Глава 14

ЧТО  МОГУТ  НАТВОРИТЬ  ПЧЁЛЫ

1 июля, день десятый

     – Мой батя – пасечник, ты уже знаешь, – видя, как я кивнула, Саннива продолжила: – Он арендовал дом и землю под пасеку у нашего помещика, а мама у него свинаркой работала, мы с Аннис ей помогали, а Эйкин – бате.

     – Эйкин?

     – Наш братишка. Ему десять, но он мелкий совсем, младше выглядит, так что его не стали вместе с нами продавать, решили – какой с него работник, на прокорм больше уйдёт. Его и Илбергу наш дядя к себе забрал, мамин брат. У него своих трое, да куда ж деваться, родня всё же, – вздохнула девочка.

     – Илберга?

     – Младшая сестрёнка. Чуть постарше вашей девочки.

     И Саннива кивнула в сторону свинарника, куда ушла Нивена вместе с мужчинами. А я мысленно усмехнулась. Знала бы она, сколько Нивене на самом деле лет! Но я не скажу. Не моя тайна. Если драконы захотят – сами расскажут.

     – Так что же случилось? – поторопила я Санниву, которая, задумавшись о чём-то, может, об оставленной дома сестрёнке, молча доила корову.

     – Однажды Эйкин прибежал домой вечером и сказал, что из одного из ульев вылетел новый рой. – Видя мои удивлённые глаза, она пояснила. – В каждом улье есть всего одна матка, ну, главная пчела, которая откладывает яйца, а из них вылупляются обычные пчёлы. Но иногда рождается ещё одна матка, новая. Тогда часть пчёл, вместе с ней, вылетает из улья, и они ищут себе новый дом.

     – Это и есть новый рой? – сообразила я.

     – Да. Обычно они начинают роиться где-нибудь поблизости, иногда на ближайшем дереве, сбиваются в комок, и их довольно легко собрать и поместить в новый улей. Батя много раз так делал, ему не привыкать. Даже я пару раз видела. Но в этот раз был уже вечер, а батя был сильно пьяный – в тот день его кум, дядка Леофрик, дочку просватал, как раз обмывали. А пьяным к пчёлам нельзя!

     – Не поймаешь, да? – понятливо закивала я. – Пьяные, они ж стоят-то с трудом, куда им ещё что-то делать.

     – Да не об том речь! Пчёлы пьяных не любят почему-то, закусать могут. У бати раз так было, он мало того, что пьяный полез, так ещё и сетку криво надел. Чуть тогда концы не отдал.

     – И?..

     – Ну и мама стала его отговаривать, мол, до утра повисит рой на дереве, никуда не денется, а он упёрся – и ни в какую. Пойду, мол, и всё, будут мне ещё бабы указывать! Так она его в кладовку затолкала и заперла. Кто ж знал, что рой тот не будет на дереве сидеть!

     – Улетел, да? Совсем? Жалко. Наверное, дорого стоит, рой-то, это ж, считай, целый улей.

     – Да лучше б он совсем улетел, рой тот. За океан куда-нибудь. И сгинул бы там. Так нет, они к соседнему помещику полетели, пчёлы те. Пасека рядом с его землями была, а конюшни у него там близко. В общем, я не знаю, как так получилось, только прилетел тот рой прямо в стойло жеребца того, племенного, который чем-пьён. А там, то ли в нос пчела залетела, то ли проглотил он её с сеном, не знаю. Только сдох жеребец, а утром конский дохтур сказал, что его пчела в горло ужалила, изнутри, там всё распухло, он и задохнулся. А рой – вот он, так в стойле и висит. А пасека-то батина рядом. Туда кинулись, а батя вокруг пасеки ходит, злой с похмелья, рой новый ищет… Так что он виноватым и оказался – недоглядел.

     – Так вот откуда долг такой огромный…

     – Ага. Соседний-то помещик нашему – плати, мол, за жеребца, пасека на твоей земле, а то к судье потащу. Наш-то заплатил, да на нас тот долг-то и повесил. И присудили нас в долговое рабство продать. На десять лет.

     – Значит, вот почему твой батя маму виноватой считает? – припомнила я путаный рассказ девочки.

