Глава 10

  КАПЛЯ  ВОДЫ

25 июня. День четвёртый.

     – Купать? – кажется, теперь я его окончательно перепугала.

     – Конечно. Ты же весь в этой… не знаю, как это называется, но эту гадость нужно смыть. Ты же, наверное, весь чешешься.

     – Вообще-то, да, чешусь. Но… но я всё же мужчина, а ты девушка…

     Мне очень хотелось сказать: «Да какой-то мужчина, ты младенец», но я решила не топтаться по больной мозоли, а сделала большие глаза и уточнила:

     – То есть, прежде ни одна девушка не видела тебя голым?

     – Не в бровь, а в глаз! – негромко, видимо, боясь разбудить малышку, рассмеялся старейшина. – Фингон, до того, как женился, был ходок, почище Эльрода. Я это прекрасно помню.

     – Вот спасибо, друг, – буркнул мальчик. – Может, всё же, ты поможешь мне искупаться?

     – Я пас! – старейшина даже руки поднял, словно сдаваясь. – По малышам у нас Аэтель специалист, мне бы кого постарше. Да и то, вряд ли тебя нужно учить читать-считать. Или всё позабыл к старости?

     – К старости, пожалуй, позабыл, только вот сейчас голова ясная и светлая, зато тело совершенно не слушается. Это надолго?

     – Не очень, – ответил старейшина, пока я, убедившись, что налитая в раковину вода достаточно нагрелась, решительно подняла малыша с горшка и понесла мыться. – Ходить сможешь через несколько дней, руками нормально владеть где-то через неделю, магия тоже к этому времени вернуться должна. По крайней мере, так было у Лучиеллы, у неё хотя и не дошло до стадии яйца, но очнулась она примерно в том же состоянии, что и ты сейчас. Хорошо, что Керанир был рядом, заботился о ней, как мог, пока я их не отыскал.

     – Магия пока не вернулась, – вздохнул Фингон, проведя рукой над водой и, видимо, не получив того, результата, которого ждал.

     – Фингон, а сколько тебе оставалось до тысячи? Когда у тебя день рождения?

     – В октябре. Десятого числа. А что?

     – Да так, понять пытаюсь. По логике, ты не должен был выжить, Лани тоже. Если вся животная органика на острове исчезла, включая насекомых и продукты питания, то и содержимого яиц остаться не должно было. А вы есть. Вот я и пытаюсь хоть какие-то сведения собрать. Чтобы потом, когда картина станет более полной, хоть что-то суметь понять. Но уже не стыкуется…

     – И что именно? – похоже, Фингона так заинтересовали слова старейшины, что он даже стесняться забыл, что мне было только на руку. Смывая присохшую гадость и налипшую на неё грязь, что оказалось не так просто, как у Лани, я сама навострила уши, хотя некоторые слова не совсем понимала.

     – Мы были уверены, что всех нас отбросило ровно на тысячу лет назад. С точностью до дня. В основном мы ориентировались на Лучиеллу, юбилей которой был буквально за три дня до катастрофы, и она, по всем параметрам, походила как раз на трёхдневную.

     Эх, руки мокрые, и тетрадка далеко. А перебивать старейшину не хочется. Ладно, общий смысл понимаю – и ладно.

     – Тогда что не стыкуется?

     – Ты. По логике, ты должен был повторно вылупиться в день своего рождения, а не почти на четыре месяца раньше. Не понимаю… Ладно, пока будем просто радоваться тому, что ты жив. А потом как-нибудь разберёмся. Может быть…

     И он широко зевнул. Бедняга, а кровать-то его занята.

     – Ста… Фолинор, на вашей кровати лёг Бекилор. Кровать Нивены свободна, но я не знаю, уместитесь ли вы на ней.

     Как-то так вышло, что я до сих пор не заходила в ту часть пещеры, в которой находились кровати. Никто не приглашал, а самой мне было неловко. Хотя зайти, наверное, нужно – убраться, постели сменить. Но только спросить разрешения как-то забывала – всегда находились какие-то другие дела.

     – Точно не умещусь. Нивена спала на двух сдвинутых креслах, для неё – вполне просторная кроватка получилась, при её-то теперешнем росте, а вот для меня это точно не вариант. Туда пока уложим Фингона, не возражаешь?

