Глава ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

ЭХ, РАЗ, ЕЩЁ РАЗ...

       Мы заново просмотрели мою драку с Линдой, её обращение, расправу надо мной, ранение Томаса и, наконец, моё превращение. В этот раз я смотрела на себя, и увидела тот момент, когда это произошло. Благодаря замедленному воспроизведению – Гейб и здесь его наладил, – я смогла чётко разглядеть, как это происходит. И поняла одну вещь – не особо-то и сильно я изменилась. Да, в оскаленной «пасти» выросли клыки, но, перекошенное дикой злобой, окровавленное, с горящими глазами лицо было моим собственным. Оно стало таким ещё ДО начала изменений. Да, выросли крылья, уши, когти и клыки, но, если честно, я практически не изменилась.

     – Вот я дууура… – тихонько пробормотала я, вспомнив свою прежнюю истерику.

     – Угу, – кивнул Гейб. – Прелесть, что за дурочка. Моя дурочка.

     Я решила принять это за комплимент и вновь сосредоточилась на экране.

     – Ты заметил, что у меня раны просто исчезли? Конечно, под кровью, в которой я перемазана, этого почти не видно, но они просто пропали. Не заросли, как в прошлый раз, а исчезли.

     – Интересная особенность. У нас скорость регенерации не меняется. Ну, ты и сама видела – Линда не исцелилась от переломов мгновенно, ей понадобилось время.

     – Возможно, я перестаралась с ней. – На экране Линда едва успела, повернув голову, увидеть, что натворила, как, вихрем налетев на неё, я вышибла её из зоны видимости камеры. Это было впечатляющее зрелище, поскольку, если не брать во внимание болтающиеся у меня за спиной огромные крылья, сама я осталась такого же размера, как и была, а вот габариты Линды, и так меня превосходившей в росте, выросли значительно.

     – Гейб, а какого вы вообще размера? Насколько Линда выросла?

     Гейб поставил видео на паузу и задумчиво нахмурился.

     – Мне никогда не приходило в голову измерять Линду, но мы с Ричардом когда-то давно, в молодости, измеряли друг друга. От кончика носа до… хм… основания хвоста моя длина составила одиннадцать футов десять дюймов (*3 м 60 см). Ричард на три с четвертью дюйма (*8,25 см) короче. Хвост не в счёт.

     – Ничего себе! Я, конечно, видела, что ты огромный, но как-то не осознала – насколько! А есть кто-то ещё, кто больше тебя?

     – Видимо, нет. Пантерами я, конечно, всех не замерял, но в человеческом обличье я выше всех в семье, а при обращении мы увеличиваемся пропорционально.

     – Да, я заметила, что ты выше всех тех, рядом с кем я тебя видела, но я же видела не всех. А какой у тебя точный рост?

     – Семь футов, два дюйма (* 2м 18 см). Все взрослые мужчины у нас ростом выше шести футов семи дюймов (*2м), женщины – выше шести футов (*1м 83см).

     – А во мне – пять футов, четыре дюйма (*1м 62см), – вздохнула я. – Вполне нормальный средний человеческий рост. Но среди вас я – как карлик, честное слово. Вот почему так? Я ведь тоже не человек?

     – А мне это даже нравится. Возможно, твой вид просто несколько мельче моего, вот и всё. Зато вы не так выделяетесь среди людей. И лично мне твоя миниатюрность очень импонирует, – и он ещё крепче и уютнее закутал меня в свои объятия, положив подбородок мне на макушку. – Ты совершенно определённо создана для меня.

     Он снова запустил видео и сокрушённо покачал головой.

     – Как жаль, что не видно, как ты расправляешься с Линдой. Учитывая, что она сегодня натворила, думаю, это зрелище принесло бы мне удовлетворение.

     – Ну, я думаю, что обзор и так неплох. И даже очень. В конце концов, в поле зрения камеры могли попасть только верхушки деревьев, или весь экран могла загораживать какая-нибудь ветка. Томас выбрал идеальное положение, учитывая, что выбор у него был невелик. У него явный талант.

