Глава 16. 

POV Эдвард. 

Дикий восторг, полет души и тела, нежность, окутывающая с головой – все перемешалось. Еще никогда в жизни я не целовал девушку ТАК: легко, нежно, невесомо, боясь сделать лишнее движение, сдерживая себя, свою страсть, свои желания. Еще никогда я не испытывал такой спектр эмоций и чувств от поцелуя. Было всего одно НО… 
Я целовал СВОЮ СЕСТРУ! 
Сестра… это слово врезалось в мозг, пробивая ледяным потоком каждое нервное окончание, каждую его клеточку.
Превозмогая себя, заставляя голову, наконец, включиться, я отстранился от Беллы, которая, казалось, не была готова к этому: тяжело выдохнув и потянувшись к моим губам, она попыталась вновь прикоснуться к ним, но я смог сделать еще одно движение, отдаляясь от нее. 
- Белла… - Прохрипел я. – Я… - На свете нет слов, способных описать то, что я сейчас чувствую. 
Сестра молчала. С все еще закрытыми глазами, она приоткрывала губы, в поиске моих. Это невыносимо… 
- Белла. – Чуть громче прорычал я. – Белла! – глаза распахнулись, и я утонул в омуте шоколадного взгляда. 
- Эдвард… я… - Карие глаза сияли, пылали нежностью и лаской. 
- Прости. – Только и смог проговорить я, поднимаясь с тумбы и опуская сестру на пол. – Я не должен был… я… прости. – Я опустил голову. 
- Нет, Эдвард, мы… 
- Прости. – Снова сказал я, разворачиваясь, чтобы выйти из этой чертовой ванной. 
- Стой! – отчаянный хрип и маленькая ручка, схватившая меня за локоть. – Эдвард, остановись! Хоть раз в жизни не убегай! 
Я обернулся: тело сестры трясло, рука, державшая меня, дрожала, а губы вновь и вновь открывались, произнося что-то, но слов мне было не разобрать. 
- Белла, я… - Черт, я даже не могу сформулировать фразу. 
- Замолчи. – Строгий голос, но все также пропитанный безумной нежностью. – Посмотри на меня. 
- Не могу. – Честно ответил я, понимая, что этот взгляд может окончательно убить, лишить остатков разума и силы воли. Я смотрел на ее губы, стараясь увидеть что-то, сам не понимая, чего я ищу. 
- Посмотри! 
Я поднял голову, встречаясь глазами с шоколадным омутом, горящим лаской, нежностью и … страстью? 
Все мысли исчезли, слова и фразы улетучились, я стоял, молча, заглядывая в глубину этих двух ярких коричневых огоньков. 
- Пошли. – Белла взяла меня за руку и потянула к выходу. 
Сестра уже успела сделать пару шагов, когда я осознал, что она передвигается самостоятельно. Схватив ее на руки, я, также молча, вышел прочь из этой злополучной ванной, и замер в нерешительности. 
- Наверх. – Скомандовала Белла, и я подчинился. 
Поднявшись на второй этаж, я остановился между нашими комнатами, ожидая дальнейших указаний. 
- В мою комнату. – Белла указала на дверь. Я сделал шаг. – Нет, в твою. – Передумала она. – Оттуда тебе не удастся так легко сбежать. 
Ногой открыв дверь, я вошел в свою комнату, с самой большой драгоценностью на руках. Я опустил сестру на кровать, а сам присел рядом, отворачиваясь. 
- Эдвард, не молчи, пожалуйста. – Нежный голос из-за спины, заставляющий сердце колотиться с удвоенной силой. 
- Я не знаю, что сказать. – Честно ответил я. Действительно, что я могу сказать ей? – Прости меня. Я не должен был, я… просто… черт! Я не знаю, что на меня нашло! – выпалил я, обманывая сестру. Я прекрасно знал, что это было, но признаться в этом сил и смелости не хватало. 
- Эдвард, мы оба сделали это. – Печаль в голосе, сжимающая сердце. 
Белла была права, виноваты оба. Я поцеловал ее, а она не оттолкнула меня, не остановила. 
