Глава 8. Агрессивная блондинка

(Белла), которая привыкла, что-то делать по дому, находясь в теле Джаспера, не знала, чем заняться. В семье Хейлов всегда работали домохозяйки, сейчас у них на службе была миссис Борбет, пожилая женщина лет шестидесяти. (Белла) ее почти не видела, она приходила утром, когда все разъезжались на работу и в школу, и уходила перед тем, как дети возвращались со школы. В доме уже было прибрано и приготовлена еда.

Когда (Белла) с (Эмметтом) вернулись домой, (Белла) решила после обеда испечь торт.

 – Торт? – удивленный (Эмметт) уставился на (Беллу), а потом, рассмеявшись, добавил:
 – Смотри, Белла, тебя Дженнифер точно покажет психиатру… чтобы Джаспер пек торты… ты гонишь…
 – Ну и что, – пожимала плечами (Белла), – я скажу, что по рецепту делал из книги. Просто торт реально вкусный будет, вот увидишь. Мой любимый.
 – Да ну тебя, – (Эмметт) махнул рукой, – погнали лучше в бар, в бильярд поиграем.
 – Нет, – (Белла) покачала головой, – сегодня не хочу.
 – Ладно, я пошел, – сказал (Эмметт) и отправился к двери.

Около бара «До рассвета» стояла «Тойота Прадо», окна были опущены. В машине сидели три парня: двое впереди, один сзади. Они не были школьниками, им всем было лет за двадцать. Они курили и громко смеялись, из машины гремела громкая музыка. К бару подъехала Розали на мотоцикле, одетая в спортивный костюм, кроссовки и кепку. Один из парней ее заметил.

 – Опа-опа, пацаны, зацените телу на мотоцикле… – воскликнул он, все уставились на блондинку.

Парень сзади спросил у парня за рулем:

 – Питер, а это не Хейл случайно?
 – Хейл, – усмехнулся Питер и выключил музыку, – а ну, братва, подождите, я сейчас, – и он вышел из машины.

Розали, припарковав свой мотоцикл, собралась зайти в бар, к ней сзади быстро подбежал Питер и, схватив ее за талию, промурлыкал:

 – Привет, малыш, соскучилась?

Розали, резко отбросив его руку, ударила локтем в живот так, что парень чуть согнулся, и сквозь зубы процедила:

 – Малыш у тебя в ширинке. Еще раз прикоснешься, без руки останешься.

Розали пошла в бар, Питер злобно смотрел ей вслед. К нему, еле сдерживая смех, подбежали его друзья.

 – Круто она тебя! – воскликнул один.
 – Заткнись, – процедил Питер, – идем сейчас в бар, посидим, отдохнем, а после бара прокатим сучку на «Прадо».
 – Ну, идем, – обрадовались друзья.

Питер закрыл свою машину, и парни зашли в бар. Розали стояла около одного из бильярдных столов, натирая кий. Маркер выставлял ей шары. Три друга, не спуская с нее глаз, уселись за один из столиков, к ним сразу же подошла официантка.

Пока Розали играла сама с собой в бильярд, Питер с друзьями распивали спиртные напитки, курили и о чем-то перешептывались, посматривая в сторону девушки.

Розали стало жарко, и она сняла спортивную куртку, под которой оказалась маечка. Лифчика под майкой не было, и все мужчины, присутствовавшие в баре, с удовольствием наблюдали за тем, как блондинка, наклоняясь, прижимается к столу, чтобы сделать удар.

Когда Розали начала вторую партию, три друга были уже навеселе. Питер дал знак друзьям, они все поднялись и двинулись к девушке. Она стояла спиной к ним, наклонившись над столом. Подойдя, Питер грубо схватил Розали за ягодицы. Блондинка отреагировала мгновенно. Не разворачиваясь, она со всей силы ударила парня в живот, и когда он свернулся пополам, резко развернулась, схватила за голову и ударила коленом в лицо. Питер попятился назад и сел на пол, его друзья с открытыми ртами переводили взгляд с Розали на друга.