     – Ага. Говорит, не заперла б его, ничего б и не было. А мама – что уж лучше в рабстве, да живой, а то помереть же мог. А он всё своё талдычит, ты, мол, виноватая.

     – Она ж не знала.

     – Да коли б знала, она б сама тот рой ловить пошла бы, и мы бы с ней вместе. Только не ведунья ж она, чтобы будущее знать.

     – Эх, кто из нас не мечтал побыть хоть немного ведуньей… – Я подумала о драконах, которые могли бы не допустить того, что случилось. Даже сам тот Лоргон, знай, что получится, не стал бы ничего делать. Да только мечты всё это, несбыточные. – Значит, вас приговорили к десяти годам рабства, да?

     – Ага. Только нас всех вместе не брал никто, стали уж по отдельности отдавать. Там один торговаться начал за нас с сестрой. Уж не знаю, кто это был, только мама чуть с ума не сошла, когда он цену говорить стал. Я потом спрашивала у неё, а она не говорит, только всё шепчет, когда думает, что я не слышу: «Дай бог здоровья господину Эльроду, спас моих девочек от участи, что страшнее смерти».

     – И не спрашивай, – раздался у меня за спиной голос Аннис. А я так заслушалась, что и не заметила, как она подошла. – Рано тебе ещё знать такое. Не спрашивай, только мать расстроишь.

     И, высказавшись, Аннис отправилась в погреб, видимо, проверять запасы.

     – А как же узнать-то, коли не спрашивать? – прошептала Саннива.

     – Я у Фолинора узнаю, – прошептала я в ответ. – Он всегда на мои вопросы отвечает. А как получилось, что Эльрод вас купил?

     – Знаешь, он ведь просто мимо шёл, я видела. Такого господина сложно не заметить – высокий, красивый, стрижен не по нашему.

     – Без бороды, – хихикнула я.

     – Ага. А мы ж с сестрой на помосте деревянном стояли, чтоб нас видно было, так и мы всех видели. А господин Эльрод шёл мимо, а за ним несколько посыльных с корзинами и всякими мешками. Там же ярмарка была. Всякое продавали, ну и нас тоже. А он остановился, посмотрел на того, кто цену за нас дать хотел, что-то спросил у тех, кто в толпе стоял, а потом назвал другую цену, больше. И прям всех нас сразу и купил. Всех вместе.

     – То есть, даже остальные ничего не знали? С ним не было ещё двоих… ну, без бороды. Рыжего и светловолосого?

     – Нет, он один был. Мы двух других господ увидели, только когда корабли отплывали, да и то издалека. Господин Эльрод нас на корабль отвёл и в комнате под палубой поселил. Один раз батю уводил на полдня, ульи покупать. И маму уводил коров доить, когда поросят купил. Она их одна кормила, пока плыли, а мы с сестрой так и сидели в комнате той.

     Интересно, почему? Наверное, Эльрод не хотел, чтобы люди видели, что он в одиночку управляет целым кораблём с помощью магии. И если в каюте не было окон, то люди не видели драконов, пока Фолинор не превратился. Но им же сказали…

     – Саннива, а скажи, вот вы же знали, что вас купили драконы? Почему тогда так испугались?

     – Я не испугалась, – гордо заявила девочка, и я вспомнила, что да, она-то как раз и не испугалась. Но вот остальные…

     – Твоя мама в обморок упала. А ведь вам сказали.

     – Сказали. Только кто ж поверил-то! Драконы – они ж из сказок, на самом деле их не бывает.

     – Да неужели? – заулыбалась я.

     – Ой, да теперь-то я знаю, что они бывают, но раньше-то не знала. Мы не поверили, понимаешь? Батя сказал, что иногда господа собираются в какой-то… не помню слово… одер… ордел… Не помню… В общем, вроде игра такая, только для взрослых, и они там называют себя по всякому. Ну, а эти драконами назвались. А оказалось, что не игра. Здорово, правда?!

     – Здорово, – согласилась я с девочкой. Теперь-то я согласна с ней, но если вспомнить, как меня Керанир забирал… Ох, и натерпелась я страху тогда. А она радуется. Словно в сказку попала. Какой же она ещё ребёнок! – А вот я про драконов знала. Ну, что не сказка это, а самая настоящая быль. В нашу-то деревню они давно прилетают.

     – Расскажи!

