Глава 8.

«Ночь и боль, завяжите мне лентой глаза,
чтобы я не видел, как сон крутит время назад; 
осознав, как янтарь намокал в ее глазах,
отпустил, ничего не сказав...»

 «Вы плачете! Вы боитесь меня! Но ведь я не плохой человек.

Полюбите меня, и вы увидите.

Чтобы быть добрым, все, что мне необходимо, это любовь»

Призрак оперы

EPOV

Форкс, Штат Вашингтон, 1997 год

Я прокрадываюсь к дому Рене. Чувствую запахи – Старк, Джеймс, Рене и…. что-то маленькое и теплое.

Она.

Наклоняю голову в сторону, пригибаюсь ближе к земле, прислушиваясь.

- Старк, ты нашел ее? – прогремел голос Джеймса.

Из моего горла вырвался слабый скулеж от безысходности.

Я лег  на живот, опустил голову на землю и стал ждать, когда можно будет ЕЕ забрать.

 - Нет, отец, даже постороннего запаха не чувствую.

Я всегда любил Старка за его храбрость. Он вел двойную и опасную игру – помогал мне и делал вид, что помогал отцу. Мне даже представить страшно, что с нами обоими случится, если Джеймс узнает о нашем обмане.

 - Проклятье! Сука.

Я услышал отчетливый удар ботинка по телу и болезненный вскрик Рене. Мои мышцы напряглись, а тело было готово сорваться с места на помощь, но нельзя – весь план пойдет насмарку.

Послышался шепот Старка и его нежные прикосновения к ЕЕ волосам:

 - Тише, крошка, тише, маленькая Белль.

Я завидовал черной завистью – я тоже хотел на нее посмотреть и дотронуться.

А через стену Джеймс все еще издевался над Рене. Если бы только Лукас был в курсе…Но если я скажу ему, то Рене будет убита в ту же секунду – без разбирательств.

 - Узнаю, тварь, что до Лукаса каким-то образом дошел слух о моем визите – разорву твоего Чарли на гирлянды! Ясно!? – проорал Джеймс. – Вот и славно. Старк, я ухожу. Делай, что хочешь, но к семи часам ты должен быть в главном зале.

Джеймс вылетел на улицу, обратился в огромного светло-коричневого волка, поднял нос к верху – я быстро скользнул за угол, скрываясь от его ястребиных глаз – и рванул в лес, наверняка, в академию. Хоть бы ты сломал свой волчий позвоночник по пути. Я был меньших размеров и никак не смог бы противостоять взрослому оборотню, ста пятнадцати лет отроду.

 - Рене, ты в состоянии двигаться? Я могу помочь, – услышал я голос Старка.

Но, зная Рене, я сомневался, что она согласится на помощь – она вряд ли хотела, чтобы ее дочь увидела избитую и сломленную мать, поэтому я уже предвкушал встречу с ее дочкой, подергивая лапами от переизбытка эмоций.

Я поднялся на лапы и побежал трусцой до двери, поджидая Старка.

 - Нет! Оставайся с Беллой, - измученно выдавила из себя Рене. – Я не хочу, чтобы она меня сейчас видела. Чарли не будет около двух дней – он на рыбалке, поэтому возьми ее к себе, а я пока должна… - резкий вдох. – Все убрать тут, и да, мне понадобится пару дней, чтобы все зажило. Иди. Сумку с необходимыми вещами найдешь на кухне, вернее рюкзак.

Ну, вот и замечательно. Я уже сидел около двери, когда она открылась, и появился Старк с маленьким розовощеким и кареглазым кулёчком на руках.

Я заинтересованно и радостно вскочил и стал вертеть головой вправо и влево, верх и вниз, чтобы получше ее разглядеть, тыкался мордой тут и там, когда Старк, отодвинув мою голову рукой, прошептал:

 - Перестань, Эдвард, ты ее разбудишь – прямо как маленький сто килограммовый щенок.

Я недовольно заворчал и сел около него, ожидая дальнейших инструкций:

 - Я завернул Беллу в полотенце, понесешь ее как аист – без встрясок и посторонних звуков, и никаких родео. Ясно? – я согласно кивнул. -  Дома положишь ее на кровать в отдельную комнату, если попросит есть – покормишь. А я пошел в академию – буду завтра утром.

С этими словами он трепетно передал мне Беллу, придерживая ее головку с темными волосиками. Я потянулся мордой за маленьким свертком и аккуратно сомкнул челюсти на материи.