 – Вы че, блядь, мудилы недоделанные! Гандоны штопаные! – зарычала блондинка, уставившись на троицу.

Пока Питер медленно поднимался, его друзья злостно переглянулись и двинулись на Розали.

 – Ты че, сучка белобрысая, вообще охренела?! – прошипел один.
 – Мы тебя сейчас научим, как со взрослыми дядями себя вести нужно, – добавил второй.

(Эмметт) понимал, что теперь у него не та сила, что была раньше, но так как (он) с детства ходил на разные спортивные секции, так как до последних своих дней в мужском теле участвовал в драках, (он) чувствовал себя вполне уверенно перед этой пьяной троицей. (Он) знал, как можно вырубить противника одним ударом, главное знать, куда бить и попасть в цель. С меткостью и реакцией у (Эмметта) проблем не было.

Отбросив кий в сторону, Розали прикрыла лицо кулаками, словно боксер, и притихла в ожидании нападения. Два друга, заметив ее уверенную бойцовскую стойку, начали аккуратно наступать с двух сторон. Глаза Розали метались от одного к другому.

Посетители в баре притихли, наблюдая за происходящим, а некоторые чуть привстали, готовясь вмешаться в потасовку и защитить блондинку. Бармен испугался не на шутку, он понимал, когда пьяные хулиганы начнут обижать девушку, другие пьяные посетители захотят заступиться, образуется приличная драка, в которой начнут бить посуду и бутылки. А кто за это все будет платить?

Бармен положил руки на телефон, готовясь в любой момент вызвать шерифа. Каково же было его удивление, когда блондинка ударила с ноги одного парня между ног, а второго кулаком в солнечное сплетение, от чего он начал судорожно глотать воздух. Пока этот глотал воздух, Розали с разворота ударила ногой по уху того, у которого уже пострадали мужские органы, он свалился на пол. На девушку тут же бросился Питер, размахивая кулаками. Розали пыталась отбывать его удары, но женские руки не выдержали напора, и она получила удар в глаз. Поймав несколько искр и собрав все силы в кулаки, блондинка отбила руки парня, резко схватила за воротник и треснула своим лбом его по переносице… Все присутствовавшие в баре замерли, Розали разжала кулаки, и тело Питера рухнуло к ее ногам. Друзья Питера решили больше к девушке не приближаться.

Блондинка плюнула на Питера, переступила через него и направилась к барной стойке. К ней сразу же подошел мужчина лет около пятидесяти и со всей своей вежливостью, на которую только был способен, промолвил:

 – Я прошу прощения, милая девушка, простите за дерзость, могу я Вас угостить шампанским?
 – Можешь, – бросила Розали, – лет через шестьдесят, когда я буду закусывать вставными челюстями. А сейчас можешь угостить меня виски.

Обрадовавшийся мужчина вместе с ней подошел к стойке.

 – Нам виски, – воскликнул он бармену, – давай вначале по сто.

Друзья Питера пытались привести своего друга в чувства, он пришел в себя, но координация движений была слегка нарушена, поэтому, подхватив его под руки, друзья вывели Питера из бара.

Бармен поставил две стограммовые рюмки с виски.
 

 – За тебя! – воскликнул мужчина, предлагая Розали чокнуться. Но она, проигнорировав это движение, залпом выпила со своей рюмки виски, занюхала своими волосами и, по-мужски похлопав мужчину по плечу, пошла к выходу. Выйдя на улицу, блондинка посмотрела вслед уехавшей «Прадо» и, коснувшись своего левого глаза, скривилась от боли.

*** *** ***

Когда миссис Хейл вернулась домой с работы, ей сразу ударил в нос приятный запах десерта. Из кухни появился Джаспер.

