Глава 2

ОЧЕНЬ СТРАННЫЕ ДЕТИ

22 июня. День первый.

     Я огляделась, поняв, что увлёкшись разговором, даже не заметила, как изменился пейзаж. Теперь под нами были горы, высокие, скалистые, с глубокими провалами и обрывами. Керанир влетел в пустое пространство, окружённое высоченными скалами с отвесными стенами, в которых я увидела множество отверстий, направился к одному из них и опустился на плоский выступ перед огромной, как оказалось вблизи, пещерой. Потом опустил меня и, на трёх лапах, волоча в четвёртой сетку, поковылял внутрь.

     Я, обняв лукошко с яйцами, рванула следом, поскольку даже одного взгляда вниз мне хватило для того, чтобы держаться от края как можно дальше. Уж не знаю, сколько наших домов нужно было бы поставить один на другой, чтобы крыша верхнего достала до выступа перед пещерой, но уж никак не меньше двадцати, считая вместе с трубой. Хорошо дракону, он-то разбиться не боится, крылатый же, а меня в холодный пот бросило. И выступ вообще ничем огорожен не был, стоит мне споткнуться – просто скачусь к краю и рухну вниз.

     Поэтому я старалась не отставать от Керанира, который опустил сетку, вытащил из неё испуганно мычащую корову и потащил куда-то вглубь огромной пещеры. Я собралась отправиться за ним, как вдруг услышала тонкий детский голос.

     – Керанир, я смотрю, ты удачно слетал.

     – Да, Эйлинод, очень удачно, – голос дракона звучал глухо, поскольку передняя часть его туловища находилась в каком-то отверстии, наверное, ведущем в другую пещеру, поменьше.

     Оглядевшись, я увидела несколько подобных «дверей», и возле одной из них стоял кудрявый светловолосый малыш не старше трёх лет, в синей рубашке с вышивкой и чёрных штанах. Я застыла, глядя на этого мальчика и удивляясь сразу по нескольким причинам.

     Во-первых, я никогда не видела такой красивой ткани, из которой была сшита одежда мальчика. Я привыкла к домотканой материи, льняной или шерстяной, но эта ткань была гладкой, яркой, переливчатой и выглядела очень дорого. Кто надел такую дорогую вещь на ребёнка, который испачкает её минут за десять? У нас красивую одежду с вышивкой надевали по праздникам девочки-подростки и парни, которые уже начали женихаться, те, кто моложе, носил совсем простые вещи, а уж малышей вообще одевали в одёжки, сшитые из старых вещей, всё равно они их быстро рвали и пачкали.

     Во-вторых, у нас штаны на мальчиков надевали не раньше пяти лет, а то и позже, пока ребёнок окончательно не приучался облегчаться в горшок или нужник, иначе на них штанов не напасёшься, да и стирки будет – не продохнуть. До этого бегали просто в рубахах до колен. А тут совсем малыш – и в штанах. Ох, похоже, не зря Керанир про стирку спрашивал, умею ли.

     Но одежда – это ерунда. Мои братья к этому возрасту всё ещё почти не разговаривали. «Мама, папа, ням-ням, бо-бо, дай, няня» – вот и весь набор слов, которым они владели. Ещё и половину звуков не выговаривали. А этот малыш говорит чётко, ясно, длинной фразой. Словно взрослый, только голос детский. Что же это за ребёнок такой удивительный?

     – Ох, боюсь, старейшина не похвалит тебя за самоуправство, – покачал головой мальчик и перевёл взгляд на меня. – Ты же знаешь, Керанир, что похищение людей – табу.

     Моя челюсть отпала, а лукошко едва не выпало из ослабевших рук. Да у нас так даже взрослые не говорят, разве что управляющий барина, когда за податью приезжает. Мудрёно так, по-городскому. А здесь – ребёнок. Кстати, что это он там про табу говорил? Может, меня всё же отнесут домой, пока этот неведомый старейшина не узнал? Или тот, когда узнает – велит отнести? Может, всё не так и страшно, может, я уже к ночи домой попаду? Хотя вряд ли, вечереет уже, а мы очень долго летели. Ну, тогда к утру.

     – А я не крал, – Керанир выполз задом из дыры, уже без коровы. Подхватил козу и полез обратно. – Мне её подарили. Как и всё остальное. Ты напои животных, а Аэтель потом подоит. А пока – пусть поможет Нивене, я тут кучу продуктов принёс, часть возле берега оставил, тяжело очень было, сейчас слетаю – принесу.