     Ну, я и рассказала. Как дракон к нам издревле прилетал, как дары ему готовили, и невесту в том числе. Как меня этот дракон на свой остров увёз. Только что на самом деле случилось, не рассказала. Болезнь, мол, на них напала, мор страшный. Выжило только несколько мужчин, да дети малые, и ни одной женщины не осталось. И скотина вся передохла – уж очень страшный тот мор был.

     А про то, что дети все, кроме Лани, вовсе не настоящие дети, и то, что почти все мужчины – вообще бывшие покойники, говорить не стала. Захотят, сами расскажут. И вообще – мне Саннива нравилась, а вот сестра её – нет. И у отца её глаза… неприятные. Не надо им это знать, да и зачем? Пугаться только – детей старых да мертвецов оживших. Это для меня драконы – как семья уже. Но не для людей.

     За разговором мы закончили доить коров и отнесли молоко в свинарник. Поросят мужчины уже поселили в одном из стойл, настелив на землю соломы. Решили, что одного стойла хватит, пока поросятки маленькие. Саннива, сказав, что позже Базилда заварит поросятам мучную болтушку, а сейчас нужно хоть что-то быстро дать этим визжащим от голода проглотам, вылила в корытца одно из вёдер с молоком. А пока поросята пили, я показала ей ручеёк и объяснила, как он поможет в очистке стойла. Девочка была в восторге, видимо, навоза перетаскала ещё побольше моего.

     В тот момент, когда мы выходили из свинарника, из леса вернулись мужчины с большими вязанками дров, прилетел Эльрод с третьей коровой и ещё одной корзиной с поросятами, а от пасеки подошёл Кутберт. Лишь взглянув на отца, вышедшая из погреба Аннис, тут же повела новую корову к водопою, а потом забрала у Саннивы пустое ведро, явно показывая, что собирается эту корову доить.

     – Господин Эльрод, я разместил ульи и проверил пчёл, они в порядке и уже полетели собирать мёд. Уверяю вас, с ними проблем не будет, – с поклоном доложил дракону Кутберт, а когда тот, удовлетворённо кивнув, отошёл и о чём-то заговорил с Фолинором и Леонейлом, тут же сменил подобострастное выражение лица на недовольное. – И чего стоишь, бездельница? – зашипел он в сторону младшей дочери. – Быстро взяла поросят и отнесла, куда нужно!

     Я открыла было рот, чтобы сказать, что вообще-то бездельничала здесь Аннис, а Саннива и корову подоила, и поросят накормила, но девочка перехватила мой взгляд, мотнула головой, и я промолчала. Сжав губы, пытаясь скрыть обиду, девочка ухватилась за ручку слишком тяжёлой для неё корзины, собираясь выполнить приказ отца, который спокойно стоял и наблюдал за ней. Сердито фыркнув, я уцепилась за корзину с другой стороны, но не проволокли мы её и пары шагов, как поросят у нас решительно забрали.

     – Не смейте таскать тяжести, вы девушки, вам ещё детей рожать, – выговаривал нам Эльрод, легко неся одной рукой корзину, которую мы вдвоём с трудом приподняли. – Для этого существуют мужчины.

     И он сердито зыркнул на Кутберта, который смотрел на всё это, едва ли не открыв рот. Ещё бы, он, наверное, впервые видел, чтобы господин у крестьянки тяжёлую ношу забрал. Саннива смотрела на Эльрода, как на богатыря, победившего… кхм… ну, допустим, чудовище. Не дракона же! В общем, как на героя она на него смотрела. Как я порой на Фолинора. Драконы – они такие, на них только с восхищением смотреть получается.

     Зайдя вслед за Эльродом в свинарник, мы начали выпускать в стойло визжащих поросят.

     – Почему ты не сказала своему отцу, что вовсе не бездельничала, – спросила я шёпотом.

     – С батей лучше не спорить, – помотала Саннива головой в ответ. – У него рука тяжёлая.

     – Но… Он же зазря на тебя… Не-е, мой папанька тоже на подзатыльники щедр, да только ж не просто так. За баловство или когда не делаешь то, что велят.

     – Вот я и сделала, что велит.

     – Да я не про то! Он же даже не видел, не разобрался. И сразу наругался. Надо ж было объяснить!..

     – Нет, не надо. Батя этого не любит.

