Доказывать, что я не верблюд все равно было уже  поздно.

Об отсутствии верблюжьей принадлежности стоило позаботиться еще вчера.

А так как вчера мне этого в голову почему-то не пришло, нечему было сегодня и удивляться.

- Ага, - только и сказала я, вернула телефон на место, ровно туда, где он и лежал, развернулась и ушла. Хотелось бы в закат – эффектно и загадочно, а так всего лишь на второй этаж, в помещение, которое можно было бы смело назвать «своей комнатой», но язык не поворачивался, а душа не лежала к подобным определениям.

Что странно – вслед мне не посыпались проклятия.

И вернуть меня тоже никто не попытался.

Я было подумала, что если бы я таким же уверенным шагом отчалила на улицу, то картина в корне не изменилась бы.

Более того, стоило мне исчезнуть за поворотом, и уже через мгновение я услышала его до тошноты спокойный голос, обращающийся явно не ко мне:

- Мне нужен телефон.

М-да… Мне тоже нужен телефон. Вспомнив о своем опрометчивом поступке, я досадливо прикусила нижнюю губу. И еще раз себя пожалела.

- Обыкновенный телефон, - тем временем, продолжил он с нажимом. – С которого можно звонить. Мне все равно какой модели он будет. Нормальный, работающий телефон. Цвет его мне тоже глубоко безразличен. Да, и ты выяснил, что я просил?, – повисла долгая пауза, после которой Каллен тихо хмыкнул. – Отлично. Реши этот вопрос. Привези все документы, задания ее летней программы и учебный план на будущий год. И узнай, возможно, там были какие-нибудь факультативы. Да… Спасибо, - он снова замолчал, слушая своего собеседника. – Этого пока не скажу.

Я так внимательно вникала в каждое слово, что не сразу заметила, как наступила гулкая тишина. Разговор был окончен. А вот следующая фраза уже предназначалась исключительно мне:

- Да, Изабелла, ты не ослышалась, - громко произнес мистер Каллен. – Это про тебя и о тебе. С этого момента ты снова учишься, что, надеюсь не помешает тебе вернуться и выполнить то, что я просил.

Я чертыхнулась и осторожно попятилась назад, зашла в комнату и аккуратно прикрыла за собой дверь. Для одной больной головы это было слишком много информации. Не мешало бы решить хотя бы одну проблему. Самую насущную. Я заперлась в ванной комнате, включила воду, затем открыла по очереди все дверцы шкафчиков и принялась изучать их содержимое.

Нормальный, уважающий себя человек просто обязан хранить у себя в доме запас самых необходимых таблеток. На всякий случай. На случай всяких разных гостей, которые будут страдать в этих стенах и места себе не находить. Блядь, с его-то характером это вообще должно быть требованием ООН, невыполнение которого несет уголовное наказание. Возможно даже с последующей смертной казнью через повешение.

Я отставила в сторону флаконы: с гелем для душа, пены для ванны и еще какой-то хуйни, которая на данный момент не представляла для меня никакого интереса – полные, нетронутые, красочные, как в магазине. Морская соль, ароматические масла, душистое масло – в задницу. Я выдвинула ящик с полотенцами и хлопнула им обратно. Ну, почему, почему, почему бы сюда не положить вместо всего этого пару упаковок аспирина, морфина, прозака или мышьяка – это если вдруг все прочие таблетки неожиданно в аптеках закончатся, чтобы уж долго себя не мучить и другим не досаждать.

Но предусмотрительность мистера Каллена или же его приспешников я недооценила, и в одном небольшом отделении все же нашла заветное лекарство. Со вздохом облегчения и почти в оргазмическом состоянии я положила таблетку на язык и запила ее водой из-под крана. Потом подумала и съела еще одну.

Рассчитав период действия активного вещества и прикинув, что минут пятнадцать мне еще точно ждать эффекта, я разделась и встала под душ, сделав воду ледяной. Что-то одно мне непременно должно было помочь. Либо я сдохну в муках от холода, либо меня, наконец, отпустит.

Отпустило. Медленно, но верно. И я радостно отметила, что в принципе уже созрела для простых логических действий. Два на два там умножить. Или пять на три.