     – Ох, боюсь, старейшина всё равно рассердится из-за человечки. Хотя помощь её нам не помешает. Особенно когда малыши появятся.

     – Если появятся, – вздохнул Керанир, вновь появляясь уже без козы и освобождая сетку от мешков. – Ты пока животным ноги не развязывай, а то ещё свалятся с карниза. Старейшина вернётся – что-нибудь придумает, а пока пусть так. А ты, Аэтель, иди вон туда, – он мотнул головой в сторону «двери», из которой появился малыш Эйлинод. – Помоги там, чем сможешь.

     И я пошла. А что ещё оставалось делать? А сзади раздался голос Эйлинода:

     – Нужно верить, Керанир. Нужно верить.

     Передо мной оказалась ещё одна пещера, разительно отличающаяся от первой. Для себя я мысленно назвала первую двором – огромная, пустая, – а вторую – домом. Гораздо меньше первой, при этом в ней три наших дома поместилось бы, вместе с коровником, освещалась она огромным окном, выходящим на улицу, и какими-то странными светильниками в глубине. Это не были свечи или лучины, скорее это были небольшие шары, размером с яблоко, излучающие мягкий свет, каждый – как десять свечей, не меньше. И они просто висели в воздухе, ни за что не держась. На полу лежали толстые разноцветные половики с ворсом, такие же висели и на каменных стенах. У стены – странная лавка со спинкой, обитая тканью, даже на вид мягкая, посредине – большой стол с резными ножками в окружении стульев – я такие у старосты в доме видела, когда мы с маменькой к его жене ходили, она – поговорить о чём-то, а я так, поглазеть. Только у тех ножки прямые были, а здесь – тоже резные.  

     Ещё вдоль стен стояли шкафы и полки, а на полках – книги, много книг, столько даже в книжной лавке в городе не было – тогда папенькина очередь рыбу в город отвозить была, и он нас со старшими братьями взял. Это давно было, ещё до свадьбы сестрицы Идгит, после-то уж я никуда из дома не отлучалась. А тогда папенька разрешил нам по улице пройтись и в окна лавок посмотреть, пока он свои дела решает.

     В общем, всё здесь было не как у нас – богаче, красивее, больше. Я застыла, разинув рот, осматриваясь по сторонам, замечая картины на стенах, скатерть на столе, большое зеркало над маленьким комодом, длинные занавески по бокам окна. Я бы, наверное, ещё долго так стояла, но тут услышала ещё один детский голос:

     – Ты кто такая?

     Отмерев, я глянула в дальний конец комнаты и увидела стоящую там крохотную девочку. Совсем маленькую, удивительно, что она уже могла стоять. На малышке было красное платьице с золотой отделкой, что на этот раз меня удивило уже меньше, и крохотные туфельки. Короткие светлые волосы, не по-детски серьёзный взгляд. В руке малышка держала надкусанное яблоко, и это удивило меня даже больше, чем её одежда и слова – если, конечно, говорила она, а не кто-то постарше, кого я не вижу. У нас яблоки были зелёные и мелкие, и лежали не дольше, чем до холодов. А у неё в руке было большое, красное, блестящее яблоко, и это тогда, когда у нас на деревьях завязь только-только с вишню выросла, не больше. Снова нечто странное и удивительное.

     Я подошла к малышке и опустилась рядом с ней на колени.

     – Привет, маленькая, – улыбнулась ей. – Меня зовут Аэтель, Керанир принёс меня, сказал, вам здесь нужна моя помощь, – тут я запнулась, в изумлении глядя в серьёзно глядящие на меня глаза девочки. И лицом, и формой глаз она ничем не отличались от наших малышей, разве что малышка была удивительно прелестная, и выражение лица у неё было совсем не детское. Но вот зрачок... Он был не круглым, а узким, как у кошки. И одно это дало мне понять – эта малышка вовсе не человеческий ребёнок, вот только кто она – я понять не могла.

     Девочка, поймав мой ошарашенный взгляд, усмехнулась.  

     – Да, твои глаза мне тоже странными кажутся. А помощь нам нужна. – И она оглянулась куда-то в сторону.

