Кто бы мог подумать, что Элис, жизнерадостную, веселую, никогда неунывающую Элис, можно довести до такого состояния? До тихого саднящего страха в глазах, до нервно сжатых тонких пальцев, бледных скул и искусанных губ? Всего за какую-то минуту. В мгновение. В момент.

Кто бы мог подумать, что мужчина, вышедший из «мерседеса», имеет на нее такое влияние. И способен превратить в загнанную лань некогда беззаботное существо. Одним своим появлением на сцене.

А ведь на первый взгляд нельзя было сказать, что с его приездом нас ждут еще большие неприятности, чем те, которые уже имелись в наличии. Мы и так были в полном дерьме. Казалось бы, куда хуже? Но тут надо всего лишь расширить горизонты и понять – хуже может быть всегда.

Например, когда тебя останавливает полицейский, в твоей машине лежит наркота, а вызволять тебя приезжает не Карлсон, как я глупо изначально предполагала, не сказочный герой, а вполне реально существующий и агрессивно настроенный родной отец.

К счастью, не мой. Но это тоже сомнительное везение.

Я бы предпочла своего.

А как выяснилось впоследствии - не зря.

Идентифицировать их с Элис родственную принадлежность было легко. В них буквально сквозили общие семейные черты: яркие, выразительные глаза, закругленные скулы, упрямый подбородок, высокий лоб, абрис лица. Даже манера двигаться – стремительно, резко, словно в вечной спешке – у них была одинаковая. Папина дочка, живое воплощение, изумительная наследственная связь.

Не глядя в нашу сторону, он быстро подошел к машине полицейского, что-то ему сказал и, не дожидаясь ответа, направился к нам. Если у них и были какие-то вопросы друг к другу, то они решили их значительно раньше. Возможно, пока он добирался сюда, по телефону, в резкой раздражительной манере. Почему-то представить, что он умеет говорить по-другому, было невозможно. Весь какой-то угловатый, острый, не человек, а пятиконечная звезда.

И Элис – звездочка. Тихая, маленькая, что-то нашептывающая себе под нос, с прозрачными бороздками слез на щеках. Девочка. Испуганная, забитая, постоянно шмыгающая носом.

Она вдруг схватила меня за руку. Сжала пальцы, неожиданно сильно для ее комплекции. Так что стало больно.

- Ты только не уходи, - онемевшими губами. Тихо, едва различимо. – Чтобы не происходило, не уходи. Пожалуйста.

Хотелось встряхнуть ее за плечи, спросить, что случилось. И где та Элис, которую я знала. Рядом со мной сейчас сидела другая, незнакомая, чужая. Блеклая копия. Как будто ее опустили в растворитель и вытравили все краски. А потом посадили рядом и представили как оригинал.

- Ага, - сказала я. – Не бойся.

Ну да, по моим представлениям, особо бояться было нечего. То есть, самое страшное осталось уже позади – полицейский к тому времени отбыл в неизвестном направлении, а я только в нем видела главную нашу проблему.

Вот тогда передняя дверь со стороны водителя распахнулась. Еще чуть-чуть усилий и, ей-Богу, она бы оторвалась к чертям собачьим. Элис вздрогнула, когда перед ее лицом появилась широкая мужская ладонь.

- Ключи, телефон, права. И вон из машины.

Она послушно передала брелок и документы.

Но осталась сидеть на месте; застывшая, бледная. Изящная, хрупкая статуэтка. Китайский фарфор, ювелирная работа.

- Здравствуйте, - кивнула я со своего места мужчине. И вроде бы приветливо махнула рукой. Но так как на меня все равно никто не смотрел, я могла хоть реверанс отвесить – никакого эффекта это не возымело бы.

- Ты меня слышала? Вон из машины - интонации его голоса медленно, но верно сползали на самые низкие частоты. – Или ты мозги где-то свои оставила?

