Элис уезжает минут через двадцать. Исходя из моего молчания, ей, вероятно, становится очевидно, что о каких-то вещах заговаривать не стоило, и она переключается на обсуждение выпускного, предлагая собираться у неё дома. Я не против. После, оставшись одна, я заканчиваю с наведением порядка и в ожидании родных располагаюсь на диване с чашкой чая и перекусом. Он скоро уедет. Это всё, что крутится в мыслях, которым невозможно противостоять. То просто бессмысленный труд. Обречённый на провал. Я чувствую себя беззащитной перед их натиском. И лишь смотрю на телефон, но без последующих действий. И тогда Эдвард звонит сам. Скорее всего, Элис уже вернулась домой, а я, помнится, говорила, что позвоню после её отъезда. Какой-то части меня хочется спрятать голову в песок, в противовес чему моё решение, кажется, можно охарактеризовать, как исключительно взрослое. Я беру трубку через пару мгновений, в течение которых продолжает проигрываться мелодия звонка.

- Алло.

- У тебя всё в порядке? Мы договаривались, что ты позвонишь.

- Я помню.

- Тогда почему ты...

- Когда ты уезжаешь? - я спрашиваю об этом, не завершив выдох. Всё, вероятно, должно было сложиться иначе, конкретный миг, но вышло то, что вышло. Кажется, о подобных мгновениях, когда ты лишаешься контроля над собственным сознанием и мыслями, говорят именно так. Что человек просто произносит то, о чём думает. Сейчас я такой человек. Девушка, которая всячески остерегалась, всячески убеждала себя сохранять дистанцию, но всё же отдалась во всех смыслах и теперь... Да, что теперь?

- Белла.

- Просто скажи конкретный день. Ты же наверняка планировал это, собираясь сюда. Вечером после вручения дипломов или следующим утром? Или...

- Что моя сестра тебе наговорила? - его резкий голос проходится по моей коже, словно наждачная бумага. Кроме того, я слышу звук движения. Может быть, ходьбы по комнате или просто от того, что Эдвард встаёт или наоборот опускается на стул.

- Ничего. Лишь сказала об этом. И она права. Разве нет?

- Я не хочу обсуждать это вот так, по телефону. Не видя тебя, - очень тихо звучащие слова в ответ. - Давай встретимся завтра и спокойно поговорим. Пожалуйста, колибри. Не думай, что я... Что я... хочу тебя терять.

Всё это, вероятно, задумывалось, чтобы обнадёжить меня, но я не ощущаю подобного. Нисколько. Ни в малейшей степени. Я даже не чувствую себя собой. Собой прежней. Той Беллой, которая думала лишь о колледже, о дальнейшей учёбе и невозможности по внутренним причинам поступить туда, куда хочется. Той Беллы будто бы больше нет. А есть лишь я, уже не девочка, но и не женщина, способная последовать за мужчиной, даже если бы он... позвал, потому что то, что происходит в моей жизни и со мной, я не могу просто взять и открыть родителям. В лучшем случае они найдут в себе силы дослушать, и кто-то подытожит, что это мой выбор, и я достаточно взрослая, чтобы решать, но гораздо больше верится в худший сценарий. В слова, что я не похожа сама на себя, и в последующий открытый конфликт, итог которого непредсказуем. Может быть... может быть, всё это дойдёт и до Карлайла. Что его сын... В древние времена считалось бы, что меня... обесчестили. Я ощущаю себя... застрявшей. Оказавшейся на перепутье. Хотя у меня, по крайней мере, может быть университет мечты. Надо только принять деньги. Но внутри какой-то протест. Блок. Нежелание столкнуться с вероятностью того, что они тоже будут ощущаться, как ссуда, которую нужно погашать?

- Если бы дело было лишь в Элис...

- Я бы уехал в ночь. Скорее всего. И утром или днём уже был бы на работе.

- То есть через два дня.