     Проследив за её взглядом и стараясь не думать о том, что годовалый ребёнок разговаривает как сорокалетний, я поняла, что пещера заворачивается, и сбоку получается что-то вроде комнаты, которую не видно, когда заходишь.

     Длинный стол вдоль стены, шкафчики, висящие на стенах, ещё какие-то странные низенькие шкафы, высотой со стол, негромкое журчание воды непонятно откуда – всё это я заметила мельком, поскольку в глаза мне бросилась ужасная картина – возле стола, на табуретке, стояла девочка не старше пяти лет, с темными косичками, в платьице, таком же, как у малышки, только зелёном, и с огромным ножом в руке, которым она в данный момент пыталась отрезать большой кусок от кочана капусты.

     Как я вскочила и подлетела к ней – не помню, перед глазами стояла рыдающая сестрёнка Милдрит, с ручонки которой ручьём льётся кровь, а на столе лежит отрезанный мизинчик. Тоже за нож схватилась, помощница сопливая, решила сама хлеб нарезать, да ещё не на столе, а на весу, как папенька. Ей тогда только-только четыре исполнилось, не намного меньше этой девочки была.

     Осторожно, но быстро, я забрала у неё нож.

     – Порежешься, маленькая. Без пальцев останешься – чем в носу ковырять будешь?

     – Ногой, – усмехнулась девочка, глядя на меня недетскими глазами с кошачьим зрачком.

     – Вариант, – согласилась я, решив, что не буду больше удивляться ни глазам, ни речам этих странных детей. – Только давай, лучше я всё сделаю, пальцы целее будут. Ты что собиралась готовить?

     – Капусту потушить хотела, – вздохнула девочка. – Каши всем уже надоели.

     – А как насчёт щей? – предложила я, поскольку у самой уже живот к спине прирос от голода. – Я вкусные щи варю, наваристые.

     – Какой навар с капусты? – младшая девочка подошла поближе и вступила в разговор. – А мяса у нас нет.  

     – Теперь есть, – обрадовала я её. – Точнее – окорок. С его косточки знаете, какие щи вкуснючие выходят?

     – Знаем, – заулыбалась старшая. – Значит, Керанир не только тебя принёс?

     – Не только. Ещё корову и козу, – я направилась «во двор», где остались мешки. Сама бы я их не дотащила, так что ножом, который так и держала в руке, взрезала мешковину и вытащила один из окороков.

     – Луччи, смотри, и яйца! – раздался голос старшей девочки. Наверное, увидели лукошко, которое я поставила на пол, когда, раскрыв рот, рассматривала удивительное убранство «дома».

     – А ещё есть сыры, – порадовала я девочек, выбежавших вслед за мной «во двор». – Хотите по кусочку?

     – Да!

     На радостные вопли из пещеры, куда Керанир засунул козу и корову, выбежал малыш с ковшиком в руке.

     – Эйлинод, иди скорее! – махнула ему старшая, как я понимаю, та самая Нивена, в помощь которой меня и привезли. – Здесь мясо и сыр.

     – Ох, как же я соскучился по животной пище, – с наслаждением жуя вручённый мною кусок, почти стонал мальчик. – Керанир – гений! Старейшина вынужден будет это признать.

     Какое-то время мы просто стояли вокруг мешков и жевали. Потом я с сомнением посмотрела на Луччи, которая доела сыр и теперь терзала крошечными зубками мясо.

     – Может, тебе пожевать?

     Для меня было вполне привычно жевать для самых младших, у которых ещё зубы толком не выросли.

     – Пожевать? Зачем? – удивилась она и улыбнулась мне полным ртом зубов. – Мне не жевали, даже когда у меня почти все зубы выпали. Есть же мясорубка.  

     – Что есть? – не поняла я. Про выпавшие зубы решила узнать потом, позже, когда-нибудь. Вместе со всеми остальными странностями и непонятностями.

     – Я тебе покажу, – пообещала Нивена. – Очень удобная штука.

     – Послушайте, – предложила я. – Щи варить долго, может, я пожарю яичницу, и сразу поедим.

     – Отлично, – кивнул Эйлинод. – А я пока закончу набирать воду для животных. Ковшиком так долго! Эх, где мои тридцать лет.

     И он снова отправился в пещеру к животным. А моих братцев только подзатыльниками и можно работать заставить, хотя они гораздо старше. Верно сказал Керанир, эти дети не капризные и послушные. Я бы даже сказала – чересчур. Порой мне казалось, что они старше меня.

