Глава ШЕСТАЯ

  ОСОБЕННОСТИ  РАЗМНОЖЕНИЯ  ОБОРОТНЕЙ

        – Никакого «я отведу вас туда» не будет! Ты просто укажешь нам место на карте. И всё.

        – Но почему?

        – Миранда, война – мужское дело. Там может быть опасно.

        – Ты забываешь, что я тоже далеко не беззащитна!?

        Ишь, чего придумал! Он там под пули полезет, а я в стороночке сиди? Да я с ума сойду, если не смогу быть рядом, когда он окажется в опасности! Нет уж, даже и не мечтай, Гейб, от меня ты не отвяжешься.

        – Ты всё равно уязвима. Я не хочу повторения того, что случилось там, на дороге. Поэтому мы, мужчины, отправимся выручать Каролину, а ты останешься здесь, где будешь в полной безопасности.

       – Угу, в безопасности. С Линдой.

       Гейб открыл было рот, чтобы возразить, но осёкся. А я решила ковать железо, пока горячо.

       – И, кстати, имей в виду – я ведь и сама могу туда отправиться. Ты не сможешь мне помешать! И что ты предпочтёшь – держать меня при себе или позволить действовать в одиночку, без прикрытия?

       – Она права, – пожал плечами Себастьян. – Не заковывать же её в цепи. Тем более, что она их, скорее всего, порвёт.

       – Можно ещё руку себе отгрызть, – уточнила я. Гейб заметно побледнел.

       – Линду тоже не стоит сбрасывать со счетов, – внесла свой вклад Алана. – Она может быть очень опасной. И если уж затаила зло на Рэнди…

       – Так, всё, хватит! Вы меня убедили. Но, Миранда, держишься возле меня, договорились? Ни шагу в сторону!

       – Договорились, Габриэль! – радуясь, что убедила, закивала я.

       Собственно, это входило и в мои планы тоже – держаться рядом с Гейбом. Чтобы, в случае чего, суметь его защитить. Но озвучивать я это не стану – у мужчин такое хрупкое эго.

       После того, как моё участие в спасательной – или разведывательной, как повезёт, – операции стало фактом, мужчины начали обсуждать детали. Прикинув расстояние, решили, что если двигаться по прямой, причём – бегом, а не на машинах, то путешествие займёт пару часов, не более. Поэтому выдвигаться решили ближе к вечеру – темнота станет нашим другом, да и люди в основном спят по ночам.

       Сегодня я встала очень поздно, поскольку легла хорошо заполночь. Поэтому, вновь не поспать часть ночи проблемой для меня не будет.

        Гейб умело распределял обязанности тех, кто пойдёт с нами, и тех, кто останется. Алана и Себастьян должны были сегодня переночевать в доме Гейба, чтобы дети – а я уже не воспринимала Томаса иначе как ребёнка, хотя и знала его календарный возраст, – не остались одни.

       С нами должны были отправиться Адам, Пирс, Диллон и Стивен. Филиппу Гейб велел оставаться и охранять Долину. Мне показалось, что прежде чем сказать это, он бросил короткий взгляд на стоящую рядом Люси. Видимо, он оставлял женатого внука дома, чтобы его жена лишний раз не волновалась. Очень добрый поступок, на мой взгляд. Ведь хотя у нас было неоспоримое преимущество перед людьми, даже вооружёнными, это не помешало бы Люси переживать.

       Так же с нами должны были пойти ещё четверо незнакомых мне оборотней. Особой нужды в более многочисленном отряде не было, хотя посёлок мог легко выставить более полусотни «воинов», это не считая тех, что жили по всей стране и примчались бы по первому зову. Но мы же не против армии выступаем. К тому же, как объяснил мне Адам, на данный момент в наличии у них было только десять бронежилетов, большее количество пришлось бы где-то доставать, а на это нужно время. Это меня удивило.

        – А зачем бронежилеты? Нам же пули не страшны! А от ядерного взрыва бронежилет не спасёт.

       – Да, пули для нас не смертельны. Но они всё равно могут ранить нас, а на регенерацию нужно время. Пусть и недолгое, но всё же нужно. А это – задержка, к тому же потеря сознания при поражении особо важного органа, вроде сердца,  может сделать нас беззащитными. Поэтому либо ты надеваешь бронежилет, либо остаёшься дома. Это моё последнее слово.

