Я долго смотрела вслед его удаляющейся фигуре. В немом молчании. В чуть охуевшем безмолвии. Это тот самый момент, когда теряешь дар речи. Безвозвратно. По крайней мере, на тот период, пока не придешь в себя. То есть, несколько минут у меня не было слов, чтобы в полной мере выразить то, что я действительно думала по этому поводу. Достойных слов. Детально отражающих всю глубину моего возмущения.

Я открыла рот и тут же его снова закрыла, взяв еще одну минуту на размышление.

Во-первых, моего мнения никто не спрашивал.

Во-вторых, это была явно не моя проблема. Не моя проблема не моего досуга.

А, следовательно, меня это никак не касалось.

Таким образом, я вполне четко определилась со своим отношением к ситуации. И коротко выдохнув: «Господи, как будто мне тут хорошо», поставила жирную точку на теме.

Сон стал моим спасением. Черной дырой, в которую меня безнадежно быстро затянуло, едва я коснулась головой подушки. Это произошло примерно так: щелчок пальцев, и я уже в том самом измерении, где единственная проблема - это навязчивый кошмар. Но кошмаров мне не снилось, даже в детстве. Поэтому ничего плохого, в принципе, произойти не могло.

Ни в шесть утра, ни в девять. Ни в двенадцать дня. Когда я, выныривая из глубокого забытья и окидывая расфокусированным взглядом все те же стены, все в той же комнате, снова убиралась обратно в сон.

Якобы еще на полчасика.

Но полчасика грозили обернуться полноценными сутками. И обернулись бы, если бы мир вдруг не обрушился на меня в виде телефонного звонка. Не какого-то там, постороннего, а моего сотового. Рядом. Совсем рядом. Так рядом, что игнорировать его было невозможно. Я еще подумала, что вроде бы накануне аппарата со мной не было. И лучше бы так оно и случилось, потому что на эту назойливую трель с годами я приобрела безусловный рефлекс. А именно: тут же, беспрекословно, моментально просыпаться.

На то были свои причины, и одной из них являлся мой отец.

С закрытыми глазами нащупав телефон, следуя зову мышечной памяти, чувству долга и прочей ерунде, я приняла вызов. И, конечно, не потрудилась произнести в качестве приветствия хоть что-нибудь членораздельное.

Я была просто на это не способна.

«М-ммм», - стало лучшим из возможных вариантов.

- Ты все утро и весь вечер была недоступна, - без лишних предисловий. Розали. В голосе липкие ленты недовольства. И только человек с тонкой душевной организацией смог бы услышать за ними беспокойство. Я к таким не относилась.

- Я жива, если ты об этом.

Мням-мням-мням. Не разжимая зубов. Вряд ли ей удалось разобрать хоть слово.

Мне нужно было еще пару минут, чтобы полностью состыковаться с окружающей действительностью. Подключиться к осмысленной речи и начать воспроизводить что-то более существенное, чем пустой набор звуков.

- Белла, это не смешно, - предупредила Розали, намекая на мою несостоятельность в этом плане.

Я сладко зевнула в ответ.

- Я и не смеюсь. Обстановка не располагает. Как дела?

- Это ты меня спрашиваешь?

- Не вижу рядом с собой кого-то еще, - и чтобы не быть голословной, открыла глаза и обвела взглядом помещение. И правда ведь. Никого. На ближайшие метров десять. Обозримых десять метров. Что было не плохо для начала.

- То есть, ты одна? – недоверчиво переспросила она. – Не привязана, не избита, на руках нет наручников, а во рту кляпа?

- Здорово, да? Как в сказке.

Затянувшееся молчание подсказывало мне о неправильно выбранном тоне разговора. Я поспешила исправиться и добавила:

- Честно.

- Он тебе угрожает? Вот прямо в этот момент? – после паузы уточнила она.

- Боюсь, что нет. Ты разочарована?  