Да кого я обманываю? Виноват только я! Сейчас я пытаюсь скинуть ответственность на хрупкие плечи сестры, только чтобы не чувствовать этой раздирающей на части боли от осознания того, какую глупость я совершил несколько минут назад. Я не мог позволить Белле принять вину за мой поступок, силы для разговора взялись из ниоткуда. 
- Нет, Белла! Это сделал я! И только я! – развернувшись, я вновь уперся взглядом в топленый шоколад глаз сестры, понимая, что пропадаю. 
- Но… Эдвард… - Белла замолчала на мгновение. – Я тоже хотела этого… - Выдохнула она. 
- Что? –прошу, умоляю, повтори. Еще раз! 
- Я не знаю. Ты был так близко, твое лицо, глаза, губы… и я подумала… - Белла отвела взгляд. Она что, только что призналась мне, что хотела меня поцеловать? 
Я смотрел на сестру, не мигая, не смея сказать ни слова, не смея даже пошевелиться. Моя маленькая девочка только что сказала мне, что хотела сама поцеловать меня! Огненной волной жар начал распространяться по телу, скапливаясь где-то в районе солнечного сплетения, заставляя сердце пылать и гореть. 
- Но это неправильно. – Продолжила сестра. Вся теплота и нежность, пропитывающие меня, тут же испарились, уступая место ледяной хватке железной руки, сжимающей сердце и выворачивающей душу наизнанку. 
- Неправильно. – Бездумно повторил я. Да, это совсем неправильно, но так желанно. 
- Эдвард, почему ты сделал это? – вопрос сестры вогнал меня в ступор. Я не хотел обманывать ее, но и сказать правду я не мог. 
- Потому что хотел. – Правда. – Потому что уже давно мечтал об этом. – Прошептал я одними губами. Белла внимательно следила за их движением, и, кажется, поняла меня. Ее лицо залила краска, а в глазах появилось смущение. 
- Давно? – Белла протянула руку к моему лицу, но, передумав, опустила ее на свое колено. 
- Да. – Смысла врать уже не было. 
Я надеялся, что если расскажу ей всю правду, Белла оттолкнет меня, ударит, накричит, уйдет. Я знал, мои слова непременно шокируют ее, испугают, вызовут ко мне отвращение, но именно это мне и нужно было сейчас. Я должен заставить ее отвернуться от меня. Я думал, я справлюсь, смирюсь, выдержу. Но все мои попытки вновь и вновь терпели поражение. Я слаб, я зависим, я ничтожен! 
Но где-то в глубине души, конечно, я надеялся на взаимность, надеялся на то, что мои чувства и желания найдут ответную реакцию, и глаза сестры, пропитанные нежностью, лишь укрепляли надежду. 
Самообман? Возможно. Но сейчас я бы отдал все на свете, чтобы мои мечты оказались реальностью. 
- В тот день, на вечеринке в заброшенном доме я впервые осознал, что моя маленькая сестренка уже выросла, превратилась в красивую девушку, вызывающую неоднозначную реакцию моего тела. – Я говорил быстро, даже не заботясь о том, какими словами сейчас выражаю мысли. – Там, в темной комнате я в первый раз почувствовал, что … - не знаю, могу ли я говорить об этом, - что меня влечет к тебе. Я испугался. 
- И сбежал. – Закончила Белла за меня. Шоколадные огоньки прожигали взглядом. 
- Да. Беллз, пойми, в тот момент для меня это казалось единственным выходом. Я испугался своих желаний, своих фантазий, а самое главное, я боялся твоей реакции на них. Я надеялся, что отстранившись от тебя, я смогу справиться с этим, успокоиться, забыть. Я ненавидел себя за эти мысли, презирал за слабость, трусость и несостоятельность, разочаровался в себе. Я боялся тебя, своих фантазий о тебе, поэтому и решил уйти. 
- Поэтому ты не отвечал на мои звонки, на письма? – она, кажется, начинала понимать, о чем я говорю. 