       – Я и не возражаю. Просто удивилась. Тем более, для меня бронежилет, что для человека – футболка. По весу, я имею в виду.

       После того, как были обговорены детали, часть народа разошлась. Осталась только Алана, чтобы приготовить нам обед, и Бетти, которой не хотелось расставаться с вновь обретённой подругой. Как оказалось, её отпустили в наш дом с ночёвкой, так что Вэнди не будет спать в одиночестве, и я была рада этому. Стоп, я сказала «в наш дом»? Ну, да. Именно так я дом Гейба теперь и воспринимала. А поскольку выгонять меня вроде бы никто не собирается, намереваюсь остаться здесь навсегда.

       Обед был очень обильным и сытным. Я заметила, что дети ели не больше, чем обычные человеческие ребятишки, взрослые же поглощали пищу в очень больших объёмах. Как и я.

       – У тебя хороший аппетит, – улыбнулась Алана, видя, как я в третий раз накладываю себе добавку.

       – Да, появился после обращения. Я не хотела, чтобы об этом знали, скрывала, чтобы ещё сильнее родителей не пугать. Первые дни пришлось тяжеловато – приходилось ночами пробираться на кухню, чтобы тайком наесться досыта. А потом стало легче – я сообразила, что могу по ночам выбираться из дома и закупаться в круглосуточных магазинах и кафешках. Слава богу, карманных денег у меня было достаточно, вполне хватало на то, чтобы сытно питаться.

       – Ну, здесь-то тебе об этом волноваться не придётся. Мы тоже после обращения начинаем есть в несколько раз больше. Видимо, это связано с повышенным метаболизмом, или ещё с чем-то подобным. Так что это дополнительный плюс – можно есть любую еду в любом количестве, а фигура вообще не меняется!

       В подтверждение своих слов, Алана провела руками по бокам, демонстрируя свою тонкую талию. Вообще-то, её фигура была ничуть не хуже, чем у Линды, просто у той обтягивающая одежда подчёркивала роскошные формы своей хозяйки, а Алана носила обычную футболку и джинсы. Её одежда явно подбиралась с учётом удобства, а не демонстрации, и я почувствовала в ней родственную душу. Потому что и сама одевалась подобным образом.

       – Я пока меняюсь, – пожала я плечами. – Правда, расти вверх я перестала ещё года три назад. Но всё ещё расту «в размер». И, надеюсь, ещё подрасту.

       Я кинула взгляд на свою грудь, которая, в отличие от бюстов Линды и Аланы размером особо не впечатляла. Но она у меня определённо была, и вполне так симпатичная. И хорошо подходила к моей худенькой фигурке.

       – По мне – так у тебя идеальная фигура, и ничего в ней менять не нужно, – высказался Гейб, и я расплылась в довольной улыбке. – Хотя росточку бы тебе прибавить всё же не мешало бы, конечно. Но, нет, так нет, не всем же быть высокими, как мы.

       – Когда же я-то вырасту! – печально и несколько обречённо вздохнула Вэнди. – Тебе хорошо, ты в двадцать четыре уже взрослая. А мне ещё… Ой, долго!

       – Не торопись! – потрепала я её по макушке. – Побудь ребёнком подольше. Мне вот слишком рано пришлось стать взрослой, и поверь, это совсем не так здорово, как кажется в детстве.

       – А вот я не тороплюсь, – пожал плечами Томас. – Хотя всё же быть ребёнком в практически бездетном поселении скучно. Скорее бы папаша Мелкого привозил уже, что ли. Надеюсь, это будет мальчик.

       – Уверена, что это будет девочка! – Вэнди показала ему язык. – Шестой мальчик подряд – это уже перебор.

       – А кто это такой – «мелкий»? Ты уже не в первый раз его упоминаешь.

       – Это младший из детей нашего папаши. Он просто помешался на размножении, вот и старается использовать каждый шанс, чтобы обзавестись очередным детёнышем. А потом вешает нас всех на Гейба.

       – «Каждый шанс»?

       – Видишь ли, Рэнди, – начал объяснять Гейб. – Как ты уже заметила, детей у нас очень мало. Это потому, что наши способности к деторождению ограничены.

       – Да, Вэнди говорила, что женщины-оборотни бесплодны. И детей вам приходится заводить только с человеческими женщинами.