Пока Розали думала над следующим вопросом, я осторожно поднялась с кровати и, завернувшись в простынь, вышла за дверь. Вниз по лестнице, нет ничего проще. Осторожно, босиком, оглядываясь. Ступенька за ступенькой. Туда, где островок кухни, через просторную гостиную. Одной рукой прижав к уху телефон, другой прихватив края ткани. Чтобы не сползали с груди. Чтобы я вдруг не предстала в образе обнаженной Махи пред глазами удивленных зрителей.

Но зрителей не было. По крайней мере, в поле видимости.

Розали в динамике продолжала: 

- У вас что-нибудь было?

Я обогнула внушительных размеров стеклянный стол и, зацепившись за острый угол, громко взвыла.

- Да! Вечер поэзии и чаепитие с яблочным пирогом.

- Господи, засунь свою язвительность в одно место и начни разговаривать нормально, без этих твоих шуточек. Между прочим, когда ты не отвечала на звонки, Элис вовсю собиралась в полицию.

- Интересно, - пробормотала я, включая кран и наклоняясь к струе холодной воды, чтобы напиться.

- Интересно, что? – она теряла терпение, а я с жадностью пила, полностью поглощенная своим занятием.

- Каков был бы итог. И чем бы мне это вчера помогло.

- Он тебя изнасиловал?

Это называется «к делу». К конкретному делу, конкретным вопросам, не допускающим свободного толкования. Я задумалась, напрягая память по поводу прошедшей ночи. Какой бы к ней приклеить ярлык? Какой подобрать термин? Чтобы емко и плотно. Ясно и однозначно.  Чего я действительно не любила, так это чувствовать себя обиженной по жизни. Быть жертвой. Обстоятельств, людей, поступков. Не слишком-то просто было свыкнуться с мыслью, что тебя поимели. А потом еще в этом и признаться. Вслух. Громко. Четко.

Эта роль мне до омерзения не нравилась. И по-блядски не подходила.

- Послушай, со мной все в порядке, - сказала я. – Правда.

И набрав побольше воздуха, продолжила:

- Было, может быть, не слишком приятно. То есть, никаких там праздничных фейерверков в глазах и любви с первого траха.

- Ебать, Белла, - она все-таки не выдержала и сорвалась на крик. Я улыбнулась. И, в общем, хорошо, что мы находились по разные стороны провода. Так как у меня были все шансы огрести от своей лучшей подруги. – Ты невыносима.

Теперь я уже в голос рассмеялась.

- Я очень на это рассчитываю.

Мы помолчали, а после перешли на другие темы разговора. Не самые приятные. Для меня. Чего не коснись, кругом, похоже, был полный беспредел. Как будто все существующие боги твердо решили сжить меня со свету. Дабы было неповадно. Видимо, расслабляться. В принципе.

Для начала, и это сообщила Розали, из Университета пришло письмо с требованием оплатить оставшуюся задолженность за обучение на будущий год. В противном случае, бла-бла-бла… Я прекрасно знала, что случится, если этого не сделать и попросила не зачитывать послание дословно.  Обойдусь без лирических отступлений.

- Мда, - прокомментировала я мрачно сию новость.

И вот вроде бы в противовес данному факту, мой взгляд замер на журнальном столике. И это уже становилось настоящей насмешкой над моей судьбой и надо мной в частности. Дело было в том, что на этом чертовом стеклянном столике очень небрежно и даже с вызовом лежала пачка новеньких, свеженьких купюр. И чтобы в моей голове не возникло никаких сомнений, к ним прилагалась лаконичная записка.

«Сходи пообедай. Пол будет тебя ждать».

- Ой, - пискнула я в трубку. – Со мной, кажется, расплатились за ночь. Как ты думаешь, это нормально?

Пришел черед смеяться Розали.

- Ну это, видимо, чтобы ты не вообразила себе, что работаешь на добровольных началах. Как бы, любой труд должен быть оплачен и все такое.

- Вот это да. А я как дура на двух работах въебывала.

- Начинаешь врубаться в ситуацию. Еще чуть-чуть, и увидишь в ней положительные стороны. А если серьезно, лови момент. Понимаешь, о чем я?