     – Нужно будет купить ему видеокамеру, – рассеянно пробормотал Гейб, наблюдая, как я снова вылетела в зону видимости и рухнула на колени возле мальчика, всеми силами пытаясь остановить хлещущую из его ран кровь.

     Я сидела почти спиной к камере, было видно только мою щеку и висок. Да и те были почти скрыты распущенными волосами, поскольку я склонилась над Томасом. Огромные крылья нелепо растопырились за моей спиной – возможно, я могла бы их сложить, если бы знала – как? Если бы вообще подозревала об их существовании.

     Вот я подняла руку, рассматривая её, пытаясь понять, что именно мне мешает снять ошейник с Лаки.

     – Неслабые коготки! – восхищённо присвистнул Гейб и вновь поставил видео на паузу, чтобы лучше их рассмотреть. – Хотя Линда их, наверное, на себе не испробовала, иначе к нашему появлению в клинике раны ещё не исчезли бы. Впрочем, частично она была прикрыта простыней... Так ты дала ей попробовать своих коготков?

     – Нет, – покачала я головой. – Я и не подозревала, что они у меня есть. Просто, когда Линда ударила меня по ноге, я перехватила её лапу и переломила её. Как палку. И остальные потом – так же. А по позвоночнику ударила кулаком. Типа – контрольный выстрел.

     – Говоришь, она ударила тебя в четвёртый раз? 

     Прижав голову к плечу Гейба, я подняла глаза и увидела, что он хмурится.

     – Эй, я в порядке! – я попыталась разгладить пальцем его переносицу. – В этот раз пострадали только мои джинсы – когти Линды лишь скользнули по ноге, не оставив даже царапины. И с ног в этот раз она меня тоже не сбила.

     – Наши когти дробят даже гранит и закалённую сталь, – удивлённо покачал головой Гейб.

     – Ну, значит, я была крепче, – пожала я плечами, хотя этот факт не оставил меня равнодушной. – Запускай дальше.

     Всё же потрясающе, насколько неуязвимой я стала! Но не для своих клыков. Я это чётко вспомнила, глядя, как по совету Голоса, пытаюсь прокусить своё запястье до крови. Мои клыки в тот момент оставили в нём весьма глубокие отверстия.

     – Ну-ка, ну-ка, – забормотал вдруг Гейб, остановив видео, отмотав немного назад, потом чуть вперёд, листая едва ли не покадрово. И, наконец, остановился и удовлетворённо откинулся на спинку кровати. – Так, говоришь, «чудовище»? «Монстр»?

     Я помнила этот момент. Голос сказал мне «обернись», и я выполнила его распоряжение буквально. И в данный момент я смотрела практически в камеру, ну, чуть ниже. Моё лицо было взволновано, но не более того. Никакого оскала, никаких перекошенных ужасом и ненавистью черт. Даже кровь, испачкавшая мне щеки и губы, когда я разрывала зубами свою окровавленную футболку, ничуть не мешала разглядеть меня.

     – Монстрик ты мой! – насмешливо проговорил Гейб, и я поняла эту насмешку над ярлыком, который я сгоряча  приклеила самой себе.

     Теперь, чётко видя себя на достаточно крупном плане, я осознала, что если моё лицо и изменилось, то только в лучшую сторону. Черты лица чуть заострились, стали изящнее, но вообще-то, это всё ещё была я. Большие, ярко-синие, необычного оттенка, глаза, в обрамлении длинных и густых черных ресниц, такие же черные брови при светло-каштановых волосах. Люди думали, что я крашу либо одно, либо другое, не веря, что я такая от природы. Возможно, это моя видовая особенность, я не знаю.

     – Ты прекрасна, Миранда, – прошептал Гейб мне в волосы. – Ты прекрасна в любом обличье. Ты видишь это, правда?

     – Вижу, – я потянулась и легонько поцеловала его в подбородок. – Спасибо, что показал мне это. Что заставил увидеть. Я ведь ещё долго могла бы заморачиваться. И вообще, за всё – спасибо.