       – Верно. По-другому никак. Если мы хотим иметь детей, то берём в жены человеческих женщин. Но природа хитра и предусмотрительна. Представь что произошло бы, если бессмертные смогли бы размножаться так же легко, как и смертные? Если бы наш мужчина мог сделать ребёнка женщине в любой момент, просто переспав с ней? Бессмертного ребёнка.

       – И этих детей у него могло бы рождаться сотни, ведь его жизнь бесконечна, – стала рассуждать я, развивая мысль Гейба. – А у них – свои сотни детей. И все – бессмертные. Да, я представляю себе эту картину. На планете наступило бы сначала перенаселение, а потом смертные люди постепенно бы вымерли, вытесненные вашим более эволюционно-совершенным видом. А после того, как вымерли бы люди – вы тоже перестали бы размножаться. Тупик...

       – Да, примерно так бы всё и произошло, скорее всего. Конечно, можно было бы попытаться как-то сознательно ограничивать своё размножение. Но это тоже не особо действенно. Китайцы, например, уже сколько десятилетий пытаются, а толку?

       – К тому же, даже если большинство дружно решит попытаться ограничить количество детей неким разумным числом, – подхватила тему Алана, – то всё равно найдётся хотя бы один такой, как мой дед, помешанный на создании новой расы. Имей он возможность делать детей как обычный мужчина – даже страшно представить, что бы сейчас творилось на земле!

       – «Делать детей, как обычный мужчина»? – уцепилась я за фразу, показавшуюся мне очень странной. – А вы что, делаете их как-то по-другому?

       Тут я сообразила, что за столом сидят дети и покраснела.

       – Томас, может, сводишь девочек... ну... воздушного змея запустить, что ли?

       Вэнди и Бетти дружно захихикали.

       – Рэнди, ты тут всего полдня, а уже начинаешь мыслить, как оборотень.

       – Ты о чем? – не поняла я.

       – О том, что ты начинаешь забывать, что мы с Бетти вовсе не малышки-первоклашки, хотя именно так и выглядим. Ей уже девятнадцать, мне, если помнишь, пятнадцать, и мы давно уже в курсе, откуда берутся дети.

       – Да, я действительно, стала об этом забывать, извини, – я бросила взгляд на Томаса, который в данный момент дул через соломинку в свой стакан с соком, стараясь устроить в нем бурю из пузырьков воздуха. Казалось, это единственное, что его в данный момент интересовало. 

       – Не обращай внимания на Томаса. Его воспитывали только оборотни, и его развитие соответствует внешности. Но наши мамы – люди, и они растили нас в соответствии с нашим настоящим возрастом, так что интеллектуально мы вполне ему соответствуем, не зависимо от того, как выглядим.

       – Кажется, мои методы воспитания только что раскритиковали?

       – Не обижайся, дядя Гейб. Я же понимаю, что ты живёшь... как бы это сказать... в другом измерении, что ли.

       – Мой папа тоже считает меня малышкой, – впервые подала голос Бетти. – И обращается соответственно. Мы уже привыкли к этой двойственности.

       – Между прочим, я тоже прекрасно знаю, откуда берутся дети, – поднял на нас глаза Томас. – Не такой уж я и отсталый. К тому же я не глухонемой, поэтому не обязательно говорить обо мне так, словно меня тут нет!

       – Извини, Томас, мы не хотели тебя обидеть, – повинилась я перед парнишкой, понимая, что от Вэнди он извинений не дождётся.

        Похоже, у них давняя конфронтация. Они царапаются, как настоящие брат и сестра, хотя вообще-то  Вэнди приходится ему племянницей, как и Гейбу.  После того, как Томас кивнул, принимая извинение, и вновь уткнулся в стакан с соком, я обратилась к Гейбу.

        – Так что же это за необычный способ, которым вы делаете детей?

        Гейб криво усмехнулся и покачал головой.

       – Метод-то как раз самый что ни на есть обыкновенный. Всё как и у людей, уверяю тебя. Дело в другом.

       – В чём?

       – В том самом регуляторе размножения, предусмотренном матушкой-природой. Мы, мужчины-оборотни бесплодны почти всё время, и способны зачать одного ребёнка лишь раз в тридцать лет.

       У меня отпала челюсть.

       – Раз в тридцать лет? Но почему? Откуда взялась такая цифра?

