не шучу об этом. Я встречалась с парнем по имени Сем. Огромным коренным американцем. Рене постоянно намекала, что при его росте он должен быть хорошо одарен природой. Мы расстались, когда Рене вручила мне коробку презервативов «Магнум» прямо при нем. Мне было всего восемнадцать, и я не планировала заниматься с ним сексом. Но он, естественно, подумал иначе, поскольку мама дала презервативы.

После этого случая я запретила Рене вмешиваться в мою личную жизнь. Теперь она держала рот на замке, когда парни приходили к нам. Но это не останавливало ее от неуместных замечаний время от времени, особенно в отношении «барахла» Фила. Мне приходилось грозить забрать наследство бабушки Этель и переехать, если она не остановится. Я не хотела переезжать. Вернее хотела, но… Глупо тратить наследство на квартиру, когда нужно платить за учебу. Угроз было достаточно, чтобы заставить Рене умолкнуть.

Вечером я получила смс от Эдварда с вопросом, не получала ли я что-нибудь. Обдумывая, как поступить, я решила не отвечать сразу. Казалось, что он становится немного навязчивым. К тому же, мне нравилось издеваться над ним. Он привык получать все внимание, которое хотел, но не привык добиваться его. Цветы действительно красивы, но я по-прежнему не могла понять причину их доставки, за исключением его очевидного интереса к здоровью моего «бобра». Может быть, он хотел повторить? Такие рассуждения заставили вспомнить о «чудовищном петухе» и о том, как было бы чертовски приятно объездить его снова…

Мне нужно было закончить редактирование эссе к завтрашнему занятию в девять утра. Не хотелось бы спать на ходу, сдавая его. Я всегда делала бумажную копию работы, хотя могла отослать файл на э-мейл профессора Уотсона. Это было материальным доказательством тяжелой работы. Поэтому, задвинув все мысли об Эдварде Каллене и «чудовищном петухе», я сосредоточилась на более важном задании. Я даже выключила телефон, чтобы не читать его смс-ку снова и снова, как трогательная одержимая идиотка, которой становилась.

Я проснулась в середине ночи за столом с включенным компьютером. По-видимому, уснула, пока печатала. Установив будильник, я легла спать, по-прежнему беспокоясь потому, что мне все еще нужно было навести лоск в эссе.

Я отчаянно пыталась не проверять телефон в первой половине дня. Я фанат отсроченного удовольствия. Вот почему хочу пойти в магистратуру (п.п.: аспирантура), когда закончу колледж. Я хочу быть бедной, как церковная мышь, прежде чем начать получать достойную зарплату и позволить себе покупать белье в более стильных местах, чем Walmart… скажем, «Macy» или даже Victoria Secret. Уверена, у них действительно есть удобное мужское белье.

Целый день я не включала телефон, и это разозлило друзей. Они подумали, что я их просто игнорирую после фиаско в воскресенье. Частично, они правы. Элис, например, хотела знать все кровавые подробности нашей ночи с Эдвардом. Я сказала ей, что у него маленький член, когда мы собрались за столом в отдельной комнате библиотеки, которую заказали заранее. У нас есть групповой проект для класса по современной литературе, который мы должны сдать через две недели.

− Правда? − спросила она.

− Если я отвечу «да», ты прекратишь спрашивать о члене Эдварда Каллена?

− Вероятно, нет. Он действительно огромный? Наверняка. Все сплетницы говорят об этом.

Элис выглядела пугающе взволнованной.

− Может быть, она не хочет говорить об этом, − предположила Анж.

− Да, может быть.

Я открыла ноутбук и вошла в свою почту.

− Слушай. Если бы я переспала с Джаспером Уитлоком, и это было во всех таблоидах, то я бы рассказала всем, кого знаю, каким потрясающим он был, даже если он и не был. В этом случае я рассказала бы только вам, что он слабак в постели, а для всех остальных он был бы фантастическим.

