- Прости, - шепчет Эдвард, вдруг резко прижимая меня за затылок и зарываясь лицом в мои волосы. Я не могу понять причины внезапной безнадежности в его голосе. – Я так сожалею! - Чашеобразно берет мое лицо в ладони. Глаза зажмурены, когда он целует меня снова. - Если бы я только мог предположить… Если бы мы встретились чуть раньше…

Я вздрагиваю, когда слышу стук-напоминание снова. Я еще не понимаю, что он означает, но боль в лице Эдварда и скованность во всех его движениях пугают меня. Сознание не успевает за инстинктами, которые вопят: случилось страшное. Сердце замирает, сжимается внутри грудной клетки и начинает неуклонное падение в пропасть.

- Я сожалею, - повторяет Эдвард снова и смотрит на меня. Его лицо искажено, в глазах огромная боль и… прежняя пустота, которая начинает вытеснять другие эмоции. – Прости, моя Белла… - шепчет он обреченно. Его глаза как будто выкрикивают мне ответ, который я не желаю слышать: не успели.

Не сейчас, еще слишком мало времени прошло… Не может быть… Невозможно… Неправильно… Рано…

Еще стук, и мое сердце обрывается, леденеет от парализующего страха. Я медленно качаю головой, отрицая даже вероятность того, о чем Эдвард говорил раньше. Это не могут быть Вольтури. Слишком просто для них – прийти и постучаться в дверь, как обыкновенные… люди.

Но безжизненный взгляд Эдварда подтверждает: я не ошиблась. И тут же боль тисками сдавливает грудь, а по ногам разливается сокрушительная слабость.

- Нет! – я хочу закричать, но издаю лишь сдавленный шепот. Вскакиваю, глядя на дверь в безумном ужасе. Сопротивляюсь, когда Эдвард пытается меня поймать и снова обнять.

Я не хочу умирать. Я только что стала счастливой! Я еще не успела насладиться переменами! И как же все наши планы? Как же мы?

- Прости, - раскаивается Эдвард и глядит меня по лицу, утешая, но я не хочу его сочувствия. Я хочу жить, любить и быть любимой.

Рыдания сотрясают грудь, злые слезы застилают глаза. Ужас безмерен. Сердце бьется так сильно, словно хочет сломать мои ребра. Я мотаю головой, как будто отрицание что-то изменит. Отдалит смерть.

- Давай убежим, - умоляю я, надеясь увидеть в глазах Эдварда согласие, но вижу там только безнадежность и пустоту – не то, о чем мечтаю.

Неужели нет никакого выхода? Неужели вот он – финал этой увлекательной страшной сказки, в которую я была вовлечена?

- От них нельзя скрыться, Белла. Просто смирись.

Я смотрю на пистолет, но Эдвард пресекает мое движение, крепко хватая за руку. Обнимает, чтобы не упала, сковывает мою отчаянную борьбу; я чувствую, как его руки мелко дрожат от напряжения, пока он смотрит на дверь.
- Не шуми. Не сопротивляйся, - взывает он. – Тогда они сделают это милосердно. Мы ничего не почувствуем. Мне жаль, Белла, что все получилось так. Не знал, что они находятся так близко.

Я не верю, продолжаю бороться, но его объятия слишком сильны. Я в ловушке.

- Возьми себя в руки, ты же агент, - приказывает Эдвард твердо. Как может он, зная, что скоро умрет, оставаться спокойным? Равнодушным и покорным судьбе?

Глубоко дыша, я быстро вытираю лицо, когда резко, но совершенно бесшумно распахивается дверь. Мы с Эдвардом теперь преступники, к нам медленно вплывают блюстители закона – из мира, о существовании которого я не подозревала до сих пор. Широко раскрытыми глазами я смотрю на них. В глубине души до последнего надеюсь, что за дверью окажется что-то иное – уборщики, агенты ФБР, полиция, Джейк… Только не смерть!

Их шестеро. Четверо мужчин, две женщины, одна из них похожа на подростка. Они все одеты повседневно и современно, но я сразу вижу то, что отличает их от людей: двигаются слишком плавно, нечеловечески стремительно – безмолвные зловещие привидения. Их кожа бледна, а глаза… странного фиолетового оттенка, и, присмотревшись, я с ужасом понимаю, что такой цвет получается при сочетании красного с синим. За линзами прячутся алые глаза!