     – Не за что, моя девочка. – Гейб наклонился и чмокнул меня в губы. – Ну, что, смотрим дальше?

     – Давай, – кивнула я и уже без всякого волнения уставилась на экран. Всё, что я боялась увидеть, я уже увидела.

     Дальше мы смотрели молча до тех пор, пока Питер не запрыгнул на ветку, и видео не закончилось. Но и после этого Гейб сидел, не двигаясь, глядя в застывший экран. Наконец, словно стряхнув оцепенение, он зашевелился и глубоко вздохнул, словно бы отходя от шока.

     – Семнадцать раз, – негромко пробормотал он.

     – Что – «семнадцать раз»? – не поняла я.

     – Ты семнадцать раз давала Томасу кровь. Семнадцать раз прокусывала себе запястье до крови.

     – Ну... Наверное. Я не считала.

     – Я считал.

     – Раны зарастали слишком быстро – Томас успевал сделать всего несколько глотков. Вот тебе пример, когда ускоренная регенерация – не во благо.

     – Я знал, что ты давала ему свою кровь, даже где-то, на краю сознания, понимал, что тебе пришлось поранить себя. Но столько раз...

     – Я в порядке, – я продемонстрировала Гейбу свою совершенно целую руку. – Видишь. Я целая.

     Гейб перехватил мою руку и прижался губами к запястью – как раз туда, куда я запускала зубы, чтобы добыть кровь для Томаса.

     – Не думал, что смогу любить тебя ещё больше. Не думал, что такое вообще возможно. Я ошибался.

     – Гейб, я тоже тебя люблю, – я погладила пальцами его щеку. – И Томаса я люблю. И если бы было нужно, я бы вообще руку себе отгрызла, лишь бы его спасти. Он ведь теперь и мой брат тоже.

     Руки Гейба обвили меня, губы прижались к моим губам. Я уже совсем было начала растворяться в его поцелуе, как ноутбук, балансирующий на его коленях, рухнул, оставшись без поддержки.

     Я ахнула, и, рванувшись, успела его поймать, прежде чем он свалился на пол.

     – Отличная реакция! – похвалил меня Гейб. – Давай, уберу.

     Но некая мысль не давала мне покоя. Словно я чего-то не заметила. Или заметила, но не обратила внимания.

     – Подожди. – Я вновь установила ноут у него на коленях. – Включи ещё раз, только на обычной скорости.

     Какое-то время я всматривалась в происходящее на экране, пока не крикнула:

     – Стоп!

     Гейб быстро нажал на паузу. Это был тот самый момент, когда нас с Линдой не было на экране. На земле, валетиком, лежали Томас и Лаки.

     – Да, всё верно, я не ошиблась, – вглядевшись в экран, удовлетворённо кивнула я.

     – Ты о чем? – недоуменно спросил Гейб.

     – Вот, смотри! – я ткнула пальцем в пятно сбоку от Томаса. – Почему здесь хвоя другого цвета?

     – Томас свёз её, оттаскивая Лаки, – пояснил Гейб. – Хвоя внизу более влажная, поэтому кажется темнее.

     – Гейб, мы думали, что Томас, падая, невольно занял место Лаки, но это не так. Лаки лежал вот здесь. Ты понимаешь, что это значит?

     – Линда промахнулась? – удивился Гейб. – Но как? Он же был под самой её лапой.

     – Она не промахнулась. Она ударила туда, куда и хотела. Линда и не собиралась убивать Лаки, она лишь хотела потрепать мне нервы. А Томас попал под её когти случайно. Несчастный случай.

     Какое-то время мы молчали. Гейб, покусывая губу, смотрел на экран, а я наблюдала за игрой эмоций на его лице.

     – Знаешь, она ведь могла меня убить. Я была уверена, что следующий удар будет для меня последним. Но она не сделала этого.

     Я замолчала, давая Гейбу время принять решение. Наконец он вздохнул и покачал головой.

     – И почему у меня создаётся впечатление, что ты пытаешься выгородить Линду?

     Блин, догадался. Придётся сказать правду.