Думаю довольно глупо объявлять о том, что я трахалась с Эдвардом Калленом, шлюхой-хоккеистом, сделав себя при этом полностью оперившейся хоккейной проституткой. Но это только для меня; мы с Элис живем в двух совершенно разных мирах.

− Кто, черт возьми, Джаспер Уитлок?

− Извини?

Элис смотрела на меня так, будто я спросила, кто такая Перис Хилтон.

− Я уверена, ты слышала меня.

− Джаспер Уитлок − крайний нападающий в пятерке Эдварда Каллена. Игровой номер: шестьдесят один, − отрапортовала Элис, делая акцент на каждом слове. Но я ничего не поняла из того, что она сказала потому, что до прошлой пятницы абсолютно не интересовалась хоккеем.

− С каких это пор ты интересуешься хоккеем? − спросила я, оглядывая стол.

− Белла, я всегда любила хоккей, − фыркнула Элис.

Я нахмурила брови. Это полная чушь! Но я не сказала об этом Элис. Совершенно ясно, что она запала на Джаспера Уитлока, и поэтому у нее проснулся интерес к хоккею.

− Не важно, − я вдохнула и открыла папку «входящие». − Какого черта!

В папке было пятнадцать новых сообщений. Три из них от Элис по поводу моего выключенного телефона, два от профессора и одно из Центрального офиса. Я хотела, но боялась открывать его. В нем мог быть ответ на заявление в магистратуру, но не оно привлекло внимание. Четыре сообщения от Эдварда Каллена чертовски разозлили меня. Откуда у него адрес моей почты?!

− Что? − Элис и Анж склонились надо мной. – OMG (п.п.: О, Боже мой!), он написал тебе?

− Он послал мне цветы вчера, − пробубнила я.

Я не уверена, что хотела открыть сообщения при девочках. Они могли стать потенциальными свидетелями того, какой странной становилась эта ситуация.

− Он… что? − голос Элис звучал, как собачий визг. Частота такая, что я почти не слышала ее.

«Он послал мне цветы», − повторила я про себя.

− Святое дерьмо, − прошептала Лорен.

Она открыла ноутбук и просматривала фотографии Эдварда Каллена, не подозревая, что я могла видеть отражение экрана в окне позади нее. Что не так с этими женщинами?

− Слушайте, я понятия не имела, что он настолько популярен или знаменит, или… что там с ним еще… Не знаю, что он хочет от меня. Думаю, он просто боится, что я скажу Эмметту, и тот будет рвать Эдварда на клочки, − мне было жутко неловко. − Можем мы просто вернуться к работе над проектом, пожалуйста?

− Ты собираешься проверить сообщения, которые он послал тебе? − спросила Анж, коснувшись меня рукой.

− Не прямо сейчас, − с вызовом я приподняла брови и посмотрела на нее.

− О'кей, − она практически съежилась в кресле.

Так- то лучше. Я вооружилась «сучим взглядом» и посмотрела на Элис и Лорен. Они поняли намек и свернули тему. После этого встреча стала более продуктивной, мы наметили цели и задачи для проекта.

У меня чесались руки проверить почту, когда я вернулась домой. Но сначала я включила телефон. Три пропущенных звонка. Два от Эдварда, голосовая почта и одно смс.

Голосовая почта от Эдварда. Я слушала его гладкий сексуальный голос, который звучал немного неуверенно:

«Привет! Это звонит Эдвард Каллен. Я просто хотел узнать, получала ли ты сегодня утром что-нибудь? У меня сегодня игра, но… у… может быть я перезвоню тебе позже?»

Я прослушала сообщение раз пять, прежде чем сохранить так же, как и первое и перешла к смс:

«Наверное, ты на занятиях. Надеюсь, ты дописала эссе? Я просто хотел проверить, доставили ли тебе кое-что сегодня.

Эдвард»

О’кей. Два сообщения о доставке цветов − это… странно.

Я решила проверить почту. Первое письмо было пустым.

Во втором одно слово:

«Белла?»

В третьем я прочитала:

«Если это ты, кодовое слово: другое название «киски»».