- Да. Я не мог делать вид, как будто ничего не случилось, поэтому просто свел наше с тобой общение на нет. Но с каждым днем ситуация только усугублялась. Как только не пытался я избавиться от этой навязчивой идеи, все было тщетно. Каждую ночь, ложась спать, я видел… нет, тебе лучше не знать о том, что я видел. – Я отвернулся, я больше не мог смотреть на нее, мне было стыдно, страшно, противно от самого себя и от того, что я сейчас говорю сестре. 
Я почувствовал легкое прикосновение горячей ладони на своем плече и расслабился. Я знал, моя маленькая девочка выслушает меня, постарается принять весь этот поток информации, вываливаемой на нее сейчас, и поможет мне разобраться. 
- А потом неожиданное приглашение отца. – Продолжил я. – Ты себе и представить не можешь, как я боялся возвращаться домой, как не хотел и одновременно дико мечтал увидеть тебя. А его предложение остаться? Оно подкосило меня, выбило почву из под ног. 
- Ты отказался. – Услышал я нежный шепот. 
- Да. Я не мог остаться, понимаешь? Эмоции рвались наружу, я боялся напугать тебя, боялся разочаровать. 
- Но ты передумал. 
- Да. В тот злополучный вечер, когда ты нашла меня в Порт-Анджелесе, когда я засыпал в твоих объятьях, я понял, что не могу уехать. Тогда я понял, что сексуальное влечение сменилось чем-то большим, чем-то, что было гораздо глубже плотской страсти. Я не могу быть далеко от тебя, но и быть настолько близко, как мне бы хотелось, я тоже не могу. – Опустив голову в ладони, я закрыл глаза. Слова лились сами собой, правда вырывалась наружу. 
- Эдвард, почему ты не рассказал раньше? – я почувствовал, что сестра пересела ближе. 
- Беллз, как ты себе это представляешь? – я поднял голову и повернулся. – Я захожу к тебе в комнату и говорю: «Белла, знаешь, я хочу тебя»? – прозвучало грубо, личико сестры приняло задумчивый вид. 
- Ты должен был все рассказать. – Прошептала она. 
- Прости… - Я понимал, почему она просит об этом, ведь своим молчанием я фактически обманывал ее. Она была рядом, не подозревая о моих мечтах и желаниях, она дарила мне теплоту и нежность тогда, когда давно уже должна была послать меня ко всем чертям. – Я не мог. 
- Но сейчас… 
- Сейчас совсем другая ситуация. – Перебил я ее. – После того, что сделал, я обязан объясниться с тобой. 
- Спасибо. – Теплота ее голоса согревала. 
- За что, глупая? За то, что мое извращенное сознание выбрало тебя для своих утех? – я снова отвернулся, каждое слово давалось с трудом. 
- За правду. – Белла подняла ладошку к моему лицу и легким движением повернула его к себе. – За смелость. – Легкое прикосновение ее пальцев обжигало кожу, а нежность голоса ускоряла ритм сердца в разы. 
- Какая смелость? Я – мерзкий трус и извращенец, я не… 
- Тише. – Горячий пальчик накрыл мои губы, заставляя замолчать. 
Около пяти минут мы сидели без движения: ее рука на моей щеке, ее глаза, прожигающие взглядом, неровное дыхание и громкий стук сердца. 
- Я пойду к себе. – Прошептала она, опуская руку и стараясь подняться с кровати. 
- Я помогу. – Протягивая руку, встал я. 
- Нет. – Решительный голос. – Я сама, спасибо. – Опираясь на все предметы мебели, Белла похромала к двери. 
Я смотрел в спину сестре, не смея пошевелиться. Я знал, насколько сильно могли шокировать мои слова это маленькое хрупкое наивное создание, я понимал, какую боль они могут причинить. 
Белла ушла, не оглянувшись, лишь на секунду замерев у двери, она резким движением открыла ее и вышла прочь. 
Хлопок. 
Откинувшись на подушку, я закрыл глаза, крепко сжал кулаки и тихо зарычал. 
Я должен был рассказать сестре правду, обязан был. 
Да, наступило некое облегчение от того, что я, наконец, смог признаться ей, открыть мысли, обнажить душу. Но, скажите, почему тогда сейчас мне так больно? 
Она ушла, и, возможно, теперь уже никогда не вернется. Нет, она будет рядом, будет моей сестрой, ничего не изменит этого, но наши отношения никогда не будут прежними. 