     – Нет, – зевая, ответил малыш, которого я вытерла и теперь одевала в одну из рубашечек Лани. Штанишек для него не было, но ничего, ночку поспит, а там посмотрим.

     – И как же вы?..

     – Ничего страшного, моя кровать достаточно просторная, и мы прекрасно поместимся на ней вдвоём с Бекилором. Я так хочу спать, что и на полу бы уснул, очень не хочется куда-то лететь и искать, где прилечь. Пойдём, – и старейшина отодвинул ковёр, закрывающий вход в пока неизвестную мне часть дома.

     С малышом на руках, я прошла в образовавшийся проём и оказалась в небольшой пещере, которая, наверное, была чем-то вроде коридора.

     – Я живу один, поэтому моя пещера совсем небольшая, всего четыре жилых комнаты, – на ходу говорил старейшина, идя впереди меня. – Общую комнату ты видела, моя спальня вон там, в конце коридора, – он махнул рукой на едва заметную в тусклом свете летящего над нами шарика дальнюю дверь, то есть, там была не дверь, а ещё один проём, завешанный половиком, два таких же были по бокам коридора. Я здесь вообще ещё ни одной нормальной двери не видела, либо половик, либо камень в усыпальнице. Наверное, драконам просто незачем запираться.

     – Это – комната для гостей, там спят Керанир и Лучиелла, – мужчина указал на левую дверь, – а здесь моя библиотека, она же кабинет, нам сюда.

     Комната была большой, наверное, даже больше всего нашего дома, и вся заставлена шкафами и полками с книгами. А мне-то ещё казалось, что их в общей комнате много! Да здесь, наверное, десять книжных лавок уместятся. Или двадцать. Потом я поняла, что здесь есть не только книги. Огромный стол, заваленный бумагами, с большой красивой чернильницей и ещё какими-то разными вещами, названия которых я не знала. Рядом стоял большой шар на ножке, весь разрисованный синим, зелёным и коричневым. В шкафу возле стола книг не было, там стояли какие-то непонятные предметы и разные фигурки, но всё это было сложно рассмотреть в полумраке.

     Напротив стола стоял диван, только не такой, как в общей комнате, а обитый кожей, а не тканью. На нём спал Эйлинод. Возле более короткой стены, рядом с книжными шкафами, стояли два совсем маленьких дивана, похожие на тот, на котором спал мальчик, только такой ширины, что на них не то что спать, а вдвоём сидеть было нельзя. Наверное, это и есть кресла, теперь я поняла, что это такое. Они стояли спинками в разные стороны, и из них получалась чудесная маленькая кроватка, туда-то я и положила Фингон.  

     – Захочешь на горшок, позови меня, – велела я ему, после чего укрыла одеяльцем, которое висела на спинке одного из кресел, и вышла из комнаты. Очень хотелось остаться и всё здесь рассмотреть, но через пару часов вставать на утреннюю дойку, нужно было доспать хотя бы то, что осталось от ночи.

     Утром по комнате ползало и играло в игрушки уже двое малышей. Только Лани делала это просто для удовольствия, а вот Фингон явно старался скорее овладеть своим телом, которое пока ещё плохо его слушалось. Перед отлётом, мужчины отгородили часть комнаты невысокой загородкой, за которой Фолинор куда-то слетал. Они назвали это «манеж». Теперь можно было не следить постоянно, чтобы малышка куда-нибудь не уползла или не поранилась, или не испортила что-нибудь. Внутри манежа были лишь игрушки, горшок и пара маленьких подушек, там дети были в полной безопасности. Удобно, очень. Дома у нас, конечно, такое не поставишь, это ж половину всей жилой комнаты паре малышей отдать придётся, нету у нас столько места. А вот во дворе, где-нибудь на травке, можно было бы отгородить уголок, и пусть малышня там играется. А то я иногда самых младших просто за ногу на недлинную верёвку к крыльцу привязывала, чтобы не залезли куда, пока я дела делаю. Жаль, что раньше у нас никто до такого не додумался, а теперь уже и не подскажешь.