А в четвертом:

«Прости, если обидел тебя предыдущим письмом. Я просто хотел убедиться, что ты получила цветы, и они тебе понравились. Я не переставал думать, что ты можешь быть аллергиком или что-то другое. Я не мог задать этот вопрос Эмметту, не ввязываясь с ним в драку.

Я так же прошу прощение за записку в букете. Это было неуместно. Я просто пытался быть забавным. Извини.

Эдвард.

PS. Пожалуйста, не блокируй меня в списке контактов э-мейл».

Я не могла не смеяться потому, что письма совершенно нелепые. Но мне начинал нравиться угловатый тон и прелестная неуклюжесть от того, кто казался таким уверенным в себе большую часть времени. Я одернула себя, потому что была абсолютно уверена, что единственной причиной, почему он настаивал на общении со мной, было желание спасти свое красивое лицо от кулаков Эмметта. Особенно в контексте его письма. Это единственное, что имело смысл.

Письмо было отправлено четыре часа назад. На часах было восемь, поэтому, скорее всего, он на льду. Я взяла новую книгу из списка для чтения и спустилась вниз смотреть игру, одновременно набирая смс Эдварду:

«Цветы получила. Не обязательно, но спасибо».

Я нажала кнопку «отправить», пока не успела передумать. Текст не самый дружественный, но так надо. Независимо от того, что у него есть мозги и он имеет собственное мнение о Филдинге, Эдвард по-прежнему шлюха-хоккеист, чью игру против команды Сан- Хосе я собиралась смотреть. Я не должна посылать ему положительные вибрации. Хотя бы, потому что начинала желать этого. Не самая хорошая идея. Если он оставит меня в покое, я смогла бы фантазировать о его руках и члене просто, как о мечте, которая никогда не осуществится в реальности. Но чем больше он звонил, тем реальнее становился. И мне не нравилось это чувство.

Чикагские Ястребы проиграли Сан-Хосе со счетом 1:6. Эдвард устроил драку и был удален на пять минут. За это время Ястребы пропустили две шайбы. Как только он вышел на лед, его оштрафовали еще раз, на две минуты, но этого было достаточно, чтобы Сан-Хосе забросили снова. Оставалось только пять минут до конца периода, и у Ястребов не было возможности отыграться. Эдвард выглядел злым. Его челюсть была напряжена. Он сплевывал на лед и матерился. Боже, как он горяч!

Я досмотрела игру до конца, следуя глазами за агрессивными движениями его тела на льду. Камера снимала Эдварда крупным планом, и я представила себе, каково было бы заниматься сексом, с кипящим гневом Эдвардом Калленом. В моих фантазиях он был агрессивным и быстрым, доминирующим и обладающим и я почувствовала, как влага начала просачиваться между бедер. Я извинилась и побежала в комнату. Включила ноутбук и рванулась к двери, закрывая ее. Достала верный вибратор и открыла фотографию, где язык Эдварда скользил в мой рот. Я сохранила ее в папке «кнопка бобра».

Получив свою дозу наслаждения, я отправилась в постель. Было рано, но мне хотелось спать. Казалось, что прошло несколько минут с момента, как я закрыла глаза до момента, когда проснулась от телефонного звонка.

− Что? − прорычала я, потирая глаза и пытаясь понять, что происходит. Я не знала, который час потому, что не могла разглядеть часы без очков.

− Алло? Привет. Ох, дерьмо, у вас три ночи сейчас? Дерьмо! Прости, я разбудил тебя? – голос Эдварда звучал испуганно и, возможно, немного пьяным.

− Эдвард? Ты выпил? − спросила я, уже зная ответ.

− Да, мы проиграли сегодня. Ты злишься на меня из-за цветов?

− Я знаю. Я смотрела игру сегодня.

Я не ответила на вторую часть вопроса потому, что не знала, что сказать. Я не сердилась, что он прислал цветы. Меня больше расстраивали его причины. Я большая девочка и не собиралась обсуждать с Эмметтом свою сексуальную жизнь. Совершенно не нужно было присылать букет, чтобы заткнуть меня.