Последние сомнения в том, что я столкнулась с вампирами, исчезают, сменяются опустошением. Как и Эдвард… я осознаю, что обречена.

Двое изящно и абсолютно бесшумно растекаются по обе стороны от двери, девушка вешает на внешнюю ручку номера табличку «не беспокоить». Вторая женщина, постарше, встает перед некрупным, очень красивым вампиром с длинными черными волосами. Двое высоких мужчин бросаются вперед, с силой отрывают от меня Эдварда и в мгновение ока ставят его на колени. Он не сопротивляется. Подчиняется без возражений.

- Нет! – шиплю я, протягивая к нему руки, но холод грубо обвивает мои запястья. Мне в глаза смотрит улыбающаяся девушка-подросток, и я открываю рот, собираясь закричать, позвать на помощь – хотя очевидно, что никто меня уже не спасет.
- Тс-с, – советует вампирша с такой опасной угрозой в голосе, что я моментально замолкаю. Ее ледяные пальцы ложатся на мое горло и сжимают его – одно движение, и она сломает мне шею. Я чувствую близость смерти. Замираю, безумно глядя на Эдварда, которого держат за волосы, запрокинув назад голову.

После того как действующие лица расставлены по местам, на первый план выплывает мужчина с длинными черными волосами. Подходит к Эдварду медленно, не торопясь.
- Ты знаешь, кто я? – говорит он красивым величественным голосом.
- Да, - хрипит Эдвард, безжизненно глядя ему в глаза.
- Знаешь, почему мы здесь?
- Знаю.

На лице предводителя удивление, он переглядывается с другими представителями власти, источающими опасные флюиды. Мне нечем дышать.

- Признаюсь, с таким бессовестным нарушением мы еще никогда не сталкивались, - натянуто говорит черноволосый, ни к кому конкретно не обращаясь, будто просто рассуждает вслух. – Нам повезло, что федеральные агенты явились в Италию с расследованием. Боюсь, если бы не этот их прокол, дело могло оказаться куда серьезнее, а мы узнали бы о нарушении слишком поздно, когда множество людей было бы вовлечено. – Он неторопливо оглядывает всех, не задерживаясь взглядом на мне, словно я пустое место. - Так же нам повезло и в том, что ФБР предпочло вести дело в строжайшей секретности. Мы торчим здесь уже несколько дней, но нигде не встретили просочившейся опасной информации. Повезло и потому, что этот… - черноволосый брезгливо осматривает Эдварда, - индивидуум решил покинуть стены своего прибежища. Это, наконец, облегчит нам работу.
- Убьем его, - тут же рычит вампир, охраняющий двери. – Не трать время на разговоры, владыка.

Напряжение, наполняющее пространство маленького номера отеля, моментально возрастает.

- Шакал! – шипит один из высоких вампиров, широкоплечий и страшный качок со злыми глазами, на Эдварда, резко и уничижительно его встряхивая, хотя тот не оказывает ровно никакого сопротивления. Пальцы на моем горле сильнее сжимаются – так, что перед глазами пляшут черные круги.
- Тише, Алек, Феликс, - предостерегает черноволосый от поспешных решений. – Зря я, по-вашему, проделал весь этот путь?

Вампиры замирают, не получив приказа. Жесткие пальцы немного отпускают мое горло, позволяя вдохнуть.

- Без этого свидетеля мы долго бы еще топтались на месте. Благодаря предателю нам станет доподлинно известен список лиц, подлежащих уничтожению. Я не для того лично прибыл в Вашингтон, чтобы вы бездарно уничтожили единственную зацепку, способную дать исчерпывающий ответ на любой вопрос.

Вампиры еще больше расслабляются, и мне становится легче дышать. Хотя на шее наверняка останутся некрасивые синие пятна от ледяных пальцев.

Впрочем, после смерти вопрос внешности вряд ли будет меня волновать…

- Потерпите, мои дорогие, - теперь голос черноволосого сочится словно мед. – Сначала информация – потом смерть.