       – Мы не знаем. Просто это реалия нашей жизни, вычисленная на основе многовековых наблюдений. Вся наша жизнь после перерождения идёт по тридцатилетнему циклу, я имею в виду только мужчин, конечно же. Мы становимся бессмертными и получаем способность обращаться лет в восемьдесят пять-девяносто пять,  кто когда «созреет»,  а спустя тридцать лет после этого  можем зачать своего первого ребёнка, и каждого следующего тоже раз в тридцать лет.

       – Теперь я понимаю, почему у вас не бывает полностью родных братьев и сестёр! Какая человеческая женщина сможет родить второго ребёнка через тридцать лет после первого? Нет, бывают, конечно, случаи с пожилыми матерями и очень поздними беременностями, я читала, но они безумно редки, и там чаще всего не обходится без медицинского вмешательства.

       Ну, вот, минус одна «непонятность». Осталось ещё штук десять, всего-ничего.

       Тут до меня дошло ещё кое-что.

       – Томас, так ты этот цикл имел в виду, когда предлагал вычислить моего предполагаемого отца?

       – Ну, да! Это практически идеальный метод определения отцовства. Этот «один раз» случается не просто раз в тридцать лет, а ещё и всегда в одно и то же время, в течение недели до или после дня перерождения.  Для нас это очень важная дата, важнее дня рождения, мы помним и отмечаем её. Так что это очень точный метод – насколько мне известно, практически ни у кого из наших мужчин циклы не совпадают.

       – Господи, как же забавно это звучит – мужской цикл! – я захихикала. – До этого я слышала только про женский.

       Вэнди и Бетти захихикали вместе со мной. Остальные переглянулись и пожали плечами.

       – Для нас это нормально, – пояснила Алана. – Мы к этому привыкли.

       – Кстати, а если ребёнок недоношенный? Как в этом случае точно определить отца? Нет, Томас, не такой уж он и точный, этот ваш метод!

       – У нас не бывает недоношенных детей, – покачал головой Гейб. – Я никогда о таком не слышал. Наши дети, даже до перерождения, имеют идеальное здоровье. С чего бы им рождаться раньше срока?

       – Я родилась недоношенной. Хотя на здоровье тоже никогда не жаловалась.

       – Ты родилась недоношенной? – удивилась Алана. – Очень странно.

       – Я весила всего четыре фунта и три унции (прим.  около 1,9 кг). Видела в своей медкарте. Хотя официально считаюсь доношенной, поскольку мною заменили мертворождённого ребёнка моей приёмной матери. На безрыбье, так сказать...

       Мне вдруг стало так грустно. Снова вынырнула подавляемая мысль о том, почему же моя родная мать так меня не любила, что бросила? Может, она догадывалась, что я вырасту нечеловеком? Может, это как-то связано с моим отцом? Может и он, как и оборотни, мог иметь потомство только от человеческой женщины? Боюсь, что этого мне никогда не узнать.

       Видя, как изменилось моё настроение, и правильно истолковав его причину, Гейб резко придвинулся ко мне вместе со стулом и обнял меня, прижав мою голову к своему плечу.

       – Эй, девочка, выше нос. Теперь у тебя снова есть семья, и уж поверь, здесь ты никого не заменяешь. Ты – это ты. Сама по себе, а не вместо кого-то. И уж конечно, мы не собираемся отказываться от тебя, только потому что ты – другая, как сделали твои приёмные родители.

       Я уткнулась лбом в его широкое надёжное плечо. Большая ладонь ласково гладила меня по волосам, другая ладонь, поменьше – по плечу, а две совсем маленьких ручки обвились вокруг моей талии. И я поняла окончательно – я дома. Я – не одна. Я, наконец, нашла свою семью.

       – А мороженое будет? – раздался голос Томаса, испортив всю патетику момента. Я захихикала, а за мной и все остальные. Алана, перестав гладить моё плечо, отошла к морозилке, чтобы достать из неё несколько пинтовых ведёрок с мороженым. Вэнди, отцепившись от моей талии, радостно приветствовала появление десерта. И только Гейб ещё какое-то время держал меня в объятиях. Потом заглянул мне в глаза и поинтересовался:

       – Ты в порядке?

       – В полном, – улыбнулась я, поскольку так оно и было.

       – Ну, в таком случае, предлагаю насладиться десертом. Ты какое любишь, лимонное, клубничное, шоколадное, киви?

       – А есть ванильное?

