Глава 6 часть 2

Наташе предстояло так много, но ей не было страшно, отнюдь. Она просто собрала «семейный совет» и, глядя в основном на Сашу, давясь собственным чувством вины, сказала.

- Я выхожу замуж, за Мишу…

- Но папа, - сказала Саша, глядя в стол. Она и без того наворотила дел, степень которых вряд ли понимала.

- Думаю, что папа понимает, - спокойно ответил Женя, - мам, я просто хочу, чтобы ты улыбалась, если ты улыбаешься при Мише… пусть это будет Миша.

В квартире было тихо, умиротворённо. Женька убежал куда-то, а Саша спала, в последнее время она часто спит или попросту сидит в своей комнате. Наташе приходилось едва ли не силой выводить её прогуляться, вывозить за город, заставлять говорить… Но решение было принято, и это было правильное решение, судя по восхищённому Саши: «Мам, он шевелится», Женькиному: «Саня такая красивая с животиком» и появившейся полуулыбки дочери.

Миша переехал к ним практически сразу после разговора в маленькой квартирке на окраине города, почти сразу они подали заявление и, сидя в машине, на пассажирском сиденье, смотря на виды летнего города и на офицера за рулём, Наташа ощущала какой-то странный прилив хорошего настроения, подъёма, удивления, влюблённости. Она повернула голову в сторону мужского профиля и поймала себя на любовании – это было удивительно.

- Мне нравится твой взгляд, - Миша.

- Какой?

- Влюблённый.

- Влюблённый?

- Сильно влюблённый.

- Сильно влюблённый?

- Очень сильно.

- У кого-то очень сильно раздутое эго, - протягивая руку, чтобы провести пальцами по мужским губам, отдав в плен мизинец, почувствовав язык, который ласкал, нежил, обещал.

- Вкусный пальчик, - легко поцеловав напоследок, - кто-то очень сильно влюблён в свою будущую жену.

               Несмотря на реальность происходящего – невозможно поверить, всё ещё.

- Скажи ещё раз.

- Я влюблён в тебя.

- Ещё.

- Я люблю тебя.

- Ещё.

- Словно мне семнадцать, так сильно.

- Так остро…

Должна была прийти Марго, будущая свидетельница, лучшая подруга, самая близкая, несмотря ни на что. Есть примета в счастливое свадебное счастье, у Наташи была счастливая свидетельница. Первый брак её был удачным, так что… не изменяя традициям, Наташа была уверена и во втором своём браке.

- У нас будут гости?

- Я не слышала, как ты пришёл, будут, Марго, привет, - подставляя губы для поцелуя, - раздевайся.

- Что ты делаешь? – смотря на мужские пальцы, медленно расстегивающие молнию на брюках.

- Ты сказала «раздевайся», - улыбаясь, - я не очень понял, при чём тут Марго, но, возможно, я не всё про тебя знаю, девочка? – скорей дыхание, чем губы скользили по шее. Движение, от которого мурашки по позвоночнику. Гарантировано.

- А ты многое знаешь?

- Давай проверим… - снимая резинку с волос, - тебе нравится так, - распутывая волосы пальцами, - и так, - опускаясь невесомыми поцелуями от шеи к груди, к просвечивающемуся сквозь кружево соску, - так, - рука опускается вдоль тела, к ногам, по внутренней стороне бёдер, - у тебя очень нежная кожа здесь, - опускаясь на колени, чтобы пройтись губами вслед за руками, отодвинуть в сторону кружево белья и толкнуть язык.

- Эй, Саша дома.

- Я помню, Наталь, - поднимаясь, - разговор о моих знаниях считаю отложенным до вечера, - оставляя лёгкий поцелуй на губах, - может, теперь ты скажешь, отчего дёргаешься?

- С чего ты взял?

- Я практически не знаю твоих друзей, поэтому если есть что-то, что я должен знать?..

- Нет, ничего такого, - был ли иррациональный страх достоин обсуждения? Стоило ли тащить в новые отношения свою не до конца пережитую обиду?

