- Что у нас дальше? - обратился я к секретарше.
- Японская делегация, господин Каллен.
- Кто за это отвечает?
- Ньютон.
- Господин Ньютон? - я немного раздражённо взглянул на этого молодого пижона. Что за день такой, всё надо щипцами вытягивать?
- Да, госпоин Каллен. Всё организовано. Японцы приезжают в среду, вечером у Вас ужин, переговоры начинаются в четверг. Номера в «Четырёх сезонах» зарезервированы.
Я кивнул. Ньютон продолжал разглагольствовать:
- Там даже королева останавливалась, хотя чёрт их знает, этих японцев...
Я прислушался.
Что?
Королева? Какая королева?
В памяти всплыл недавний разговор с Билли: « Эдвард, а ты её искал?» Точно, я же собирался искать королеву. Я скользнул взглядом по лицам женщин за столом.

Слишком старая.
Слишком большая готовность во взгляде.
Слишком...замужем.
Слишком...о, это уже испробовано.

Каллен, ты просто чудо. Ты хочешь найти королеву, не отрывая зада от кресла? Я не хочу королеву. Я хочу...
- Господин Каллен, - прервал меня нерешительный голос секретарши.
- А? Что, простите?
- Я спрашивала, будут ли ещё вопросы.
- Нет. Вопросов нет. Все свободны. Ньютон, за японцев отвечаете головой.

Я остался один в кабинете. Так, на чём мы остановились? Я не хочу королеву, я хочу... Мари Свон. Женщину, принявшую мои правила игры. Среди бела дня, будучи в гипсе с головы до ног, этой растрёпанной коротышке удалось не на шутку завести меня.

Каким холодным блеском горели её карие глаза, когда она грозилась засадить Эммета за решётку!
Как быстро расплавился этот лёд от моих невинных прикосновений!
Какими заманчивыми картинами отреагировало моё искушённое воображение на прикосновения её языка...

Чёрт, я хотел большего.
Сейчас.
Но сейчас было одиннадцать часов утра, и я смогу увидеть её только вечером в сопровождении моей чересчур наблюдательной матери и моего пятилетнего приятеля.
Нет, это мне не подходит, я хочу увидеться с ней наедине. Свидание! Вот что мне нужно.
Ты что, собрался везти её в ресторан в инвалидной коляске?
Не надо ресторана. Я сам приеду к ней. На бутылку шампанского и корзинку клубники моих карманных денег, я думаю, хватит. Вот так.
Почувствовав знакомое удовлетворение от верно принятого решения, я вернулся к своей папке с документами.

Вечером.
Когда Билли уснёт.

Билли почему-то не засыпал.
Полвечера мы гоняли в футбол на лужайке. Вторую половину таскали тяжеленные доски. Самым монотонным голосом я прочитал ему три сказки. Любой нормальный ребёнок спал бы без задних ног, но друг Эдварда Каллена был крепким орешком.
Я решил сделать ход конём:
- Билли, давай спи, мне надо идти.
- Куда?
- Билли, ты помнишь? Мне нужно искать королеву.
- Так чего ж ты молчал? Езжай скорее. О! Стой!
Что ещё?
- Ты должен одеть что-нибудь светлое. Мама всегда надевает мне светлое, когда мы к врачу идём или в церковь. Она говорит, это красиво.
Ну, раз мама говорит... Я быстро переоделся, прихватил пакет с шампанским и отправился за остальным.

Пока я дожидался лифта в пустом холле, мне пришло на ум, что в эту неделю я появляюсь на рабочем месте у отца чаще, чем за последние десть лет.
Поднявшись на этаж хирургии, я столкнулся с медсестрой, судя по её подтянутому виду, только заступившей на ночное дежурство.
- Господин Каллен, а Ваш отец уже ушёл. Что-то случилось?
- Всё в порядке... - я взглянул на табличку с именем медсестры, - Моника. Я хотел бы зайти к миссис Блэк из пятьсот двадцатой палаты. Как Вы думаете, это можно устроить? - с каждым словом мой голос становился мягче и тише.
Каллен, ты - клоун. Ты совсем разучился по-человечески говорить? Обязательно нужен этот толстый слой шоколада?
Так надо.