- Да, через два дня. Таков был план... Но теперь всё изменилось, и я задержусь. Я думал об этом и всё решил.

- Думал? - я не знаю, верить или нет. Словам, что он вроде бы размышлял о нас, про отъезд и то, как всё будет после. На расстоянии. Я вроде примирилась с разницей в возрасте, со сложившейся личностью, установки и мнение которой о разных вещах уже не изменить, но расстояние... Разлука... Всё станет сложнее, чем сейчас. Намного. И, быть может, он просто... забудет обо мне. О том, что было между нами. Позабудет не в первый день, но спустя короткий срок. С другими женщинами вокруг. Более подходящими и близкими по... духу. Что по сравнению с ними далёкая и провинциальная я? Мы почти не знаем друг друга.

- Да, Белла, думал. Но давай, правда, поговорим завтра. Я приеду, куда и когда скажешь.

- Хорошо. Я напишу тебе перед библиотекой. Мне надо сдать книги.

- Встретимся внутри?

- Да.

- Могу ли я узнать, что ты делаешь сейчас? - вопрос доносится до меня после короткой паузы. Я передвигаюсь на сидении, не совсем уверенная, как перейти к более будничному течению разговора, но всё же отвечаю:

- Просто сижу. А ты?

- Тоже просто сижу. Как-то непривычно от того, что ты не рядом. Знать, что ты не войдёшь в комнату через несколько минут. И что сегодня я буду спать один.

Я не успеваю не то что ответить, а даже понять, что можно было бы сказать, потому что слышу звук ключей, вставляемых в замок, и то, как открывается дверь прежде, чем голоса и шаги обозначают, что родители и бабушка уже здесь. Немного раньше, чем я ожидала. Вероятно, дорога была не такой уж и загруженной с точки зрения количества автомобилей и помех движению.

- Извини, но мне пора. Родители приехали.

- Пока, колибри.

Я кладу трубку с ощущением тоски внутри, но улыбаюсь для бабушки, когда выхожу навстречу родным. Она обнимает меня, упоминая, чтобы я была готова к разговору по душам, и психологически я немного напрягаюсь, хотя по улыбке бабушки понимаю, что это, скорее всего, близко к шутке. Мы ужинаем все вместе где-то часа через полтора, бабушка расспрашивает о том, всё ли у меня есть для выпускного, готова ли я, и увидит ли она моего парня. Отец раньше моего заявляет, что я ни с кем не встречаюсь, а Джейка она должна помнить. Я смотрю на родного человека в настроении, напоминающем злость. Потому что прозвучавший вопрос был адресован мне, но отец словно украл у меня право голоса. Хотя, может быть, в этом есть и моя вина... Я ведь никогда не интересовалась парнями. Я не была той девочкой, которая в возрасте двенадцати-пятнадцати лет подходит к маме или просто грустит вроде бы без видимой причины, и после непродолжительных наблюдений мама понимает, что её дочери впервые в жизни понравился какой-то мальчик. И отцу не с чего думать, что, пока их не было, в моей комнате был взрослый мужчина, который в один из последующих дней увидел мою грудь, не был остановлен от прикосновений к ней и лишил меня... девственности, а я искренне возжелала его. Что бы произошло, если бы вот сейчас я сказала, что встречаюсь с тем, кто для родителей просто старший сын Карлайла Каллена? Для них я хорошая, примерная девочка. По-прежнему девочка. Но я больше не она. Я ведь... переменилась.

- Вообще-то, пап, я... Мне нужно рассказать тебе... то есть вам всем об одной вещи. Вы моя семья, и потому я не хочу, чтобы вы расстраивались, но вы должны знать, что я... - я сомневаюсь, нервничаю и замедляюсь в словах, - я начала встречаться кое с кем.

- Ну вот, Чарли, а ты говоришь, что...