 – Привет, мам, – весело воскликнул он.
 – Привет, дорогой, – Дженнифер подошла и поцеловала сына в щеку, – а что это так пахнет?
 – А, – махнул Джаспер, – это я торт сварганил.
 – Что сделал? – мать изумленно уставилась на сына.
 – Ну, это… сделал, испек.
 – Ты испек торт? Сам? – Дженнифер все еще казалось, что он шутит.

(Белла) начала думать, что перегибает палку со своей искренностью.

 – Ну, не совсем сам, – проговорил Джаспер, – мне Розали вначале помогла, а рецепт я взял у Беллы.
 – А Розали дома? – Дженнифер все еще подозрительно смотрела на сына.
 – Нет, пошла гулять.
 – Хорошо, – вздохнула мама и присела на диван, – Джаспер, раз уж мы одни, давай поговорим, иди ко мне, присядь.

(Белла) немного напряглась, подошла и села рядом с миссис Хейл.

 – Расскажи мне, – нежно начала Дженнифер, – что с тобой происходит в последнее время? Ты мне можешь довериться, и я обещаю, что ни папа, ни Розали…
 – Мам, да все нормально, – (Белле) стало неловко от этого разговора.
 – Я понимаю, что все нормально, но все-таки… скажи мне, сынок, может, ты влюбился?

У (Беллы) от удивление полезли глаза на лоб.

 – Если да, – продолжала Дженнифер, – то в этом нет ничего страшного, наоборот, я была бы рада…
 – Мам, какое влюбился! Мне еще школу нужно закончить…
 – Брось, – перебила миссис Хейл, – с каких это пор школа стала причиной для того, чтобы не влюбляться. Вот даже из вашей компании, Белла, например, или Элис – очень милая девочка…

«Ага, – думала (Белла), – все мы милые, пока спим зубами к стенке…»

На улице послышался звук мотоцикла.

«Фух, – обрадовалась (Белла), – наконец-то Эмметт вернулся, и мы закончим этот дурацкий разговор».

 – Розали вернулась, – улыбнулся Джаспер.
 – Да, – вздохнула Дженнифер, поднимаясь с дивана, – но мы еще с тобой продолжим наш разговор.

Джаспер закатил глаза, когда миссис Хейл отвернулась. Входная дверь распахнулась, в дом влетела Розали, ее левый глаз заплыл синяком.

«Нихрена себе!» – подумала (Белла).

 – Розали! – воскликнула Дженнифер, бросившись к дочери. – Боже, что это? Как это?
 – Все нормально, мам, – промолвила Розали, выставив руки, чтобы миссис Хейл к ней не приближалась близко, – просто не вписалась в поворот и зацепила дерево.
 – Какой кошмар! – Дженнифер коснулась рукой груди. – Я не понимаю, почему ты ездишь на мотоцикле Джаспера? Джаспер! – миссис Хейл обернулась к сыну. – Не давай ей больше мотоцикл, это опасно. А если бы голову разбила?! – снова вопрос к дочери.
 – Да все нормально, мам, не переживай, – махнула рукой Розали и, принюхавшись, добавила, – а чем это вкусно так пахнет?

Джаспер прикусил верхнюю губу, Дженнифер взглянула на дочь, потом на Джаспера и снова на дочь.

 – А ты разве не помогала Джасперу готовить? – подозрительно спросила миссис Хейл.
 – Готовить? – удивилась Розали.
 – Торт, Розали, – напомнил Джаспер.
 – Ах, то-орт, точно! – воскликнула блондинка, – Вот блин, дерево зацепила и про торт совсем забыла. Вот я тупорылая!
 – Розали! – возмутилась Дженнифер, она наблюдала за тем, как дети пошли наверх, при этом думая о том, что Джаспер сам приготовил торт и почему-то стесняется в этом признаться. Но ее не проведешь, Джаспер точно влюблен, вот только в кого? Дикое любопытство вдруг напало на миссис Хейл, и она решила обязательно все выяснить.

Поднимаясь наверх, (Белла) с (Эмметом) перешептывались.