После всех жизнеутверждающих мероприятий, я взглянула на себя в зеркало и с некоторыми уступками согласилась, что все не так плохо. То есть, видели и похуже. После сессии, например, в бледно-зеленой гамме.

 Следующим открытием стало полное отсутствие моей привычной одежды. Вообще какой-либо одежды. Я безрезультатно осмотрела все шкафы и не нашла ничего, что можно было бы на себя надеть.

- Где моя одежда? – крикнула я сверху, стараясь не замечать отчаяния сквозившего в моем голосе.

- Не имею представления. Тебе все равно лучше без нее, - вот, что я услышала. Его ровный невозмутимый ответ, ровным невозмутимым голосом. Без каких-либо признаков удивления в голосе.  – Спускайся.

- Ладно, - и я, набрав в легкие побольше воздуха, влетела теперь уже в его комнату. Уж там-то не было проблем с текстильной промышленностью. Выбрав одну из одинаковых, ничем не отличающихся друг от друга белоснежных рубашек, я быстро накинула ее на плечи, застегнула на все пуговицы и закатала рукава. – Тогда в следующий раз, когда вы меня покинете, я начну продавать на е-бэе  ваши…, - я замолчала, выдвинув ящик и посмотрев на ряд аккуратно сложенных часов и запонок. – Ваши безделушки по цене китайского опта, чтобы возместить затраты.

- Тебе это не поможет, - откликнулся он.

- Но и вам счастья не прибавит.

И вот я, с уверенностью человека, который ходит по земле в рубашке, очень похожей на смирительную, резвым шагом спустилась вниз. Целеустремленно проследовала мимо него и, полностью игнорируя заинтересованный взгляд, приблизилась к кофеварке. Исключительно молитвами и заклинаниями Вуду справилась со сложной конструкцией и заварила себе… ну, что смогла, то и заварила. Потом налила из холодильника стакан молока и без зазрения совести вылила в него густое, возможно, эспрессо. Молоко приобрело приятный карамельный оттенок и свойство употреблять его в пищу. И только после всех манипуляций, уселась за высокую столешницу, скрестила ноги и удовлетворенно сделала один глоток.

- Прелесть, - подытожила я, упрямо встретившись с ним взглядом. – Просто истинное волшебство.

Если честно, чтобы вот так невозмутимо перед ним сидеть и умиротворенно попивать утренний кофе, мне потребовалось привлечь все свои скрытые резервы организма. Несколько потрепанного организма. И о умиротворении в правильном значении этого слова тут, конечно, речи не шло. Внутри все натянулось подобно стальной струне, и я буквально чувствовала, как меня прибивает к полу бремя ответственности достойно вынести его насмешливую полуулыбку.

Но я держалась. Голову прямо держала, спину, плечи – как самая прилежная ученица.  Еще и кофе пила. Задумчиво и со вкусом. А он смотрел и улыбался, не мешал и не вмешивался. Как будто на спектакль пришел и с умеренной долей вежливого интереса наблюдал первое действие второго акта – пока туманное и без интриги. Актеры справлялись с отведенными ролями и вполне можно было подождать дальнейших действий.

- Значит, я снова учусь? – чтобы внести полную ясность, уточнила я.

Каллен коротко кивнул.

- Так и есть. И не снова, а все еще. Странно, что ты об этом забыла.  

Странно, да. Все это было очень странно.

- Вы оплатили мое обучение? – продолжила я упражняться в логике и догадливости. – И что теперь? Я у вас в пожизненном рабстве? А вы случайно не забыли спросить, настолько ли я хочу стать дипломированным специалистом или, может быть, меня вполне устроит работа официантки?

- А тебя устроит работа официантки?

- Нет, но…, - запнулась, чтобы выдать что-нибудь подходящее. По смыслу, по ситуации. Привести разумные доводы, обрисовать коротко причину, почему не стоило этого делать.

- Это уже решено и обсуждению не подлежит, - оборвал он, так и не дав моей мысли развернуться на полную катушку, а также лишив возможности допить кофе и не подавиться им от возмущения.