     – Масла у нас тоже нет, – вздохнула Луччи.

     – Ничего, сделаю на шкварках, ещё вкуснее будет. А масло со сметаны спахтаю, молоко у Ночки жирное, это нашей соседки корова, так что, я знаю. Только несколько дней подождать нужно.

     – Мы подождём, – улыбнулась Нивена и, взяв сестру, то есть, я думаю, что сестру, за руку, направилась в «кухню». – Пойдём, Аэтель, я покажу, где у нас сковородки.

     Кроме сковородок мне показали ещё много интересного. Например, вместо печи была «плита» – так назвала Нивена удивительный короб из камня. Вверху были отверстия, а внутри был огонь. Нивена зажгла его, просто дунув внутрь через дыру в передней части. А ведь там даже дров не было, я видела. И дым от этого огня не шёл, поэтому «плита» была без трубы. Но больше всего меня поразила вода. Вдоль стены пещеры, прямо по столу, плите и другим шкафам, в неглубоком желобке бежал ручеёк. А от него отходили маленькие желобки, перекрытые поперечными пробками, похожие на маленькие плотины.  

     Нивена показала мне, что если поднять одну из пробок, то вода побежит по одному из желобков, а потом польётся вниз – это если нужно налить воду в ведро или кружку, потому что зачерпнуть из неглубокого ручейка сложно, а так – и зачерпывать не нужно. Другой желобок наливал воду в странной формы таз, вделанный прямо в стол, который Нивена назвала «раковина», и эту воду можно было согреть, так же разведя под этой «раковиной» огонь без дров. На мой вопрос, как у неё это получается, девочка лишь пожала плечами и сказала:

     – Магия огня. Мы все это можем.

     Я завистливо вздохнула, вспоминая, как мучилась порой с огнивом, если угли в загнётке затухали, как приходилось приносить домой дрова из поленницы и воду из колодца таскать, потому что мелких к колодцу не пошлёшь – утопнут, как дочка вдовы Милберги. А здесь вода уже в доме, и огонь сам загорается, и ни дыма от него, ни копоти. И вода из раковины сама куда-то уходит, если пробку вытащить – не надо помои выносить. Знаете, а моя доля жертвы мне начинает нравиться. Да на такой кухне готовить – одно удовольствие.

     Я быстро приготовила яичницу с окороком – и Нивена потушила огонь, просто махнув рукой, – а потом мы все, не менее быстро, с ней разделались. Мне не так уж часто доводилось есть окорок, в последний раз – на свадьбе Идгит, да и то успела ухватить два маленьких кусочка, пока братья саранчой не налетели. А здесь мне досталось сразу столько, сколько я за всю жизнь, наверное, не съела. Детишки тоже уплетали за обе щеки, сказали, что за последние две недели очень соскучились по яичнице. Похоже, раньше они себе в подобной еде не отказывали, так что же случилось две недели назад, что они остались и без мяса, и без яиц? И, похоже, без взрослых. Ладно, сейчас как-то не до расспросов, но позже я обязательно всё узнаю.

     Потом я поставила вариться щи, причём, кроме капусты, морковки и лука, по совету Нивены, я добавила в кастрюлю – здесь щи готовили не в горшке, а именно в кастрюле, – очень странный овощ под названием «картофель». Меня убедили, что это вкусно и сытно, правда, сначала пришлось эти странные овощи, похожие на булыжники, очистить от шкурки. Ладно, это не первая странность, с которой я здесь столкнулась, посмотрим, что из этого получится. К тому же, девочки пообещали научить меня готовить множество блюд из этого самого картофеля. Луччи так прямо и сказала: «множество блюд», так у нас даже взрослые не говорят.

     Пока варились щи, Нивена показала мне, где взять подойник, ведёрко для воды, чтобы помыть вымя, и маленькую скамеечку, и отвела в пещеру, где стояли корова и коза. Когда мы вошли, в тёмной пещере вспыхнуло четыре шара, таких же, как те, что освещали пещеру-дом. Встретившись со мной глазами, девочка улыбнулась:

     – И это магия.

     – Почему-то даже не удивляюсь, – улыбнулась я в ответ.

     При свете шаров стало хорошо видны жующие животные – под носом у каждой лежала охапка сена и стояло ведро с остатками воды. Я чуть скривилась, заметив, что животные не только ели.