Старк развернулся и исчез в лесу, а я трусцой побежал к домику, стараясь как можно меньше трясти кулёк. Подбегая ближе к дому, я превратился в человека и зашел в дом, а потом и в небольшую спальню, которая будет убежищем для Беллы эти несколько дней.

Белла начала вертеться и хныкать – я не знал что делать, правда, а просто застыл столбом посреди комнаты. Вспомнил свое детство – мама гладила меня, если у меня были страхи ночные кошмары. Я укутал Беллу в свои руки и погладил ее животик, укачивая на руках. После десяти минут моих стараний, малышка успокоилась.

Я выкинул полотенце на пол и положил маленькое и теплое тельце на кровать, укрывая одеялом. Она выглядела как маленький ангелочек. Мне было всего восемнадцать, но мне очень хотелось малыша, семью – без всяких гонок, противостояний и брачных периодов.

Я уже хотел было остаться с малышкой, но подумал, что если она увидит незнакомого человека в кровати, то может не на шутку испугаться. Поэтому, обдумав все «за» и «против», я вышел из комнаты, тихонько прикрывая за собой дверь.

Примерно через час я услышал громкий детский плач. На меня налегла тень страха, и я, не раздумывая, ринулся в комнату, распахивая дверь.

Белли сжалась в комочек, отодвигаясь от меня на самый дальний край кровати – я мог отчетливо слышать ее учащенное сердцебиение.

Я сел на кровать и сжал ее ладошку в своей, давая ей привыкнуть ко мне. Может быть, она еще этого не осознает, но маленькая волчица в ней уже умеет и знает, как подчиняться самцу. Мой волк, в свою очередь, смирно сидел и наблюдал за маленькой леди, которая ему жутко понравилась, и которую он боялся спугнуть. Это была редкость, потому что моя вторая ипостась просто не выносила Кейт, но мои потребности иногда брали верх над моим разумом, и мне просто надо было снять сексуальное напряжение, особенно во время гона. Но это не было тем, чего я хотел.

Я повернул голову и посмотрел на Беллу.

 Она, несмотря на свой страх и заплаканные глаза, поглядывала на меня с интересом из-под своих длинных и шоколадных ресниц.

Я решил разрушить эту гнетущую тишину:

 - Привет, малышка. Я – Эдвард.

Малышка немного помолчала, пытаясь вглядеться в мое лицо, что, скорее всего, ей плохо удавалось из-за плохого освещения, а потом ответила:

 - Белль. Или Мышка – так меня мама называет.

 Мышка? Я рассмеялся. Она похожа на ангела, маленького ангела, но никак не на забитую серую мышку. Ладно, пускай так и будет. Я вспомнил, что Старк меня предупреждал насчет еды, маленьким нужно много питаться, и я стал прикидывать в уме, что у нас есть в холодильнике кроме пива, колбасы и пива. Хм, где-то была каша быстрого приготовления со вкусом клубники – думаю, подойдет.

 - Хорошо, Белль. Сейчас ночь, тебе надо поспать, или давай перекусим что-нибудь. Хочешь кушать?

Она отрицательно помотала головой, но теперь она была уже более расслабленна и настроена вполне дружелюбно. Ладно, она сама себя спасла от моей стряпни – здоровее будет.

 - Тогда надо поспать – завтра рано вставать.

Я встал с кровати и собирался уже уйти – чтобы не тревожить ее своим присутствием - как Белла начала подвывать от страха. Я обернулся, с тревогой посмотрел на Беллу – черт, я никогда этого не делал, но когда-нибудь надо было начать. Я подошел к кровати и лег с другого края, Белла затихла и внимательно за мной наблюдала. Она боялась, и я ее ни в чем не могу винить, то, что пережила она – не каждый смог бы вынести. Джеймс страшный человек, у него нет каких-то человеческих принципов или же понимания, он готов на все, чтобы достичь своей цели. Мы, оборотни, саамы выбираем, насколько мы хотим быть людьми, а насколько животными. Кто-то выбирает ипостась зверя, а кто-то человека, но, в любом случае, мы живем по законам стаи. Я до сих пор удивлен – как, при таком отце, Старк вырос таким достойным человеком. Я решил был человеком, от чего потом пострадаю, но не буду сожалеть ни грамма.

Я понял руку и заправил локон волос Белле за, стирая с розовых щечек маленькие кристаллики слез.

 - В чем дело, Мышка? Почему ты кричишь? Ничего не бойся, пока ты в этом доме, никто тебя не обидит – даю слово.

Так и было - в моих словах нет ни капли лжи. Этот дом и вся земля в радиусе километра принадлежала мне. И, независимо от размеров и опытности противника - если я хотел сохранить землю - мне пришлось бы вступать в бой.