Элис поморщилась как от зубной боли, но промолчала. Никаких попыток объясниться, извиниться, сказать хоть что-то. Одно тупое упрямое молчание. Взгляд прямо перед собой – статичный, неподвижный, приклеенный к горизонту. И никаких эмоций на лице. Практически безмятежное спокойствие. Сколько на него было затрачено усилий, в курсе была только сама Элис. Что лишь подтверждало, что несмотря на слезы, характер у нее был, как фундамент со стальной арматурой, просто так не сломаешь, даже если постараешься.

А если это явление наследственное, то на прочность они явно не первый раз друг друга проверяли.

- Вышло недоразумение, - начала было я, чтобы хоть как-то смягчить напряженную ситуацию. Чтобы только они не молчали. Чтобы только струна между ними еще сильней не натягивалась, грозясь лопнуть в любой момент.

- Заткнись, - грубо оборвал мужчина. – Я не с тобой разговариваю, а с дочерью.

- Не смей хамить моей подруге, - откликнулась Элис, тихо, слабо, почти безжизненно.

Мы сидели как две идиотки, замерев на своих местах, вжав головы в плечи и с ужасом ожидая, что произойдет дальше. Как два кролика перед удавом. Два упрямых кролика. Два упрямых тупых кролика.

Пиздец.

Я сглотнула и осторожно покосилась на стоящего мужчину. Что я на нем ожидала увидеть? План действий? План эвакуации? Или любые другие инструкции по мирному урегулированию военного конфликта? Как бы не так. В его светлых глазах сквозило удивление. Злое удивление, обращенное к дочери.

Ба-бах.

- А то что?

Я видела, как его ладонь опустилась ей на шею. Как сильные пальцы впились в тонкую кожу. Элис взвизгнула, вся подобралась, но уже в следующее мгновение оказалась на асфальте. Не справившись с резким толчком, упала на колени, ободрала кожу на руках, зашипела. Как будто это было все, на что она оказалась способной. Зашипеть. От обиды, боли и разочарования.

- Что непонятного в моих словах? – процедил он, приподняв ее за ворот рубашки и с силой ударив спиной о корпус автомобиля.

Элис безвольно дернулась, прохрипев:

- Отвали.

«Он ее убьет» - мелькнула мысль. С конкретным запозданием. Как раз тогда, когда я, на одном благородном порыве, выскочила из машины. Без плана действий, эвакуации и каких-либо инструкций. Даже тогда я не знала, что буду делать в следующую секунду. Что-то. По ходу. Придумаю. А так как этого хода было всего-то пара метров, чтобы только обежать машину, ничего разумного в голову так и не пришло.

Я толкнула его в плечо. С размаху. И с разбегу. И если бы не неожиданность моего маневра, вряд ли мне удалось сдвинуть его хотя бы на пару сантиметров. Но он отступил, и, главное, отпустил Элис. Она приземлилась обратно на асфальт и, быстро перебирая ногами, спряталась за бампер.

Мы остались тет-а-тет. Друг напротив друга. А вокруг словно все вымерло. Ни людей, ни животных. Где они, блядь, все? В час пик, пусть и не на очень оживленной дороге, но все-таки. Где, черт возьми, этот ебаный полицейский, который смотал удочки так быстро, что не дождался десерта.

Сладенького, блядь. Вкусненького.

- Вы что делаете? – выдохнула, выплюнула. Сдувая упавшие на глаза волосы. Стала ждать ответа. Я и предположить не могла, что…

Удар пришелся на левую сторону лица. Такой силы, что я отлетела на несколько метров назад. В глазах вспыхнул разноцветный салют, такой необыкновенной красоты, что я едва им не залюбовалась. Но это пока мозг не пронзила острая боль, тут же согнувшая меня пополам. Рот наполнился вязкой соленой кровью, я старалась стереть ее с разбитой губы, но она текла сквозь пальцы и крупными каплями падала на джинсы. В голове что-то стучало, барабанило, пульсировало и жило отдельной жизнью. Перетекало с висков в затылок и обратно, вызывая тошноту. Окружающий мир настойчиво покрывался серой пеленой. Я сглатывала, сплевывала и усиленно моргала, лишь бы не рухнуть в обморок. Почему-то мне казалось, что именно этого сейчас делать никак нельзя.

