Глава 7.

«Все рождается из малого.

 Наша любовь родилась из одного нечаянного прикосновения».

Я сижу в маленьком шкафу на кухне. Мама сказала не вылазить оттуда, пока не придет папа. Мне страшно, мама кричит, ей делают больно дяденьки, но я должна слушаться и не выходить без разрешения.

 - Где эта маленькая вша? – проорал мужчина.

 - Иди к черту, Джеймс. Я тебе ее никогда не отдам, слышишь, сукин ты сын? – прохрипела женщина.

 - Старк, сынок, поищи эту маленькую херню. - Со стороны молодого человека не было никакой реакции. – Я, блядь, плохо выражаюсь?

 - Нет, папа.

 - Так иди, мать твою, тебе уже двадцать лет, а толку мало! Иначе этот щенок займет твое место!

Шкаф открылся, и я увидела красивого большого мальчика, который пристально на меня смотрел - как папа, когда тот о чем-нибудь думал. Мальчик приложил палец к губам, вытащил меня из шкафа, прижав к груди, и уже понес к черному выходу, как кто-то прокричал:

 - Старк, ты нашел ее? – прогремел голос.

Мальчик…Старк… Напрягся всем телом и прижал меня ближе, ответив:

 - Нет, отец, даже постороннего запаха не чувствую.

 - Проклятье! Сука.

Послышался глухой удар и громкий вскрик мамы. Слёзы полились из моих глаз. Старк взглянул на меня, гладя по голове, и прошептал:

 - Тише, крошка, тише, маленькая Белль.

 И тут послышался голос дяди:

 - Узнаю, тварь, что до Лукаса каким-то образом дошел слух о моем визите – разорву твоего Чарли на гирлянды! Ясно!? – проорал дядя. – Вот и славно. Старк, я ухожу. Делай, что хочешь, но к семи часам ты должен быть в главном зале.

В доме стало тихо. Совсем.

 - Рене, ты в состоянии двигаться? Я могу помочь, – нарушил первым тишину Старк, все еще держа меня на руках и поглаживая по голове.

 - Нет! Оставайся с Беллой, - измученно выдавила из себя мама. – Я не хочу, чтобы она меня сейчас видела. Чарли не будет около двух дней – он на рыбалке, поэтому возьми ее к себе, а я пока должна… - резкий вдох. – Все убрать тут, и да, мне понадобится пару дней, чтобы все зажило. Иди. Сумку с необходимыми вещами найдешь на кухне, вернее рюкзак.

 Старк без лишних слов прошел на кухню со мной на руках, поднял рюкзак и вышел на улицу, направляясь к темному лесу.

Я Белла, мне семнадцать лет, но эти воспоминания все также режущей болью вспахивали сердце.

Я захныкала – от страха и холода, но эти теплые руки успокаивали меня, даря мне чувство защищенности, а эти голубые глаза всматривались в мои, прогоняя все сомнения и тревоги.

Я начала засыпать в этой уютной колыбели.

Воспоминания бьют по лицу.

Проснулась. Ночь. Я лежала на кровати в большой комнате, которая освещалась единственным источником света – настольной лампой. Слишком темно и страшно. В легкий зарождался крик, всхлип, заливаюсь громким плачем. Боюсь, что опять придет тот дядя, боюсь маминых криков. Боюсь.

Открывается дверь в комнату. Я замолкаю. В дверном проеме виднеется высокая фигура, которая постепенно приближается ко мне. Затаила дыхание, мое сердце пыталось проделать дыру в груди.

Мальчик. Это мальчик. Трудно было определить то, как он выглядел.

Отодвигаюсь к краю кровати, он чужой. Мама учила меня не разговаривать с незнакомцами.

Мальчик сел на кровать, его ладонь скользит по покрывалу и находит мою ладонь, сжимает. Мы сидим так несколько минут, пока он не начинает разговор:

 - Привет, малышка. Я – Эдвард.

Жаль, что я не видела его лица, но мне он понравился, и я решила ответить.

 - Белль. Или Мышка – так меня мама называет.

 Он рассмеялся своим красивым, бархатистым смехом.

 - Хорошо, Белль. Сейчас ночь, тебе надо поспать, или давай перекусим что-нибудь. Хочешь кушать?

Я отрицательно помотала головой.

 - Тогда надо поспать – завтра рано вставать.

Он встал и собирался уже уйти, как я начала подвывать от страха. Эдвард обернулся, пристально на меня посмотрел, подошел к кровати и лег с другого края, я могла заметить, что он был высоким, с мускулистыми руками. Он пододвинул меня к себе поближе и заправил локон волос мне за ухо своими теплыми пальцами.

 - В чем дело, Мышка? Почему ты кричишь? Ничего не бойся, пока ты в этом доме, никто тебя не обидит – даю слово.