     – У вас есть лопата для навоза? И куда его нужно будет сложить?

     – Сложить?

     – Для огорода.

     – А, поняла. Знаешь, эта пещера вообще-то не предназначена для содержания животных, так что места для навоза здесь нет. Да и вонять будет.

     – Думаешь, если не убирать, вонять будет меньше? – усмехнулась я.

     – Обычно мы держим скот внизу, подальше от пещер, но для тебя было бы сложно добираться до них на дойку, а тем более – возвращаться обратно с молоком. А мы с Кераниром не всегда сможем тебя сопровождать, особенно когда появятся малыши. Если появятся, – вздохнула она и замолчала.

     Снова этот намёк на появление детей, в которое не особо верят, хотя и надеются. Что за дети, откуда? Я могла бы подумать, что дракон пытается возродить внезапно вымерший остров и ворует где-то детей, если бы те малыши, с которыми я уже познакомилась, не были такими… слишком взрослыми. И, судя по их поведению, в этой пещере они обжились уже давным-давно. К тому же, их глаза явно указывало на нечеловеческое происхождение, как и магия, и полный рот зубов у годовалой Луччи. И все эти оговорки, словно когда-то они были взрослыми, а теперь стали детьми. Но так ведь не бывает!

     Ладно, когда дракон вернётся, устрою ему допрос. Сколько можно барахтаться во всём этом, словно слепой котёнок. Пусть хоть что-нибудь объяснит, а то у меня голова от всяких догадок лопнет!

     Чтобы отвлечь явно загрустившую девочку, я напомнила.

     – Так что с навозом-то делать?

     – А вот что! – она повела пальцем, и из ручья, который, как и на кухне, тёк вдоль стены, отделилась струя воды.

     Она не текла, она летела по воздуху, словно кто-то выплеснул ведро воды, только летела медленно, и была узкой. Подлетев к животным, вода опустилась на каменный пол и смыла с него навоз, который, вместе с водой, утёк обратно в тот же самый ручей, только в том месте, где он, обогнув часть пещеры, исчезал, ныряя в стену.

     Нивена просто повела пальцем – и пол стал чистым! Если бы за дело взялась я, потратила бы минут десять, даже больше, если бы ещё и пол замыть пришлось бы. Невероятно.

     – Тоже магия? – сумела выдавить из себя я.

     – Да, магия воды. Мы все владеем магией огня, но остальными стихиями владеют не все, и редко кто больше, чем ещё одной. Кераниру и Луччиелле подвластна магия воздуха, а Эйлиноду – только магия огня, и всё.  

          – А старейшина? – устраиваясь возле коровы и начиная её доить, спросила я, вспомнив ещё про одного местного обитателя, которого я пока ещё не видела, и от которого зависит, останусь ли я здесь. – И где он, кстати?

     – Он ищет выживших. Возвращается редко, только поесть и немного поспать, ну и нас проведать. – «Выживших»? Нет, я не стану спрашивать сейчас, потом, позже. – И он – уникальный. Он владеет всеми четырьмя стихиями. Такого на моей памяти больше никто не мог.

     – Уни-кальный?

     – Особенный.

     – А-а… Интересно будет с ним познакомиться, – я представила себе древнего сгорбленного старца с длинной седой бородой до колен, почему-то в белом балахоне и с сучковатым посохом. И с гуслями в руках. А это-то мне откуда в голову пришло? Наверное, из какой-нибудь былины, что папенька зимними вечерами рассказывал.

     – Его два дня не было, может быть, появится сегодня вечером.

     Я и ждала и боялась этой встречи. Старейшина ведь может заставить Керанира отнести меня домой, а я теперь уже и не знала, хочу ли этого? Мне здесь нравилось. Тут было странно, удивительно, непонятно и волшебно. И я здесь была нужна.

     А доить, сидя на скамеечке, так удобно! Гораздо лучше, чем на корточках. Если всё же вернусь домой, попрошу Хереварда сделать мне такую же. Он хорошо столярничает, может, согласится? И он уже взрослый, а значит, не такой вредный, как остальные братья.

     – Послушай, – пришло мне вдруг в голову. – Если ты умеешь управлять водой, то почему Эйлинод набирал воду ковшиком? Он же маленький совсем, ему было тяжело.

     – Не тяжело, ковшик ему вполне по силам, просто долго. Он хочет хоть в чём-то быть полезным, поэтому я не стала вмешиваться.

