Глава 50. Самобичевание 

Она лгала. 
Должно быть, она лгала. 
- Господи, пожалуйста, пусть окажется, что она лгала, - молча умолял я, когда боль в груди не давала сделать мне и вдоха. 
Меня поддерживала лишь единственная надежда, что Всевышний услышит мои молчаливые молитвы… если он вообще собирался слушать меня, учитывая количество и тяжесть моих грехов. 
«Не существует больше нас», - сказала она после того, как узнала, что ее отец жив, и у нее есть возможность стать кем-то другим, кроме моей любовницы. 
Она отказалась от моего предложения брака, и я едва мог винить ее в этом. Я неоднократно говорил ей, что не имею никакого намерения хранить верность своим свадебным клятвам и ничего не жду от жены. 
Она думала, что не подходит мне… так и есть… она слишком хороша для меня, я же ни в чем не показал себя достойным, чтобы стать ее мужем. 
Заставив Сабре перейти на галоп, я быстро мчался поперек поля, двигаясь к лесу за Уортингтон-холлом. Независимо от того, как быстро я перемещался, я не мог обогнать воспоминания, терзающие мою голову… 
…ее лицо, лицо ангела, когда она впервые смотрит на меня из окна… 
…моя рука обхватила ее кисть, держащую ручку кофейника, отчего она смутилась и покраснела, а после извинялась за свою неопытность. Ее сладкий голос с растянутыми гласными сказал мне все, что нужно было знать о ней… и я слушал. Но я проигнорировал всю нелепость, приняв ее неправдоподобную сказку за истину, загипнотизированный ее красотой и совершенно очарованный нежной невинностью, которая просто светилась на ее лице. 
Я вспомнил, как в коридоре наблюдал за ее неудачными попытками составить красивые букеты из цветов. 
«Bellissima Ragazza, - пробормотал я. - Красивое имя для красивой девушки». 
Держа ее в руках, я был в ужасе, когда она была тяжело ранена в день охоты. 
Не обращая внимания на настороженность и растерянность на ее лице, я заставил ее сесть рядом со мной в кабинете, когда она принесла вкусные, испеченные ею круассаны. К моему большому потрясению, в тот день я обнаружил перед собой вместо необразованной горничной не только очень талантливого кондитера, но и девушку, обладающую другими скрытыми талантами. 
Удивление в моих воспоминаниях откровенно побледнело и отошло на второй план после того, как я, испытав шок, узнал, что Белинда Браун не была ни горничной, ни кондитером, она была Изабеллой Свон, благородной дочерью одного из близких друзей моего отца. 
«Похоже, некоторые правила созданы для того, чтобы их нарушали, - сухо сообщил я ей. – Поэтому мы можем начать с самого незначительного». 
Но, конечно, мною были нарушены многие правила, кроме того, что я имел в виду… например, для начала – неуместное общение хозяина с прислугой. 
Новые воспоминания накатывали на меня, и я заставлял Сабре двигаться быстрее и дальше… 
…паника, которую я чувствовал на рынке, и которая сейчас казалась ничем по сравнению со страхом вообще потерять Беллу. Дорога до гостиницы, когда она, спасенная, заняла место в седле передо мной. Я чувствовал огромное облегчение, открыв для себя, что хочу охранять и защищать ее независимо от того, чего это будет мне стоить. Сейчас, выслушивая гневную речь отца, мне хотелось сделать это – защитить ее от осуждения, заложенного в его словах, и увезти… куда угодно, чтобы мы могли остаться только вдвоем. 
Но Белла этого не желала, или хотела, чтобы другие в это поверили. 
В то время как я стоял там, практически онемевший от праведного негодования отца, она стойко смотрела в лицо полному разрушению. Самоотверженная, она твердым голосом изложила свой умный план… хотя, конечно, это не должно было удивить меня. 
Мне хотелось поспорить с ее логикой, приказать ей послушать меня, просить ее о пощаде… что угодно, лишь бы удержать возле себя. 
Пока я видел ее трясущиеся руки и слышал дрожь в голосе, я понимал, что она борется сама с собой, демонстрируя неимоверное мужество, полностью и твердо придерживаясь решения, которое приняла. Независимо от конечного результата, она заслужила, чтобы ее сокровенное желание, - вернуться к отцу, которого, она думала, потеряла навсегда, - было исполнено без промедления. 