Иначе сдохну. Точно сдохну. От боли. И никто меня не спасет.

- Ебать твою мать, - выла я, обхватив руками голову и собирая остатки реальности в общую картину. Мне никак это не удавалось, предметы перед глазами расплывались, а зрение сузилось настолько, что единственное, что я видела, это темно-алые пятна на голубой ткани.

На заднем плане – визг Элис. Пронзительный, на самых высоких и чистых нотах. Мой аккомпанемент – тихий скулеж. Унылый и горький. Я все ждала, когда хоть немного станет легче, когда перестанет дробить на атомы нервные окончания. Когда я уже перестану дышать, как загнанная гончая, а смогу нормально глубоко вдохнуть.

Потихоньку получалось: справиться с бешеным сердцебиением, вернуть свой ментальный образ, наладить фокус и прекратить скрипеть зубами. Боль отступала волнами, как прибой – сильнее, слабее. Сильнее, слабее. Но с каждым разом все тише и тише. И, наконец, аллилуйя, у меня почти получилось связно осмыслить свое положение. На коленях, в позе убитого эмбриона, с поджатыми ногами и руками, в соплях и слюнях.

Очаровательно.

Вдруг рядом появилась Элис. Я узнала ее по холодным дрожащим пальцам. Стоило ей только дотронуться до моего лица.

- Поехали, - прошептала она, обхватывая меня за плечи. – Надо сваливать отсюда.

- Ага, на велосипеде, - процедила я, с трудом поднимаясь и усаживаясь в машину на заднее сиденье. – Ты отдала своему папаше ключи.

Губа все еще кровоточила, а к левой стороне лица было не прикоснуться.

- Да, знаю, знаю, - Элис протянула мне влажные салфетки. Я взяла их, вытащила одну и вытерла руки. – Но здесь лучше не оставаться. Больно? – она осторожно коснулась моей нижней губы.

- Щекотно, - я дернула головой и тут же поморщилась. – И давно это у вас?

- Что?

- Семейная идиллия.

Она опустила взгляд, комкая в пальцах мою испачканную салфетку. Разглядывала ее то так, то этак: розовые разводы, черные подтеки. Как по картам Таро предсказывала. Свое будущее. Или вспоминала. Свое прошлое. Но так и ничего не произнесла. И на меня не посмотрела. Только вниз, на измаранный гребаный платок.

- Тебе в больницу надо, - вместо ответа. Вместо ста тысяч ответов. – Давай, помогу.

Она потянулась было ко мне, но я отмахнулась.

- Не надо. И в больницу не надо, заживет. Ничего страшного.

- Точно?

Я осторожно утерла нос и улыбнулась.

- Точнее не придумаешь.

Настрой у меня был весьма оптимистичный. Я бы сказала – неоправданно оптимистичный. Приведя себя в более-менее божеский вид, я посмотрелась в зеркало. Урон был нанесен существенный. То, что меня ждал на завтра синяк на пол скулы, даже не обсуждалось. А сколько предстоит болеть голове после такого удара и думать не хотелось. Чертов папаша постарался на славу, от всей души. Но больше всего меня задевало другое – я подвернулась под руку. Случайно.

На самом деле, все это предназначалось Элис.

Элис – счастливой и всегда веселой. Которая ни разу не дала нам понять, что в ее семье творится что-то неладное. Которая возвращалась от родителей с неизменной улыбкой на лице и бойкими рассказами о проведенных выходных.