     – Потому что я чувствую свою вину перед ней. Я всем говорила, что сломала ей кости, чтобы гарантированно обездвижить. Но для этого было бы достаточно сломать ей только задние лапы. А правда состоит в том, что в тот момент я была безумно зла на неё, и хотела сделать ей больнее. Отсюда и сломанный позвоночник.

     К моему удивлению, Гейб расхохотался. Видя моё недоумение, он отложил ноутбук в сторону и крепко обнял меня, слегка покачивая и продолжая хихикать.

     – Ах, Миранда, Миранда, ты совершенно не разбираешься в травмах. Если ты хотела сделать Линде больнее, то именно позвоночник-то ей ломать было и не нужно. Потому что именно после этого она перестала чувствовать боль в сломанных ногах.

     Осознав, что он прав, я испытала такое облегчение, что захихикала, уткнувшись лбом ему в грудь.

     – Скажи мне, Миранда, – вдруг посерьёзнел Гейб. – Ты когда-нибудь ломала себе кости?

     – Да, однажды я упала с велосипеда и сломала запястье. Мне было девять.

     – А уже после перерождения?  

     – Пожалуй, было нечто похожее. Однажды, когда я работала в ресторане, мою руку затянуло в электромясорубку. Я должна была её вымыть и не заметила, что она включена. Я быстро её отключила, но мои пальцы уже превратились в... тряпочки. Ещё хорошо, что на кухне в тот момент никого не было, я быстро замыла кровь, и никто ничего не узнал.

     – И как скоро твоя рука восстановилась? – тяжело сглотнув, выдавил из себя Гейб. Похоже, его сильно впечатлила представившаяся ему картина.

     – Точно не знаю, не засекала. Минуты за две-три, наверное. Может, пять.

     Гейб восхищённо присвистнул.

     – Ничего себе! Нам такая скорость и не снилась. – Потом он поднял моё лицо за подбородок и заглянул мне в глаза. – Если бы Линда восстанавливалась так же быстро, как и ты, то сломанных лап было бы мало. Ты действовала инстинктивно, обездвижила противника, это абсолютно нормально, не переживай.

     – Но я получила удовольствие, ломая ей кости, – спрятав лицо у него на груди, я призналась в своём самом страшном грехе.

     – И это нормально. В пылу битвы, да к тому же учитывая, как она тебя перед этим отделала... Было бы странно, если бы ты НЕ испытала от этого удовольствие. И чтобы тебе совсем уж полегчало... Я не стану наказывать Линду. Обещаю. Теперь тебе легче?

     – Гораздо. К тому же она всё равно собиралась уезжать. Я не сильно от этого расстроюсь.

     – Ладно, давай забудем про Линду, хотя бы до завтра. – Гейб съехал вниз и улёгся на кровати, закинув руки за голову. – Чем бы ты хотела сейчас заняться?

     Я осознала, что сижу у него на животе, укрывавшая нас простыня с меня свалилась, а глаза Гейба беззастенчиво путешествуют по моему телу. И я вдруг поняла, что ни капельки не смущаюсь. Наоборот, мне нравится то, с каким восхищением он на меня смотрит. Сразу всплыло в голове недавно испытанное наслаждение.

     – Ге-ейб, – протянула я, водя пальцем по его груди, – у меня такой вопрос...

     – Я слушаю? – похоже, он слегка насторожился.

     – Вот ты сам сказал, что уже не молод, да?

     – Ну... В принципе, да, я уже далеко не юноша.

     – Я читала, что чем старше мужчина, тем больше времени ему нужно... – мой смущённый голос сошёл на нет.

     – Нужно для чего? – мне показалось, или в глазах Гейба действительно мелькнула усмешка? Хотя лицо вроде бы серьёзное…

     – Гейб, ну, я хотела бы узнать... В общем... Когда ты смог бы... ну... повторить?..

     Гейб без слов взял меня за бока и слегка провёз по своему животу вниз, пока я не ощутила, как к моей попке прижимается нечто тёплое, упругое и крепкое. И нужно было быть ну совсем уж тёмной, чтобы не понять, что это такое.

