Непонятый взгляд, недосказанное слово, и принятое решение на их основе не приведут ни к чему хорошему.
Остановись!
Оглянись!
Услышь её!
Она взглядом умоляет тебя лишь о шансе.
Но ты бежишь.
Ты утешаешь себя другой.
Ты не думаешь о последствиях.
Ты мстишь…
За боль.
За ложь.
За то, чего нет.
Пока нет.

За то, чего не было и не могло быть, пока я все не испортил.
Четвертые сутки напролет я пил, пытаясь заглушить постоянную пульсирующую боль в голове. Школа, команда, друзья – все, не имело никакого значения и смысла, потому что она теперь ненавидит меня и никогда не простит. От этих мыслей мозг переставал соображать, а голова гудела еще сильнее, и я пил снова. Элис пару раз пыталась отобрать у меня бутылку, но я заперся у себя, успев прихватить с собой приличный запас виски, бренди, водки, абсента, чего-то еще... Этого должно хватить на неделю, а потом возможно я уже сдохну.
Я хочу СДОХНУТЬ. Как паршивая вшивая овчарка, под забором, сгнить, и быть забытым всеми, потому что не заслуживаю лучшего. Я не заслуживаю того, чтобы жить на этой земле. Но я слишком труслив, чтобы наложить на себя руки.
Очередная рюмка водки, обожгла мое горло, когда в комнату постучали.
- Эдвард, - я услышал тихий голос Беллы. Когда-то моей. Почти моей, всегда моей – раньше. – Эдвард, открой, пожалуйста, это Белла. Я одна, тут никого нет.
О, великолепно! Элис и все остальные позвали её, чтобы она посмотрела на меня, и пропиталась жалостью и наконец-то смогла добить меня своими словами, о том, как сильно меня ненавидит и желает моей смерти. Теперь, когда я знал, что она переспала с Майком, и что тот наверняка бросил её, коэффициент НЕ любви ко мне в ней должно быть зашкаливал за двести.
Отлично, если я и приму смерть, то от нее – это лучшее, что может быть.
Я медленно подполз к двери, насколько был вообще способен, и дернул за ручку. Дверь медленно открылась и я, стоя на карачках, прошелся взглядом по стоящей предо мной Белле.
Она была похожа на ангела, спустившегося с небес, в своих светлых джинсах и белой рубашке, с пуговицами, открывшими соблазнительный кусочек кожи цвета топленого молока. Даже в таком состоянии я не мог избавиться от желания, которое она во мне пробуждала. Я откинулся назад и приземлился на задницу, едва успевая отползти, когда она стала наступать.
Я всматривался в её прекрасное лицо, жаждая найти там нечто уничтожающее, и… не нашел. Ничего. Никаких эмоций, даже паршивой жалости, и того нету.
- Ты жалок, - наконец произносит ангел, словно читая мои мысли, но оставаясь в своей каменной маске.
- Мне насрать.
- Да, я знаю. Они мне сказали.
И молчит. И каждая секунда этой тишины наполняет комнату её ароматом. Прежним, но в тоже время он стал чуть острее, чуть насыщеннее. Я, наверное, схожу сума, раз в своем пьяном угаре могу различить такие вот нюансы. Но я знаю, с чем это связано. Белла теперь женщина, и по-прежнему не моя.
Она подошла ко мне вплотную и присела на корточки.
- Ты завтра явишься в школу, - это был не вопрос, скорее утверждение.
Ага, счас! Я лукаво усмехнулся, всем своим пьяным видом давая понять, что даже сам Господь Бог не заставит меня.
- Аа-а-а-а-ааааай! – заорал я в следующее мгновение, когда она схватила меня за ухо и резко встав, потянула за него, увлекая за собой, - Ты чертова, сумасшедшая сука, убери от меня свои руки, ты меня дырку своими когтями сделаешь в ухе! – орал я на весь дом, а потом услышал громовой смех Эммета.
Теперь я знал, что меня выволокли из собственной комнаты, как нашкодившего мальчишку, а моя мучительница продолжала безжалостно куда-то меня тащить. Спустя еще десять секунд эта новообращенная (наверняка стараниями Розали) стерва, отпустила мое ухо, и начала стягивать с меня рубашку и расстегивать ремень у джинсов, очень ловко спуская их вниз.
- У Майка научилась? – поддразнил я, за что получил заслуженную оплеуху. Еще одну. Какую по счету от нее?
В следующее мгновение она легко толкнула меня в грудь, и я, чуть не упав, перешагнул порог и оказался в душевой кабинке. И вот тогда я заметил этот задорный огонек в её глазах! Она аккуратно потянулась и взяла душ в руки, на всю открыла холодную воду и направила её поток прямо на меня.