- Что? - бабушка умолкает на полуслове, едва только отец переводит взгляд от своей тарелки ко мне. - Ты имеешь в виду то, что сказала, или... Ты ещё юна для этого, Белла.

- Вообще-то нет. Мне уже восемнадцать, а многие начинают встречаться и раньше, - неожиданно без всяких раздумий замечаю я и при этом смело смотрю прямо в отцовские глаза, что имеет место быть не так уж и часто. Он хмурится и произносит то, отчего внутри меня возникает желание просто уйти, как бы по-детски это не выглядело со стороны.

- Но не моя дочь.

- Чарли.

- Нет, Рене, подожди. Так всё и начинается. Сегодня она с кем-то гуляет, а завтра откажется ехать в свой колледж, потому что не захочет расставаться с тем, кто поступил в другое место.

- Ещё недавно ты удивлялся, что я иду на выпускной с Джейком, и при этом упоминал Майка, будучи убеждённым, что он от меня без ума. Это были твои слова, папа, не мои. А теперь мне нельзя встречаться?

- Я имел в виду лишь выпускной, но если речь о Майке, то он воспитанный парень, и родители у него хорошие. Хотя я бы предпочёл, чтобы вы встречались здесь или, по крайней мере, не оставались наедине.

Вот теперь я реально зла. Потому что даже если Майк, который считается хорошим, будет выглядеть лучше, только если согласится общаться с дочерью Чарли Свона исключительно под его крышей или на виду у других людей, то Эдвард Каллен, уже нарушивший всё это...

- А если это не Майк, а кто-то другой, значит, я автоматически не знаю, что делаю, и на меня это повлияет лишь негативно?

- Белла, папа вовсе не пытается...

- К вашему сведению я не собираюсь отказываться от продолжения учёбы, - слишком громко говорю я. Хотелось бы знать, откуда это вообще пошло. - Я понимаю, что это, вероятно, большая новость, и необходимо время, чтобы её принять, но я поеду в колледж в любом случае.

- И кого мы должны принять, если даже не знаем, с кем ты... дружишь? - папа смотрит на меня, а потом поочерёдно на маму и бабушку, будто в поиске их поддержки, но те словно не здесь или просто не уверены, что желают встревать, и он возвращает взгляд ко мне. Взгляд полицейского, проникающий вглубь и стремящийся узнать всё, что скрывает напротив сидящий человек. В данном случае я.

- Знаете, кем бы он ни был, мне бы хотелось, чтобы вы просто доверяли мне и моему выбору. Но ты, папа, или, может, вы все... Этого очевидно нет. Я доем у себя. И лучше мы вернёмся к этому разговору позже.

Я ухожу с тарелкой в свою комнату. Если мне и совестно, то в основном только перед бабушкой. Скорее всего, мы испортили ей настроение, когда изначально ничто этого не предвещало. Я размышляю об этом, сидя в кровати спустя какое-то время и предполагая, что нужно извиниться. Стук в дверь застаёт меня врасплох, но не слишком сильно. Она приоткрывается с последующим увеличением дверного просвета бабушкиной рукой.

- Привет. Можно войти?

- Да, разумеется.

Бабушка садится с краю кровати, что само по себе усиливает чувство вины внутри меня. Мне не вспомнить, чтобы я хотя бы раз видела бабушку негодующей или опечаленной моим поведением, и, быть может, это не доказательство того, что я не создавала неприятностей, будучи под её присмотром, но сейчас она выглядит... доброй.

- Не самая приятная ситуация, но ты... не бери в голову. Просто такой момент рано или поздно наступает в жизни любой девушки.

- Такой момент, когда родители не понимают?

- Не совсем. Скорее такой момент, когда отцу приходится осознавать, что его дочь больше не та девочка, которая сидела у него на коленях в детстве. Это сложно. Просто дай ему немного времени, и он... отойдёт.

