Я дожёвывала сэндвич, поглядывая на часы. Перерыв закончен, пора за работу. Осторожно выведя свой фургончик на проезжую часть, я слилась с потоком машин, несущихся по полуденному Сиэтлу. Первый месяц моей новой работы подходил к концу, и, если мои подсчёты меня не обманывали, он оказался весьма успешным.
Оправившись от первого шока после аварии и... остального, я встала перед проблемой поиска нового места. Было ясно, что на велосипед я так быстро не сяду. Но мне нравилась езда, мне нравился темп и шум, и мелькание лиц день за днём, мне нравилось работать курьером. И я подумала о том, чтобы пересесть с велосипеда на машину.
На моём счету в банке лежали деньги, выплаченные мне Калленами за моральный ущерб. Я точно знала, что возвращать их бесполезно, и решила пустить их на благое дело — покупку машины. Денег как раз хватило на маленький фургон.
Следующим шагом было уговорить моего шефа, Сэма Адли, взять нас с фургоном партнёрами в его фирму. Сэм быстро согласился, увидев все преимущества для своего бизнеса.
Раньше мы то и дело сталкивались с проблемой доставки громоздких посылок. Сколько клиентов было потеряно из-за того, что какой-нибудь макет или картину нельзя было перевезти на велосипеде, а доставлены они должны были быть сию минуту. Теперь же я со своим единственным в фирме фургончиком могла удовлетворить самые неожиданные желания заказчиков. Один раз я даже перевозила клетку с хамелеоном!
Мне не нужно было напрягаться, крутя педали. Город я знала, как свои пять пальцев, да и заработок у партнёра был побольше, чем у простого курьера.
Кроме того, я наконец-то перестала быть безлошадной и могла отвозить Билли в сад.
Последнее обстоятельство оказалось как нельзя кстати для Рози, у которой всё чаще не было времени. Её личная жизнь в последнее время стала более чем интенсивной.
Попытки подруги скрыть предмет своего обожания смешили нас с Элис. Уже с первой встречи в доме Калленов было ясно, что Эммет более чем неравнодушен к Розали. И это более чем неравнодушие было взаимным. Естественно, в разговоре с нами Рози упорно называла Эммета «тупым качком», но после пары случайно услышанных телефонных разговоров я была уверена, что наедине она награждает его совсем другими прозвищами. Мы с Элис уже готовы были делать ставки на то:
а) как долго Рози удастся скрывать от нас эту далеко не маленькую «тайну»;
б) как долго Эммету удасться удержать нашу вертихвостку, ведь больше пары месяцев её романы обычно не длились.
Мне нравилось наблюдать за подругой, и за тем, как этот новый мужчина менял её. Возможно, из этого выйдет что-то больше обычного романа. Эти мои наблюдения и размышления не приносили той боли, от которой я бежала, они даже отвлекали меня от дурацких мыслей.
Как я и предполагала, Билли теперь много времени проводил с Эсме и Эдвардом. Эсме была без ума от моего сына, и мне стоило немалых усилий не позволять ей баловать Билли сверх меры.
Мы с Эсме по-настоящему сдружились, часто встречаясь и болтая обо всём на свете, кроме одного. Мы никогда не возвращались к нашему давнешнему разговору. Тема «Эдвард» стала табу и для моих подруг. Ещё один мужчина в жизни Беллы исчез с лица земли. Одним больше, одним меньше — не велика беда. Я не видела его ни разу с того дня, как он появился с королевой на вечеринке. Эсме педантично следила за тем, чтобы Билли привозил и забирал кто-то кроме её старшего сына.
Она отгородила меня от него, и, хоть я не знала её мотивов, но была благодарна ей за эту передышку от боли.
И только в восторженных рассказах Билли Эдвард оставался главным героем. Таким образом какая-то информация о господине Каллене всё-таки доходила до меня, минуя жёсткий фильтр Эсме.
После первой прогулки с Эдвардом Билли радостно сообщил что «королевы больше нет, вау, круто!». А каждый вечер перед сном сын потчевал меня описанием настроения своего друга: «Он глухой, что ли? Я ору-ору а он сидит, смотрит на меня и не слышит». Новой заботой сына стал поиск способов отучить Эдварда от курения: «Эсме на него ругается и Карлайл тоже, а он всё курит и курит, а нам в садике говорили, что если куришь, то умрёшь, а я ему сказал, что не хочу, чтобы он умирал, а он взял и опять закурил».
Иногда я, ей-богу, жалела, что на сына моё новое табу не распространялось.
Как и на мой сон. Ночь за ночью, раз за разом я проводила в объятиях этого мужчины.
Запретного для меня днём.
Недоступного для меня никогда.
Джейка, вроде бы, устраивал этот новый передел сфер влияния, и он так же, как раньше, улыбался мне перед сном.
Так я теперь жила - любима мёртвым, желанна во сне.
Что ещё надо для счастья?