- Вы не можете решать такие вопросы, - уверенно заявила я, ни минуты в этом в этом не сомневаясь.

- Могу и решаю.

- Я имела ввиду, без меня!

- И без тебя тоже, - отчеканил он, ничуть не смутившись. -  Теперь, может, быстро пройдем ритуал благодарностей и закроем тему? – я не пошевелилась, вопросительно вздернув бровь. Каллен раздраженно выдохнул.  – Изабелла, мне надоело тебе повторять одно и тоже по несколько раз – никогда не спорь со мной.

- Я не спорю, а отказываюсь. Спасибо большое и все такое, но обойдусь без вашей помощи. Еще раз гранд мерси, - и я отвесила ему шутливый поклон. Наверное, Розали меня бы сейчас не поняла. И, возможно, даже дала бы подзатыльник. Увесистый и болезненный. Она сказала бы: «Дают – бери, бьют – беги». Довольно простое правило выживания в этом мире. Тем более, никаких других, более интересных предложений у меня все равно не было. То есть, выбирать не приходилось. А тут, почти подарок судьбы.

Если бы только это судьба не носила имя Эдвард Энтони Мейсен Каллен.

- Твоя стипендия, - начал тихо он. По появившимся в его голосе напряженным, угрожающим интонациям, стало понятно, что дело принимает серьезный оборот. А по потемневшему и уже совсем не насмешливому взгляду, по изменившейся позе – не такой расслабленной, как всего минуту назад, стало понятно, что дело принимает очень серьезный оборот. Вот прямо, пиздец, какой серьезный.

Я порадовалась, что между нами достаточно расстояния. Оно давало хоть какое-то ощущение безопасности и все равно непроизвольно откинулась назад, прибавив к общему числу еще несколько сантиметров.

Желания спорить и вправду поубавилось.

- Она покрывает почти половину стоимости обучения, - продолжил Каллен. - Такую назначают в тех редких случаях, когда студент этого достоин. Ты способная девочка, так что считай это моей инвестицией в будущие ценные кадры. Но если вдруг, тебя и это объяснение не устроит, то я свяжусь с твоим отцом и уточню, чью точку зрения он разделяет, - он вопросительно на меня посмотрел. - Ты хочешь и дальше об этом поговорить?

Мне было достаточно услышанного, я быстро  поискала взглядом на что бы такое переключить свое внимание. Как на зло все хоть сколько-нибудь интересные предметы остались за спиной: тостер, плита, посудомоечная машина, холодильник. Даже от окна я сидела отвернувшись. Перед глазами остался один Каллен, а на него смотреть было то еще удовольствие.

Еще были круассаны на тарелке – свежие, ароматные, с золотистой румяной корочкой, но при одном взгляде на них, в желудке поднималась волна протеста и немедленно хотелось выйти проветриться. Так что выбор пал все же на Каллена.

- Почему вы меня постоянно к чему-то принуждаете? – раздраженно процедила я.

- Белла, - не зло, но твердо и без тени сомнения тут же откликнулся он. – Если бы я тебя действительно принуждал, то ты бы в данный момент летала по дому, исполняя мои приказы. Любые. И не думай, что только благодаря своей силе духа, ты сейчас сидишь передо мной, спокойно пьешь кофе и трепешь языком, - и многозначительно добавил. - Не наглей. 

Как будто точку поставил. В дальнейшем обсуждении.

И еще раз дал понять: чтобы не происходило, все это с его молчаливого согласия.

Не очень-то уютное ощущение.

Но еще неуютней стало, когда он не спеша поднялся – плавно, грациозно, как дикий зверь на охоте, и медленно приблизился ко мне. Одним движением руки смел все на пол, подхватил меня за талию и усадил на стол. Окинул взглядом – неторопливо, со вкусом, сверху вниз.

- Ох, - успела выдохнуть, прежде чем его ладони легли на бедра, прошлись аккуратно по коже, скользнули под задравшуюся рубашку и задержались на животе.

- Тихо, - коснулся пальцем губ, обвел контур, словно все звуки забрал, обезвредил. – Ты мне еще кое-что должна. Не забыла?