       – Есть, – и Алана выставила на стол очередное ведёрко.

       – Ванильное – это же так скучно! – воскликнул Томас.

       Я заметила, что и он, и девочки накладывали себе мороженое из всех ведёрок понемногу, создавая на тарелках разноцветное ассорти. Ну, на вкус и цвет…  

       – Предпочитаю ванильное, – пожала я плечами. – Мне нравится когда у мороженого вкус самого мороженого, а не клубники или шоколада. Вкус клубники должен быть только у клубники – таково моё мнение. Впрочем, я его никому не навязываю.

       Тут я вспомнила, с чего же начался наш разговор.

       – Так что насчёт Мелкого? Почему ваш отец его ищет? Он что, потерялся?

       – Как я уже упоминал, – приступил Гейб к новому рассказу, не забывая одновременно лакомиться мороженым. Ванильным – с удовлетворением отметила я. – Наш отец просто одержим созданием новой расы. И дай ему возможность – заселил бы своими детьми полмира. К счастью, как ты теперь знаешь, природа очень мудро его ограничила в этом. Но он старается получить по максимуму всё, что может.

       Сначала, пока он ещё не узнал насчёт цикла, дети у него рождались редко и случайно. Я был его первым ребёнком – на моей матери он действительно женился. Остальных женщин он либо очаровывал, либо обманывал, либо пользовался «правом господина» – и такое бывало.

       Я родился через семнадцать лет после свадьбы, когда родители уже отчаялись дождаться ребёнка. Отец вообще большой любитель женщин, и матери моей изменял направо и налево, – Гейб неприязненно скривился, – но в отличие от людей, у него бастардов не было. Он совсем уже уверился в своём бесплодии, как вдруг родился я. Он даже поначалу заподозрил мать в измене, но, к счастью, мы с самого рождения обладаем некоей отличительной особенностью – холодной кожей, – так что отрицать своё отцовство он не мог. И вновь поверил, что может иметь детей.

       В то время он ещё не знал о своём цикле, и парочку пропустил – он, конечно, тот ещё бабник, но в те времена бывали и войны, и походы, да мало ли! Он ведь жил среди людей, ассимилировался. Скрывал свои способности, притворялся обычным.

       – Обычным? С ледяной твёрдой кожей? Пусть он, допустим, не бегал и не прыгал перед людьми, не выдёргивал с корнем вековые деревья, ну и всё остальное. Допустим. Но скрыть температуру тела...

       – Ну, как-то ему это удавалось. Да он особо-то и не скрывал, это было просто его особенностью. Кто-то рыжий, кто-то носатый, а вот он был холодным. Ну и что? В те времена люди проще относились к непохожести других, предпочитали не заморачиваться тем, чего не могли понять. Да и не особо было принято в те времена ощупывать кого-то без его разрешения, как, впрочем, и сейчас.

       – Ну, хорошо, мужчины его не обнимали, руку пожать можно было и в перчатке. Ну а как быть с женщинами? Они тоже не замечали?

       – Скорее всего – замечали, ну и что? Отец может так женщину очаровать, что его прохладная кожа – последнее, о чем она в тот момент думает.

       – Что ж, в это охотно верю. Я уже заметила, что вы, оборотни, очень красивы. И если он хотя бы вполовину так же красив, как ты – то у женщин нет шансов.

       – Отец гораздо красивее меня, к тому же чертовски обаятелен.

       – Красивее тебя? Да ладно! Быть такого не может! Ты меня разыгрываешь?

       Я не могла даже представить, что на свете мог существовать кто-то, хотя бы просто настолько же красивый, как мой Гейб. Но ещё красивее? Нет, такого просто не могло быть!

       Тут послышался смех Аланы.

       – Ой, кому-то только что сделали комплимент!

       Гейб расплылся в довольной улыбке. Ему явно было приятно. Но он всё равно покачал головой.

       – Увидишь его – сама убедишься.

       Я пожала плечами, мол, посмотрим, но осталась при своём мнении.

       – Ну так вот, когда, спустя много лет, отец вычислил-таки закономерность, он стал делать всё, чтобы использовать этот свой шанс. Он и так-то далеко не монах, но в подходящее время как с цепи срывается – старается переспать с как можно большим количеством женщин в нужные дни. Я не знаю, в чём его логика – даже если бы он в это время спал только с одной женщиной, то она бы всё равно от него забеременела.