- Лаааааадно. Давай я помогу тебе, что делать?

- Мясо отбей.

              Они с Марго тщательным образом подбирали блузочки для Саши, чтобы скрыть её положение, несмотря ни на что – она стеснялась, боялась реакции окружающих, особенно – одноклассников.

- Саша, одноклассники – это набор посторонних людей, случайно оказавшихся в одном месте, в одно время, ты забудешь о них очень скоро. Просто сдай экзамены и иди вперёд. Мы с твоей мамой всегда тебе поможем, - Миша.

Женя легко прошёл в интересующий его институт. Саша набрала баллы едва ли на вечерний, но это было даже кстати. Всё складывалось «кстати».

Днём Саша будет с ребёнком, к вечеру в доме появлялись две няни – мама и Женя, Миша же дежурил, иногда уезжал в командировки, но выказал полную боевую готовность. Иногда Наташе начинало казаться, что они ждут его внука, а не её.

Пол ребёнка был уже известен, когда Наташа и Миша расписались. Она отказалась от пышных торжеств – не до того. Отказаться от красивого платья и фотографа в лице своей дочери она не могла.

Её первая свадьба была пышной, яркой, многолюдной. На эту она не стала звать старых друзей, надеясь, что они поймут. Это была всё ещё Наташа, а они были, в первую очередь, друзья Пашки. Наташа не хотела, чтобы хоть что-то омрачало её день воспоминаниями. Хотелось провести его тихо, дать наиграться с фотоаппаратом Саше, пока не устанет, и отправиться домой, к тихому ужину с детьми, с Серафимой, Ольгой, родителями Наташи и дедушкой, бабушку было не привезти, но Наташа пообещала заехать.

Друзья, казалось, поняли, но на выходе из загса Наташа увидела их рядом с красным лимузином, растягивающих плакат: «С днём свадьбы!» и выпускающих белых голубей – на счастье.

- Знаешь, это немного странно, - сказал Лёха, - мне тяжело, честно, но я рад за тебя, правда, - перед тем, как прыгнуть в Ауди и уехать, - лимузин твой, Измайлова, шикуй.

- У тебя ненормальные друзья…

- Я с ними всю жизнь…

- Спасибо им за тебя, девочка.

                 Свадьба прошла тихо, как и хотелось Наташе, не считая безумного подарка Лехи и длительной прогулки по городу, пока сама Наташа не стала волноваться за Сашку, но та была на странном подъёме и хотела сделать ещё больше фотографий. Миша спокойно потакал такому желанию, за что Наташа была благодарна.

Серафима довольно благосклонно отнеслась к выбору сына, Ольга веселилась, родители улыбались, глядя на Наташеньку, как и дедушка, который, посидев немного за общим столом, попросил его простить и отправился в свою бывшую комнату за «минуточкой тишины». Видимо за такой же минуточкой ушла Саша, тихо, незаметно, по-английски…

Наташа прошла в её комнату.

- Шевелится? – руку на живот.

- Нет, сейчас нет.

- Спит, значит…

В глазах Саши стояли слезы, и Наташа не знала, как убрать эти слезы, как вернуть всегда весёлым глазам Саши их блеск.

- Мам, ты папу любила?

- Да, очень.

- А Мишу?

Наташа поняла, что вопрос Сашин касался вовсе не мамы и её взаимоотношений.

- Люблю.

- Но…

- Сашенька, как оказалось… любовь бывает в жизни не один раз, - Наташа не очень верила в любовь Саши и Вовы, но для её дочери эта была любовь. Несчастная. И не без последствий, - мы не всегда властны над обстоятельствами… но любовь… она всё равно находит.

- Думаешь? – Сашка тяжело вздохнула.

- Уверена, - поглаживая волосы дочери, пока та устроила голову на коленях матери, - у тебя всё обязательно будет…

Квартира погружалась в тишину, Марго взялась отвезти родителей, Женя ушёл гулять с Сашей, а Наташа смотрела на обручальное кольцо на своём пальце. Другое. Так привычно.