- Нет, - покачала головой и откинулась назад, больше ничего ему не запрещая. Повторила, - нет.

Помню-не помню. Вряд ли это имело хоть какое-то значение. По крайней мере, на данный момент. Когда его рука неторопливо изучала линию бедер, и от этих прикосновений все внутри начинало трепетать. Поддаваться. Словно на уговоры – мягкие, нежные, убедительные. Будто не касался, а играл; на хрупком и очень дорогом инструменте – скрипке или рояле. Умело, даже профессионально, точно зная каков должен быть результат, уверено и настойчиво, но при этом в его движениях не было ни капли спешки или нетерпения. Ничего похожего на первый или прошлый раз, когда беспорядочно и хаотично, быстро, рвано, наугад – поцелуи, прикосновения, движения. Без оттенков и нюансов.

- Когда-нибудь ты сама захочешь для меня станцевать, и мне не придется тебя просить, - голос бархатный мягкий, с глубокими оттенками и едва заметной хрипотцой; пробежался по венам, растворился в крови и наполнил тело изнутри солнечным теплом.

Я протянула в ответ нечто загадочное, не размыкая губ, не открывая глаз: то ли согласилась, то ли не согласилась. Прозвучало это как «м-м-м» и относилось больше не к его словам, а к сладким и пронзительным ощущениям, медленно заполняющим низ живота.

Черт возьми, остались бы только эти мгновения, когда он вот так сильно и уверенно, без слов и насмешек. Языком, губами, руками. По телу. Росписью поцелуев по коже. Акварелью прикосновений. Картину. Нежную, воздушную, прозрачную. Как дождь или солнечный свет, как туман в предрассветный час или тихий прибой звездной ночью. Когда захватывает дух, сбивается дыхание. От красоты, от переизбытка впечатлений, от невозможности замереть, остаться, застыть в секунде, как в янтаре. Сохранить, как талисман. Чтобы потом, может быть, совсем случайно – посреди дня, не к месту и не вовремя, вспыхнуло в памяти: взгляд, жест – что-то мимолетное, эфемерное, призрачное, и до костей задело, зацепило, тронуло. Как острым лезвием по самым нервам.

- Присоединяйся, - улыбнулся слабо, обхватил запястья и положил к себе на грудь. Коснулся губами виска, словно пригласил. На медленный танец. Не отказаться, не уклониться. Никакого смысла, никакого желания. И вроде совсем не страшно, а даже естественно и без сомнений – пальцы легли на пуговицы его рубашки, легко их расстегнули. Как будто я сто раз так поступала и точно знала: что дальше, зачем и почему.

По горячей коже ладонями. Не спеша. Ниже. По гладким мышцам пресса. Задержалась. Немного нерешительно. Чтобы почувствовать, как напряглось его тело от прикосновений. Чтобы услышать короткий вздох нетерпения. И снова выше. До места, где билось сердце – сильными ровными ударами.  Раз-два. Раз-два.

Кончиками пальцев, по контурам татуировки. Старательно. Словно заново рисовала. A(II) Rh+ . Коснулась губами. Только губами. И дыханием.

- Достаточно, - прошипел он и чуть отстранился. Резким движением развел колени и прижал к себе. Крепко и сильно. Не оставляя выбора в дальнейших действиях, кроме как обхватить его ногами за талию, прижаться к нему внутренней стороной бедер и оказаться еще ближе.

- Что-то не так? – вернула ему улыбку, немного насмешливую, лукавую. – Вам что-то не нравится?

Быстрый, нетерпеливый поцелуй в шею. Горячий и требовательный. Языком по ключицам и ниже к груди.  

- Вчера вечером ты танцевала перед компьютером, - шипящим злым шепотом, срывая рубашку с моих плеч, не обращая внимания на пуговицы, которые с тихим звуком покатились по полу, - ночью развлекалась на моих коленях, требуя секса, - движение на встречу, «молния» на джинсах, мой сдавленный выдох и крепко стиснутые пальцы на его плечах, - а сегодня все утро ходишь передо мной полуобнаженная, - он замер, давая привыкнуть к себе, почувствовать, как по телу разливается уже знакомое наслаждение, как оно нарастает и заполняет все изнутри. - Все не так, Изабелла. У меня не хватает на тебя терпения.