Он поворачивается к Эдварду, глядя на него с интересом. На лице моего вампира не отражается абсолютно ничего – будто ему все равно, что с ним будет.
- Твой проступок не имеет аналога в истории, - задумчиво говорит черноволосый, почесывая подбородок. – Каким образом Федеральное Бюро смогло заполучить столь сильное и неуловимое существо?

Эдвард молчит.

- Позволишь узнать, как все получилось? – спрашивает главарь, протягивая Эдварду руку. – Я могу читать мысли через прикосновение. Это быстрее, чем рассказывать вслух, и помогает избежать напрасной лжи.

Значит, это Аро. Эдвард рассказывал мне о нем.

Я не понимаю, почему вампиры до сих пор меня не убили. Разве я важный для них свидетель? Кроме девушки, чья рука находится на моем горле, остальные ведут себя так, будто меня вообще здесь нет.

Мои мысли тем временем мечутся между всеми возможными вариантами освобождения. Когда смерть на пороге, особенно сильно хочется жить.

Эдвард покорно протягивает руку, и черноволосый берет ее в свои ладони. Я пытаюсь дышать сквозь немилосердный захват, любой ценой не потерять сознание. Скашиваю глаза в сторону коробки с пистолетом, хотя знаю, что мне ни за что до нее не добраться. По крайней мере, я бы умерла, дав отпор.

- Хм, - задумчиво изрекает черноволосый спустя несколько минут, наполненных напряженным и благоговейным молчанием остальных вампиров.
- Много ли работы, Аро? – спрашивает его высокий худощавый вампир, который держит Эдварда за волосы.
- Можешь отпустить его, Деметрий, он безобиден, - отвечает Аро удивленно.
- Не сбежит? – спрашивает качок, сжимающий вторую руку Эдварда, заведенную за спину.
- Этот индивидуум понимает, что происходит, Феликс, - отвечает Аро едва слышно. – Он знал, на что шел, ждал, что мы придем за ним. Перед нами… хм, самоубийца.

Все вампиры переглядываются и начинают изумленно шептаться. Потихоньку я узнаю их имена: Джейн, которая держит меня за горло, самая раздраженная и несдержанная из них. Она как будто обладает большей властью, чем другие, - почти такой же властью, как и Аро. Она неохотно подчиняется ему. Деметрий, Феликс и третий вампир по имени Алек – покорные исполнители приказов. Они не делают ничего без команды хозяина. Женщина, постоянно следующая за Аро тенью, напоминает телохранителя, хотя выглядит менее внушительно, чем все остальные. Возможно, она обладает тайной способностью, делающей ее сильнее других? Она молчит, не вмешивается в разговоры и выглядит сосредоточенной. Ей нет особого дела до возмездия, она занята какой-то своей, незаметной работой. И, наконец, сам Аро. Тот, от решения которого зависит, будем мы с Эдвардом жить или умрем, сейчас нас убьют или чуть позже, причинят боль или не станут.

Я в ужасе наблюдаю за разворачивающейся сценой казни. То, что меня не уничтожили сразу, удивляет все сильнее. Промедление позволяет мне успокоиться, дарит ложную надежду на благополучный исход. А вдруг получится договориться? Эти вампиры не похожи на классических выходцев из страшного кино. Они цивилизованны, воспитаны, умны и вроде бы даже не слишком свирепы. Вдруг они отпустят нас, если мы пообещаем сохранить секрет? Вдруг простят?

- У нас больше проблемы, мои дорогие, - говорит Аро певучим голосом, и девушка, которая держит меня за горло, злобно шипит. – Много свидетелей. Он не просто так попал в сети ФБР, он им осознанно сдался. Предал нас.

С рычанием Феликс и Деметрий начинают выламывать Эдварду руки, и я бы кричала, если бы мне позволила холодная твердая рука. Вместо крика я лью безмолвные слезы, глотая крошечные порции едва доступного воздуха. Мой мозг отчаянно пытается придумать выход. Я вижу один такой, но не хочу его выбирать.

Аро невозмутимо наблюдает за своими садистами и как бы невзначай бросает:
- Но он раскаялся.
- Слишком поздно! – шипит девушка за моим плечом; я удивляюсь, что в подростке может быть столько злобы. – Убейте его.
- Нет! – хриплю я, слыша ужасающий хруст. – Пожалуйста, не убивайте его! Позвольте мне сказать!