- Хватать и бежать? – задумчиво протянула я, прикидывая глазами сколько примерно он оставил денег, и далеко ли мне удастся убежать.  Чтобы взять их в руки речи пока не шло. В конце концов, я еще не решила, что буду делать с ними дальше.

- Там, что - миллион? – по-деловому поинтересовалась она.

- Нет, конечно.

- Тогда на кой хрен?

- А что ты предлагаешь?

- Блядь, подумай об этом на досуге, подключи логическое мышление и женскую интуицию. Посмотри на всё с другой стороны и попробуй прикинуть свои реальные возможности. 

Когда до меня дошло, о чем она говорит, я фыркнула.

- Это криминал какой-то.

-  Ты опять все не так поняла, - тяжело вздохнула Розали. – Там, где не надо, ты соображаешь быстрее всех, а где надо, тормозишь как первый Пентиум.  

- Я еще всех удивлю, когда уничтожу этот мир, - радостно откликнулась я. – Передавай привет Элис.

На том и попрощались. И даже клятвенно пообещали друг другу созваниваться каждый вечер. Но я забыла добавить, что тут от меня ничего не зависит.

Итак, в моем распоряжении были деньги, некто Пол, свободное время и… И тут начиналась вторая часть представления, организованного для меня мистером Калленом. Я восхитилась его фантазией и холодным расчетом относительно моих дальнейших действий на сегодняшний день. Конечно же, чтобы пойти пообедать, мне было просто необходимо во что-то одеться. Но то, что имелось на мне вчера из одежды, по всей вероятности, его не устроило. Не угодило тонкому вкусу и прихотливым желаниям. Видимо, я хреново вписывалась в его представления об образе дамы, с которой он за приличные деньги может провести свою ночь.

Оркестр, туш!

Меня ждали фирменные пакеты с одеждой. И не только с одеждой, насколько мне удалось рассмотреть. С безопасного расстояния в несколько шагов я осторожно заглянула внутрь, чтобы убедиться в своих предположениях.

Блядь. От моего более-менее сносного настроения не осталось и следа. Оно растворилось в брендовых названиях, которые прочитать-то было сложно, не то что выговорить.  А уж прикоснуться к прекрасному таки просто не поднималась рука. Да и желания, если честно, не возникало. Посему, прогулка откладывалась до лучших времен. Вместе со всеми ее атрибутами.

Мне оставалось только взять из сумки книгу, единственную полезную вещь, которую я догадалась прихватить с собой из дома, и вернуться обратно в постель. И вот, лежа под легким одеялом, окутанная чувством собственной уязвимости, незначительности и неполноценности в вопросах о канонах современных отношений, своей несоответствующей к ним позиции и другой хуйне, которая заставляла меня постоянно чувствовать себя неловко.

Я терялась в догадках, как на это все реагировать. Возмущаться, игнорировать, воспринимать как должное. Так и не определившись с правильным вариантом, приняла решение убраться из порядком надоевшей мне реальности посредством сна. Примерно, на пятой странице прочитанной книги. То есть, где-то минут через десять болезненного бодрствования.  

Это у меня прекрасно получалось. В плане, спать. Если бы мой жизненный план состоял только в этом, я бы выполнила его на сто пятьдесят процентов. Я бы всегда была в желтой майке лидера. Но, ебать, от меня постоянно хотели чего-то иного. Каких-то других рекордов и достижений. В неизвестных мне областях и нормативах.

- Значит, «Американский психопат»? – услышала я и мгновенно проснулась. На этот голос, похоже, у меня очень скоро выработается генно-модифицированная реакция по секундному переключению из одного состояния в другое. Никаких тебе сладких потягиваний, невразумительной речи на первых порах и сонного, чуть невменяемого взгляда.  

Каллен сидел рядом на кровати и с интересом изучал мою книгу. Конечно же, я не слышала, как он пришел, поэтому его появление было для меня полной неожиданностью. И приятной, я бы ее не назвала.

- Проведите аналогию между собой и главным героем, - о, в литературных спорах я всегда была мастером. Даже спросонья.

- Если бы таковая имелась, - улыбнулся. Сдержанно и холодно. Подчеркнуто холодно. – Ты бы сейчас не развлекала меня своим остроумием. Не думаешь?