- Я бы не была в этом так уверена, - отвечаю я, потому что, и правда, так думаю. Я не особо что сказала, а отец уже порядочно вышел из себя. Не успев даже задуматься о том, чтобы по возможности затронуть тему возраста хотя бы издалека, теперь же, если быть честной, я вообще далека от намерений возвращаться к разговору, пусть и озвучила их вслух.

- Тем не менее, тебе уже восемнадцать, и ты не нуждаешься в разрешении, родная. Может быть, твой папа и перегнул, но от дома тебя уж точно не отлучат, - бабушка прикасается к моей правой руке чуть ниже локтя, и я смотрю на кожу, которая уже не такая гладкая и ровная, как моя. Это невольное осознание, не более того, но всё же мне становится... тоскливо. Мысль, что стоит видеться или хотя бы звонить почаще, оформляется в голове за доли секунды. - Ты... ты любишь... этого человека?

- А как понять, любовь ли это? Как отличить её от... влюблённости? Я просто... не знаю.

- Когда человек влюблён, то его больше притягивают физические данные другого человека, его внешность и фигура. Это часто сопровождается желанием обладать объектом своей... страсти всегда и полностью, постоянно знать, где и с кем он находится, контролировать его. Влюблённость, я думаю, является... поверхностным чувством, - с накопленной за десятилетия жизни мудростью и опытом говорит бабушка, осматриваясь вокруг, в конечном итоге концентрируя взгляд на моих подушках. - Но любовь... если ты любишь кого-то, ты доверяешь ему, не подозреваешь его ежеминутно в том, что он... изменит, заботишься и предоставляешь ему свободу, и в тебе есть готовность принимать человека таким, какой он есть, вместе со всеми его недостатками, которые ты тоже видишь, но не пытаешься его исправить. Ты просто желаешь, чтобы он был счастлив и благополучен. Любовь наполнена теплотой и самоотдачей, и стремлением посвятить себя комфорту и развитию другого и избавить его от одиночества. Ты продолжаешь любить абсолютно и безусловно даже в непростые моменты, которые рано или поздно возникают в любых отношениях. Любовь это не только... валяние в постели.

- Бабушка! - я отворачиваюсь, ощущая, как волосы спадают вниз в скрывающем моё лицо движении. И это к лучшему. Внутренняя стыдливость провоцирует румянец на щеках. Это едва ли не хуже, чем неудачный разговор во время ужина. Господи. Ещё не хватало обсуждать... секс с человеком ещё более старшего поколения по сравнению с моими родителями.

- Ты сама спросила, в чём отличие.

- Но я не думала, что услышу вот это.

- Зато теперь ты можешь спросить себя, что сделала бы в первую очередь, если бы твой... парень вдруг появился бы здесь и сейчас. Просто заговорила бы, обняв, или...

- Пожалуйста, давай... закончим. Я поняла, тебя, кажется, не смущает всё это, но я так не могу.

Я поднимаюсь с кровати, решив всё-таки отнести тарелку на кухню. Звук работающего телевизора доносится до меня ещё на стадии лестницы. Свет горит и на кухне, и в гостиной, но я не знаю, кто где находится, и значит ли это, что мама может быть в общей комнате, а отец на кухне, или же всё наоборот, или они оба находятся где-то вдвоём, а освещение в другом месте просто осталось включённым. В любом случае мне нужно помыть посуду после себя. И просто хочется чай. Папа... вот кто оказывается сидящим на кухне. Один. Хотя бутылку пива в руках, наверное, можно считать своеобразной компанией.

- И каково оно на вкус?

- Ты ни разу не пробовала? На тех вечеринках, которые посещала летом? Вероятно, на одной из них ты и узнала своего... своего друга получше. Или нет.

- У меня есть... друг, но я по-прежнему не пью. И он тоже не такой.