Я был едва способен побороть порыв, громко отказаться от всего, что она говорит, немедленно забрать ее и сделать все по-своему – примитивно, но это лучшее, что в тот момент могло придти мне в голову, - и то, что я принял ее просьбу, вовсе не означает, что согласие расстаться не было самым трудным решением из всех, что мне когда-либо приходилось принимать. 
«Ад и проклятье!» - горько застонал я, пуская Сабре рысью, когда приблизился к линии деревьев.
Я предложил ей свою защиту в то время, когда она была слишком уязвимой, и боюсь, что ее ответные чувства ко мне подтолкнули меня к ее соблазнению. 
Она согласилась, полагая, что может доверять мне, и что в моем сердце ютятся лишь благие намерения, она не предполагала, на что подписывалась. 
«Мы сможем проводить больше времени вместе?..» – спрашивала она, и ее красивые глаза смотрели на меня так невинно… и эту невинность я так опрометчиво использовал себе в усладу. 
А потом то недоумение, когда она пришла утром в кабинет после принятия моего предложения… предложения, истинный смысл которого она не понимала. 
«Но как же моя репутация?» - озабоченно бормотала она после того, как я посадил ее на свои колени и первый раз поцеловал. 
«Ах… так чудесно быть прислугой, - сообщил я ей с высокомерным самодовольством. – Не надо беспокоиться о таких вещах, как репутация». 
«Но… черт возьми, ты будешь беспокоиться об этом сейчас», - пробормотал я про себя, когда воспоминания о нашей первой совместной ночи хлестали меня словно плети по голой плоти. 
Поначалу раздраженный, что она не желает следовать моим просьбам, я быстро смягчился, когда почувствовал ее страх. Но это, тем не менее, не остановило меня от того, чтобы обнажить ее, как эмоционально, так и физически. 
«Я не могу… быть с вами… вот так», - шептала она, страх и неуверенность были ясно написаны на ее лице. 
«Ты отказываешь мне?» - я был поражен. 
«Это неправильно», - бормотала она, пока я притягивал ее к себе, наслаждаясь ощущением ее податливого, идеального тела, плотно прижатого ко мне. 
«Неправильно?» - я думал, что она шутит, поэтому усмехался. Но потом она произнесла слова, которые считались слишком возмутительными для прислуги. 
«Мы не женаты…» - ее прекрасные щечки пылали от смущения, и я был более чем готов высмеять ее, упрекая в отсутствии здравого смысла. 
«Но я не обычная прислуга, милорд. Я была воспитана… иначе», - защищалась она… или пыталась защищаться. 
Но я оказался нечувствительным дураком, идиотом низшего порядка, эгоистичным, тщеславным глупцом, не обращавшим совершенно никакого внимания на то, что было перед носом. Я был полон решимости видеть то, что мне хотелось, независимо от обилия доказательств обратного. 
Указав на отсутствие альтернативы и опасности ее положения, я жестоко напомнил ей о риске оказаться в руках безжалостных мужчин. Крепко обхватив пальцами ее запястья, я тряс ими. 
Я заслужил все свои мучения. 
«Они заставят тебя, Белла… сделают тебе больно», - предупреждал я. 
«А вы нет?» - спрашивала она, и ее сладкий голос дрожал. 
«Нет, я не сделаю тебе больно… но я не могу больше бороться с собой», - отвечал я, и память о пустых обещаниях, словно кислота, прожигала мои вены. 
Она вздрогнула от моих слов, и я облегченно вздохнул, притягивая ее в свои объятия, чтобы утешить и успокоить… самую красивую и любимую девушку в своей жизни… как будто я заслужил держать ее в своих объятиях и быть с ней всю жизнь. 
Придерживаясь морали и стандартов, в соответствии с которыми была воспитана, она пыталась отказаться от моей защиты, но я угрожал ей. 
«Я не святой», - говорил я. Ох… насколько пророческими были мои слова. 
«Я устал держаться в стороне от тебя», - жаловался я, оправдывая свои действия. 
«Ты должна понимать, что если ты останешься в Уортингтон-холле, то, в конечном итоге, окажешься в моей постели. Поэтому я не вижу для тебя других вариантов», - продолжал я бить словами, не обращая внимания на ошеломленное выражение ее лица. – «Тебе придется уйти и столкнуться с некоторыми проблемами или принять мое предложение». 