− Это моя вина, что мы проиграли. Ты злишься из-за букета или из-за карточки, верно?

Я не стала комментировать игру. В какой-то мере это вина Эдварда, что он выглядел крышесносно горячо на льду.

− Нет, Эдвард. Это не из-за карточки, хотя она была… не важно. Слушай, тебе действительно не нужно делать это. Я не собираюсь ничего рассказывать Эмметту, так что ты можешь успокоиться, ладно? Факт, что мы трахались, никогда не будет упоминаться в разговорах с братом.

− Что… Я не поэтому… − заикался Эдвард.

− Эдвард, сейчас середина ночи. Ты выпил, а я очень устала. У нас не получится нормального разговора. Я перезвоню тебе позже, хорошо? − я пыталась не быть сукой, но потерпела неудачу.

− Да, хорошо.

Теперь голос Эдвард звучал полностью удрученно. Мне стало его жаль. Почти. Но было три ночи и мой термометр сострадания почти на нуле.

Не дожидаясь, пока он скажет что-нибудь еще, я просто повесила трубку и выключила телефон, чувствуя себя при этом виноватой. Я ворочалась оставшуюся часть ночи и злилась на себя за это. Я не должна была чувствовать себя виноватой из-за того, что Эдвард Каллен − шлюха-хоккеист, капитан команды и охрененно горячий мужчина с исполинским членом, обладает совестью и боиться гнева моего сводного брата.

Оставшуюся часть недели мне практически ежедневно доставляли посылки от Эдварда Каллена. Он прислал мне сборник классики в кожаном переплете, который пах как небо; диск группы под названием «Трагические Бедра», которую я никогда не слышала, но, определенно, они канадцы и очень популярны на большом Севере.

Дальше прибыла коробка шоколадных трюфелей Godiva и подарочный сертификат для моих «синиц», которых Эдвард официально пригласил на свидание, поскольку я не отвечала ему (после я получила еще одно письмо с извинениями за записку, доставленную с подарочной карточкой неизвестного номинала).

Затем я получила огромную банку кофе от Tim Horton с дорожной и домашней кружками. Как объяснил Фил, это канадская кофейня, названная в честь известного хоккеиста, похожая на Starbucks, только дешевле. И если я не буду пить кофе, то уж он точно будет. В последний день, до того как Эмметт планировал вернуться домой, я открыла коробку и увидела игрушечного бобра, одетого в форму Черных Ястребов, с фамилией Каллен и одиннадцатым номером. Рене стояла рядом со мной и хихикала как подросток, говоря, что это очень мило и, что бобер символ Канады и Эдвард − канадец. Я благодарна, что она не понимала истинного смысла подарка, иначе ее восторгам не было бы конца.

Кроме подарков я ежедневно получала голосовую почту от Эдварда. Он написал практически роман в письмах на э-мейл и отправил около тридцати смс. Я была близка к мысли, чтобы получить запретный судебный ордер на Эдварда, но мне нравилось внимание, которое я получала от него, пусть оно и попахивало преследованием.

Я вернулась домой после занятий в среду и обнаружила Эмметта, сидящего на диване и пьющего пиво. Он делал так иногда, в основном после серии игр, когда в его недавно приобретенной квартире не было еды. Я была почти разочарована, что Эдвард не с ним. Не знаю, почему я надеялась, что он будет здесь… Он не смог бы ни сказать, ни сделать что-либо, находясь в моем доме без опасения быть выставленным за дверь. Может быть, я хотела именного этого? Меня жутко раздражало, что я чувствовала и делала… или не делала. Например, не отвечала на сообщения Эдварда.

В течение недели некоторые из его писем стали более красноречивыми, другие отчаянными. Он ждал ответа, который я не собиралась давать. Это просто странно. Письма содержали литературную критику, от которой я сразу увлажнялась и гарантии, что его не волновала реакция Эмметта. Он даже предлагал рассказать ему о ночи в гостинице. Я молчала, потому что была уверена, что Эдвард не скажет ни слова, даже если я соглашусь.