С этим и у меня намечались некоторые проблемы. Почти глобальные. Особенно, когда он, придерживая за бедра, оказался внутри меня. Резко и глубоко. А потом остановился. Прикусил сильно нижнюю губу, так что на языке остался привкус крови.

- Ты готова, детка, - не то утверждение, не то вопрос.

Не то подтверждением, не то ответом, я выгнулась ему навстречу, подалась вперед, обхватила за плечи и притянула к себе.  Блядь, у него останутся следы на коже от моих ногтей, мелькнула мысль. Возможно, даже царапины или синяки.

Но на тот момент это было неважно.

И было ли вообще что-то важное на том момент – неизвестно.

Лишь бы он продолжал – двигаться во мне, сначала плавно, неторопливо. Затем быстрее и с нарастающим темпом. Я целовала, кусалась, а затем снова целовала. С губ срывались звуки, слова, стоны и крики.

Совершенно не из моего словаря. Я даже не предполагала, что способна на нечто подобное. И вряд ли я бы смогла такое повторить, находясь в здравом рассудке. Но дело было в том, что с ним рядом нереально было находиться в здравом рассудке. Его прикосновения будили во мне что-то совсем иное, незнакомое, дикое. И это невозможно было контролировать разумом. Это бесило и возбуждало, притягивало и отталкивало. Единственное, что нельзя было с этим сделать – справиться.

Сумасшествие, безумие, психоз. Другой человек, другая я. С другой планеты.

На полу – разлитый кофе, острый пряный аромат в воздухе, за окном – солнце, яркие молочные лучи сквозь пластины жалюзи. И я на столе - обнаженная, растрепанная. На грани. Так легко принимающая его. В себя. Позволяющая – всё. Бесстыдно и откровенно.

Бред, абсурд. Кошмар, блядь.

Самое время было начать себя ненавидеть. За слова «не останавливайся», «пожалуйста», «продолжай». Чертовым срывающимся шепотом, то на крик, то на рык, то на жалобное шипение.

Самое время было начать себя ненавидеть. За крепкие жадные поцелуи. За запущенные пальцы в его волосы. За непослушный дерзкий язык, нагло гуляющий по его телу.

Но главное – за невозможность остановиться. Это было хуже всего. Как будто мне вскрыли черепную коробку и вытащили оттуда мозг, заменив на зияющую пустоту. Я не могла соображать – ноль мыслей, одно концентрированное наслаждение. С каждым его движением.

Самое время было начать ненавидеть Каллена. Ибо он, несмотря ни на что, контроля над ситуацией не терял. Управлялся со мной бережно, но уверенно, не давал сорваться, как будто по тонкой границе водил – и остроты ощущений не терялось, но и к концу прийти не позволял. Словно на крепком поводке удерживал – чуть мое дыхание замирало, готовое вылиться протяжным стоном, он сбавлял темп и принимался целовать меня в губы, ласкать ладонями, дразнить языком. Тихо говорил:

- Нет, детка, не сейчас.

И вот что: мне хотелось так же тихо проскулить «А когда?».

Но возможное количество умоляющих нот в моем голосе настолько страшило, что я запихивала обратно в себя весь этот набор звуков и молчала, слыша, как сердце уже буквально захлебывается от бешенного ритма.

Самое время было…

Не-на-ви-жу! – вспыхнуло в голове.  Когда он вдруг, сделав несколько резких и глубоких толчков, остановился и с силой прижал к себе. Я почувствовала пульсацию внутри себя, потом, как его мышцы внезапно напряглись, а затем расслабились.

Каллен, шумно выдохнув, быстрым поцелуем коснулся моих губ.

Прошло несколько долгих и мучительных секунд, чтобы понять, что все кончено.

- Хорошая кошечка, - он заправил прядь моих волос за ухо, улыбнувшись, поднял рубашку и накинул мне ее обратно на плечи. – Страстная. Только непослушная.