Аро поднимает указательный палец, и все вампиры замирают. Я слышу только свои сдавленные всхлипы и собственный зашкаливающий пульс. Горло неожиданно освобождается от оков, и я хватаюсь за него, кашляя от боли. Мне кажется, что жесткие пальцы продавили его насквозь, даже освобожденная я едва дышу.

- А ты кто? – спрашивает Аро резко, и так, как будто только сейчас обратил внимание, что в номере есть еще один человек.

Я с облегчением вижу, что Эдвард смотрит на меня из-под растрепанных волос – еще живой.

Он медленно качает головой.
- Не продлевай, - просит он одними губами. – Смирись. Они все равно убьют нас.

Аро смеется, словно услышал удачную шутку.
- Позволь мне решать, как и когда, - говорит он Эдварду, и мое тело холодеет, когда я понимаю, что он имеет в виду. Нас могут убить быстро или медленно. Не делаю ли я хуже, пытаясь оттянуть неизбежный конец?

Я не хочу верить в худшее. Как человек, ни разу не сталкивавшийся раньше с жестокостью убийцы, я надеюсь на снисхождение.

Выпрямляюсь, как делаю это ежедневно в Бюро перед вышестоящими начальниками. Эдвард прав, проявление слабости нам не поможет.

Когда Аро обращает на меня взгляд, отвечаю:
- Я агент Федерального Бюро, тот самый специалист, которого пригласили, чтобы доказать или опровергнуть, что Эдвард Мейсен… вампир, - последнее слово произношу шепотом, мне кажется его употребление здесь и сейчас очень опасным. Внезапно я хочу, чтобы моя память оказалась пуста – это уберегло бы меня от расправы.
- И что это меняет? – грубо спрашивает один из вампиров-мужчин.
- Нарушение состоит в том, что Эдвард раскрыл людям секрет существования вампиров? – Я задаю вопрос только Аро, стараясь не обращать внимания на остальных, крайне недовольных моим вмешательством.

Аро несколько секунд медлит, будто пытается заранее просчитать последствия ответа на мой коварный вопрос.
- Да, моя дорогая, - нехотя соглашается он и поясняет: – Мы караем за преступления, в этом состоит наша обязанность.
- А если бы вы не обнаружите преступления?

Вампиры презрительно и несогласно шипят, но Аро небрежным жестом останавливает возникшее возмущение.

- Ушли бы ни с чем, полагаю?

Ответ меня приободряет. Периферическим зрением я замечаю полный удивления взгляд Эдварда.

- И не стали бы никого убивать? – с надеждой выдыхаю я.
- Если бы не обнаружили нарушения, тогда да, - с осторожностью уточняет Аро, не понимая, к чему я клоню.

Мне остается возблагодарить Небеса за свою предусмотрительность.

Я набираю побольше воздуха в горящие огнем легкие, делаю голос твердым и непоколебимым:
- Как агент ФБР, непосредственно причастный к определению принадлежности Эдварда Мейсена, я с уверенностью заявляю, что он не раскрывал ваш секрет. То есть, он хотел… но у него ничего не получилось. Сегодня утром я сдала заключительный отчет. В нем доказала, что Эдвард Мейсен не вампир и никогда им не являлся. – Я пытаюсь не опускать голову под тяжелыми взглядами всех присутствующих. Сердце бьется на износ.

Аро изумленно вскидывает брови. Переглядывается с остальными, и все они неудержимо начинают хохотать. Чувствую себя приободренной тем, что их развеселила. Может, у меня есть шанс.

- Это интересно. – Аро такой расслабленный, что я начинаю надеяться на хороший финал. – Но остаются свидетели и свидетельства. Люди видели нечеловеческие способности, в архивах остались записи и пленки, в головах – воспоминания.

Я окидываю Эдварда долгим взглядом, запоминая черты его красивого лица. Минуты нашей близости пролетают перед глазами, и сердце плачет. Я уже люблю его. Я не хочу видеть, как он умирает. Сама тоже отчаянно желаю жить. На что готов согласиться человек ради того, чтобы продлить свое существование? На какие преступления можно пойти перед лицом неминуемой гибели?