- Не снимай платье… ты очень красивая, тебе идёт этот цвет, - целуя легко, - у нас брачная ночь.

- Ты хочешь, что бы я провела брачную ночь в этом платье?

- Не в этой квартире.

- Почему?

- Потому что твоё платье СЛИШКОМ красивое, и я СЛИШКОМ тебя хочу, и я уверен, что это будет СЛИШКОМ громко, - прижимая к себе спиной, пока руки скользят по телу, задевая грудь, - чувствуешь? – упираясь возбуждением в поясницу, - я хочу тебя. Сейчас.

Что-то слышалось в голосе Миши, что возбуждало женщину, несмотря на усталость. Её руки потянулись назад, за собственную спину, чтобы обхватить сквозь ткань брюк.

- Нам необязательно ехать куда-то прямо сейчас, дома никого нет, - говоря в шею, пока пальцы проворно расстёгивали пуговицы на рубашке, - никто не услышит, - кажется, хищно улыбаясь, прикусывая кожу, пока взгляд не остановился на ремне, который расстёгивают пальцы с красным лаком на ногтях… под цвет платья.

Она внимательно разглядывала свою «находку»: каждую венку, головку, которая просилась в рот женщины. Проведя языком по яичкам:

- Я люблю твой член. Определённо, - кончиком языка по всей длине, не спеша захватить в рот, дразня, обхватывая губами головку.

- Наверное, я бы могла любоваться им вечно…

- Жалко, что я не могу вечно…

Он наслаждался её более чем беззастенчивыми ласками, отдавая себя в плен сбившегося дыхания, пока не перехватил её руку в кружеве в поисках высвобождения. Наташе необходимо было кончить, сейчас. Оказавшись лицом в подушках, ощущая между голыми ягодицами то, что было секунду назад у неё во рту, она хотела кричать от разочарования, желания, вожделения, которое скручивалось в узел и требовало высвобождения. Её бедра судорожно тёрлись, рука хватала мужскую руку и, кажется, сама направляла пальцы в себя. Свет померк, черные круги разливались перед глазами, вся она – единый комок нервных окончаний, который ласкают, целуют, сжимают и не дают освободиться руки мужчины рядом.

             Оргазм пришёл, накрыл волной, с первого качка мужских бёдер, под женский крик. Второй волной, третьей… ещё… ещё… возможно ли это? Но женщине мало, сколько бы не получала – ей мало, пока дыхание не закончилось, круги перед глазами медленно расплывались и, ощущая на языке вкус пота мужа, она получала своё финальное освобождение в купе с мужчиной.

- Я могу теперь снять платье? Брачная ночь состоялась?

- Ну, думаю, платье изрядно помялось, прости, но ночь не закончилась, так что… сходи в ванную, и поедем.

- Куда?

- Ко мне.

Как альтернативу платью Наташа надела красный корсет – тонкого кружева, с чулками, трусики остались лежать в верхнем ящике комода...

- Когда ты успел? – в квартире Миши стоял запах роз и свеч, которые заполняли собой пространство.

- Было время… ты хочешь моей смерти, девочка? – смотря на откровенный наряд, - вот теперь наша брачная ночь только начинается, - проведя руками по бёдрам, - я люблю тебя.

              Одним из самых ужасных испытаний стало рождение внука, никогда ещё Наташа не испытывала такую степень нервозности. И сколько бы ни убаюкивали её слова Миши – она не могла найти себе места, не могла понять, не могла принять, что её дочь сейчас испытывает муки родов, было сложно разобраться, за кого она переживала больше – за Сашу или за нарожденного ребёнка…

- Наталь, роды – это естественный процесс.

- И многих ты родил? – шипела женщина, измеряя шагами квартиру, - а я двоих, и ничего естественно там не помню, она же маленькая…

Зайдя в палату, она долго смотрела на крошечное существо в прозрачной люльке, на малюсенькие губки, на хмурые светлые бровки, как когда-то у Саши, проведя легонько пальцем по верней губке, она увидела чмоканье.