Остановив Сабре на краю той поляны, где мы с Беллой накануне проводили время после обеда, я привязал поводья лошади к ветке дерева и шагнул на усыпанную цветами траву. 
- Аааааааааааааааааа! – заорал я, пасмурная погода полностью отражала ту темноту, что поселилась в моем сердце. 
Я не только нарушил свое обещание защищать девушку, которую любил, я причинил ей столько вреда, сколько и представить невозможно. 
Упав на колени, я крепко сжал бедра пальцами, пытаясь побороть мучающие меня воспоминания. 
…лежать поверх ее тела, лишать девственности после того, как я сказал, что быть со мной таким образом для нее лучший вариант, чем брак… 
…заниматься с ней любовью, задрав юбки до талии, как будто она какая-то простолюдинка… 
Стеная, я рвал на себе волосы. Я не мог даже представить, каким словом можно назвать то, как я поступил с Беллой. Когда я вспомнил дикие и презренные слова, которые говорили Джаспер и Эмметт в ее присутствии, я почувствовал подкатывающую тошноту. Но их слова были ничем по сравнению с тем, что я сделал с ней. 
Я знал, что она невинна, но жадно принял ее едва похожие на правду сказки, слишком занятый своими проклятыми фантазиями с девушкой своей мечты в главной роли… несуществующее принимал за реальность. 
Вспоминая ужасные и бессердечные слова, которые я говорил, как я безжалостно ею манипулировал и неуважительно относился к ней, я застонал и в отчаянии опустил голову. 
- Так ты разрываешь себе сердце или срываешь злобу? – вопрос Джаспера выдернул меня из болезненной задумчивости. Его тон, как обычно, был чуть ленивым, хотя я не мог не заметить беспокойства в его глазах, когда он приблизился и сел рядом. 
Я был удивлен, что совершенно не заметил и не услышал чьего-то появления рядом. 
Покачав головой, я уныло пожал плечами. 
- Какая разница? 
- Ну, первое будет означать, что в настоящее время ты занимаешься монументальным эпизодом самобичевания. Второе, что твой гнев направлен на молодую леди. 
- На Беллу? – я смотрел на него недоуменно. – Почему я должен злиться на Беллу? 
Приподняв бровь и изогнув губы в усмешке, он мгновение молчал перед тем, как ответить: 
- Она обманывала тебя о том, кто она, и каково ее положение в обществе… неоднократно, в течение значительного периода времени, - язвительно заметил он. 
- Но у нее не было выбора! – защищал я. – Ей пришлось стать свидетельницей убийства собственного отца, она думала, что навсегда изгнана из своего дома, она опасалась за свою жизнь. Черт возьми, что она еще должна была сделать? 
Вскочив на ноги, я начал наступать на своего лучшего друга, который быстро попятился назад, оборонительно выставив перед собой руки. 
- Она могла сказать тебе правду, - настаивал он, что, как мне казалось, было крайне неосторожно с его стороны. – Ты мог защитить ее более приемлемо для ее положения, ты мог полностью заменить своего отца. 
- Она не знала этого! – закричал я. – Разве ты не помнишь то утро, когда она впервые прислуживала нам за завтраком? Мы обсуждали удачу Хантера и смеялись над глупой девицей, которая предпочла сбежать, нежели принять его предложение о браке. Мы говорили о Белле! Он просто выстрелил в ее отца, угрожал ей бог знает чем, а мы смеялись, пока она стояла рядом! 
- Точно, - Джаспер удивил меня, согласившись, он остановился и позволил мне подойти к нему достаточно близко, чтобы я мог ударить его, если у меня все еще было такое желание. Но печаль на его лице отразилась болью в моем сердце, и моя злость медленно начала спадать. 
- Она была просто невинной молодой девушкой, которая отчаянно нуждалась в безопасности, - прохрипел я, стараясь сдержать слезы, которые грозились вырваться наружу. 
- Понимаю, - снова согласился Джаспер и, сделав шаг, схватил меня за плечо. 
- Как, черт возьми, мы могли не увидеть этого… как я не увидел? – требовал я. – Я уложил ее в свою кровать и предложил ей стать моей любовницей, как будто оказывал ей этим большую честь.