Женщина действительно слегка смягчилась и смущённо ответила:
- Да, но.. то есть она... уже спит.

СПАСИБО, БИЛЛИ!

- Ничего страшного. Это ненадолго. Поверьте, у меня в мыслях нет ничего плохого. Можете обыскать меня на наличие колющих и режущих предметов, - я с готовностью поднял руки, обезоруживающе улыбаясь.
Моника зарделась. Не дожидаясь ответа, я направился к заветной палате, посылая на ходу воздушный поцелуй ночной фее хирургического отделения.
Тьфу ты, пять минут в никуда.
С бешено колотящимся сердцем я открыл дверь в палату. Остынь, друг, ты своим тинейджерским сопением полкоридора разбудишь.
Тихонько прикрыв дверь, я шагнул к кровати.

Стоп. Вон отсюда.
Я замер на месте. Я точно ничего не пил. Я не глотал никаких таблеток. Что за галлюцинации?
Ты, вроде, сын шефа, так что дорогу до лифта знаешь? Проваливай.
Я мотнул головой. Раз. Другой. Потёр глаза и с силой нажал на уши. Я даже обернулся, чтобы убедиться в том, что источник голоса не стоит рядом. Голос был мужской, незнакомый и, чёрт побери, враждебный.
Эй, я не знаю кто ты такой, но давай убирайся по-быстрому. Не до тебя.
Я снова двинулся к кровати.
Ты, ублюдок, сделай ещё шаг к моей жене и...
А?
К жене?
Ээээ... Блэк?
Вон из палаты.
Мне стало смешно.
А иначе что?
Одним шагом я преодолел расстояние, отделяющее меня от Беллы и присел на край кровати.
Мерзкий сукин сын.
Приятно познакомиться. Эдвард Энтони Каллен.

Ну что, Каллен, на подобное ты не рассчитывал?
Ты на всё рассчитывал. Ты, грёбаный извращенец, даже презерватив в карман джинс положил.
Презерватив! У неё перелом бедра!
Но тут-то тебе рога пообломали.
Муж!
Умора!
Ладно, муж объелся груш (или что там с ним случилось) и нам не помеха.
Я сконцентрировался на цели моего визита.
Цель спала.
Цель улыбалась во сне.
С волосами, разбросанными по подушке и полуоткрытыми губами, цель была в этот момент самой желанной из всех моих целей.
Каллен ты ещё здесь?
Да, в отличии от некоторых, следующие пятьдесят лет я здесь.
Оставь её, а? Пожалуйста...
Иди к чёрту. Один её уже оставил.
Ты, грязный подонок, даже не думай...
Остынь, Блэк, до сих пор все соглашались более чем добровольно.
Ну, пытайся, ковбой. Пятьдесят лет у тебя есть.