 – Только миссис Хейл могла повестись, что об дерево можно набить фонарь под глазом, – шепнула (Белла).
 – Все нормально, Белла, главное, что поверила, – усмехнулся (Эмметт).
 – Расскажешь, где это ты так?
 – Ага, только в комнату зайдем.

*** *** ***

На следующий день с утра на школьной парковке стояли вместе (Розали), (Джаспер), (Элис) и (Эдвард). Они решили дождаться (Эмметта) и (Беллу), и закурили по сигарете. За компанией из-за угла школы наблюдал школьный комитет. Вот раздался звук мотоцикла, ребята повернули головы и, увидев друзей, начали смеяться, так как еще не могли привыкнуть к тому, что за рулем сидит сумасшедшая Розали, а сзади перепуганный Джаспер. На Розали были большие солнцезащитные очки с зеркальными стеклами.

(Эмметт) любил носить очки от солнца, их у (него) было несколько пар, но эти (он) надевал лишь тогда, когда нужно было скрыть дефекты на лице.

 – А вот это уже интересно, – сказал (Джаспер) глядя на тело сестры.

(Эмметт) подрулил к друзьям и остановился. (Белла), облегченно вздохнув, слезла с мотоцикла.

 – Белла, – поморщился (Джаспер), – ты не могла бы как-то сменить выражение лица, когда едешь на мотоцикле, что ж ты из меня перепуганную «красну девицу» делаешь.

Все друзья, кроме (Беллы) и (Джаспера) засмеялись.

 – А ты сам когда-нибудь ездил с Эмметтом на мотоцикле? – пыталась оправдаться (Белла). – МакКартни настоящий псих.
 – Кстати, а что у психа с физиономией? – весело спросил (Эдвард).
 – Эмметт, не дай Бог… – угрожающе промолвила (Розали).
 – А че? Я не похожа на звезду Голливуда? – весело воскликнул (Эмметт), изобразив «звезду» на фотосессии.
 – Хватит кривляться, снимай очки! – грозно потребовала (Розали).
 – Да, пожалуйста, – пожал плечами (Эмметт) и снял очки.
 – Ого!
 – Ниче себе!
 – Ну, ты даешь!
 – Где?
 – С кем? – наперебой затрещали друзья.
 – Ну, придурок. Что тут скажешь? – обреченно вздохнула (Розали) и тут же добавила: – Еще чуть-чуть, и я перестану хотеть вернуться в свое тело.
 – Розали, – начал осторожно (Эмметт), – а у тебя есть друзья или знакомые на «Прадо»?

(Розали) замерла, уставившись на (МакКартни).

 – Ты имеешь в виду Питера? – нерешительно спросила (она).
 – Да, по-моему, Питер… точно Питер, высокий, темный, он не местный, не форкский, – подтвердил (Эмметт).
 – И что? – с опасением спросила (Розали).

(Эмметт) виновато улыбнулся и сказал:

 – Мне кажется, они больше не будут с тобой дружить… наверное, они обиделись… – после этих слов друзья взорвались дружным смехом, а (Розали), улыбаясь, спросила:
 – А что случилось?
 – Ну-у, мы немного не разошлись в баре, они парни широкие, а я теперь девушка горячая… – снова безумный смех друзей, – пришлось им объяснить, кто здесь местный. Думаю, они поняли и без приглашения больше не приедут.

После этих слов (Розали) с внезапной радостью бросилась к своему телу и поцеловала в обе щеки.

 – Эмметт, ты молодчинка! – воскликнула (она).
 – Эй, ты че? – поморщился (Эмметт), отодвигая от себя тело Эдварда. – Не хватало, что б меня еще тело Эдварда целовало, вот вернешься в свое, тогда и приходи, поцелуемся.
 – А чем тебе мое тело не вышло? – с притворной обидой воскликнул (Эдвард).
 – Я тебе потом расскажу, не при дамах, – ухмыльнулся (Эмметт).
 – Можно подумать, – закатила глаза (Белла), – ты когда-нибудь стеснялся что-то при нас говорить.
 – Ладно, идемте уже, – сказала (Элис), и друзья пошли к школе.