Еще крепче сжав кулаки, так, что костяшки пальцев побелели от напряжения, я зажмурился. 
Жалость к себе, ненависть, презрение – смешанные чувства охватили меня, накрывая черной пеленой. 

POV Белла. 

Каждый шаг отдавался болью. Нет, это не нога, болело мое сердце. 
Я хотела остаться, но не могла. Мне было необходимо подумать, понять, разобраться в себе и принять хоть какое-то решение. 
Только что самый дорогой и любимый человек на планете, родной брат, признался мне, что уже на протяжении нескольких месяцев испытывает ко мне неоднозначные чувства. 
Шокирована? 
Да. 
Разочарована? 
Нет. 
Испугана? 
Возможно… 
Слова Эдварда всплывали в сознании, приобретая все новые краски: 
- Потому что хотел. – Боль на лице, сожаление о сделанном поступке. – Потому что уже давно мечтал об этом. – Проговорил он одними лишь губами, но я услышала, я поняла. 
Вопрос о том, почему это произошло, я задавала и себе, молча, в голове, и, что самое странное, наши ответы совпали слово в слово. Я виновата не меньше брата в том, что случилось там, я дико желала прикоснуться к его губам, я тайно мечтала об этом. Что ж, я получила желаемое. Счастлива ли я? Не знаю… 
…моя маленькая сестренка уже выросла, превратилась в красивую девушку, вызывающую неоднозначную реакцию моего тела. – Там, в темной комнате, наедине со мной, брат почувствовал влечение к моему телу. Возможно, это бы напугало меня, но я упорно оправдывала его тем, что находясь в замкнутом пространстве, не имея возможности даже выйти в общество, он просто изголодался по женскому вниманию и ласке, которой в его жизни было всегда в изобилии. Его гормоны сыграли с ним злую шутку, но разве не бывает так в 18 лет? 
- Я ненавидел себя за эти мысли, презирал за слабость, трусость и несостоятельность, разочаровался в себе. Я боялся тебя, своих фантазий о тебе, поэтому и решил уйти. – Дурак, неужели он до сих пор не понял, что этим поступком причинил мне столько боли. Его замкнутость, отчужденность и закрытость ранили меня, его холодность резала по сердцу, заставляя придумывать все новые причины такому его поведению, я искала их в себе, искала в окружающих, но никогда не видела очевидного. Я не видела того, насколько тяжело дается брату его роль, роль надменного и безразличного, холодного и черствого. Копаясь в себе, я не заметила этого, вовремя не смогла спросить у него об этом, не смогла нажать, когда это было так нужно. А он молчал… 
- Каждую ночь, ложась спать, я видел… нет, тебе лучше не знать о том, что я видел. – В сознании моментально всплыли воспоминания той ночи, когда тайком пробравшись в его комнату, я сидела в его ногах. Эдвард спал, на его лице была мука, а в голосе, произносящем мое имя столько боли... Неужели, тогда он видел меня в своих снах? Что он там видел? То, как Эдвард говорил сейчас о них, настораживало. Мой мозг тут же начал подбрасывать картинки возможных видений, тайных желаний брата, его фантазий. 
Самым странным было то, насколько ярки и четки они были, это наводило лишь на одну мысль: где-то глубоко внутри, мое сознание тоже рисовало их, просто эти фантазии не успели еще вырваться наружу. 
Да, теперь я понимала, что мое отношение к брату, после его возвращения изменилось. Теплота, забота и нежность, испытываемые мной ранее, многократно усиливались и выплескивались наружу. Я всегда объясняла это тем, что разлука сильно сказалась на мне, я поняла, насколько сильно завишу от брата, я старалась наверстать упущенное, но я сильно ошибалась… Разлука не могла объяснить эти взгляды, бросаемые мной на Эдварда, реакцию тела на его прикосновения, голос, запах… 
Черт, кажется, мы попали… 
- А потом неожиданное приглашение отца. Ты себе и представить не можешь, как я боялся возвращаться домой, как не хотел и одновременно дико мечтал увидеть тебя. – Та теплота и нежность, с которой Эдвард произносил эти слова, заставляли сердце бешено колотиться. Теперь я понимала, насколько трудно ему давались первые дни после возвращения домой. Держа все в себе и стараясь бороться со своими, как ему казалось, извращенными фантазиями и мечтами, он лишь еще больше накручивал себя. 