− Милые фотографии я видел в журнале, − сказал Эмметт сухо, сузив глаза. Он ждал ответа. Я не могла сказать, злился он или нет потому, что прищуренные глаза абсолютно искривили его лицо. Не было смысла делать вид, что я не понимала, о чем он говорит. Хотя можно было попробовать. Эмметт, обычно, не так внимателен, чтобы уловить тонкие нюансы. Я, как всегда, прикрыла смущение сарказмом.

− Я знаю. Снимки «траханье рта» просто удивительные, верно? Мне пришлось убеждать Рене, что вставить их в рамку и повесить на стену − не лучшая идея.

− Это просто неправильно.

Лицо Эмметта скривилось в гримасе отвращения.

− Как и количество волос на твоем теле.

Я рада, что мне удалось отвлечь его от темы фотографий своей стервозностью. Эмметт выглядел неуверенным в себе и обиженным.

− Это не моя вина, − защищался он.

− Как скажешь, Йети, − хмыкнула я и вышла из комнаты, уверенная в том, что он забыл о снимках и я в полной безопасности.

После обеда Эмметт ушел, сказав, что ему нужно встретиться с друзьями. Я слышала, как он разговаривал по телефону в ванной ранее, называя какую-то девушку «милая». Я знала, он звонил одной из его трофеев, с кем встречался постоянно. Эмметт не из тех, кто ходит на свидания, но он спит с несколькими девушками одновременно. На самом деле, это омерзительно. Однажды он подцепит какую-нибудь венерическую болезнь и его член выйдет из строя. В этот день я буду ликовать. Хорошо, что он не приводит их домой. Представляю, каким неловким и неудобным могло быть общение с хоккейной шлюхой, которую регулярно трахают, возвращаясь в город.

Рене ушла с Филом смотреть игру команды, которую он тренировал. На самом деле, она будет сидеть в баре с дамами, потягивая Мартини, пока Фил занимается тренерской работой.

Как только все ушли, я включила новый альбом «Трагических Бедер», который Эдвард прислал мне. Сначала я хотела вернуть все то дерьмо, что он послал, но потом передумала… Мне нравился диск и моя грудь будет рада обновке от Victoria Secret, кофе от Tim Horton, похожее на жидкое золото. Трюфели по вкусу напоминали сладкий секс, а книги прекрасны. Бобер чертовски забавный. Он сидел на моей кровати потому, что у меня не хватило сил выкинуть его. И я вынуждена признаться, что сплю с ним ночью, как четырехлетняя.

Я поднялась наверх и переоделась в мужские боксеры и рубашку с длинным рукавом потому, что одна дома и собиралась лечь спать задолго до того, как кто-то вернется домой. У меня занятия в восемь тридцать утра завтра. Это будет долгий учебный день. Захватив книгу, ручку, карандаш и маркер, я спустилась вниз. Взяв банку Pepsi из холодильника и коробку с трюфелями, я устроилась на диване читать. Ноги замерзли, поэтому я надела носки и укрылась одеялом. Все, я была готова читать.

Я прочитала около трех страниц, когда постучали в дверь. Не удивлюсь, если это Эмметт забыл что-нибудь. Например, дополнительные презервативы или бутылку дезинфицирующего средства, которую он должен держать при себе, чтобы вымыть член после очередной киски. Я засунула карандаш в волосы, поправила запасные очки и затопала по коридору, готовясь кричать за то, что он заставил подняться. Хотя все, что ему нужно было сделать − поднять зад из машины и зайти в дом.

Я открыла дверь и рот, передо мной стоял не Эмметт, а Эдвард!

− О, мой Бог, − прошептала я. − Что случилось с тобой? Ты выглядишь, как дерьмо.

Здравствуйте, наши дорогие читатели. Эдвард вернулся, но что с ним произошло? Не забывайте благодарить мою замечательную бету Анечку. Ждем вас на Форуме.