(Розали) впервые обрадовалась, что в ее теле находится (Эмметт). Питер – (ее) бывший бойфренд. Они встречались два месяца, а потом (она) узнала, что он спит со всеми подряд, и бросила его. Он же при расставании наговорил ей кучу гадостей, но тем не менее, всякий раз, когда где-то встречал (Розали), не давал (ей) прохода, приставая с глупыми и пошлыми шуточками.

«Может теперь, пообщавшись с Эмметтом, он не будет больше мне докучать», – понадеялась (блондинка).

*** *** ***

Одиннадцатый класс, урок химии.

В среднем ряду на средней парте сидели (Белла) в теле Джаспера и (Элис) в теле Эмметта, им в их десятом классе нелегко давалась химия, а оказавшись резко в одиннадцатом, они вообще понятия не имели, о чем речь.

(Эмметт) в теле Розали сидел на последней парте один. Раньше (Розали) сидела с одноклассником Люком. (Она) не очень понимала в химии, в отличие от Люка, и постоянно у него списывала. Люк, будучи тайно влюбленным в блондинку, всегда с удовольствием ей помогал.

(Эмметта) же компания Люка абсолютно не устраивала, в его помощи (он) не нуждался, так как химия была одним из (его) любимых предметов. (Эмметт) обожал экспериментировать с химическими элементами, от чего однажды даже пришлось вызывать пожарников в школу. И если (Розали) старалась не замечать влюблено-преданных взглядов Люка, то (Эмметта) они конкретно выводили из себя, и (он) задался целью выжить соседа по парте.

Изначально Люк был поражен странными переменами в Розали. Загадочный интригующий взгляд превратился в наглый, пронзительный, злой. Милая, чарующая улыбка превратилась в насмешливый агрессивный оскал. А кокетливые, игривые речи – в грубость и даже хамство. Поведение соседки вообще не поддавалось никакому объяснению. Розали могла неожиданно сделать Люку на ухо громкую отрыжку, от чего тот подпрыгивал на стуле. Она могла ковыряться в носу и пальцы вытирать об стол со стороны Люка. А однажды блондинка посреди урока решила рассказать ему о проведенной бурной ночи с двумя темнокожими стриптизершами, подробно описывая все до мельчайших деталей. Люка не надолго хватило выслушивать эротические откровения Розали, он отпросился выйти и до конца урока больше не появлялся. На следующем уроке он пересел к Ванэссе Берд и с тех пор с Розали больше не садился.

*** *** ***

В этот день наслаждаться гордым одиночеством (Эмметту) не позволила ноющая боль в животе.

«Бля-я, что ж такое, твою мать! – думал (Эмметт). – Что с этим организмом? Блин! Хоть бы дожить до перемены. Жаль, что Розали теперь не в моем классе, я б узнал у нее, что это за фигня. Ай, черт, может, у ее подружек спросить…»

Розали вырвала с тетради листок и принялась писать.

Написав, она через одноклассников передала листок Джасперу. За ними внимательно наблюдала Лорен. Джаспер прочитал, усмехнулся, показал Эмметту, они тихонько похихикали. Затем Джаспер написал ответ и передал Розали. Розали прочитала и в шоке несколько секунд пялилась в записку, потом резко схватила ручку и снова что-то написала, передала Джасперу. Джаспер прочитал, закатив глаза, быстро написал и опять передал Розали. Так они переписывались и передавали несколько раз. В последний раз записка попала к Розали, она положила ее под тетрадь и принялась рыться в сумке. Через некоторое время раздался звонок, все начали быстро собираться. Розали быстро схватила свои вещи, из которых незаметно выпала записка, и побежала к выходу. (Эмметту) срочно нужно было найти (Розали).