       – А если у неё время неподходящее для этого вашего «единственного раза»? Что тогда?

       – Вот именно – единственного! Даже если бы он переспал с двадцатью разными женщинами в течение нужного дня – «контрольный выстрел» достался бы только одной. И женский цикл на это никак не влияет – женщина забеременеет всё равно, наш «волшебный головастик» дождётся, пока не созреет её яйцеклетка. Даже если она предохраняется – неважно. Но только одна женщина! За всё это время отцу ни разу не удалось получить детей от двух женщин одновременно. Но он продолжает пытаться. И сам себе создаёт проблему – разыскать ребёнка иногда довольно проблематично. Отец предварительно собирает сведения обо всех своих партнёршах в нужный период, но чем их больше, тем сложнее потом разыскать их всех.

       – Значит, в этот раз он ищет уже четыре года, верно? Раз Томасу тридцать четыре?

       – Всё верно. Чаще он всё же привозил новорождённых. Хотя несколько раз искал дольше, по паре недель, а то и месяцев. В этот раз что-то он задержался.

       – Привозил новорождённых? – неужели фраза Томаса: «У Гейба богатый опыт в выращивании папашиных ублюдков», означает то, что я подумала?

       – Ну, да. Он забирает детей у их матерей и привозит их сюда. Мне.

       – С ума сойти! Это же жестоко! Разве можно так делать?! И почему он вешает их на тебя?

       – Насчёт матерей – я не думаю, что он именно отбирает. Чаще он платит деньги, и женщины с радостью расстаются с «неполноценными» незаконнорожденными детьми.

       – Неполноценными?

       – Мы холодные, не забыла? Стоит наплести матери, что ребёнок серьёзно болен и потребует дорогостоящего лечения и постоянного ухода – куда только материнские чувства деваются? А несколько веков назад вообще было в порядке вещей отдавать бастарда на воспитание отцу, если, конечно, отец в своём ребёнке заинтересован. Это считалось благом для ребёнка – он вырастал в гораздо лучших условиях, чем могла бы создать ему мать. И перспектив у него в жизни становилось больше.

       – Господи, средневековье какое-то!

       Окружающие рассмеялись. Я недоумённо похлопала глазами, не понимая такой реакции, поскольку ничего смешного я вроде бы не сказала.

       – Так это и было средневековье, – Алана правильно истолковала мой взгляд. – И вообще, даже в прошлом веке незаконные дети считались огромным грехом. Поэтому матери предпочитали отдавать ребёнка отцу, если уж выйти за него замуж и этим «прикрыть грех» не представлялось возможным.

       – Но разве от таких детей не старались избавиться ещё до рождения? – в присутствии детей я всё же постаралась облечь свой вопрос в более обтекаемую форму.

       – Обычно – да, – кивнула Алана. – Но дед же не дурак. Он их очаровывал, обещал жениться, потом «вынужден был уехать по срочному делу», но обещал обязательно-обязательно вернуться. Оставлял адрес для связи, писал той, что сообщала о беременности, что вот-вот приедет и женится, но просто пока обстоятельства мешают. Бла-бла-бла…

       – А после рождения ребёнка появлялся, объявлял, что жениться не может ни при каких обстоятельствах, а потом забирал ребёнка и привозил сюда. Ну, или где там Гейб жил раньше, – голос Томаса звучал глухо, обычно улыбчивое лицо стало серьёзным. – И ребёнок вырастал, не зная своей матери.

       Я протянула руку через стол и положила ладонь на крепко сжатый кулачок.

       – Мне жаль, Томас. Мне очень жаль.

       – Да ладно, – пожал он плечами. – Не всё так плохо. Детство у нас, как правило, счастливое – нас же вся семья балует. Гейб – замечательный отец, в отличие от нашего папаши-кукушки.

       – Спасибо, Томми, – улыбнулся ему Гейб, и на этот раз мальчик не стал его поправлять.

       – Просто с возрастом всё равно понимаешь, что чего-то не хватает. Повезло тем нашим братьям и сёстрам, которые родились, когда Гейб был женат. У них всё же была мать, пусть и приёмная. А мне довелось расти рядом с Линдой…

       – Она обижала тебя? – нахмурился Гейб. – Почему ты мне об этом не говорил?