Отвернувшись, я пытался спрятаться от стыда, отошел от Джаспера, лишая себя поддержки, которую он предлагал мне, потому что не заслуживал ее. 
- Ты полюбил ее, Эдвард. Любовь всех нас делает глупцами… ну, так говорят поэты. 
- Ты прав, я глупец, но вовсе не потому, что влюбился в нее, - отказывался я, поднимая глаза, чтобы встретиться с его чутким взглядом. – Она удивительная во всех отношениях: смелая, красивая, находчивая, отважная. Как я мог не полюбить ее? 
- Как, действительно, - кивнул Джаспер, чуть улыбаясь. 
- Но это не оправдывает того, что я сделал, - покачал я головой, чувства к Белле не освобождали меня от вины. 
- Ты думал, что она прислуга, - неуверенно пожал он плечами. 
Вздохнув, я почувствовал, как мои плечи опустились еще ниже. 
- Даже если это и оказалось бы правдой, то одной защиты уже мало. Ты же знаешь о моем конфликте с графом, я пересмотрел свои жизненные приоритеты. Белла заставила меня взглянуть на жизнь по-другому… 
- Она по-настоящему умеет убеждать, не так ли? – пробормотал Джаспер, и я поднял голову, нахмурившись от его вопроса. 
- О чем ты? 
- Я заходил к ней в комнату… и разговаривал с ней на днях, - ответил он, и я почувствовал, как напряжение возвращается в мои мышцы. Кулаки сжались против моей воли, и, в то время как стук сердца отдавался в ушах, я сделал угрожающий шаг в его сторону. 
- Объяснись, - потребовал я, и он снова, обороняясь, поднял руки. 
- Ничего плохого не произошло, уверяю тебя. Я наблюдал за вами, и ее история насторожила меня. Я… подозревал, - он поморщился, и мои брови взлетели вверх. 
- Ты знал, кто она? 
- Нет... Я ни разу не подумал, что она может быть сбежавшей невестой Хантера. Я просто не мог поверить, что она прислуга. Мне казалось, что она могла бы быть куртизанкой, которую подослали соблазнить тебя. Не то, чтобы я мог найти какую-либо правдоподобную причину для этого, если, конечно, не предположить происки политических противников твоего отца, и это была попытка дискредитировать тебя. Но я раздумывал, что ни одна куртизанка не будет выставлять себя посудомойкой, - сухо добавил он. – Если бы мы все еще находились в состоянии войны, то я подумал бы, что она – французская шпионка, но… - он пожал плечами и развел руки в стороны. 
- И какие же выводы ты сделал после разговора с ней? – спросил я, моя настороженность сменилась любопытством. 
- Я понял, что она - молодая леди, которая решила принести себя в жертву, только бы не допустить твоих страданий. 
С трудом сглотнув комок в горле, я кивком головы попросил его продолжать. 
- Она вполне доходчиво все разъяснила, - признал он, выглядя при этом огорченным. – Недвусмысленно пристыдив меня за мои суждения о том, что девушке невысокого происхождения вовсе необязательно беспокоиться о своей репутации… и что она, конечно же, сразу должна приветствовать внимание любого так называемого джентльмена. 
Несмотря на пустоту в сердце, я почувствовал, как уголки моих губ тронула улыбка. 
- Это похоже на Беллу, - задумался я. 
- Кроме того, она дала мне четко понять, что больше не намерена оставаться твоей любовницей, как только ты вступишь в брак. Она считала, что это не почетно даже для той, у кого не так много вариантов для выбора… просто, чтобы мы были в курсе. 
Я почувствовал, как кровь отхлынула от моего лица. 
- Значит, я потерял бы ее в любом случае, - пробормотал я, и теперь настала очередь Джаспера хмуриться. 
- Ты предложил ей выйти за тебя замуж… так ведь? – поинтересовался он. 
- Она отказала мне, - пробормотал я, и у него отвисла челюсть. 
- Она что? Тебе следовало вразумить девушку. Не думаю, что у нее есть выбор в этом вопросе. Я не говорю, что это будет легко, и цена, которую вам придется заплатить, если король не одобрит ваш брак, будет непомерно высокой. Но вы должны пожениться немедленно, только так есть возможность спасти ее репутацию и предотвратить ее изгнание из общества. 