     – Да уж… – А я-то ещё считала, что со мной плохо обходятся. Пусть на меня и свалили заботу о братьях, пусть и попадало порой за их проделки, но… Всё равно ж за дело. А здесь… Что-то мне это всё больше не нравится. – И часто тебе от него достаётся?

     – Нет, не очень, – вздохнула девочка. – Маме чаще, она заступается за нас, вот ей и попадает. А сейчас он вообще какой-то совсем злющий стал, как всё это случилось. Словно специально ищет, к чему прицепиться. Словно это мы виноваты, что пчёлы того жеребца убили. Мама говорит – молчите. Терпите и не перечьте, а то ещё хуже будет.

     – Тогда и правда, лучше не перечить, – вздохнув, согласилась я. – Что-то твоей мамы долго нет. Давай спросим кого-нибудь из наших, где она.

     – Давай. А то я волнуюсь уже, вдруг она заблудилась.

     – Она не заблудилась, – раздался голос Эльрода. Я-то думала, что занеся корзину в свинарник, он ушёл к остальным, а он, оказывается, стоял всё это время снаружи и всё слышал. – С ней Диэглейр, он вызвался её проводить сюда, раз уж летать она так боится.

     А, так вот почему его не видно. Теперь понятно.

     – Кстати, – продолжил Эльрод, – они должны уже скоро дойти, я их видел неподалёку, когда летел сюда.

     – Надо печку растопить, мама придёт, готовить ужин будем, – решила Саннива. – А то батя снова рассердится, что ужин запаздывает.

     – Не рассердится, – покачал головой Эльрод. – Он взял инструменты и отправился в лес. Хочет сделать дверь в доме.

     – Разве ему не объяснили про… особенности этой двери и окон? – я решила пока не говорить при людях слово «магия». Конечно, они и сами поймут, что здесь что-то не так, но… пусть лучше кто-то другой, а не я.

     – Объяснили. Но ему, видимо, так привычнее. Пусть делает, деревьев в лесу много. Правда, не очень представляю, как он один управится с двуручной пилой, но это уже не мои проблемы, помочь он не просил.

     – Хорошо, что он ушёл, – кивнула Саннива. – Пока вернётся – каша готова будет. Всё-таки пойду, затоплю печку.

     – Я помогу, – Эльрод отправился следом, прихватил из небольшой поленницы, появившейся возле дома, охапку дров и скрылся в доме вместе с девочкой.

     А я, оставшись одна, огляделась. Аннис доила корову, Леонейл колол дрова, Нивена топталась рядом, собирая щепочки в небольшую корзину, наверное, на растопку. Фолинор снова шёл из леса с очередной вязанкой дров. И когда они их так быстро напилили-нарубили? Снова магия? Инструменты они с собой точно в лес не брали.

     Я подошла к Нивене и угостила её петушком на палочке. Рассмеявшись, девочка взяла его с благодарностью.

     – А что смешного? – не поняла я.

     – Старейшины привезли кучу всяких сладостей. Но Эльрод не забыл про твою просьбу.

     – Это так смешно?

     – Даже и не знаю, – усмехнулась девочка. – Посмотрим.

     Фолинор подошёл к нам и сгрузил поленья возле Леонейла. Я присмотрелась к спилу – он был удивительно гладкий и, кажется, влажный.

     – Магия? – догадалась я.

     – Да, магия воды, – кивнул Фолинор. – Ты когда-нибудь слышала выражение «капля камень точит»?

     – Конечно.

     – Оказывается, не только камень. Смотри.

     Фолинор лишь слегка шевельнул пальцем, и из ручья потянулась тонкая струйка воды, заставив взвизгнуть Аннис. Подлетев по воздуху, эта струйка накинулась на полено и за полминуты распилила его на две части, словно была очень тонкой, очень быстрой и невероятно острой пилой. После чего упала на землю и впиталась в неё, став обычной водой.

     – Невероятно! – ахнула я.

     – Там, в лесу, был родник. Его воды вполне хватило.

     – Тогда почему Леонейл рубит дрова топором?

     – Потому что, моя магия – воздух, не считая огня, конечно, – ответил муж Нивены. – К тому же, рубить дрова топором гораздо быстрее, чем перепиливать водой. И мне это совсем не сложно, так, вместо зарядки.