- Ты можешь попросту этого не знать, Белла, - отцовский голос звучит с явным скепсисом и недоверием, направленным если и не лично на меня, то в сторону человека, о котором мы говорим, что, конечно же, безрадостно, но в то же время ожидать иного было бы странно. Ну да, отец радушно отнёсся к Эдварду, как к сыну уважаемого доктора, но всё это способно легко обесцениться под гнётом мрачной для родителя правды. - И жизнь длинная. Всякое способно произойти. Не хочу, чтобы ты... пострадала. Чтобы кто-то сделал тебе больно каким-либо образом.

- Я понимаю, но ты ничего не изменишь, пап. Ты не в силах уберечь меня от всего.

- Я мог бы попытаться и... запереть тебя. Отпустить только на выпускной. И домашний арест до скончания времён, - качает головой отец прежде, чем на его лице появляется знакомая мне улыбка, идущая от сердца. Становится очевидно, что это лишь шутка. Не совсем забавная, но всё же...

- Тут одно из двух. Либо арест, либо колледж. Ты же понимаешь?

Его реакция на мои слова весьма своеобразна. Взявшись за бутылку близ дна, папа толкает её в моём направлении движением, которое выглядит взвешенным, в сопровождении немного абсурдных слов:

- Она нетронутая. Попробуй, и узнаешь, каково оно на вкус. Я говорю серьёзно. Лучше при мне, если ты ещё ни разу не пила. Так я буду уверен, что ты сможешь отказаться, если кто-то попытается тебя... опоить, чтобы...

- Я хотела чай, - звучит неубедительно, но моя неловкость буквально зашкаливает. Я ведь понимаю, что именно отец имеет в виду. Что некий мужчина или парень может воспользоваться алкоголем, а потом и мной... Если бы папа только знал, что уже поздно предостерегать...

- Смелее, дочурка.

Я делаю пару шагов в сторону обеденного стола и беру сосуд в правую руку. Он прохладный. С капельками воды после холодильника. После поднесения бутылки ко рту и наклона пена с жидкостью воспринимаются не только языком, но и органами обоняния при вдыхании аромата. Напиток движется в полости рта, оставляя после себя чувство свежести и сладковатое послевкусие, хотя больше я, пожалуй, ожидала неприятной горечи или кислоты, как если бы он оказался испорченным. Но запах, консистенция и температура вызывают исключительно приятные ощущения. Я бы обозначила их, как гармоничные. И растягивающиеся во времени.

- Ну как?

- Вкусно, но не думаю, что так, чтобы выпить сразу много. Теперь тебе... спокойнее?

- Самую малость да, - папа допивает пиво, оставшееся в таре, энергичным глотком. А потом встаёт с направленным в сторону взглядом. - Давай мы с тобой договоримся, что ты и он... что вы не будете... спешить. А если вы уже, то...

- Разве тебе не следует передоверить меня... маме?

- Наверное, следовало бы, но она считает тебя благоразумной и сказала, что если мне есть о чём с тобой поговорить, то мне это и делать. Что она не возьмёт это на себя. Поверь, я тоже испытываю дискомфорт.

- И с каких пор?

- Очевидно, что с нынешних, - следует ответ. Я обнимаю себя руками, видя отца будто впервые. Невозможно было и представить, что однажды он решит угостить меня пивом, чтобы понаблюдать, какой эффект произведёт на меня вкус, и способна ли я зайти слишком далеко в том, что касается алкоголя. Всё это словно из чьей-то другой жизни. Не из нашей.

- Я... благоразумна, пап. И он тоже. Он... заботится обо мне, честное слово.

- Тогда давай договоримся ещё и о том, что если ты собираешься к нему, то так и говоришь, а не придумываешь... небылицы.

- Хорошо, пап.

- И ещё, если у тебя есть парень, тогда почему ты идёшь на выпускной не с ним, а с Джейком?

Услышав вопрос, я задумываюсь, что со стороны всё это наверняка, и правда, выглядит странно. Факт наличия у меня человека, с которым я встречаюсь, хотя при этом иду на праздник не с ним. И что же можно тут сказать, как объяснить и обойтись в то же время без плохо характеризующей лжи?