       – Я бы не сказал, что она меня специально обижала, – пожал плечами Томас. – Она меня просто презирала и игнорировала. Меня это устраивало. Я старался просто держаться от неё подальше. Хуже было, когда она при Гейбе пыталась демонстрировать материнские чувства. Бррр… – парнишку аж передёрнуло.

       – Видимо, я действительно был слепцом. Мне казалось, что она хорошо к тебе относилась.

       – Вот именно, казалось, – покачала головой Алана. – Она неплохая актриса. Но сегодня с неё упала маска.

       – Да, я заметил. Только не понял, почему?

       – Ох, дядя Гейб, это поняла даже я. Просто до неё дошло, что смысла притворяться больше нет, – захихикала Вэнди.

       – Я так рад, Рэнди, что ты теперь будешь жить у нас, – подмигнул мне Томас. – У Линды больше нет ни единого шанса окрутить Гейба!

       – А то, что Рэнди бессмертная – вообще великолепно, – Алана похлопала отца по плечу. – Наконец-то и тебе повезло.

       Гейб запустил обе руки в волосы, взъерошив свою и так не особо аккуратную причёску, и растерянно оглядел присутствующих.

       – Это так заметно?

       – Любому, у кого есть глаза, и кто знает тебя достаточно хорошо, – кивнула Алана.

       Я переводила взгляд с одного собеседника на другого, стараясь осмыслить то, что только что услышала. Похоже, все вокруг просто убеждены, что Гейб… что? Испытывает ко мне… нечто большее, чем просто гостеприимство? Неужели у нас это взаимно? Неужели и он испытал то же, что и я, там, на дороге?

       Я попыталась поймать взгляд Гейба, чтобы удостовериться в своей догадке, но в этот момент входная дверь распахнулась, и в холл ввалилась толпа оборотней. В тёмной одежде, удобной обуви, в бронежилетах и с рюкзаками за спиной, они выглядели очень впечатляюще. Боже, ну до чего ж не вовремя!

       – Готовы? – спросил один из них, мне не знакомый.

       Неужели уже вечер? Я бросила взгляд в окно и поняла, что так оно и есть. Просто ночное видение не дало нам этого заметить. Но луна, сияющая на небе, чётко на это указывала.

       – Вот это мы заболтались! – воскликнул Гейб. – Дайте нам несколько минут.

       – Рэнди, у тебя есть тёмная одежда, или тебе принести? – спросила Алана.

       – Есть. Я быстро! – и я рванула в свою спальню. Ещё не хватало задерживать отряд. Это ведь из-за меня мы не заметили, как прошло время, из-за моих расспросов. Быстро найдя среди вещей тёмно-синие джинсы и чёрную водолазку, я переоделась. Кроссовки у меня тоже достаточно тёмные, особо выделяться не буду.

        Я задумалась, что делать с волосами – они у меня светло-каштановые, очень яркие, почти рыжие. Жаль, что мы выкинули ту чёрную вязаную шапочку, что была на Вэнди в момент побега. Подходящего головного убора у меня не было. Собственно, у меня вообще никакого головного убора не было, в холодное время года я обычно просто набрасывала на голову капюшон. Исключительно для маскировки, поскольку холода не чувствовала. Пожав плечами, я заплела волосы в косичку. Хотя бы цепляться ни за что не будут, и в лицо не полезут.

       Тут, словно в ответ на мои мысли, в дверь проскользнула Вэнди и протянула мне чёрную шапочку.

       – Держи. Это Томаса. Он подумал, что тебе она может пригодиться.

       – Спасибо. Это как раз то, что нужно!

       Быстро натянув трикотажную шапочку, я ссыпалась вниз по ступенькам. И обрадовано заметила, что опередила Гейба. Он появился сразу после меня, во всём чёрном, и тоже с небольшим рюкзаком, который нёс в руке. Свои непослушные волосы он аккуратно зачесал назад, собрав в хвостик. И это открыло его точёные скулы, спрятанные ранее волосами, и  ещё больше подчеркнуло красоту его лица. Нет, я всё равно не верю, что на свете может существовать кто-то ещё красивее! И никто меня в этом не переубедит!