 - Дядя, он обидел маму, мне страшно, что он может появиться в комнате, - я начала чувствовать, что слезы новой волной подступают к глазам.

Эдвард похлопал рукой по подушке:

 - Ложись, Мышонок, я останусь с тобой.

Я скользнула под одеяло и легла головой на подушку – напротив Эдварда. Но все еще не могла увидеть его лица, хотя у него, как мне кажется, были красивые голубые глаза. Как у моего Кена-принца, которого мне купил Чарли. Эдвард, видя мои сомнения, пододвинул меня к себе, положив мою голову себе на плечо, перевернул меня на живот и стал поглаживать спину. Прямо как мама.

 - Сколько тебе лет, Мышонок? – спросил Эдвард.

 Я подняла руку и показала ему три пальчика.

 - А тебе? – решилась спросить я.

 - Восемнадцать. – С улыбкой произнес он.

Ого. А он большой. Уже взрослый.

 - А ты большой.

Эдвард немного рассмеялся и произнес:

 - Да, есть такое.

Потом я подумала и решила задать интересующий меня вопрос.

 - А у тебя есть «твоя любовь»?

Я часто слышала, как папа маме часто говорил: «Моя любовь», вот я и подумала, что у всех больших мальчиков есть «их любовь». Ведь по-другому и не бывает – у каждой девушки есть свой принц, с которым она живет и целуется в щеку – по телевизору в мультике видела. Они часто переглядываются, улыбаются друг другу, крепко-крепко обнимаются…

- Да, Мышонок, есть.

- И ты ее обнимаешь, целуешь в щеку и смеешься с ней? – загибала пальцы я.

Эдвард задумался, но потом ответил.

- Да, наверное…

Я не придала значение его сомнениям.

 - Значит, это - настоящая любовь, мне так мама сказала. Надеюсь, и я когда-нибудь встречу такого принца.

Эдвард ничего не ответил, только улыбнулся и поцеловал меня в лоб.

 - Спи, маленькая принцесса, когда-нибудь ты встретишь свою половинку. Дай бог, чтобы это была любовь, но не спеши в будущее – живи настоящим, дальше тебе будет тяжелее. Высшее счастье в жизни - это уверенность в том, что тебя любят; любят ради тебя самой, вернее сказать - любят вопреки, - грустно прошептал он.

Я ничего не поняла из его слов, но потихоньку стала засыпать под убаюкивающие движения его ладони…

Я сделала резкий вдох.

Боже, такие глубокие воспоминания. Казалось, такое далекое прошлое просто не может влиять на твое настоящее, но нет – оно пришло и укусило меня за задницу.

Два дня до смерти мамы. Мне было три года, и этот момент я помню только потому, что меня забрали из дома за два дня до ее смерти.

Такое впечатление, как будто кто-то заснял все на камеру и прокрутил у меня в голове. Я начинала вспоминать весь тот ужас, но одновременно и нежность…тепло …руки, убаюкивающие поглаживания.

Сильно болела голова, во рту чувствовался привкус металла – наверное, прикусила губу. Я застонала и попыталась привстать, но моя голова опять повалилась на подушку, взрываясь от боли с новой силой.

Подушка?

Я почувствовала тяжесть внизу живота,  опустила глаза и увидела, что Эдвард свернулся калачиком, положив голову и ладонь мне на живот. Он спал. Его лицо было умиротворенным. Я опустила руку и погладила его волосы. Мягкие, беспорядочные и густые.

Я не знала, как реагировать, боялась дернуться, и, признаюсь, меня волновала его близость -  слишком интимно, слишком лично. Я один раз была с мужчиной в постели, но на этом все и закончилось – он просто исчез… Но я совру, если скажу, что мой первый и единственный опыт был провальным или неудачным – все было слишком великолепно, слишком хорошо. Греховно-сладко.

Сильные руки - которые ласкали мое тело, губы - которые исследовали каждый миллиметр моей кожи, вырывая из моего тела стоны удовольствия и благодарности, и, безусловно, упругое и мускулистое тело - которое прижимало меня к шелковым простыням кровати, которое заставляло меня поднимать свои бедра навстречу его глубоким и ритмичным толчкам….

Я услышала, как Эдвард издал стон и очнулась от своих воспоминаний.

Груд Эдварда часто поднималась как после пробежки, одна рука сжала простынь  в кулак, а другая уже приподняла мою толстовку и исследовала живот, пока губы оставляли дразнящие и невесомые поцелуи. Я издала полустон, который отразили голые стены, как будто подтверждая мое согласие, мою нужду. Эдвард приподнялся на колени и потянул толстовку, сняв ее с меня через голову, обнажая мою грудь, мои напряженные соски. Он все еще был в повязке, но я бы не сказала, что это ему сильно мешало. Эдвард был искусен и опытен – в этом нет сомнений.