Морщась, я пересказал ему гениальный план Беллы, чтобы сохранить мое наследство, успокоить графа, обеспечить необходимые голоса для принятия законопроекта против рабства и детского труда, сохранить ее репутацию и избежать замужества со мной. 
- Она сказала, что лучше навсегда останется старой девой, чем выйдет замуж за человека, у которого нет никаких намерений хранить обеты любви и верности, - процитировал я, горько вздохнув. – И не могу сказать, что виню ее в этом. 
- Боже мой, - Джаспер быстро заморгал. – Мы действительно недооценивали ее, не так ли? 
- Я думаю, что мы вообще недооцениваем женщин в обществе… независимо от их происхождения, - сухо ответил я, и Джаспер кивнул, все еще явно шокированный. 
- Согласен, - пробормотал он потрясенно. – Как думаешь, мисс Свон представится возможность пообщаться с Элис перед отъездом, или твой отец склонен предотвратить любое взаимодействие между ними… 
- Что ты хочешь сказать? – прошипел я. – Что Белла недостаточно хороша, чтобы общаться с моей сестрой? Она пострадавшая сторона во всем этом, Джаспер. Я думал, что все сделал, чтобы ты понял меня. 
- Я все понял, - успокоил он. – Это вообще не мое дело, я просто боюсь, что ее революционные идеи о любви и, э… верности могут быть заразными. 
Фыркнув, я понял причину его беспокойства. 
- Они очень заразны, - подтвердил я. – Я уже начал пересматривать свои понятия о том, каким хочу видеть брак Элис. Поэтому, если мой отец не установит правила, как следует обращаться с моей сестрой в будущем, тебе придется ответить за это передо мной. 
Теперь наступила очередь Джаспера побледнеть, но вдруг он расправил плечи и занял уверенную позу. 
- Не придется, - решительно произнес он. – После нагоняя мисс Свон моя совесть не может спокойно существовать. Теперь мне кажется, что я никогда и не думал иначе… я, конечно, не оправдываю себя за прошлое. Но сейчас, когда я ухаживаю за твоей сестрой, согласен, она заслуживает намного больше получить от мужа, чем я изначально собирался ей дать… верность, для начала… и любовь, каким бы немодным ни было это чувство. 
- Я подозреваю, что мы становимся основоположниками какого-то нового направления, - размышлял я, и Джаспер согласился со мной, ответив печальной улыбкой на мою улыбку. 
- Это странно, не правда ли, как быстро может быть принято отвратительное поведение, только потому, что это норма, - продолжил я. – Но теперь мне кажется очевидным, что клятва перед Богом и одним человеком о любви и верности должна быть… сохранена. 
- Как я уже говорил… революция, - пробормотал Джаспер, немного оживившись. – Ты упоминал, что мать Беллы – французская беженка, которая скрывалась от террора. Ты уверен, что она не была одной из подстрекателей? 
- Я не был бы удивлен, - я пожал плечами, странные мысли щекотали мою память. 
- Так, значит, ты собираешься безропотно последовать в соответствии с планом мисс Свон и жениться на леди Тане? – поинтересовался он, отвлекая меня. 
- Конечно, нет, - проворчал я. – Хотя должен признать, что нахожусь сейчас в чертовски затруднительном положении. Мне нужно найти способ успокоить графа, сохранив его голос, и одновременно с этим не жениться на его дочери. Это задача не из легких. Потом мне нужно убедить Беллу выйти за меня замуж, ведь если вспомнить обо всем, что я наговорил, желая убедить, что быть моей женой ужасная идея, теперь ей это вряд ли будет интересно. Одновременно с этим мне нужно найти способ защитить свою репутацию, желательно без ущерба для моих титулов и наследства… хотя сомневаюсь, что последнее будет возможно. 
- Ты стратег, Джаспер. У тебя есть какие-нибудь предложения? – я почти умолял, разлука с Беллой, маячившая передо мной, была слишком болезненной, чтобы думать об этом. 
Долгое время он молчал, нахмурив брови, а потом медленно кивнул. 
- Есть кое-что, - предложил он, серьезно глядя на меня. – Но сначала мне нужно знать… ты готов отказаться от своего положения в обществе, чтобы вернуть мисс Свон? 
- Без единого сомнения, - заявил я. – Теперь Белла – моя жизнь. 

Источник: http://robsten.ru/forum/19-1102