Лорен не спешила покидать класс, когда все вышли, она быстренько подняла записку, развернула и начала читать:

«вы случайно не в курсе, какого хрена у Розали болит внизу живота?», -«Розали пишет», – подумала Лорен.

«Похоже, критические дни :)», – «Джаспер отвечает».

«Вы че, бля, сейчас гоните с меня? Какие нахрен дни? Пипец! Вот это попадалово! И так теперь каждый месяц?», – «Розали».

«Да, моя дорогая, каждый месяц. А ты думала, в сказку попала?», – «Джаспер».

«Полный трындец!!! :((((( И что теперь делать?», – «Розали».

«Поройся в сумке Розали, там должны быть тампоны», – «Джаспер».

«И что потом?», – «Розали».

«Эмметт, не тупи. Что-что. В уши себе засунь», – «Джаспер».

«Я всегда знала, что ты сучка», – «Розали».

«Сама такая. Ладно, не дрейфь, на перемене поговорим. Не ты первая, не ты последняя :)», – «Джаспер».

Лорен, ничего не поняв, перечитала еще два раза, и все три раза вывод один – бред какой-то! Джаспер рассказывает сестре о критических днях, в восемнадцать лет-то? И при чем тут Эмметт? Спрятав записку в сумку, она вышла из класса.

*** *** ***

(Эмметт) встретил (Розали) в коридоре, (она) с (Джаспером) и (Эдвардом) направлялась в столовую, так как была большая перемена. (Эмметт) присоединился к ним.

 – Роуз, я в полной заднице, – промолвил (Эмметт). – Когда у тебя должны критические дни начаться?

(Розали) на мгновенье задумалась, после чего ответила:

 – Сегодня-завтра.
 – Пиздец! – скривился (Эмметт). (Джаспер) с (Эдвардом) засмеялись.
 – Че ржете, придурки? – возмутился (Эмметт). – Думаете, вас это стороной обойдет?

(Парни), переглянувшись, перестали смеяться. Друзья зашли в столовую. (Белла) с (Элис) уже сидели за столом.

За соседним столиком сидел комитет в полном составе. Комитетовцы полушепотом, чтобы не услышали психи, обсуждал странную переписку между Розали и Джаспером.

 – Не понятно, почему Розали говорит о себе в третьем лице: «у Розали болит живот», – удивлялась Анжела.
 – Да это ерунда, просто прикалывается, – задумчиво отвечала Джессика, – вот почему она ведет себя так, будто впервые с этим столкнулась?
 – А вы видели ее фонарь? – вставил Эрик. – Я слышал, она вчера в баре отлупила троих чуваков!

Все удивленно уставились на Эрика.

*** *** ***

(Эмметт), (Розали), (Джаспер) и (Эдвард), взяв себе напитки и бутерброды, сели за свой столик.

 – Может, ей по голове вчера надавали, и у нее полный сдвиг произошел? – предположил Майк.
 – По-моему, у нее давно сдвиг произошел, – вставила Лорен.
 – И еще не понятно, почему Джаспер назвал ее в записке Эмметтом, – задумалась Джессика.
 – А-а-а, – вдруг вспомнил Майк, – я помню, когда-то Эдвард Каллен тряс Розали за шкирки, назвав ее при этом Эмметтом сукой.
 – Эмметт сука? – воскликнул удивленно Эрик, не очень громко, но достаточно, чтобы это услышал (Эмметт), сидящий спиной ближе всех к комитетовцам.

Розали резко замерла, а потом с воплем:

 – Я не поняла! – внезапно вскочила со стула.

Ее друзья не поняли, что произошло, а комитетовцы сразу же напряглись, с опаской поглядывая на блондинку. Схватив свой стул, Розали громко почти бросила его около стола школьного комитета, быстро одной ногой встав на этот стул, она запрыгнула на стол своих недругов. Ребята с комитета резко отклонились на спинки своих стульев.