     – Как же я обожаю, когда ты краснеешь! – хитро поглядел на меня Гейб. – Девочка моя, я смог бы... ну... повторить... в ну же минуту, как закончил. Несмотря на свой «преклонный» возраст. Просто я считал, что это тебе нужно время.

     – Для чего?

     – Миранда, ты сегодня столько всего пережила. Сражение, ранение, первое обращение. Ты спасла Томаса, пообщалась с Голосом, отдала больше половины своей крови, потеряла девственность...

     – Не потеряла, а подарила! – тут же возразила я.

     – Остановимся на слове «лишилась». Думаю, тебе определённо нужно время, чтобы всё это переварить.

     – Ты кое-что не назвал. – И когда Гейб вопросительно поднял бровь, я выпалила. – Первый оргазм. И я определённо хочу ещё!

     – Ну, если ты «определённо хо-очешь», – передразнил меня Гейб, – то кто я такой, чтобы тебе мешать? Бери, я весь твой.

     И он, раскинув руки, разлёгся передо мной, словно отдавая мне себя в полное распоряжение. Это была великолепная картина, и, воспользовавшись предложением, я положила ладони на выпуклые мышцы груди, и провела по ним, ощупывая и изучая. Гейб прижмурился, словно не хотел смущать меня в моих исследованиях, и я стала действовать смелее.

     Я огладила широченные плечи, безуспешно попыталась обхватить обеими ладонями с растопыренными пальцами мощный бицепс, пощекотала ребра, заставив Гейба поёжиться, пересчитала кубики пресса. Вспомнив, как Гейб ласкал мою грудь, я, из любопытства, лизнула его маленький мужской сосок, и с интересом увидела, как он напрягся. Проделала то же самое с другим – с тем же результатом. Очень интересно! Мои руки непрестанно оглаживали могучий торс, но к тому, что было у меня за спиной, я пока прикоснуться не решилась.

     Вспомнив, как подействовала на меня ещё одна его ласка, я наклонилась, легла на него – грудь к груди, ох, до чего же приятно, – и всосала в рот мочку его уха. Гейб вздрогнул и тихонько застонал. Ага! Я ещё какое-то время пососала и пооблизывала его ухо, а потом переключилась на лицо. Прошлась лёгкими поцелуями по точёной скуле, носу, бровям. Поцеловала оба века, спустилась ниже. Легонько куснула за подбородок, ямочка на котором всегда меня завораживала, и, наконец, коснулась губами его губ. До этого всегда именно Гейб первым начинал целовать меня, а я подхватывала. Впервые инициатива была в моих руках.

     Я обвела контур его губ языком, слегка прикусила полную нижнюю губу, пососала её – ммм, вкусно! Потом, поводив языком по сомкнутым губам, заставила их слегка приоткрыться. Обрадовавшись достижению, я запустила язык ему в рот, и в то же мгновение была крепко схвачена руками Гейба, опрокинута на спину, а его рот, со стоном, буквально атаковал мои губы.

     – Прости, Миранда, но я больше не могу, – бормотал он между поцелуями. Его руки, казалось, были везде, лаская меня, где только можно, поцелуи вновь уносили куда-то в другую реальность.

     Я чувствовала, что он уже расположился между моих раскинутых ног, что уже касается меня там. На этот раз всё было иначе – я уже не боялась, я хотела этого, поскольку знала, какое наслаждение меня ждёт.

     Но в это мгновение Гейб снова застыл.

     – Нет! – пробормотал он, и я едва не взвыла от разочарования, не понимая, почему он остановился, но он продолжил. – Не так!

     И, удерживая меня, перевернулся вместе со мной. Теперь он снова лежал на спине, а я распласталась на нем.

     – В этот раз ты главная, – пояснил он свои действия и, взяв меня за талию, стал аккуратно опускать прямо на свой член.

     – Возьми меня, моя девочка, – бормотал он. – Я весь твой.