EPOV

Растянувшись на надувном матрасе, я уткнулся носом в старую диванную подушку. Подушка пахла Билли. Его шампунь. Яблочный. Отправив своего друга домой, я проводил остаток вечера в доме на дереве. Это место стало в последнее время моим излюбленным пристанищем. Дом на дереве удобная штука - свежий воздух и никого не слышно за стенами. Пару раз я даже засыпал здесь и просыпался под нервные крики Эсме: «Где Эдвард? Кто-нибудь видел Эдварда?»
Прикрыв глаза, я ещё раз вдохнул запах яблочного шампуня и принялся размышлять.
Весь день я гнал от себя свои мысли.. День за днём я делал то, что должен был делать: принимал решения, говорил по телефону, участвовал в переговорах, нанимал, увольнял, улыбался, сердился — всё как положено. Вечером на высоте трёх метров над землёй на старом надувном матрасе я позволял себе думать. С самого утра я ждал этих часов на матрасе, как ребенок ждёт день рождения. Ещё десять часов, ещё пять, ещё час...
Предметом моих ежевечерних размышлений была недоступная мне Белла. Вопрос, занимавший меня последние недели и до сих пор нерешённый — зачем ей вздумалось трогать мои волосы?
На самом деле, с волосами всегда всё было просто. Ну, нравились бабам мои волосы. Их трогали постоянно. Их взъерошивали и тискали, и тянули изо всех сил. Особо дикие натуры хотели, казалось, вырвать их с корнями. Но всё это происходило во время занятий сексом. В пылу страсти, так сказать. И всё это было знакомо и неинтересно. Ну, надо им за что-то цепляться — они цеплялись за волосы. Мне не жалко, они у меня крепкие. Но ведь ни одна, ни одна, будь они всем скопом прокляты, не дотронулась до моих волос при свете дня, посреди улицы, в присутствии всей моей семьи.
Ну зачем она это сделала? Так медленно, так ласково... Зачем, а? Это был тот самый вопрос, благодаря которому я продолжал жить последние два месяца.
Я точно был уверен, что жил бы сейчас иначе, не дотронься она тогда до меня.
Я точно был уверен, что жил бы иначе, не появись она в моей жизни.
За недели этих «волосяных» размышлений я не додумался ни до чего, кроме как: «Это был знак прощания» и «Ты ей небезразличен». Дальше никак не шло.

Да уж, мегамозг. Как тебя только в университет пустили?

Блэк, я тебе вчера уже говорил — не перебивай меня на самом важном.

А я тебе говорил — кончай думать о ней, это до добра не доведёт.

Пошёл к чёрту. Хватит того, что вся моя семья совершает эти ритуальные танцы, чтобы мы не сталкивались — думать о ней ты мне не запретишь.

Каллен, это моя жена!

Это твоя вдова, придурок!

Ударение на слове моя.

Слушай, твоя проблема во мне, или ты также доставал бы любого другого на моём месте?

Я знаю, что хорошо для неё. Я не хочу, чтобы она страдала.

Ага. То есть против какого-нибудь другого ты бы не возражал?

Я... я не знаю... отстань.

Так ты определись, чего ты хочешь?

Она моя!

Это мы уже слышали. О! Я, кажется, понял! Дело в сексе, правда? Ты был бы не против платонических отношений? Или дружбы? Поэтому ты запрещаешь мне думать о ней? Потому что думать об этой женщине, не представляя, как будешь с ней спать, невозможно.

Заткнись!

Слушай, а может, ты комплексуешь? Нет, серьёзно, ты боишься, что она будет с кем-то, кто лучше тебя?

Сукин сын...

Умора, Блэк, какой же ты пацан!

Оставь её, у тебя есть эта... как её... Таня.

Блэк, я тебе сто раз говорил, что с Таней покончено.

Ага? И я должен отдать тебе свою жену только из-за того, что у тебя хватило ума бросить очередную подстилку?

Парень, ты не можешь мне «отдать» то, чего у тебя нет.

Просто держись от неё подальше, ты же обещал.

Да не ной. Держусь я от неё подальше. Я её бросил фактически, ты понимаешь, идиот? Моя мать смотрит на меня, как на нацистского преступника. Что тебе ещё надо? Пока я держусь от неё подальше. Пока. На следующие пятьдесят лет - никаких гарантий, Блэк.
Милая беседа закончилась скрежетом зубов покойника, что меня чрезвычайно порадовало. Этот раунд за мной.

Источник: http://robsten.ru/forum/35-161-1?lEdRAB