Господи, что я делаю!? Так нельзя, он заключенный, я его не знаю… Тысяча мыслей пронеслась в моей голове, и я попыталась освободиться из захвата Эдварда, но он только стал еще более напористей, ему как будто нравилось мое сопротивление.

 - Эдвард, пожалуйста! Мы делаем ошибку, Эдвард…

 Уже ничего не соображала, мне сложно было сказать, к чему относилось это «пожалуйста» - к просьбе или отказу. Боже…

Эдвард издал утробный рык и перевернул меня на живот, ставя на колени. Его пальцы были быстрыми и настойчивыми, когда он расстегнул молнию и рывком стащил джинсы вниз, приподнимая мое тело и швыряя всю одежду на пол - на мне остались только трусики. Я дернулась в бок, чтобы как-то спасти еще ситуацию. Мой мозг кричал: «Беги!», но тело просто окаменело от удовольствия и предвкушения. Пока меня разрывало надвое от противоречий, Эдвард прижался ко мне бедрами и животом, встав на четвереньки.

 - Прекрасна…прекрасна… - прошептал он, отмечая каждое слово поцелуем, спускаясь по её спине. Его пальцы проникли под ткань трусиков, ласково поглаживая мои набухшие складочки. Пьянящий запах секса и вожделения распространился в воздухе, наряду с легчайшим ароматом чего-то пряного, и это послало мое возбуждение на новую высоту.

Жар и болезненная потребность становились просто невыносимыми.

Эдвард убрал свои пальцы и нежно подул на мою влажную плоть, отчего влагалище сжалось до невозможности, а я издала полувопль, напоминавший больше крик наслаждения.

Пальцы Эдварда вонзились в мои бедра, и он подтянул меня к себе вплотную. Я сделала глубокий вдох и задышала часто и тяжело, когда он надавил массивной головкой своего члена прямо на вход.

И тут произошло невероятное.

Дверь в комнату выламывается, и в помещение залетает огромный волк… коричневого цвета.

Он подлетает к кровати и неимоверно сильным ударом лапы отталкивает Эдварда к стене так, что тот теряет сознание, сползая по стене вниз и оставляя приличную вмятину.

Потом волк поворачивает голову в мою сторону, издает недовольный рык, кидает одежду с пола на кровать, кивает на часы и садится около стола, ждать.

Я повернула голову к часам – 5.45. Еще немного, и я бы тут застряла. Боже… о чем я думала, когда… Меня одолевали смешанные чувства – сожаление, что этого  не случилось, но и жуткий страх, что это так легко могло произойти, что я вот так просто подалась порыву.

Я оделась, подошла к столу – так и не решаясь поднять глаза на эту шоколадную морду, а просто взяла записку в руку, которую мне надобно было прочитать. Ее на столе до этого не было – значит, не просто так волк сидел у стола, хотел, чтобы я прочитала ее.

Инструкции для девушек-посетительниц корпуса D2:

1.    Следить за временем, чтобы не остаться в камере заключенного, дабы двери автоматические; они не откроются раньше, чем через шесть часов.

2.    Если заключенный прикован к стене/полу/кровати/потолку, то ни в коем случае его не освобождать от пут.

3.    Выполнить все свои обязанности, но не больше и не меньше.

4.    Никакого физического контакта с заключенным.

Пояснение:

- Волки очень часто проводят по году без женщины, поэтому самоконтроль у них отсутствует, стоит им только почувствовать женский феромон, как к вам тут же будет применено сексуальное насилие с их стороны.

 - Так же может дойти и до убийства, так как в данном корпусе содержатся оборотни, несовместимые с социумом.

5.Если был хоть какой-то физический контакт (царапина, секс, даже касание), то посетитель обязуется в течение двадцати четырех часов пройти обследование.

!Помните, что ни одно человеческое лекарство не поможет вам - из-за высокой температуры оборотней - не занимайтесь самолечением!

Спасибо за внимание!

Надеюсь, вы это прочитали до того, как зашли в камеру! Удачи!

Вот черт. По всем пунктам. Полный провал.

Когда я повернула голову, то рядом со мной стоял уже не волк, а Джейк, со скрещенными на груди руками и недовольным выражением лица.

Он схватил меня за руку и прошипел.

 - По всем пунктам Белла, по всем!! – прошипел он. – Давай выматываться отсюда, пока не истекло время.