     В этот раз у меня вовсе не возникло чувство чего-то инородного. Наоборот – я с восторгом приняла в себя уже знакомую мне часть Гейба, способную доставить мне неземное удовольствие. Я немного приподнялась и снова опустилась вниз, поражаясь, насколько отличаются ощущения, когда я сама управляю процессом. Поняв систему, я стала двигаться, задавая скорость и ритм.

     Отдельное удовольствие я дополнительно получала от рук Гейба, которые, оставшись не при деле, были заняты тем, что ласкали меня везде, где только могли дотянуться.

     Через некоторое, вообще-то не особо долгое время, я довела себя до такого состояния, что просто взорвалась от нахлынувшей волны удовольствия, и с воплем рухнула на Гейба. Ухватив меня за бёдра, он несколько раз с силой толкнулся в меня, после чего, с громким рыком последовал за мной.

     Какое-то время мы приходили в себя, а потом Гейб вдруг поднялся с кровати, удерживая меня так, что я оказалась висящей на нём, и вместе со мной отправился в ванную. Мы приняли душ вместе, причём я уже совершенно не стеснялась, когда он намыливал меня всю, с ног до головы, более того – я сама ответила ему той же монетой. Правда, чтобы я могла как следует вымыть его длинные густые волосы, ему пришлось встать на колени, иначе я просто не дотягивалась, но это были такие мелочи!

     Когда мы оба были отмыты аж до скрипа, я полюбопытствовала:

     – Гейб, ты сказал, что во второй раз смог бы через минуту после первого. А что насчёт третьего?

     И он наглядно продемонстрировал мне прямо там, под душем, что и для третьего раза большой перерыв ему совсем не нужен. В принципе – никакой не нужен.

     Потом мы вернулись в спальню, и Гейб позвонил Кристиану. Тот доложил, что Томас уже очнулся от наркоза, но Джеффри дал ему снотворное, чтобы тот поспал до утра – его организму не помешает отдых, а самому Томасу не больно, когда он спит. Мы с Гейбом решили навестить мальчика утром. А пока – дом был полностью в нашем распоряжении. Поэтому мы отправились на кухню, перекусить, одевшись по минимуму.  На Гейбе были спортивные шорты, на мне – его футболка. И всё.

     Мы дружно приготовили лёгкий перекус, состоящий из кучи сэндвичей и пары пинтовых ведёрок ванильного мороженого. После того, как мы поели и прибрали за собой, Гейб шутливо предложил «окрестить кухонный стол», и я, с энтузиазмом, поддержала это предложение. Оказывается, жалюзи на кухне задвигаются нажатием всего лишь одной кнопки, так что уединение нам было обеспечено.

     Когда, спустя какое-то время, мы сидели на кровати – я устроилась между ног Гейба, а он тщательно, по волосочку, разбирал и расчёсывал мои подсохшие волосы, я спросила.

     – Гейб, а почему  ты остановился… тогда.

     – Когда? – не понял он.

     – Ну, в первый раз. Ты вдруг замер и сказал, что испугался, что причинишь мне боль.

     – Ах, тогда. Я действительно немного испугался. Я действовал весьма напористо – если честно, то я тогда слегка психанул от твоего обвинения. Вот и слетел с катушек. А в какой-то момент глянул на тебя – а ты, такая крошечная, зажмурилась, сжалась… Господи, я тогда чуть не рехнулся с перепугу. Как подумал, что сделал тебе больно, придавил…

     – Мне не было больно. Совсем. Я просто… ну… приготовилась к боли. Я ждала её, вот и напряглась слегка. Но мне всё равно непонятно. Ты же знал, какая я крепкая и сильная – но испугался за меня. А как же твои человеческие жены? Я в сто, в тысячу раз сильнее человека – а ты за меня испугался. Как же ты… с ними?..

     – С ними… Погоди минутку, я сейчас, – Гейб выбежал из спальни, погромыхал чем-то наверху, на чердаке, а через несколько секунд вернулся обратно и протянул мне довольно большую, с альбомный лист, старую фотографию в рамке.