 - Дядя, он обидел маму, мне страшно, что он может появиться в комнате, - прошептала Белла.

Я понял по покрасневшим глазам малышки, что наступает новая волна слез. Женские слезы – это единственная вещь, против которой я так и не выработал оружия, против которой я просто бессилен. Мое врачебное образование подсказывало мне напоить ее чаем из трав или же дать успокоительную таблетку, но это все временные меры. Было что-то в женских слезах личное, более глубокое, чего не смогут стереть другие таблетки – только внимание, любовь и забота творят чудеса.

Я похлопал рукой по подушке:

 - Ложись, Мышонок, я останусь с тобой.

Белла испустила вздох облегчения и скользнула под одеяло, ложась на подушку напротив меня, и стала смотреть на меня с ожиданием и опасением. А что дальше делать?

Я придвинул Беллу к себе, положив ее голову себе на плечо, перевернул живот и стал поглаживать спинку, как делают маленьким деткам.

Чтобы немножко расслабиться и установить доверительные отношения между нами, я заговорил:

- Сколько тебе лет, Мышонок? – осторожно спросил я.

 Она подняла руку и показала мне три пальчика. Я невольно улыбнулся такой непосредственности и простоте общения – когда-то я и сам предпочитал так общаться, пока не пошел в среднюю школу.

 - А тебе? – глухо пробубнила Белла в мое плечо.

 - Восемнадцать, – произнес я, поражаясь смелости этого маленького существа.

Маленькие губки Беллы округлились в буковку «О», а маленькие глазки распахнулись от удивления.

 - А ты большой.

Ладно, приму это за комплимент, что она уже считает меня стариком.

 - Да, есть такое.

Наступила тишина. Белла нахмурила лобик, обдумывая вопрос, который я буду вспоминать последующие тринадцать лет.

 - А у тебя есть «твоя любовь»? – мои брови приподнялись вверх от удивления. - Я часто слышала, как папа маме часто говорил: «Моя любовь», вот я и подумала, что у всех больших мальчиков есть «их любовь». Ведь по-другому и не бывает – у каждой девушки есть свой принц, с которым она живет и целуется в щеку – по телевизору в мультике видела. Они часто переглядываются, улыбаются друг другу, крепко-крепко обнимаются…

Ну, мне нравится ее представление о любви, правда. Но в жизни все порой слишком далеко от правды. Но я не буду разрушать ее маленький иллюзорный мир, потому что рано или поздно жизнь сама его разрушит. Поэтому, я решил ответить частичную правду.

- Да, Мышонок, есть.

- И ты ее обнимаешь, целуешь в щеку и смеешься с ней? – загибала пальцы я.

Смеюсь – никогда, целую в щеку – точно нет, а вот насчет объятий… нет, наверное, нет. В диком сексе с Кейт нет ничего романтичного, но если дикий трах в подсобке, на земле, без каких-либо поцелуев и касаний - кроме моего члена в ней - считается какой-то разновидностью объятий, то я соглашусь, пожалуй.

- Да, наверное…

Малышка, не задумываясь, ответила:

 - Значит, это - настоящая любовь, мне так мама сказала. Надеюсь, и я когда-нибудь встречу такого принца.

Я вздохнул, надеясь, что ее слова когда-нибудь подтвердятся. Возможно, что она даже взглянет на такого старика как я. Все-таки тридцать три года разницы могут привнести в наши отношения немного разногласий из-за воспитания, данного с разницей в тридцать лет. Хотя есть браки и с разницей в сто лет – кто знает, какой она вырастет миледи.

 - Спи, маленькая принцесса, когда-нибудь ты встретишь свою половинку. Дай бог, чтобы это была любовь, но не спеши в будущее – живи настоящим, дальше тебе будет тяжелее. Высшее счастье в жизни - это уверенность в том, что тебя любят; любят ради тебя самой, вернее сказать - любят вопреки, - с грустью прошептал я, прежде чем услышать ровное и замедленное дыхание ребенка.

Я решил никуда не уходить уснул вместе с ней. Говорят, что дети ангелы, так вот, мне, может быть, больше никогда не удастся прикоснуться к чему-то светлому и ангельскому.

Продолжение следует…..

Темно. Темно и больно. Как и всегда.

Я привык к этой поглощающей меня темноте, я привык к боли – она единственная честна со мной в своих намерениях, она предсказуема, она никогда не обманет.