Я изо всех сил сжал глаза, стараясь таким образом прогнать этого третьего лишнего и снова взглянул на Беллу. Она выглядела такой юной - без макияжа, в своей простенькой ночнушке. Со пухлыми губами, вздёрнутым носом и бровями вразлёт она напоминала девчонку-подростка. Невозможно было предположить, что эта женщина родила ребёнка и похоронила мужа.
Она была вдовой. Как она пережила это? С маленьким ребёнком а руках? Судя по всему, этот Блэк действительно любил её. Как она оправилась после этой потери? И почему, несмотря на пережитое горе, она выглядела такой чистой и неиспорченной?
Ну, подумай. Каллен.
Потому что она БЫЛА чистой и неиспорченной.
Это или есть, или нет.
ТЕБЯ, например, никто не примет за неискушённого юнца. Никому не придёт в голову окрестить Эдварда Каллена «чистым».
А что, хочется?
Не ври.
Ты всю свою жизнь строил так, чтобы не не быть чистым. Ты нарушал запрет за запретом, ты заключал одну за другой сделку со своей совестью. Похерив все понятия морали, ты играл по тобою же придуманным правилам, и все, не следовавшие им, вылетали, как пешки, из этой дьявольской шахматной партии. Из знаменитых десяти заповедей ты нарушил девять.
Ты только не убил.
Ну ничего. Пятьдесят лет у тебя ещё есть.
Да иди ты к чёрту! Тоже мне, героиня. Сколько ей? Двадцать пять? В двадцать пять я закончил университет лучшим на курсе. За год я добрался до поста заместителя управляющего. В двадцать восемь я руководил компанией, имея в подчинении тысячи человек.
Тысячи.
А не одного сопливого пацана.
Она и бы дня не прожила в МОЁМ мире. Она не справилась бы с мытьём полов в здании моей компании, свалившись с лестницы в первый же день.
А чего ты так разгорячился?Ты - Эдвард Каллен Великий и Ужасный. Никто не спорит. Только вот чистым и неиспорченным тебе не стать.
Это существо в гипсе — не твой уровень, понимаешь? Ты можешь основать ещё пять таких компаний, но никто и никогда не будет сидеть ночью, склонившись над тобой и задыхаясь от чистоты.
Купаясь в ней.
Стремясь к ней, как утопающий к глотку воздуха.
Естественно, ты можешь получить её тело, ты видел, как она реагировала на твои прикосновения. Но это не станет обычным твоим завоеванием, когда ты по праву ощущаешь себя победителем. В этот раз ты проигравший.
Она положила тебя на обе лопатки.
Не просыпаясь.
На четвёртом десятке ты встретил женщину, которой недостоин.

Первая здравая мысль.
Тебя не спрашивают. Я, по крайней мере, жив.
А толку? Ты от неё так же далеко, как и я. Мне хоть есть что вспомнить.
Есть что вспомнить? Ещё неделя и это твоё «есть что вспомнить» будет звать меня папой. Съел? А теперь убирайся к чёрту, тебя там заждались.

Это бы удар под дых а-ля Эдвард Каллен, окончательно отправивший моего приятеля в нокаут.

Белла вздохнула во сне.
Я вздохнул наяву.
Блэк, вероятно, вздохнул там, где он был.

Сборище хлюпиков!
Ну уж нет! Без меня!
Жил без вас и дальше проживу.
Я бросил последний взгляд на Беллу, запрещая себе давать название тому, что я вижу, и направился к двери.
Чао, Каллен!
Этот насмешливый тон стал последней каплей. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я в следующую секунду оказался возле Беллы, обхватил её спящее лицо и прижался к её губам. Я наконец сделал то, что не выходило у меня их головы с того вечера в гостинице.
Я целовал эти ничем не пахнущие губы.
Неправда! Они пахли Беллой. Это было ЕЁ отсутствие запаха, ЕЁ псевдорешительность, ЕЁ чистота. И это было в тысячи раз лучше всей малины и клубники на губах других женщин.
Растягивая секунды в вечность, я наслаждался этой чистотой. Я дурел от мысли, что мне это позволено.
Пусть ночью.
Пусть во сне.
Касаясь этих губ, нежно захватывая их, сливаясь с ними, я становился...чище? Мне, бездушному монстру, перепадала капля этой невинности. Чёрт, почему это так невероятно возбуждало?
Ещё три вечности...
Две...
Уголок, изгиб...
Дай мне запомнить.
Я игнорировал вой надоедливого покойника, сопровождающий каждое движение моих губ. Это моё. Сейчас.
Да не ори ты так, не трону я её.
Я вернусь к клубнике и малине, только дай мне запомнить этот вкус.
Ещё одна вечность.
Ещё...
Белла в удивлении открыла глаза.
Конец. Финита.
- Споконой ночи, мисс Свон, - мой собственный голос казался мне чужим.
Не оглядываясь, я вышел из комнаты.

Источник: http://robsten.ru/forum/35-161-1