     Поначалу-то Фингон сидеть в манеже не собирался, незачем ему было, он-то уж точно не заполз бы, куда не надо. Но Лани, обнаружив подобную несправедливость, развопилась, поэтому, с тяжёлым вздохом, мальчик согласился тоже посидеть в загоне, как он это назвал. Впрочем, позже признался, что особой разницы для него не было, где именно тренироваться – так он назвал то, как он заново учится управлять своим телом. Он, кстати, делал успехи – в обед уже сам держал двумя руками кружку, а за ужином сумел какое-то время удерживать в кулаке ложку, правда, доносить еду до рта у него не получалось, но лиха беда начало. Так же, к вечеру он уже мог стоять, держась за перила «манежа».

     В общем, я не сомневалась, что совсем скоро он уже станет таким же самостоятельным, как Луччи. Сейчас ей требовалась лишь небольшая помощь, например, с одеждой – с этим вполне справлялся Керанир, – или с купанием. А Фингону пока приходилось просить моей помощи, даже чтобы сесть на горшок. Но, как оказалось, от этого была даже польза, поскольку именно наблюдая за Фингоном, любопытная Лани, наконец, сообразила, для чего её постоянно усаживают на этот странный «стульчик». И порадовала нас результатом.

     – Нужно было ей показать на примере, – сокрушённо покачала головой Луччи. – А я не догадалась. Когда своих детей учила, это было бы невозможно, но не сейчас.

     – Ничего, у нас ещё четыре яйца ждут своей очереди, вот им и покажешь, – утешил её Фингон.

     – Но проситься она начнёт ещё не скоро, – предупредила меня Луччи. – Пара недель малышке точно понадобится, а то и месяц. Пока просто высаживай её на горшок почаще, лучше и ночью тоже, и количество стирки сократится в разы.

     Я с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза. И это называется «не скоро»? Да некоторые мои братья и в пять лет штаны мочили. Не всё время, конечно, но, заигравшись, могли и напрудонить, и никого это особо не удивляло.

    А в остальном день прошёл в привычных и не особо тяжких хлопотах – как всегда, готовила, обихаживала скотину, спросив разрешения у старейшины, прибралась в спальне Керанила и Луччи и в библиотеке. Только подмела и пыль протёрла, порядок он попросил не наводить, а то, сказал, потом не найдёт ничего. А мне что? Я ж понимаю и не обижаюсь. В спальню старейшины пока не заглядывала, не решалась почему-то.

     Со стиркой мне помог Бекилор. Он, как и Нивена, устроил в ванне волны и водовороты и даже помог развесить бельё, сказал, что для него это вполне привычно. До обеда он был с нами, а Керанир летал вместе со старейшиной, а потом они поменялись.

     Следующие два дня почти ничем не отличались от первого. Снова старейшина улетал на рассвете и возвращался, когда солнце уже садилось, быстро ужинал и уходил спать. Бекилор и Керанир летали с ним по очереди, а оставшись дома, помогали мне по хозяйству и присматривали за огородами и птицей. Младшие дети занимались кто чем, Фингон уже довольно уверенно держался на ногах, сам ел и садился на горшок, Лани научилась стоять и вот-вот должна была сделать первые шаги. Она так же, вслед за Фингоном, стала пытаться есть ложкой, пока не особо удачно, и осваивала горшок, с переменным успехом. Количество стирки сокращалось, но кто знает, когда вылупится очередной малыш?

     Вечером третьего дня мужчины вернулись немного раньше, чем обычно, очень довольные. Принесли два яйца, нашли их на опушке леса, рядом валялись две корзины. Наверное, эти двое решили сходить за грибами, там-то их и застала катастрофа.

     А это значило, что поиски ведутся не зря. Кто знает, когда эти двое вылупились бы? Вдруг зимой, в снег и мороз. Да если даже и летом – возле того места не было воды, они бы не продержались до того времени, как их нашли, если вообще нашли бы. Поэтому поиски продолжатся, пока не будет полной уверенности – найдены все.

     По такому поводу было решено испечь праздничный пирог с малиной, которую мы набрали сегодня, когда Керанир отнёс нас на опушку ближайшего леска, сплошь поросшую малинником. Очень удачно получилось, пирог вышел вкуснейший. А поскольку время до ужина ещё оставалось, каша не доварилась, я же не думала, что мужчины так рано вернутся, то Фолинор решил искупаться в ванной, на что у него раньше просто не оставалось времени. По его словам, он лишь быстро споласкивался в реке по пути домой. А теперь вышел к столу в одних штанах и с висящим на шее полотенцем. Ну, вообще-то, он шёл из ванной в сторону спален, на ходу вытирая волосы, но я как раз вынимала пирог из духового шкафа, а на столе уже стояла каша с мясом, исходя паром, так что, он втянул носом воздух, пожал плечами и уселся за стол прямо как был.