     Я сразу узнала на выцветшей фотографии Гейба, хотя его волосы были подстрижены и зачёсаны назад в стиле двадцатых-тридцатых годов прошлого века, и ему это совершенно не шло. Рядом с ним стояла женщина лет тридцати-сорока, с тёмно-русым каре, которое ей тоже не шло. Или это просто мне, на мой современный взгляд, так казалось? Женщина держала на руках девочку лет трёх, мальчик чуть помладше сидел на руке Гейба. Перед ними сидели ещё два мальчика: один, примерно такого же возраста, что и Томас, на стуле, а второй, возраста Вэнди – на деревянной лошадке на колёсиках. Все три мальчика были в матросских костюмчиках, на девочке – широкое платьице и небольшой бант на макушке. И все, включая малышей, смотрели в объектив серьёзно, без тени улыбки.

     – Это моя последняя жена, Ребекка, – объяснил Гейб. – У неё на руках Алана, у меня – Тобиас, мой брат, он идёт перед Кристианом. Старший из мальчиков – наш брат Джонатан, а на лошадке – Себастьян. Других детей в Долине тогда не было, и он постоянно играл у нас. Поэтому, когда мы поехали в Грейт-Фолс, чтобы сделать семейную фотографию, то и его взяли с собой.

     – Какие милые ребятишки, даже несмотря на странную одежду и нахмуренные рожицы. А вот тебе эта причёска вообще не идёт! Да и костюм – тоже. Он совершенно скрывает твою великолепную фигуру. Ты из-за этого даже кажешься ниже ростом.

     – Из-за этого ли? Приглядись внимательнее, Миранда, тебе ничего тут в глаза не бросилось? Точнее – никто?

     Ещё раз внимательно посмотрев на фотографию, я, наконец, поняла, отчего Гейб показался мне не таким уж и высоким.

     – Твоя жена! Она же…

     – Ну?

     – Гренадёрша! – выпалила я и ахнула. – Ой, извини, я не хотела её оскорбить.

     – Я думаю, она уже не обидится. Но ты права – Ребекка действительно была очень крупной женщиной. Шесть футов четыре дюйма (*1м 93см). Она была почти на голову выше своих современников-мужчин.

     – Ты что, специально выбрал себе такую высокую жену?

     – Не специально, но… Но да, это сыграло свою роль. Понимаешь, у меня было нечто вроде фобии – я боялся даже прикоснуться к женщинам среднего роста. Которые рядом со мной выглядели совсем крохами, вот как ты, например. И все мои жёны были примерно таких же габаритов. Кроме первой, конечно, но ту выбирал не я. И я понимаю, это имеет мало смысла – да, высокая женщина, как правило, сильнее и выносливее более низкой, в принципе, это относится и к мужчинам, да и вообще – к любым представителям животного мира. Но в моём случае это не имело значения – разница между нами и людьми столь велика, что не имеет значения, может ли женщина поднять одной рукой бочку с вином или с трудом удерживает чашку чая – для нас и та и другая в любом случае неимоверно хрупкая.

     – Но ты выбирал высоких?

     – Да. И не просто высоких, а крепких, мускулистых, сильных. Гренадёрш. Мне психологически было комфортнее рядом с такими, хотя, повторюсь, смысла в этом почти не было.

     – Ну, не скажи. Большие, сильные и здоровые женщины подарят тебе более здоровых детей, чем какая-нибудь бледная немочь.

     – Как показал опыт моих родственников – это не так. Жёны у нас бывали всякие, любовь – вещь непредсказуемая, но даже «бледные немочи» всегда рожали вполне крепких и здоровых детей. Потому что наши дети всегда здоровые и крепкие. Другое дело, что сами эти женщины были не особо приспособлены к жизни. Как пример – мать Линды, умершая при родах.  Но и это не показатель. Как я уже говорил тебе ранее – моя третья жена умерла от скарлатины, а она была из тех женщин, которые, как сказал один русский поэт, коня на скаку остановит. Тут уж не рассчитаешь.