Мое тело гудело от возбуждения и боли – это она. Я почувствовал ее запах, она вернулась через четырнадцать лет в академию – прямо на мое пятидесятилетие. Юбилей, черт возьми!

Но ее запах изменился, сильно изменился – мне, врачу, сложно определить причину. А вдруг, это не она? Вдруг я опять что-то перепутал? Мне хватило и одного раза…

За много лет я только во второй раз так реагирую на женщину – эмоционально и физически. Второй раз в жизни меня разрывает от желания ее догнать, прижать к стене, сделать ее своей, запечатлев в ней свое семя.

Но пока только одна женщина – хотя, скорее всего, все так и останется без изменений -  которая оставила отпечаток в моем сердце, прорубила туннель и поселилась там навсегда. Возможно, я и встречу когда-нибудь такую женщину, которая сможет полюбить меня такого, какой я есть. Но, скорее всего, это будет сказка «Красавица и Чудовище» - ну и пусть, зато эта сказка будет моя.

Но ты забываешься, Эдвард Каллен, в сказках, в итоге, после всех мучений, приходит счастливый конец, а в реальной жизни никто не захочет жить с калекой, уродом – это факт. Если бы я был человеком, то еще, возможно, у меня был бы шанс. Но в нашем идеальном обществе красавцев и принцесс сложно представить нормальную девушку, которая бы смогла меня полюбить….нет, не так, которая смогла хотя бы жить со мной в одном доме.

Кто захочет жить с человеком, который слеп? У которого под маской спрятаны шрамы от осколков? Никто. И никогда. Смирись.

После того взрыва, полгода назад, я потерял зрение навсегда. Нет, мне предлагали операцию, но я не хочу, я не вижу смысла этого делать – шрамы на лице все равно останутся, а сердце уже не излечишь. Я один – и всегда так было, я изгой – и всегда так будет, я одинок – и это мое будущее. Да, у меня есть друзья, но в нашем мире друг – это не счастье, это лишь маленькая поддержка для тебя, бальзам скорой помощи. Семья – вот главная ценность, любовь – вот, ради чего я живу и жду, но которой так и не получил.

Я так давно не видел света, я так давно не ощущал режущего глаза солнца, я так давно не рвал цветы, не видел ее глаз, не сидел над палитрой красок, выбирая разные оттенки синего, чтобы нарисовать портрет. Теперь для меня существует только один цвет – черный. Я даже не знаю, как выглядит Старк в теле волка - какого он цвета, какого он размера. Он всегда рядом – я чувствую его личный запах карамели. Он старается, правда, он утешает меня, живет со мной. Иногда мы даже боремся с ним, чтобы размять мои затекающие и хилые мышцы.

Но это было полгода назад, а сейчас….

Мои мысли были прерваны открывающейся наотмашь дверью, которая стукнулась об стену и жалобно заскрипела от боли – прямо как я.

Ко мне подлетел такой до боли знакомый – в прямом смысле «до боли» - стук каблуков. Острый носок туфли ударим мне в живот, потом голова, нос, губы, плечо, челюсть….

 - Тварь, полгода тебя в фарш превращаю, а ты все выживаешь! Что ты тут устроил!? Ей всего семнадцать, а я отвечаю за нее головой! – прошипела Виктория.

 - О, а почему же она тогда у тебя на месте? Жаль, как жаль, - прошептал из последних сил я.

 Последовал еще один удар в живот, и каблуки отошли к двери. Даю руку на отсечение – они красные: лаковые красные туфли на высокой шпильке.

 - Отпускай его, он свои полгода уже отсидел, - холодно проговорила Виктория. – Можешь возвращаться домой, Каллен. Посмотрим, как ты будешь следить за собой в твоем старом домишке – тяжеловато слепому-то будет, а? И да, как бы ни было прискорбно это признавать, но ты, как специалист, нужен больнице – она без тебя не справляется. Но сначала, - она вдохнула и выдохнула с отвращением. – Тебе нужно привести себя в форму – страшно аж смотреть. Прощай.

И дверь захлопнулась, оставляя неприятный запах от этой Гарпии. Сука. Она всегда умела надавить на мои «мозоли», качественно и эффективно, что просто ломало меня.

Когда в комнату зашли санитары, в моей голове была только одна мысль – найти ту девушку. А я сделал все, чтобы она была обязана проходить комиссию – это только через меня. Я должен. Она не оттолкнула меня, она нужна мне.

от автора: я не знаю, удивила ли я вас или нет, но надеюсь, что вы нашли некоторые ответы на ваши вопросы. 

Жду ваших комментариев на форуме.

Ваша Настя,