- Как ты его назовёшь, Саша?

- Павел, - смотря на Мишу, потом быстро отводя глаза.

- Отличное имя, - улыбнулся Миша, - значит Павлуша или Паша?

- Паша… - шёпотом.

- Ну, как скажешь, ты тут мама.

- Тебя не смущает? – спросила потом Наташа, она была рада такому имени, она уже видела глаза своего внука, не было никаких сомнений, что генетика сыграла странную шутку, и у её внука были глаза её первого мужа – Пашки. Яркие переливы синего.

- Это просто имя, Наталь, если для Саши оно важно, а оно ей важно… Ты со мной?

- С тобой, - Наташа опускала цепочку с кольцом в хрустальную вазочку.

Володя появился на их пороге неожиданно, нарвавшись на кулак Женьки, однако, не отступая от своего… он хотел видеть Сашу и сына.

Саша смотрела из своей комнаты, как младший брат встаёт на защиту, в которой она не нуждалась, но безучастно наблюдала, пока Миша не остановил парней.

- Брейк. У Сашки молоко пропадёт, психи малолетние. Женя в комнату к себе, быстро. Володя, что тебе?

- Я хочу видеть Сашу.

- Посмотри фотографии в выпускном альбоме.

- Я… я действительно хочу… и ребёнка…

Наташе хотелось ударить, растерзать этого мальчика, который что-то хочет в их доме, смеет хотеть, но она просто обернулась на молчащую Сашу, внимательно посмотрела на мелькнувшую надежду в глазах дочери, и, через силу, сказала:

- Пройди, Володя.

Будет катастрофой, если Сашка ещё больше разочаруется в этом мальчике, но стоять на пороге и не пускать его на глазах дочери, она не посмела.

Володя вышел через час, с Пашей на руках и, зайдя на кухню, сказал:

- Саша уснула, а он так хмурится… это нормально?

- Нормально, - Наташа.

- Я бы хотел помогать… Мама говорит, я должен учиться, а я посмотрел детское питание, оно очень дорогое.

Наташа фыркнула, ей хотелось ударить этого мальчика, но он трепетно держал на руках её внука, разглядывая его, иногда пуская тоненькую струйку воздуха ему на лицо, изучая реакцию младенца.

- Права твоя мама, ты должен учиться, - услышала Мишу, - но помощь ведь не только в деньгах, Володя. Вот ты сегодня пришёл, и Саша поспит лишний час, это помощь. Побежит Паша ножками, играть с ним в футбол… тоже помощь, пирамидку складывать – и это помощь. Вова, потерять ребёнка, стать «тоже папой» или «вовсе не папой» очень просто, очень. Только потом ничего не переиграть. Женщины дают второй шанс, дети – нет.

Володя приходил почти каждый день, угрюмая Саша расцветала на глазах. Наташа перехватывала Пашу и шла гулять в тихий двор, пока весёлая парочка не появлялась во дворе, и пытливые глаза Вовы не заглядывали в синие переливы глаз сына.

- Я бы хотел жить здесь, - однажды сказал Вова, - с Сашей.

- Хм, решать вам, - фыркнула Наташа, «жить здесь», словно мало ей…

- Владимир, Саша не игрушка. Хочешь жить – женись. Вы совершеннолетние, никто тебя на работу не гонит, ночами грузить вагоны ты не обязан, но ответственность есть ответственность… Она не котёнок, чтобы поигрался и бросил. И Паша тоже. Давай уже, думай, как мужик. Или-или.

- Я прошу у вас руки вашей дочери, - выпалил Вова.

- Сашу спрашивай - ответила Наташа. Было невероятно рано для замужества, но и для рождения ребёнка тоже…

- Ты хотя бы понимаешь, что этот ЗЯТЬ будет в этом доме четвёртым ребёнком? – спросила Наташа Мишу…

- Тебе ребёнком, Саше мужчиной. Пусть учатся… Наталь, что ты в самом деле взъелась на парня? Он пытается, в силу своего разумения… Помочь надо, а не отталкивать.