Ну почему, почему он не рассказал мне об этом сразу? Мы бы непременно разобрались в этой ситуации, обязательно нашли бы выход… А сейчас… Сейчас уже поздно. Того, что сделано не вернуть. Эдвард поцеловал меня, и теперь я не знала, как вести себя с ним. 
Я лежала на своей кровати, погруженная в мысли, пытаясь найти выход, пытаясь заставить голову работать в правильном русле, но ничего не получалось. 
Откровения Эдварда вызывали неоднозначную реакцию: с одной стороны, это пугало меня, ведь он – мой родной брат, и те чувства, которые, как ему кажется, он испытывает ко мне, абсолютно ненормальны, аморальны и не имеют права на существование; с другой – мое сердце желало того же, я не могла находиться вдали от него, я безумно хотела прикоснуться к нему, слышать его, видеть его. 
Я запуталась. 
Услышав шаги в коридоре, я закрыла глаза, притворяясь спящей. Приоткрылась дверь, и я услышала тихий шепот: 
- Белла спит. – Ласковый голос мамы, значит, родители вернулись. 
- Эдвард тоже. – Отец подошел к ней. 
- Пойдем. – Дверь закрылась, и я вновь распахнула глаза, упираясь в потолок, понимая, что этой ночью мне не удастся уснуть. 

Вот уже несколько часов я прожигала взглядом дырку в потолке, стараясь отвлечься от мыслей, витающих в голове, заставляющих сердце останавливаться каждый раз, при упоминании имени брата. Я не могла выбросить все из головы, не могла уснуть. 
Все фразы вновь и вновь проплывали в голове, воспоминания боли в голосе брата, муки в глазах сжимали сердце, душу, тело. Я дрожала, но не потому что было холодно, мне безумно хотелось пойти к нему, сказать, что все хорошо, что ничего не произошло, что все будет по-прежнему, но я не могла. Ничего уже не будет по-прежнему. Изменилось все: я, он, мы… 
Не будет больше прежних Беллы и Эдварда, двух половинок одного целого, отражений друг друга, самых близких и родных человечков. 
А что же будет теперь? 
Не знаю… 
Прокручивая в голове снова и снова каждое слово, вспоминая интонацию и его взгляд, я каждый раз ловила себя на том, что Эдвард озвучивал мои мысли, он смог понять их, обрисовать, дать им название, а я лишь только пыталась понять, что это. 
Все мои взгляды, неосмысленные касания, реакция тела на тембр и интонацию его голоса, его запах, его прикосновения, ночные визиты в его комнату, чтобы просто побыть рядом, просто любоваться им… определенно, это было не нормально. Но почему только сейчас я начинаю понимать это? 
Из всего услышанного мной несколько часов назад, одна фраза, и то, как он произносил ее, въелась в мозг особенно сильно: 
- Я не могу быть далеко от тебя, но и быть настолько близко, как мне бы хотелось, я тоже не могу. – Боль в его голосе отражалась в моем сердце, заставляя его сжиматься, содрогаясь каждой клеточкой, каждым нервным окончанием и замирать, останавливаясь на доли секунды. 
Я понимала, что прошлых отношений нам не вернуть, между нами теперь навсегда останется напряженность, в голове всегда будут свежи воспоминания этого поцелуя, этих слов, этого взгляда. 
Душа плакала, в груди что-то сжималось от холода и боли, а голова не хотела работать. 
Что делать? 
Как быть? 
Я вспоминала все те моменты, проведенные с братом после его возвращения, свои чувства и мысли в те минуты, замирание сердца, дрожь тела, и его взгляд… 
Я знала, что сейчас, возможно, поступаю глупо, но, все же, я решила проверить. 
Резко поднявшись с кровати, я, забыв о своей больной ноге, прошла несколько шагов и открыла дверь, ведущую в нашу ванную. 
Каждый шаг давался с трудом, но что-то внутри меня толкало вперед. 