Элис – смешливой и задорной. Которая умела успокоить Розали, когда та расставалась с очередным парнем, находила нужные слова для поддержки и утешения. Но никто из нас никогда не подумал бы, что ей самой не меньше других нужны и поддержка и утешение. Что ее улыбки и смех были через призму таких вот совсем нерадостных моментов. Где-то там, по ту сторону ее жизни, о которой мы ровным счетом ничего не знали. Которую она никогда не показывала, а наоборот, всеми силами пыталась скрыть.

И вот сейчас все выплыло наружу. В самом непривлекательном виде.

Я видела, как ей неловко за это. Как она все время мне пыталась что-то сказать, но так и не начав, замолкала. Слова оставались не сказанными. Слова отражались в ее загнанном взгляде. Как будто она все что угодно отдала бы, лишь бы сегодняшний день исчез из нашей общей биографии.

Лишь бы я только не узнала. И чтобы она и дальше могла оставаться той самой Элис. Безо всяких отступлений. Безо всяких оглядок на ее семью и на ее личную жизнь.

Добирались обратно мы на общественном транспорте. Я в своевременно предложенных Элис солнечных очках делала вид, что солнце светит, травка зеленеет, птички поют. Даже в метро. К счастью, моя внешность, как и мои причуды, мало кого интересовали.

Текли станции, текли люди. Мимо нас. Мы молчали. Наверное, за все время пути, мы не произнесли друг другу ни одной полноценной фразы. Я старалась игнорировать ноющую в скуле боль, Элис старалась игнорировать весь окружающий мир. Только когда мы поднялись наверх и оказались почти рядом с домом, она вдруг остановилась.

- Знаешь, я лучше пока где-нибудь в другом месте поживу. Какое-то время.

Я нащупала в кармане ключи и вставила их в замочную скважину.

- Ну… Весьма логично. И где?

Замок поддался, и дверь отворилась.

Ей все равно ничего не оставалось делать, кроме как последовать за мной. Правда, недалеко. Дальше порога она так и не ушла. Остановилась в проеме и прислонилась плечом к стене.

- Не знаю.

- Отличный план, - откликнулась я, доставая из холодильника лед. Тут же приложила его к щеке и улеглась на диван, смерив Элис любопытным взглядом. – Прям наполеоновский. Слушай, сегодня я жертва, ага? Так что принеси мне, пожалуйста, таблетку, я ее приму, а когда она подействует, мы вместе решим, куда нам податься.

Я прикрыла глаза и тяжело вздохнула.

- А то очень гаденькое чувство, когда тебя шваркают по лицу. Вот очень.

- Знаю, - Элис невесело улыбнулась, но где-то там, еще очень глубоко, я увидела ее прежнюю. Сияющую. Беззаботную. - Знаю, детка, извини.

И она пошла искать таблетки. Я же, пока ее не было, смогла тихо-тихо зарычать от боли, прижавшись лбом к обивке дивана и аккуратно вытереть пальцем навернувшиеся слезы.

Спустя полчаса таблетка действительно подействовала, и я смогла более или менее внятно изъясняться, не отвлекаясь на такие мелкие неурядицы, как отвратительное самоощущение в этом дерьмовом мире.

- А вот теперь, дитя, вещай, - я уселась удобней, скрестила ноги и поменяла старый пакет со льдом на новый. Элис любезно за мной ухаживала, а я нисколько этому не сопротивлялась. Это было лучше, чем удерживать ее в четырех стенах всеми правдами и неправдами. – Куда ты собралась?

Элис пожала плечами и снова повторила:

- Не знаю, - словно это не имело значения. Никакого. Куда, к кому, лишь бы подальше отсюда. – Он придет сюда, поверь. И я не хочу в этот момент здесь оказаться.

- Я тоже не имею никакого желания, - подтвердила я, потирая виски. – Но печаль в том, мы, блядь, не улитки, чтобы носить домик с собой.