Наташа вспомнила, как радостно хлопотала на кухне бабушка, когда приходил Паша. Как мама говорила: «Пашенька, пройдёмте в комнату», как дедушка, прищурив глаз, вопрошал: «А это, что за композиция?.. А-я-яй… стыдно не знать Грига». Сейчас Наташа могла понять, что Пашка – студент, из многодетной семьи, не обеспеченный своей жилплощадью, вовсе не казался её родным лучшим выбором для Наташеньки, но они в один голос и восемь рук помогали молодой семье.

На Сашиной свадьбе  стало невыносимо. Вдруг. Подросшие синие переливы разъедали душу, рвали сердце. Сашка выходила замуж. У Сашки был ребёнок. У Пашки был внук, который носил его имя, у которого были его глаза. Всё это стало слишком оголённо для Наташи. Неожиданно. Она уже привыкла к теплу Мишиных рук, к его любви, к своей любви. Она не могла показать свою панику, свою горечь на самом главном дне своей дочери, дне, который выстрадала её Сашка – дне её свадьбы.

Наташа сидела на крыльце ресторана, руки Лёшки поглаживали её по плечам, но в этих поглаживаниях не было ничего, кроме дружеского участия, их волосы смешались, практически одного, темно-каштаново оттенка, его натуральные и её крашеные, седины всё больше,  лбы соприкасались, они дышали, казалось в унисон.

- Ты можешь Тусь, ты можешь…

- Я знаю.

Наташа знала, что ей предстоит подобный приступ паники, когда придёт время жениться Женьке, при рождении всех своих внуков, в личики которых она будет заглядывать с опаской, боясь или надеясь найти в них черты первого мужа… Но так же она знала, что бо́льшая часть её жизни купалась в тепле офицера, служившего когда-то в далёком гарнизоне, а теперь – смеющегося над «деда» своего внука по утрам, а ночами – накрывающего губы своей жены.

«Я люблю тебя».

«Я люблю».

Потому что любовь приходит один раз - меняя лица, имена, декорации, но если в сердце она есть – однажды она вспыхнет снова, и как бы тяжело не было… человек справится.

             Наташа надеялась, что следы слез после свадьбы будет не заметны. Она сидела на заднем сидении такси, держала на руках внука, родители которого, счастливые и довольные, сели на самолёт сразу после празднования, оставив Пашу на попечения бабушки и дедушки. Голова её покоилась на Мишином плече. Так привычно. На переднем сиденье крутил головой Женя.

Во дворе Женька замялся, словно покраснел.

- Я пойду, мам.

- Куда? Ночь уже.

- Да там… пойду я, - розовые кончики ушей.

- Иди, только бабушкой меня не сделай!

- Мам, ты уже бабушка, - улыбаясь, поправляя племяннику сбившуюся кофточку.

- Спасибо, что напомнил, просто… будь аккуратным.

- Маааам… - парню явно неловко от сложившейся беседы.

Смотря на удаляющуюся в соседний двор фигуру сына:

- Там у него?..

- Там…

- Ты видел это «там»?

- Видел.

- А почему я всегда узнаю последней, а?

- Так я случайно, он даже рядом не стоял, но ясно, кто из девочек его «там», - улыбаясь.

- И как?

- Обыкновенная девочка, крошечная, как ты… или Саша, а волосы длинные, такая знаешь… как не из нашего столетья.

Наташа улыбнулась, нечаянная горечь на свадьбе Саши прошла, сейчас всё было на своих местах, всё правильно. Тепло. Нежно.

- Пойдём домой, Наталь.

- Домой, - Наташа любила это слово, сейчас оно приобретало новый смысл, новые краски, новую любовь.

Паша, как обыкновенный младенец, требовал к себе внимания, и порой Наташа уставала слишком сильно, чтобы отвечать на ласки мужа, тогда он «баловал свою девочку», даря ей оральное удовольствие, не прося ничего взамен… Иногда это удовольствие перерастало во взаимное, но после сегодняшних волнений у женщины не оставалось сил уже ни на что.