Эдвард смирился, а я нет.

Всего несколько часов назад он сказал мне, что готов на что угодно, даже умереть, ради того, чтобы спасти одну единственную человеческую жизнь – ту, что ему доступна. Мою. И в эту секунду я, как никогда прежде, понимаю его.

Отчетливо осознаю, к чему ведет дорога, на которую я собираюсь ступить. Но другого выхода нет – либо так, либо смерть…

Либо мы умрем все – я, Эдвард и более двадцати свидетелей…

Либо у меня появится шанс спасти хотя бы одну жизнь - Эдварда, - и, если повезет, продлить свою…

Достаточно ли во мне уверенности и храбрости? Найду ли в себе твердость противопоставить минимальную цель безропотному подчинению и смерти? Перед глазами проносится вся прежняя жизнь… и будущая, которая неуклонно исчезает. Кто я есть? Неизвестный историк без перспектив из богом забытого маленького городка? Или агент ФБР, способный на Большие Поступки?

Поднимаю голову и жестко встречаю взгляд Аро.
- Я могу помочь. Я имею доступ ко всем секретным материалам отдела. Я знаю всех агентов по именам и в лицо…
- Сами справимся, - презрительно бросает девушка-подросток.
- Подожди, Джейн, - прерывает ее Аро и делает шаг ко мне. Его голос становится более теплым, снисходительным, заинтересованным. – Эта дама может оказаться нам полезна.
- Опять твои игры со смертными, владыка, - ворчит высокий под именем Деметрий. – Я хочу домой.

Аро поворачивается к нему с выражением разочарования.
- Разве тебе не надоело в четырех стенах? – спрашивает он. – Посмотри, здесь наклёвывается развлечение.

Другие вампиры смеются. Их веселит смерть? Вероятно, да... Просто я человек, и не могу почувствовать того же, что убийцы. Но чтобы выжить, я должна…

- Продолжай, - милостиво разрешает мне Аро, и я смелее набираю воздуха в стонущие легкие.
- У меня есть доступ, коды и пароли. Я могу вернуться и стереть файлы, в которых упоминаются любые свидетельства, стереть воспоминания о самом присутствии Эдварда Мейсена в Федеральном Бюро.
- Останутся свидетели. Они напишут новые отчеты, - напоминает вампир, стоящий у двери, чертами лица похожий на девушку-подростка – ее брат?

Я хочу ответить, но Аро опережает меня.
- Позволь мне убедиться в чистоте твоих намерений, - просит он, протягивая мне руку. – А также в том, что ты не пытаешься всех нас обмануть, чтобы отсрочить смерть.

Он терпеливо ждет с улыбкой на губах, и кажется таким галантным, словно вельможа восемнадцатого века. Как можно отказать? Как можно верить, что он монстр, безжалостно уничтожающий всех, кто встал у него на пути?

Я медленно делаю шаг навстречу, покорно касаюсь его холодной руки. Он жадно хватает мою ладонь, – это похоже на бросок ядовитой змеи, – и закрывает глаза на долгое мгновение. Я ничего не чувствую, только холод и твердость его кожи. Кожа не такая, как у Эдварда, она кажется более хрупкой. Возможно, этому вампиру не одна сотня лет. Боюсь представить, сколько именно.

Я пытаюсь контролировать свои мысли, но терплю крах. Мне страшно, что он прочтет что-то неправильное и осудит меня. Мои мысли далеки от идеальных. Я чувствую себя на принудительной исповеди, после которой меня отправят прямиком в ад. Может быть, так и будет, если учесть то, что я намереваюсь сделать…

Вампиры ропщут. В основном, говорят о том, что поведение Аро не имеет смысла, и нас надо немедленно, не теряя времени убить. А после этого делать то, к чему они привыкли. Обсуждают сложности уничтожения такой защищенной организации, как Бюро. Говорят о привлечении специальных подрывников, чтобы не марать собственные руки. Мое сердце от их обсуждений раз за разом падает в пропасть. Я задаюсь вопросом, сколько людей они убьют и сколько уже убили? Тех, кто узнал… и тех, кто просто сошел за обед… Я и Эдвард, а также десятки работников Бюро – для них нет разницы, единицы или сотни. Возможно, многими историческими фактами, - такими, как, например, чума, - мы обязаны существованию вампиров. Если останусь жива, я обязательно исследую этот исторический момент…

Сеанс закончен, и Аро отпускает мою руку. Его лицо вдруг растягивается от улыбки. Удивленной, почти восхищенной улыбки – такие бывают у безумных ученых, когда они собираются совершить опасное открытие, способное уничтожить весь мир.