- Надо же, - не поверила Элис. – А я-то всегда жила в уверенности…

Я осторожно рассмеялась, стараясь особо не напрягать лицевые мышцы, и все равно, стоило мне растянуть губы в улыбке, как челюсть противно заныла.

- Хватит предаваться самообману - сквозь зубы процедила я. – Любовь к винограду и его производным никогда не сделает тебя моллюском. Не надейся.

Мы просто не сумели бы договориться о чем-то хорошем. Тем больше меня смущала перспектива будущего дня. Как-то без конкретных планов он смотрелся совсем уныло. Моим первым и, кстати, самым разумным предложением было обратиться в полицию. Элис на это вскинула тонкую бровь и язвительно протянула:

- Тебе мало было сегодня полиции? Или ты до сих пор ничего не поняла? Это бесполезно.

Скрепя сердце, аргумент был засчитан. В нем проглядывала толика здравомыслия. Здравомыслия, полностью лишенного справедливости. Но с этим тоже приходилось мириться – мои страдания были абсолютно напрасными. Кому от них и могло быть плохо, то только мне. Впрочем, несмотря на убедительность доводов, это не помешало мне обвинить Элис в пристрастии к двойным стандартам. Помнится, когда дело коснулось Каллена, ее трудно было остановить по части правосудия. Душа подруги рвалась в бой, несмотря на чем-то схожую ситуацию. И такое «ля-ля-ля», как власть, связи и огромные деньги, было не способно ее утихомирить и привести в чувство.

А тут прямо дипломатическая неприкосновенность.

Вторым моим предложением было позвонить Джасперу. Не так я много знала ее друзей, чтобы сыпать вариантами направо и налево. Он оказался единственным, кого я запомнила по причине довольно частого его упоминания в разговорах. Однако его персона был отвергнута резко и безоговорочно.

- Это тоже самое, что вернуться к родителям. Через пять минут все будут знать, где я и что со мной случилось.

- А ты не слишком плохо о нем думаешь? – усомнилась я.

- Я думаю о нем настолько хорошо, что уверена: именно так оно и произойдет. С ним достаточно пообщаться пять минут, чтобы твердо уяснить, что семейные связи для него не пустой звук. И что любые конфликты лучше решать путем долгих, в чем-то психоделических, переговоров. Вдаваться в подробности, почему в моем случае это не сработает, я не собираюсь. Следующим по списку было предложение некоторое время пожить в Форксе. И хоть Чарли однозначно не запрыгает в восторге от этой идеи, но и по голове не настучит, что было его несомненным преимуществом. Я уже представила, как буду объяснять ему свою разукрашенную физиономию, беззаботно скалиться и лепетать что-то о неудачном падении на банановой шкурке.

Заодно можно было бы разобраться с гуманитарной посылкой от мистера Каллена в лице новой сиделки, переговорить с Энни и, в целом, вернуть жизнь в прежнее русло.

Форкс, может и не совсем то место, где хотелось бы провести свое лето, но зато там леса красивые и в чем-то очень даже живописный залив. Этакий лагерь для бойскаутов – костры, олени, свежий воздух, единение с природой. Пошел прогуляться в парк, заблудился, вышел через три дня. Радостный, счастливый от нежданно нахлынувшей удачи снова оказаться в цивилизации. Тут даже единственное кафе покажется восьмым чудом света. Где еще такую бурю эмоций испытаешь?

- Бронируй билеты, - не услышав отказа, распорядилась я. – Отчаливаем на малую родину ближайшим рейсом.

Элис неуверенно кивнула, но все-таки открыла ноутбук. Ее пальцы запорхали по клавиатуре, и уже через пять минут мы заполучили путевку в детство. Вылетать предстояло ночью, а значит, времени на сборы оставалось совсем немного.

_______________________________________________________________________________

Дорогие читатели! Спасибо Вам за ваши комментарии под главой и на форуме. За Ваши эмоции и переживания. Нам очень приятно!