       Опустив рюкзак на тумбочку, Гейб взял у кого-то из мужчин бронежилет и аккуратно надел на меня, тщательно проверив фиксирующие полосы на липучках. Мимолётно погладил меня по щеке, а потом надел другой бронежилет на себя. Я поняла, что сделаны они были, видимо, на заказ, под мощные фигуры семифутовых оборотней, так что мой был мне заметно велик. Но движений не сковывал, да и тяжести я никакой не чувствовала, так что никаких проблем бронежилет мне не доставлял. Но всё же я спросила:

       – А зачем надевать их сейчас? Они ведь понадобятся не раньше, чем мы доберёмся до места.

       – Предпочитаешь нести его в руке? – Гейб насмешливо поднял бровь.

       – Ой, и правда, не сообразила! – воскликнула я, слыша усмешки оборотней. Но звучали они по-доброму, совсем не обидно. И я ведь действительно задала очень глупый вопрос.

       В этот момент из кухни вышла Алана и положила в рюкзак Гейба довольно большой пакет с сэндвичами. И этим привлекла моё внимание к рюкзаку. Я задумалась – в мою экипировку он не входил, в отличие от бронежилета. Почему?

       – А что у вас в рюкзаках?

       – Запасная одежда.

       – Зачем? – наша экспедиция продлится всего несколько часов, вряд ли будет нужда сменить одежду, даже если мы сильно перепачкаемся. И, опять же, мне-то взять, во что переодеться, никто не предложил.

       – На случай спонтанного обращения, – ответил мне Стивен, стоявший рядом и гладивший по головке прижавшуюся к нему Вэнди.

       – Мало ли что произойдёт? – подхватил другой оборотень, мне незнакомый. – Не хотелось бы потом добираться до дома голышом.

       – Если вдруг придётся обратиться внезапно – может не быть времени для того, чтобы раздеться, – пояснил мне Гейб. – В этом случае и одежда, и обувь, просто разлетится на клочки.

       Я вспомнила габариты Гейба-пантеры. Да, у одежды шансов не будет.

       – Были прецеденты?

       – Были, и не раз. Так что опыт советует нам не пренебрегать запасной одеждой.

       – Хорошо, что я пока не обращаюсь, – пробормотала я себе под нос. Не хотелось бы светиться голышом перед такой толпой мужчин.

       – Я бы дал тебе свою футболку, – надевая рюкзак шепнул мне Гейб, и я поняла, что он расслышал мою фразу. Впрочем, чему тут удивляться? – Она бы тебе за платье сошла, ты же кроха совсем.

       В этот момент ко мне подошла Вэнди и попыталась обнять за талию поверх бронежилета. Но у неё это не особо получилось. Я опустилась на одно колено, и малышка кинулась мне на шею.

       – Найди мою маму, Рэнди! – жарко зашептала она мне в ухо.

       – Я постараюсь, – честно ответила я. Не хотелось зря обнадёживать девочку, но я сделаю всё возможное. Даже если мы не найдём там её маму, всё равно отыщем что-то, что поможет нам её найти. По крайней мере, я на это очень надеюсь.

       После этого мы распрощались с остальными. Алана обняла меня и поцеловала в лоб, Томас «дал пять» мне и Гейбу. Выйдя из дома, я увидела, что на улице собралась целая толпа, чтобы проводить нас. Под нестройные, но очень искренние пожелания удачи, мы колонной по двое побежали тем самым путём через гору, которым Гейб принёс меня в посёлок. Я держалась рядом с ним, и не только потому, что пообещала, но и потому, что сама этого хотела.

       По своему предыдущему опыту, я знала, что передвижение даже с огромной скоростью совершенно не помешает нам разговаривать. А у меня осталось ещё много вопросов. К тому же, нам придётся потратить на дорогу несколько часов, а разговор скрасит это время.

       Я дождалась, пока мы спустимся с противоположной, крутой и скалистой стороны холма, по которой я прыгала след в след за Гейбом, а потом, после того, как мы миновали поваленное дерево, спросила совсем не то, что собиралась.

       – Разве Филипп не отодвигал сосну? Она лежит точно так же, как прежде, как же он проехал по дороге?

       – А он и не проехал. Он просто перенёс твою машину через препятствие, вот и всё.

       Ну, конечно, как же я сразу не догадалась! Интересно, сколько раз я буду вот так вот задавать глупые вопросы, ответы на которые вполне очевидны? Ладно, спрошу лучше то, о чём знать просто не могу.

       – Гейб, а почему именно ты растишь детей своего отца? Почему не он сам?

Жду ваших впечатлений на форуме.