- Давай, девочка, произнеси свою идею вслух. Мне она нравится. – Он выглядит так, словно забавляется с мышкой, неожиданно захотевшей побыть кошкой. Ему любопытно посмотреть, что из этого получится. Но я удивлена и рада, что направление моих мыслей не возмутило его, а, напротив, пришлось по вкусу.
- Неужели ты доверишь важное дело смертной? – выплевывает Джейн, и я с отвращением смотрю на нее. Меня оскорбляет ее пренебрежение.
- Не простому человеку, - миролюбиво поправляет Аро, - а специальному агенту ФБР. Все пройдет тихо и гладко, а не этого ли мы хотим? К тому же, всегда лучше переложить ответственность на кого-то другого, чем рисковать самим.
- Да она обманет нас при первой же возможности, - шипит вампир у двери.

Аро бросает на него уничтожающий взгляд.
- По-твоему, меня возможно обмануть, брат Алек? – осаждает он сурово. – По-твоему, она сможет мне солгать?!

Все вампиры подавленно замирают. Видно, какую огромную власть имеет Аро в их рядах. Никто больше не позволяет себе возражений.

Убедившись, что остальные не собираются оспаривать решение, Аро смотрит на меня, и мое сердце сжимается от стыда за то, что я собираюсь совершить.
- Что ж… - Я с усилием выдыхаю и неуверенно делаю шаг в сторону от Джейн. Она с шипением хватает меня за руку, но Аро властным движением приказывает ей меня отпустить. Он заинтересованно наблюдает, как я подхожу к трюмо, на котором лежит заветная коробочка. Осторожно, чтобы ни у кого не возникло мысли, будто я собираюсь стрелять, я вынимаю «Глок-19». – Дело Эдварда Мейсена чрезвычайно засекречено, о нем осведомлены всего два десятка человек. И я знаю их имена…
- Нет, - шепчет Эдварда шокированным голосом, глядя на меня с выражением ужаса в расширившихся глазах.

Он все еще на коленях, я не могу видеть, как он униженно и покорно ожидает казни.
Он пораженно качает головой:
- Не делай этого, Белла… - И добавляет беззвучно, одними только губами: - Нас это не спасет все равно.

Аро, наблюдая, ухмыляется, и призрачный огонек противоречия в его глазах позволяет мне надеяться на снисхождение в случае моего успеха.

Я обреченно, но решительно убираю «Глок-19» в сумочку. В последний раз гляжу на своего вампира. Он жалок в униженном положении жертвы, и я, наконец, делаю то, что хотела… и то, что должна – становлюсь его личным телохранителем. Какой-то крошечной частью своей насмерть перепуганной, попавшей в безнадежное положение души я даже горжусь этим. У меня, наконец, есть настоящее «дело». Я больше не тихий, не скромный специалист без шанса подняться по карьерной лестнице. Я, наконец, боевой солдат.

Быть может, мое решение спасет нас обоих – быть может, нет. Но я хотя бы пытаюсь. Я не жду смиренно смерти, а борюсь.

- Я того не стою… - умоляет Эдвард, несогласно качая головой.

Я смотрю на него без эмоций – в ту минуту, когда я принимаю решение, чувства внутри меня замерзают, исчезают, отключаются. Я больше не историк. Я солдат. И ничто не способно убедить меня в том, что смирение лучше сопротивления. Если это поможет спасти хотя бы одну жизнь из двух или трех десятков, значит, я делаю все правильно.

- Белла, - взывает Эдвард, его глаза горят безумием – но зато они не безжизненны. – Помнишь, я говорил тебе? Никакая страсть не стоит того, чтобы ради нее убивать!
- Страсть – нет, - соглашаюсь я, а потом тихо добавляю: – Но любовь – да…