Мой тормозной путь еще не был пройден. Я растеряно сидела на столе, чувствуя теплую влагу между ног, и никак не могла въехать в действительность. Но подобная действительность – это, как захолустный городок, брошенный и забытый,  в который ни за что добровольно не поедешь.

Я моргнула и облизала пересохшие губы.

И еще раз моргнула.

- Это все? – недоуменно переспросила я, стараясь, чтобы голос звучал как можно ровнее. Но если честно, больше всего мне хотелось сейчас его ударить. Чем-нибудь тяжелым. Очень тяжелым. Возможно, даже насмерть.

Каллен цокнул языком и язвительно приподнял одну бровь.

- Хочешь продолжения? – но уже в следующее мгновение застегнул джинсы и отошел на несколько шагов назад, окинув меня заинтересованным взглядом.

- Не-е-ет, - равнодушно протянула я, но надо ли уточнять, что зубы у меня сводило от злости? – Это я просто, чтобы расставить все точки над «i». Внести ясность и свести колени.

Он еще раз оглядел меня с ног до головы и усмехнулся:

- Ну, сведи, - и добавил, так и не стерев с лица свою уверенную холодную улыбку. - Надо ли еще раз повторять, что тебе делать нельзя?

- Вспоминать ваши промахи всуе? – фыркнула я, пытаясь застегнуть рубашку. Но так как на ней не осталось ни одной живой пуговицы, раздраженно бросила это дело, просто запахнув полы и скрестив на груди руки. Эти действия позволяли опустить голову, чтобы он не увидел, как вспыхнули мои щеки. И, черт, пусть до этого времени я никогда не краснела, похоже, мистер Каллен  вполне мог развить во мне эту способность. – Не буду. Честное слово.

- И, кстати, когда ты это делала, пока меня не было, кого ты представляла?

Я осторожно вдохнула и выдохнула. Сосчитала до трех.

- Можно подумать, у меня был большой выбор.

- И как? Я тебя не разочаровал? – ровно поинтересовался он.

- В отличии от реальности – нет! – не выдержала я и мысленно себя поздравила. От всей души. Ведь еще никто до меня не падал так низко, в такой изысканно-тупорылой манере. Конечно, я не могла знать, что в этом доме камер, как в Пентагоне. Иначе никогда не стала бы доставлять себе здесь удовольствие. Себе и, по ходу, мистеру Каллену, когда он за всем этим наблюдал.

Боже, боже, боже.

Это значило, что и весь наш праздник он видел. Хотя, пожалуй, по шкале важности этот факт занимал уже далеко не самое первое место. Положа руку на сердце, на праздник можно было вообще хрен забить.

Короче, поводов для ненависти у меня заметно прибавилось.

А доставлять с утра столько неприятностей человеку просто кощунственно. Голову пора было проветрить, а чувства привести в порядок. И так как я знала мало способов покинуть это Гестапо хотя бы на непродолжительное время, то следующая пришедшая мне идея стала пусть и не оригинальной, но весьма конструктивной. Я спрыгнула со стола, печально обозрев свои босые ноги, и со всем полагающимся случаю достоинством произнесла:

- Наверно, мне нужно в магазин. Признаться, носить ваши рубашки  уже порядком осточертело, - и вуаля, меня наградили взглядом, полного, если не уважения, то по крайней мере, его слабыми отголосками. Как будто я приняла одно из самых мудрых решений за последние несколько лет, что не может не вызвать гордости в глазах наставника за столь волевой поступок. Его холодная снисходительная улыбка, словно говорила «Наконец-то, разум одержал верх над глупостью».

Но я бы не стала давать таких широких определений одному маленькому желанию пойти прогуляться.

Мистер Каллен удовлетворенно кивнул.

- Эммет тебя отвезет, - и пока я не успела безразлично пожать плечами, он задумчиво на меня посмотрел, будто первый раз увидел, и тут же добавил. – Хотя нет. Я сделаю это сам.

И все-таки я пожала безразлично плечами.

- Да, как вам будет угодно.  

______________________________________

Уважаемые читатели! Всех с Наступающим Новым Годом!

Всего самого наилучшего! Пусть сбудутся все Ваши мечты!