Бррррр… меня пронзили сотни мелких иголок ледяной воды. Я тут стоял в одних боксерах, и трясся от холода. Я каждым содроганием тела меня покидало чувство опьянения. Моя мучительница, выждав несколько секунд (не скрывая удовольствия от моих мучений), показавшихся мне вечными, сжалилась надо мной и немного развинтила кран с горячей водой. Теперь тело приятно и с благодарностью приняло бодрящее тепло, а я, разлепив глаза, смотрел на Беллу, словно на снизошедшее на меня чудо. Она легко улыбалась, и на каменном лице наконец-то отразились хоть какие-то эмоции: всевластие, возможно. Да. Сейчас я был в её власти.
- Тебе смешно? – спросил я, стараясь придать голосу злости, а получился трепетный, почти благоговейный выдох.
- А ты как думаешь?
Я усмехнулся.
- Почему?
- Что почему?
- Почему я не вижу в твоих глазах ненависти?
- Потому что я НЕ ненавижу тебя, Эдвард.
Она сказала это таким простым, будничным тоном, что лишь мое имя, произнесенное почти с надрывом, заставило меня сомневаться в такой вот безучастности.
- Тогда, что ты меня? Презираешь, тебя от меня тошнит, воротит, больше не хочешь видеть, может быть, хочешь убить?
- Я тебя всё… всё вместе… но…
- Что? – я сделал к ней шаг, отбрасывая на её хрупкую фигуру несколько капель, а она отстранилась, как жертва, почувствовавшая близость хищника.
Она все еще меня боится? Неужели она…?
Нет.
Невозможно.
Она не смогла бы.
- Мы останемся друзьями, как и раньше, - услышал я её голос, снова ставший твердым и уверенным.
- Что? – я чуть не разразился нервным смехом.
- Мы. Останемся. Друзьями. - Терпеливо повторила она, со всей серьезностью.
- Значит, ты простила меня за то, что я на твоих глазах трахался с Доэрти?
Черт! Я сказал это вслух!
Белла же со всей силы кинула в меня душем, попав по лбу.
- Больно же! – завопил я.
- Мне тоже, - шепнула она, еле сдерживая слезы.
Что? Почему? Почему я такая скотина? Мне бы сейчас в ногах у нее валяться и прощения просить, умоляя вернуться, и забыть все мои прегрешения. Мне бы клясться и божиться, что такого больше не повториться. Мне бы уверять, что я жизнь готов отдать лишь за одну её улыбку, нежную и добрую, отпущенную мне. Мне бы сказать о том, как сильно она нужна мне, как мне необходимо дышать ею, слушать её, слышать её. Мне бы признаться, что последние полтора года я жизни своей без неё не мыслю, потому что люблю. ЛЮБЛЮ.
Но я… как говорилось ранее – скотина. А моя любимая уже спускалась вниз по лестнице к офигевшим от всего услышанного друзьям.
Мокрый, и в одних трусах я побежал за ней.
- Белла, стой! Белла,… - она остановилась на середине лестницы и развернулась.
Мое дыхание участилось. В её взгляде был вызов. Он так и говори: «Ну, Каллен, что еще? Как еще ты меня унизишь?». Я смотрел на нее, на презрение, которое так желал увидеть еще пять минут назад, теперь отразившееся в её прекрасных глазах, и мне стало не по себе. Собрав остатки воли (но не здравого смысла, иначе такого бы вообще не случилось), я продрал горло:
- …Белла,… я критин, я знаю! Я все испортил еще раз! Я просто был вне себя от ярости, когда увидел, как Майк зажимает тебя там в коридоре! Я ошибся. Я знаю, что ошибся. Ведь каждый имеет право на ошибку, и каждый заслуживает еще одного шанса, Белла! Прошу тебя, умоляю, прости меня! Дай мне шанс, я все исправлю. Я… я стану другим… я могу,… ты же знаешь. Я могу быть другим… как тогда,… утром… помнишь? Больше никто не знает, только ТЫ!!! Белла! Дай мне шанс! Только один шанс, прошу тебя, умоляю тебя! - вырвалось у меня… все на одном дыхании, все лишь в пару секунд.
Она удивленно вцепилась в меня взглядом, сканируя, проверяя на прочность, удостоверяясь в подлинности слов и чувств. Она, казалось бы поверила, но… Я вдруг понял, что не сказал самого главного, и как только еще одно признание было готово сорваться с моих губ, Белла ответила.
- Нет.
- Н-н-но… почему? – странно. Я все еще надеялся, что она изменит решение.
- Потому что ТЫ не дал мне шанса. Ни одного.

ФОРУМ для обсуждения