Паша решил, что спать он будет исключительно на руках бабушки, за неимением маминых, и Наташа покорно ходила с ним по комнате, напевая песенку. Она пододвинула кроватку ближе к дивану и, устраиваясь в мужских объятьях, проворчала

- Я слишком старая, чтобы быть бабушкой.

- И слишком непоследовательная… Ты плакала. – Не вопрос. Утверждение.

- На свадьбах всегда плачут, - она выплакала эти слезы, и не было смысла их обсуждать.

- Я знаю… У тебя был сложный день, засыпай, может, Паша согласится на мои руки…

- Миша?

- Что?

- А о чем вы с Лёхой говорили, ну… тогда?

- Это мужские разговоры.

- Ты бы вернулся ко мне, если бы не Лёха?

- Я уже вернулся, до Лехи… я сразу к тебе приехал, когда тебя увидел. На самом деле я бы всё равно пришёл, было сложно без тебя, практически – невыносимо, и становилось только хуже, не отпускало. Одно дело – жить на расстоянии, совсем другое – в этом же городе… на самом деле я был готов принять всё, всё, что ты смогла бы мне дать… быть вторым… жалко звучит, да?

- Нет.

- Я пришёл, тебя не было, Женя сказал, что ты у друзей… уже в дверях мне Женька трубку протянул, и тут, - улыбаясь, - на меня набросился шквал дружбы и заботы от твоих друзей… так что я посчитал нужным встретиться с Алексеем, как он и настаивал, мы выяснили некоторые аспекты, дальше ты знаешь.

- Ты бы вернулся… - рукой по груди.

- Однозначно.

Солнечные лучи не проступали сквозь шторы, даря рассеянный свет по всей комнате. Её попа упиралась… Упиралась. Хорошее настроение улучшалось в геометрической прогрессии, равно увеличению у своих ягодиц в обыкновенных пижамных шортах. Это было радостно. Именно так. Лежать на диване, в тишине спящего дома, ощущая руку мужа на себе, потираясь и убеждаясь в своей привлекательности для этого мужчины, даже спящего. Радостно.

- Ты же не думала, что можешь меня дразнить без последствий, девочка? – притянув к себе сильней, запуская руки под шорты, снимая их. - Не думала? – пальцы, знающие точно тонкую организацию женственности. - Или думала? – горячей плотью между ягодиц.

- Не думала… или думала, - забираясь рукой под мужское белье, - или не думала…

- Давай-ка так, - пристраивая жену к себе спиной, приподнимая ногу. - Тише - Паша спит.

Истома прокатилась по телу, от места соединения мужчины и женщины, вверх – горячей волной, потом вниз – до самых пяток.

- Давай, девочка.

Тягучая нега растекалась по комнате, погружая в себя, зовя за собой, окутывая собой.

- Давай, девочка…

Под ритмичные удары, толчки, электричество по позвоночнику.

- Давай, девочка…

Прерывистое дыхание, почти переходящее в сдерживаемый крик, в стон, почти плач, в калейдоскоп эмоций, которые сменялись, скача перед глазами. Любить. Сейчас. Толчок. Сильно. Толчок.

Заходя на кухню.

- Что делаете?

- Завтракаем, не видно? – с улыбкой глядя на массу из пюре на лице, одежде, стульчике, полу.

- О, довольно очевидно. Женя не пришёл?

- Нет, нету его…

- Хм…

- Эй, брось, что может случиться? Максимум – станешь бабушкой ещё раз, второй раз уже не страшно.

- Второй раз не страшно… - глядя на синие переливы в детских глазах и мужчину, который терпеливо вытирал личико внука, - второй раз прекрасно, - подныривая под руку.

Конец.

Эта история немного странная ... 

Спасибо всем, кто читал молча, кто комментировал, кто улыбался или плакал, а так же тем, кто закрывал страницу недочитанной. 

С уважением.