 - Но Эдвард…

 - Пошли! Очухается он, не волнуйся! А ты на осмотр! Я просто не понимаю, как и зачем?! Хорошо, что я успел вовремя. И хорошо, что успел я, а не Виктория, - он взглянул на меня, чтобы проверить, слушаю ли я его, и продолжил. – Первый раз такое. Нет, вернее второй, но тогда заключенная забеременела от него, и у них там вроде любовь была…. Ладно, главное, что все позади. Пойдем, тебя ждут.

Я шла за Джейком без слов, покорно, но с одной устоявшейся мыслью – я больше не вернусь в тюрьму, в этот корпус, в эту комнату. Я буду тосковать, но я не вернусь. Что-то было в этом мужчине такого, что меня тянуло к нему.

Когда мы вышли в общую комнату - откуда и началось наше путешествие - то около стола стоял мой брат, лицо которого было белее снега, на нем были надеты серые спортивные брюки и белая обтягивающая футболка с коротким рукавом, заспанное лицо и волосы в беспорядке говорили о том, что он из дома, из теплой кровати, примчался сюда, скорее всего, по мою душу.

Он меня убьет.

 - Изабелла Мари Эрроу (п.а.: arrow – с англ. переводится как стрела)! – проговорил спокойно брат – затишье перед бурей, а это еще хуже. Странно, на него это не похоже. – Тащи свою мелкую задницу сюда.

Я подошла к нему, нарочно не заглядывая в глаза.

- Какого хрена ты творишь? Ты могла погибнуть! Хорошо, что Джейкоб не будет распространяться всем и вся, но ты могла облажаться, заплатив самую большую цену – жизнь. Хорошо, что тебе попался Эдвард, а если бы больной какой-нибудь? Да что с тобой такое? Возьми себя в руки, хотя бы ради отца и матери – про себя я уже молчу! Живи, потому что они пожертвовали своей жизнью ради тебя!

Его последние слова стали спусковым крючком в моем сознании и я сорвалась, о чем в последствии еще пожалела.

 - Если я, блядь, такая отвратительная сестра, хреновая дочь, которая только и делает, что впутывается в неприятности, то где был ты? А, мой идеальный брат? Почему ты смеешь открывать свой рот, чтобы мне указывать – что правильно, а что нет - когда сам хрен знает где шлялся! – проорала я.

Я слышала, что где-то рядом заскулила Лана, прижавшись к ноге Люциана.

Что, сегодня я - плохой полицейский, а все – Святые Девы Марии?! Блядь.

Внезапно раздался громкий плач младенца. Я начала крутить головой, не понимая, откуда здесь дети, и пытаясь найти источник звука.

Нашла.

Черт. Я же говорила, что я еще пожалею о своих словах? Так вот, уже начала.

К нам подошла Анжела с маленьким сверточком и передала его Люцу, с укором посматривая на меня.

Люциан. Как вам это передать. Он взял этот сверток с маленьким розовым личиком, как самое драгоценное, что у него было в жизни. Нет, не так. Теперь я вижу, что он нашел свой смысл жизни, свою вселенную. Он прижал к груди головку малыша и поцеловал сначала крохотную ладошку, а потом розовый и сморщенный лобик. Он смотрел на ребенка так, что весь мир мог просто подождать.

Это уже не мой брат балагур и клоун, который менял, как мне казалось, девушек как перчатки. Это был уже взрослый мужчина, отвечающий не только за свою жизнь, но и за судьбу маленького существа, сладко дремлющего на его крепкой руке.

 - Держи, Люц, вам пора с ней домой – она сильно проголодалась.

Я стояла и смотрела на ребенка с открытым ртом, мне бы извиниться, но я не могла вымолвить и слова.

Люциан поднял голову, посмотрел мне в глаза и прошептал:

 - Когда успокоишься и будешь готова поговорить – придешь ко мне в квартиру. Но не раньше, - с этими словами он развернулся и вышел из тюремного корпуса, нашептывая какие-то милости своей маленькой драгоценности.

 - Белла, ты была не права, признай, - устало выдохнула Анжела. – Он не был с тобой только потому, что он круглые сутки сидит со свои ребенком и зарабатывает деньги. Он отец-одиночка, Белла. Могла бы и пожалеть его. Все это время он разрывался между тобой, работой и Лили. Хотя как старший брат, он мог от тебя отказаться, ссылаясь на загруженность - но нет, он этого не сделал. А теперь пойдем, нам нужно тебя устроить куда-нибудь пожить.

 - Я не знала… - шокирована прошептала я.

 - Тогда тем более нельзя рубить с плеча.

И я отправилась за Анжелой, понимая, что мне еще придется многое узнать и сделать.

_________________________________

от автора: Помните, Люциан упоминал,что у него есть секрет, и что он не такой клоун, как ей казалось. Так вот, это и есть его маленький секрет, который он этим днем хотел показать Белле, но она опередила события.

Жду ваших комментариев.

Ваша Настя.