     Видя, с какой лёгкостью он расправляется с принесёнными Фолинором поленьями, я в это поверила. Но тут же у меня возник другой вопрос.

     – А почему вы не наделали Кутберту досок для двери. Он же неизвестно сколько теперь с ней провозится, в одиночку-то.

     – Потому что он не попросил помочь, – ответил Фолинор. – К тому же, всё необходимое я людям дал, дверь – это уже излишество, поскольку в ней нет абсолютно никакого практического смысла. Хочет дверь – пусть делает сам.

     – Ясно, – кивнула я, потому что чувствовала – попроси Кутберт доски или просто помощи – ему бы не отказали. Но… Кажется, не одной мне этот человек не очень приятен. Ладно, дверь и правда не так уж и необходима, я прожила в пещере драконов уже сколько? Дней десять? И уже настолько привыкла жить без дверей и окон, словно всегда так жила. Конечно, людям сейчас сложно. Но они привыкнут, возможно, им даже понравится здесь жить. Мне же нравится.

     Аннис, закончив доить корову, понесла молоко в дом, из которого как раз вышел Эльрод – из трубы повалил дым, значит, печь затоплена, и тяга в ней хорошая. Леонейл доколол дрова, Фолинор вырастил из земли очередное строение, как я поняла – для коров. Наверное, на ночь их туда загонят, а пока, подоенная и напоенная троица бродила по лугу, жуя сочную траву. И когда мы уже собирались возвращаться домой, пришли Диэглейр и Базилда.

     Дракон вёл женщину, придерживая под руку и что-то рассказывая, она тихо, но очень светло улыбалась и смотрела по сторонам на лес, реку и на всё остальное, на что указывал ей мужчина. Когда они остановились, и Диэглейр указал женщине на дом, она словно очнулась и слегка съёжилась, на лице появилось какое-то затравленное выражение. Быстро обежав глазами поляну и не увидев мужа, она чуть расслабилась, но всё равно выглядела настороженно.

     Н-да, после рассказа Саннивы – не удивительно.

     – Я объясню Базилде про дом, двери и всё остальное, ладно? – спросила я у драконов и, получив кивки, направилась к женщине, которая забрала у Диэглейра какие-то узлы и теперь топталась возле дома, непонимающе рассматривая пустой дверной проём.

     Объяснив ей удивительные способности «невидимой двери», которую драконы сделали для её нового дома, но заверив, что Кутберт собирается сделать и обычную, деревянную, завела Базилду внутрь. Когда мы вошли, Аннис процеживала молоко в кувшин, а Саннива подбрасывала полено в печку. При свете пары лучин, я показала женщине дом и вещи, которыми с этой семьёй поделились драконы. Базилда в растерянности осматривала добротную мебель, мягкие перины, красивые занавески, закрывающие окна и двери в спальни, тёплые половики, покрывающие каменный пол, посуду, полотенца, даже гребни и мыло, лежащие у рукомойника – всё предусмотрели драконы.

     Осмотрев своё новое жилище, женщина вдруг села на лавку и расплакалась. Девушки кинулись утешать мать, а я тихонько ушла. Пусть семья побудет вместе, пусть выплачется та, на которую в последние дни столько всего свалилось. А нам пора домой, нужно кормить мою новую семью. И посмотреть, что же Эльрод и остальные привезли из города.

     Когда мы, вшестером, возвращались домой, я вспомнила, о чём хотела спросить.

     – Фолинор, – окликнула я несущего меня дракона. – А от какой «участи, что страшнее смерти», Эльрод спас Аннис и Санниву, купив их?

     – Даже так? – золотой дракон удивлённо поднял брови, потом взглянул на тёмно-коричневого. – Ничего не хочешь нам рассказать?

     – Хочу, – кивнул тот. – Я и собирался всё рассказать, просто не хотел при девочках. Лучше бы им не знать всего. А вам, пожалуй, надо. Я ведь вообще не собирался никого покупать, то, что они – пасечник и свинарка, узнал уже потом. Но вообще-то, я просто мимо шёл.

     – Тогда почему не прошёл? – спросил зелёный дракон, летевший с другой стороны от Эльрода. Диэглейр. И я навострила уши, готовясь узнать, что же это такое, «участь, что страшнее смерти».