     – Кажется, я начинаю понимать. На их фоне я, чисто внешне, выгляжу…

     – Хрупкой! Я понимаю, мозгами, разумом понимаю, что ты – сильная, крепкая. Но инстинкты не всегда дружат с разумом. К тому же, я тебя… хм… подмял…

     – В смысле? Но это же нормально… Или нет?

     – Нормально. С тобой, как угодно – нормально. Но…

     – Что – «но»?

     – Понимаешь ли, Миранда, секс с человеческими женщинами – это полный, полнейший самоконтроль. Нельзя расслабиться ни на секунду – иначе можно случайным движением причинить боль, нанести травму. И именно поэтому они были всегда – всегда! – только сверху и никак иначе. А с тобой – я забылся, отключился, я не вспоминал ни о каком самоконтроле… И, в какой-то момент, вдруг осознал это – и перепугался. Но ты быстро вправила мне мозги, спасибо тебе.

     – Можешь забываться со мной сколько угодно и когда угодно – я абсолютно точно не сломаюсь. В принципе, как насчёт того, чтобы забыться… прямо сейчас?

     В этот раз Гейб забывался очень медленно и нежно. На мне не осталось ни единого нецелованного места, от макушки до пяток. И да, ТАМ – тоже. Да, я ему это разрешила. И даже не стала бить Гейба по голове. Подумала – какого чёрта? Ему этого хочется, а мне – приятно, и вообще, сколько уже можно стесняться-то? В общем – я не прогадала! Нужно будет как-нибудь набраться смелости и отплатить ему услугой за услугу. Не сейчас, ещё пока нет, но скоро. И что-то мне подсказывало, что уж Гейб-то отбиваться точно не станет.

     Волосы, которые успели запутаться ещё сильнее, спустя примерно час Гейб мне всё же расчесал. И ловко заплёл их во французскую косичку. На моё удивление таким его умением, он только пожал плечами.  

      – У меня дочь и куча младших сестёр, которые росли без матери. Я ещё и не такое умею.

     В ответ я тоже расчесала его волосы, которые были ненамного короче моих, а потом заплела у него на висках две косички, чтобы волосы не лезли в лицо. Гейб с такой причёской стал похож на викинга, о чём я ему и сообщила. Он рассказал, что большую часть жизни ходил с длинными волосами, но примерно двести лет назад пришла мода на короткие волосы, и ему пришлось стричься. К счастью, в конце двадцатого века мужчины вновь смогли ходить с длинными волосами, и он тут же воспользовался этой возможностью, хотя большинство оборотней, даже самых старых, предпочитали короткие стрижки. Я сообщила, что обожаю его гриву и тоже не хочу, чтобы он стригся.

     И, наконец, уже вечером, мы выполнили-таки рекомендацию доктора – устроились на диване в гостиной перед телевизором, с последним ведёрком ванильного мороженого на двоих, и смотрели старую музыкальную комедию «Некоторые любят погорячее», которую оба знали наизусть, но всё равно с удовольствием пересмотрели в неизвестно который раз.

     Под неё-то я и уснула.

     Ещё трижды за ночь Гейб будил меня поцелуями, и я, без слов, но с огромным энтузиазмом, присоединялась к нему в очередном «забывании», как мы теперь это называли. И ни капельки об этом не пожалела. Похоже, я превращалось в наркозависимую. Точнее – в сексо-с-Гейбом-зависимую. Ну и ладно, Гейб меня в моей зависимости полностью поддерживал. И вообще – я столько лет его ждала, нужно навёрстывать.

     Утром я проснулась от того, что Гейб осторожно выбирался из постели. Нежно коснувшись моих губ, он шепнул:

     – Спи дальше, моя девочка, тебе нужно как следует отдохнуть. А я пойду, немного поработаю.

     Я согласно угукнула, не открывая глаз, дождалась, пока его шаги затихнут в кабинете, после чего решила воспользоваться советом Гейба и ещё поспать. И именно в этот момент вдруг услышала отвратительно бодрый мужской голос:

     «Доброе утро, Рэнди. Готова поболтать?»

Жду ваших впечатлений на форуме