 – Вы че, блядь, терпилы позорные! Гниды подзаборные! Кто?! – гневно рычала Розали, медленно крутясь на столе и проводя взглядом по всем сидящим.
 – Я спрашиваю, кто, своим поганым помелом упомянул имя Эмметта? Ты, глиста тифозная?! – рявкнула Розали на перепуганного Эрика. Перед ним стоял апельсиновый сок в пластмассовом стаканчике, блондинка зафутболила этот стаканчик в Эрика, сок разлился по рубашке.
 – Отвечай, когда я спрашиваю! Чума марокканская!
 – Я…я… – промямлил Эрик, – прости, я не то имел в виду…
 – Кадык, бля, вырву, еще раз услышу! – с этими словами Розали замахнулась рукой на Эрика, растопырив пальцы, парень зажмурился, но блондинка не ударила.

Друзья Розали с улыбками наблюдали за происходящим, все остальные не могли понять, почему оскорбленный Эмметт сидит спокойно за своим столом и лыбится, а разъяренная Розали беснуется на столе, защищая своего друга. Все взгляды были прикованы к блондинке, никто не обратил внимания на пришедшего в столовую директора школы.

 – Жопы всем порву на немецкий крест! – орала Розали на членов комитета. – Еще раз услышу! Мандавошки вы задроченные!

Пока возмущенный до предела директор приближался к блондинке, она, не замечая его, успела подробно рассказать комитетовцам что, и в каких позах, она с ними будет делать, если еще раз кто-нибудь из них откроет свое анальное отверстие в адрес ее компании.

Когда директор был уже рядом, его челюсть отвисла до максимума, уши скрутились в трубочки, глаза расширились до 50-центовой монеты, а руки дрожали от гнева.

 – Хейл! – рявкнул он не своим голосом. Розали замерла и вместе со всеми уставилась на директора.
 – Немедленно слезла со стола! И мигом ко мне в кабинет! – проорал мистер Ратс.
«Упс», – подумал (Эмметт).

*** *** ***

Друзья (Эмметта) ожидали (его) около кабинета директора.

Директор, пытаясь держать себя в руках, рассказывал Розали, что она является не только самым большим корнем зла в их школе, но еще и позором и головной болью своего уважаемого и достопочтенного отца – мистера Хейла. Ей должно быть стыдно за свое отвратное, непристойное и возмутительное поведение.

(Эмметт) внимательно слушал речи директора, стараясь не зевнуть, но когда (он) вдруг почувствовал некую влагу на нижнем белье, то резко вскочил со стула.

 – Простите, – пробормотала Розали директору, – уже началось! Мне пора! – И она двинула к выходу.
 – Что началось? – опешил директор от такой наглости.
 – Месячные! – бросила Розали и выскочила из кабинета.

Директор только открыл рот и развел руками: «Ну что тут скажешь?!»

*** *** ***

Друзья сразу бросились к (Эмметту) с вопросами:

 – Ну что?
 – Ну как?
 – Полный пиздец! – отрезал (Эмметт) и, схватив (Розали) за руку, промолвил: – Пошли, Роуз, уже началось, ты должна мне помочь с этой хренью.

Никто ничего не понял, кроме самой (Розали). Все удивленно смотрели на то, как (Эмметт) куда-то утащил (Розали).

 – Ты уверен? – на ходу спросила (Розали).
 – Уверен-уверен, – бормотал (Эмметт), – бля-я, такое чувство, будто обоссался.
 – Да не преувеличивай.

Они подошли к женскому туалету.

 – Открывай сумку, – велела (Розали). (Эмметт) открыл, (Розали) принялась в ней рыться.
 – Твою мать! – воскликнул (она), доставая стаканчик йогурта. – Эмметт, ты вторую неделю таскаешь йогурт в сумке.
 – Знаешь, если б я еще рылся в твоей сумке, в которой черт ногу сломит, я б уже умом тронулся. Блин, знал бы, что там йогурт, сожрал бы.
 – Я и не сомневаюсь, – (Розали) забрала йогурт. – Слава Богу, что не знал, не хватало еще отравить мой организм.
 – Вот, то, что надо, – (Розали) достала пачку тампонов.