И он поднял взгляд на меня, ожидая ответа.

Я могла бы сказать, что редко этим занимаюсь, но что-то в его глазах тормознуло во мне это желание. То ли слишком явственная серьезность, то ли откровенное предупреждение. Когда на тебя так смотрят, почему-то ни за что не решишь, что это шутка. И никогда не угадаешь, какое слово может стать последним. Вот как обстояли дела. И тот факт, что он просто миролюбиво сидел рядом, пусть и упакованный в деловой костюм, словно на встрече с президентом, никак не способствовал думать иначе.

Интересно, он у всех представителей женского рода вызывал подобную реакцию на свое присутствие? Нервную дрожь в минуту перед смертной казнью. Или существовали другие модели поведения. Например, не провалиться сквозь землю, а заняться с ним сексом. Я где-то читала, что чувство опасности крепко связано с сексуальным возбуждением. В таком случае, тот, кто страдает данным синдромом, должен испытывать рядом с Калленом его постоянно. Потому как держать в напряжении он точно умел.

- Там была одна правильная мысль, - так и не дождавшись от меня даже невнятного мычания, продолжил он, откладывая книгу в сторону. – Если у девки хороший характер – это подозрительно. По-моему, очень верное утверждение.

- Вам видней, по части девок.

- Пожалуй, - кивнул он. – Тогда спрошу. Что это? Бойкот, демонстрация, голодовка?

Это про меня. И про мое горизонтальное положение в семь вечера. Или сколько там уже набежало.

- Это единственно приемлемое поведение в условиях жесткого угнетения личности, – выдала я и села поудобней, подтянув к груди одеяло.

- Какие мы слова-то знаем страшные, - насмешливо откликнулся он. – А как насчет, конформизма и адаптации к заданным обстоятельствам?

- То есть, вы ждете, когда я смирюсь и приму ваши правила? – моя надменно вскинутая бровь и океан удивления в глазах. Неужели он это серьезно? Без шуток?

- Я жду, когда тебе надоест называть меня на «вы». Или для этого нужно совершить какое-то таинство?

- Да, черную мессу и ритуальное жертвоприношение.

- Чьё? – кажется, он был немного озадачен моим полетом фантазии. Я же была озадачена ситуацией в общем. Мне еще никогда не доводилось говорить о таких вещах, лежа обнаженной в постели, в непосредственной близости от мужчины. Но остановить меня это не смогло. Ровно, как и заткнуть.

- Рыжего кота, - твердо заявила я и тут же добавила. – Пубертатного возраста.

- А почему именно рыжего?

-Терпеть не могу рыжих. У них отвратительный характер, - и словно в подтверждение своих слов я быстро посмотрела на него. А точнее, на его отдающие медным оттенком волосы. Ладно, это открытие получилось постфактум. Изначально я ничего такого не имела в виду.

Между нами повисла тишина. Видимо, для осознания и понимания только что произнесенной мной глупости. И ее возможных последствий.

Блядь. Я тяжело вздохнула, в которой раз пожалев, что не родилась немой. Так бы у меня была только одна проблема – это отсутствие неконтролируемой речи. Жестикулировала бы себе руками всякую тарабарщину, шипела бы и угукала, и хрен бы меня кто понял. А так приходилось молитвенно возводить к потолку глаза и стыдливо прикусывать нижнюю губу.

- Ну ладно, там внизу – одежда. Через час, - и Каллен показал на окно, - мы пойдем туда. И если ты, - он вновь перевел взгляд на меня, - сейчас же не поднимешься, то пойдешь вот так, - с этими словами он резко дернул одеяло на себя.

Я коротко взвизгнула, прикрывшись руками. Он же невозмутимо продолжил:

- С этим все ясно?  Кивни в знак согласия.

И я кивнула. Даже ни один раз. Лишь бы у него по этому поводу не возникло никаких сомнений. Некоторые вещи я была способна очень быстро усваивать. 

_______________________________________________________________

Ред. Stess. Спасибо за помощь!