     Я промолчала. Если судить по моим братьям, то мальчишки никогда не испытывают желание быть полезными. Ещё одно подтверждение странности этих детей. Кто же они такие?

     Подоив корову и козу, я отнесла молоко в «кухню». Коровье перелила в стеклянные «банки», которые здесь использовали вместо крынок. Я заметила, что здесь вообще почти не было глиняной посуды, кроме пары странной формы мисок, но эти непривычные мне «банки» были гораздо удобнее. Все банки, кроме одной, мы оставили в тепле, чтобы молоко сселось, и можно было получить творог, сметану и масло. Одну оставили для тех, кто захочет попить молока вечером или ночью, а чтобы не прокисло, поставили в один из шкафчиков, где оказалось холодно, как в погребе. Пожалуй, даже холоднее.

     – Магия? – это был даже не вопрос, но мне кивнули.

     – Тот, кто может управлять огнём, то есть, тепловой энергией, может и обратное, – пояснил Эйлинод.

     Я не совсем поняла эту фразу, но решила пока не спрашивать, могу ведь и не понять объяснение, а выставлять себе полной дурой не хотелось. Я, конечно, в детстве ходила в школу при храме, и жрец меня хвалил, говорил: «Светлая головка», но это было очень давно. Может, если бы я ходила в школу подольше, узнала бы больше. Но я была нужна дома, так что, едва успела научиться читать и считать, вот и всё.

     Поэтому я просто кивнула, словно всё поняла, и разлила козье молоко по трём кружкам, чтобы дети его выпили сразу. Я знала, что козье молоко очень полезно для малышей, поэтому порадовалась, что Керанир захватил и козу тоже, хотя молока коровы этой маленькой семье и так хватило бы.

     Нивена и Эйлинод с удовольствием выпили свои порции, а вот Луччи оставила часть.

     – Не понравилось? – удивилась я.

     – Очень понравилось. Но это Кераниру.

     – Да ему ж этого и лизнуть не хватит, – удивилась я.

     – Он ест не намного больше нас, – возразила малышка, и я пожала плечами – пусть делает, что хочет, это её молоко. Хочет угостить дракона – пускай, мне не жалко.

     Спустя какое-то время щи сварились, но дети решили пока не есть, дождаться Керанира. Кастрюля, конечно, была намного больше кружки с остатками молока, но, помня размеры дракона, я усомнилась, что ему хватило бы даже бочки. Но раз дети решили подождать, пусть ждут. Яичница была очень сытной, так что я и сама пока не особо проголодалась.

     А пока мы с Нивеной сидели и в четыре руки чистили картошку – она сказала, что если потушить этот овощ с ветчиной, луком и морковью, то будет очень вкусно. И её ручки вполне уверенно держали маленький ножик, поэтому отказываться от помощи я не стала. Эйлинод читал – я кидала на него ошарашенные взгляды, но молчала, – а Луччи уселась у окна и смотрела в темнеющую даль, дожидаясь Керанира, как пояснила мне Нивена.

     В какой-то момент малышка вскочила и выбежала «во двор». Я хотела было последовать за ней, проследить, не свалилась бы кроха вниз, выступ-то ничем не огорожен, но Нивена сказала: «Не надо», и я подумала – жили же эти дети здесь без меня и худо-бедно справлялись. Не стоит слишком уж их опекать, они явно знают, что делают, просто физических сил не хватает.

     Через некоторое время я услышала шум и разговоры «во дворе», различила голоса дракона и малышки. Значит, Керанир вернулся. Это хорошо, а то Луччи сильно за него волновалась.

     – Я оставил овец на пастбище, а вот птицу нужно накормить и напоить, – услышала я знакомый голос уже гораздо ближе. Как-то даже ближе, чем могла ожидать, ведь в «дверь», ведущую в «дом», дракон вряд ли смог бы даже голову просунуть. Я наклонилась и вытянула шею, чтобы выглянуть из кухни, и увиденное заставило меня в очередной раз уронить челюсть.

     Держа малышку за ручку, к нам подходил парнишка лет восьми-десяти, с тёмными кудрями, рассыпанными по плечам. Увидев меня, он улыбнулся и сказал голосом Керанира:

     – Как вкусно пахнет. Чем ты нас порадуешь, Аэтель?

Таблички с детьми можно посмотреть в шапочке темы под спойлером "Дети".