(Эмметт), скривившись, взял их брезгливо и спросил:

 – И куда их?
 – Туда, Эмметт, туда, давай, иди уже! – (Розали) подтолкнула свое тело к туалету.

(Эмметт), тяжело вздохнув, вошел внутрь. (Розали) осталась ждать под дверью. Через десять минут (она) начала нервничать: «Ну что он там копается? Сколько можно?».

Из туалета выглянул злой (Эмметт).

 – Иди сюда, – прошипел (он) (Розали), – если ты мне не поможешь разобраться с этой штуковиной, я утоплюсь в унитазе!
 – Как ты хочешь, чтобы я тебе помогла? – возмутилась (девушка).
 – Ты че стесняешься своему собственному телу вставить тампон?
 – О Господи, горе ты МакКартновское! – (Розали), закатив глаза, быстро забежала в туалет к (Эмметту).
 – Давай, открывай, – сказал (Эмметт), собираясь снимать штаны.
 – Да не здесь, иди в кабинку, – шикнула (Розали) и, затолкав (Эмметта) в кабинку, зашла вместе с (ним) и закрылась на задвижку.

В туалет зашли Анжела и Джессика.

 – Ну, давай, – услышали они из кабинки голос Эдварда.

Девушки удивленно переглянулись, Джессика приложила палец к губам, делая знак «молчать», и они притихли.

 – А это больно? – настороженный голос Розали.
 – Да не больно, просто неприятно, ниче, потерпишь, все девчонки терпят, и никто пока не умер, – Эдвард.
 – Пиздец, – расстроено Розали.
 – Готова? – Эдвард.
 – Засовывай, – Розали.
 – Трусы держи! – Эдвард раздраженно.
 – Да держу! – сердито Розали. – Давай уже!
 – Расслабься, – Эдвард.
 – Ай! Ай! Быть телкой просто наказание! – простонала Розали.
 – Ну как? – Эдвард.
 – Как-как, хреново! – Розали.

Потом вдруг Джессика и Анжела услышали смех Розали.

 – Ой, не могу, снять бы нас сейчас на камеру! – смеялась она.
 – Одевайся, давай, – буркнул Эдвард.

Джессика и Анжела тихонько подошли к умывальникам, как будто, они собрались мыть руки. Дверь кабинки распахнулась, и на них уставился изумленный Эдвард, не ожидавший их тут увидеть.

Из-за его спины выглянула Розали.

 – Та-ак, – Розали, отодвинув Эдварда, вышла из кабинки. – Подслушиваем, кошелки драные?
 – Нужны вы нам больно, чтобы мы подслушивали, – огрызнулась Джессика.
 – А что, – ухмыльнулась Розали, – я не могу разве своему приятелю приятно сделать?
 – Что ты несешь? – возмутился Эдвард, дав Розали коленом пинок под зад и толкая ее к выходу.
 – Неблагодарная скотина, – прикалывалась Розали, идя к двери.

Эдвард резко обернулся к девчонкам и произнес:

 – Ничего не было! И не смейте никому трепать!
 – Да вы вообще нам не интересны, чтоб мы еще о вас говорили, – отрезала Джессика.

Эдвард покинул туалет.

*** *** ***

На следующий день друзья, собравшись на парковке, вместе зашли в школу. На доске позора в самом центре висела огромная фотография Розали, справа от нее – фото Эдварда, слева фото Элис и Беллы.

 – Н-да, – засмеялся (Эдвард), – Эмметта в какое тело не помести, все равно он главная звезда нашей черной доски.

Фотография же Эмметта МакКартни на доске отсутствовала. Последние две недели, он вообще ведет себя почти, как ангел.

«Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, – думала администрация школы. – Смерть бабушки, конечно, событие печальное, но как изменило парня! Бабушка может гордиться собой на том свете, ее смерть была не напрасной!»