Дрожащей рукой приоткрыв дверь в комнату брата, я замерла на пороге… 

POV Эдвард. 

Болван, идиот, придурок – какие только слова не приходили на ум, но ни одно из них не могло обозначить то, кем сейчас я себя чувствовал, описать то состояние, в котором я сейчас находился. 
Белла ушла, а вместе с ней ушла и частичка меня, моего мира, моего сердца, души. Моя маленькая девочка выслушала меня, постаралась понять, но она никогда не смирится с этим. 
- Господи, за что ты так со мной? – промычал я. Сил говорить не было, лишь тихие хрипы иногда вырывались из моего горла. 
Зачем я вернулся, зачем? 
Я все испортил, я и только я виноват во всем. 
Белла милая моя, как бы я хотел вернуть время вспять. На час, на день, на месяц, на год, туда, где все было так легко и просто, туда, где не было этой недосказанности, туда, где все было по-старому. 
Теперь уже ничего не будет как прежде. 
Моя маленькая девочка уже никогда не будет мне доверять, не сможет. После того, что сегодня я наговорил ей, она вряд ли вообще захочет видеть меня, говорить со мной, быть рядом. 
Сокрушаясь над собой, я проворочался в кровати не один час. Я слышал, как пришли родители, слышал, как отец заходил ко мне, но никакого желания видеть их у меня не было, я притворился спящим. 
Упираясь взглядом в потолок, и вновь маясь угрызениями совести, я лежал без движения. Тело ломило, голова шла кругом, но мне было все равно. 
Адская боль распространялась по телу, особенно сильно она чувствовалась где-то в глубине грудной клетки. Если бы мог, сейчас я бы плакал, но с самого детства я не умел этого делать, только редкие стоны вырывались из моей груди, высвобождая лишь малую часть этой боли. 

Луч света озарил полумрак ночной комнаты. 
Я повернул голову, переводя взгляд к его источнику. 
На пороге открытой двери ванной комнаты стояла она – та, которая лишила покоя, та, которая была самым дорогим, что есть в моей жизни, та, кем были заняты все мои мысли – моя сестра. 
Молча пройдя несколько шагов, наступая на больную ногу, как будто и не было на ней этой пластмассовой херовины, Белла подошла к моей кровати. 
Резко подскочив, я пулей метнулся к сестре. 
- Белла! Зачем ты встала? Тебе нельзя ходить! – я обхватил ладонями маленькое личико и заглянул в топленый шоколад ее глаз. 
- Мне нужно… - Прошептала она. 
- Что? Что тебе нужно? Скажи, я все сделаю. – Сейчас я был готов на все ради этой хрупкой девушки. – Что-то принести? Позвать маму? Отца? – вопросы текли ручьем. 
- Нет… - Белла отняла мои руки от своего лица. – Мне нужно… 
- Что? – сердце остановилось. 
Всего одно движение девушки, и я почувствовал нежный шелк ее мягких, горячих губ на своих. 
Она поцеловала меня, сама! 
Ступор, нерешительность, страх – я замер. 
«Дурак! Она сама поцеловала тебя!» – кричало сердце. 
Руки сами обхватили ее талию, прижимая маленькое хрупкое тело к моему, голова отключилась, и я ответил на ее поцелуй. 
Я целовал ее жадно, страстно, понимая, что, возможно, это первый и последний раз, когда я смогу это сделать. Губы девушки были податливы, нежны и мягки, двигаясь в такт моим, они ласкали, возбуждали и возносили к небесам. 
Сладкий, опьяняющий поцелуй, туманящий разум, и ничего больше, никого больше. 
Огонь, распространяющийся по телу, сжигающий на своем пути все страхи и сомнения, неровное дыхание, шумящее в ушах и заглушающее все другие звуки, дрожь рук и тела, приятная, волнительная, возбуждающая, и стук сердец, отбивающих скорый ритм в унисон – в темной комнате, при свете луны стояли двое и целовались. 
Сейчас не имело значения то, кем эти двое являются друг для друга. 
Это были ОН и ОНА. 
Это были два сердца, две души, нашедшие друг друга в этом мире.