     И мои глаза снова уткнулись в его обнажённую грудь. Я сама себе удивлялась – вроде, ну, что такого-то, а вот отвести взгляд не получалось. Проследила, как капелька воды упала с влажных волос на плечо и покатилась вниз по гладкой коже. Вдруг захотелось слизнуть эту капельку, провести языком по всему её пути, от плеча до подтянутого живота через мощную грудь. Прижать к его груди ладонь, узнать, действительно ли она такая крепкая, какой выглядит. Прижаться щекой, потереться, словно кошка…

     – Аэтель, можно мне ещё кусочек пирога, – попросил Эйлинод, и я, вздрогнув, отвела глаза и кинулась на кухню за добавкой, мысленно благодаря мальчика за то, что отвлёк.

     Да что же это такое? И не в первый раз уже! Откуда вообще такие мысли взялись? Да, старейшина Фолинор – красавец, я это с самого начала видела, не слепая же, да и остальные драконы – тоже. Но вдруг захотеть облизывать мужчину – это-то откуда? Я о таком и слыхом не слыхивала никогда, и подружки, шепчущиеся о своих парнях и мужьях, просвещая меня, о таком и не упоминали никогда. Я-то думала, что всё прекрасно знаю о том, что между мужиком и бабой по ночам происходит, даже слышала, что некоторые мужья у жён грудь сосут, словно младенцы, и жёнам это вроде как приятно, но чтобы наоборот? Старейшина же не петушок на палочке, чтобы его облизывать!

     – Аэтель, ты в порядке? – спросила Луччи, когда я ставила на стол тарелку с кусками пирога.

     – Да, конечно, – улыбнулась я, стараясь не смотреть в сторону голой груди старейшины. Надеюсь, щёки мои уже не пылают. – Просто задумалась. Как-то там наши, ну, те, кто тоже ищет. На одних овощах и каше. Картошка, конечно, удивительно сытная, но всё же… Может, им отнести чего-нибудь? У нас, правда, не так много осталось, но до возвращения наших добытчиков протянем. Можно, в конце концов, пару гусей зарезать или барашка.

     – Думаю, они не хотят терять время на то, чтобы слетать к нам за припасами, – пожал плечами Бекилор. – Но если уж совсем оголодают – пошлют кого-нибудь.

     – И потом, у них же берег недалеко, можно рыбы наловить, – Керанир разрезал кусок пирога на маленькие кусочки, чтобы малышам было удобнее их брать. – Раз уж она не так далеко от берега.

     – Мы так и делаем, – раздался голос от двери и, обернувшись, я увидела Элрохина, привалившегося к «косяку» и глядящего на нас с загадочной улыбкой. – Варим кашу и картошку, ловим рыбу… – Он уселся за стол, взял кусок пирога, откусил, прожевал и продолжил: – Барашка зарезали.

     – Какого барашка? – оторопело спросили хором сразу несколько человек.

     – Белого, – Элрохин подтащил к себе тарелку Фолинора, к которой тот ещё не притронулся, налегая на пирог, и стал есть, делая вид, что не замечает, как все остальные уставились на него, дожидаясь объяснения.

     – Какого барашка? – повторил Керанир, не выдержав.

     – Жирного! Вку-у-усного, – ответил Элрохин и продолжил старательно есть.

     – Исчерпывающая информация, – вздохнула Луччи, и я потянулась за тетрадкой, чтобы скорее записать незнакомые слова, а то снова забуду, как в тот раз, когда купала Фингона.

     – Я тебя сейчас стукну, не посмотрю, что любимый внучок, – пригрозил Бекилор. – Объясни, наконец, какого барашка вы зарезали, если двух овец, единственных на всём нашем острове, мы проверяли пару часов назад, и они были на месте.

     – Уверен, что они единственные? – Элрохин отложил-таки ложку и, улыбаясь до ушей, оглядел всех, сидящих за столом. – Вы не представляете, какие у меня новости! Народ, на нашем острове сохранилась жизнь. И мы её нашли!