- Ну, он вроде как... скромный. Не сильно любит быть на виду. Мой парень. Он не уверен, что пойдёт на выпускной, а я понимаю и не хочу заставлять. То есть да, мне бы хотелось провести вечер с ним, но я пытаюсь заботиться о его чувствах и уважать их. Это, вероятно, не то, что ты хотел услышать, но он всё равно нравится мне, пап.

- Да, я думаю, что уже понял это. Ага, точно.

Остаток вечера я провожу сначала в гостиной с родными, а потом за чтением пяти-шести глав. Но избавиться от мыслей об Эдварде, изгнать их из своей головы так и не выходит. Бабушкин вопрос словно засел в ней на веки вечные. И как я, предполагается, должна отличить влюблённость от любви? Конечно, я хочу, чтобы он был счастлив, и не звонила ему с желанием контроля ни разу, и мы фактически не... не валяемся в постели, но его недостатки... Разве я знаю о них хоть что-то? Нет, это неведомо мне. Папа прав... Я могу просто не иметь о соответствующей стороне Эдварда Каллена ни малейшего представления. Он может быть другим без меня рядом. Или оказаться иным со мной спустя время из-за какого-либо трагичного события, неприятности или просто плохого дня. Жизнь действительно длинная...

Спокойной ночи, колибри.

Я пишу в ответ то же самое, потому что не знаю, что ещё добавить.

Спокойной ночи.

У тебя дома всё в порядке? Ничего не случилось?

Не случилось ли у меня чего? Наверное, случилось. То, что я, возможно, люблю мужчину старше меня, но слишком далека от того, чтобы стать частью его обычной жизни.

Нет, всё хорошо.

До завтра?

Да.

Но на следующий день я не пишу Эдварду, как мы договаривались. Я не готова видеть его и всерьёз размышляю над тем, чтобы позже просто написать об изменении планов. Ему неоткуда будет узнать, что я всё-таки посетила библиотеку. Хотя его утреннее сообщение словно преследует меня. Присланное примерно пять часов назад. Около восьми утра.

Мне не спится. Неуютно без тебя.

Почему я не ответила? Я и сама доподлинно не знаю. Просто что-то словно помешало. Знание, что отсрочка это лишь отсрочка?

Сколько твоей бабушке лет? Знаю, не совсем правильно спрашивать о таком, но всё-таки.

Я останавливаюсь на крыльце, чтобы ответить, но главным образом сохраняю неподвижность, потому что жду, когда бабушка присоединится ко мне. Нет, она не идёт со мной в библиотеку, а хочет просто прогуляться по району, но мы решили, что немного пройдёмся вместе прежде, чем я поверну налево. Она выходит через дверь, прикрывая её за собой, как раз тогда, когда я отсылаю сообщение.

Шестьдесят четыре.

- Это он тебе пишет, я права?

- Да, он.

- Собираешься... собираешься встретиться с ним сегодня?

- Не уверена.

- Почему? Ведь не из-за того, что я здесь? Если так, то не нужно быть со мной неотлучно, Белла. Можешь пойти к друзьям. Меня это не обидит.

- Дело не в этом, - говорю я, осматриваясь вокруг и видя всё тот же пейзаж, что был здесь вчера и будет здесь завтра и даже через несколько месяцев, разве что с небольшими отличиями в силу смены времён года. - Просто всё, кажется, труднее, чем я думала поначалу, когда мы только...

- Вы поругались?

- Нет. Нет, ничего такого. Но мы... возможно, разные.

- Но вы и не должны быть одинаковыми, - произносит бабушка, пока мы идём по тротуару. - Или он, ты считаешь, не понимает тебя?

- Он понимает сейчас, но я сомневаюсь, что это... навсегда.

- Ты сомневаешься, потому что ещё очень молода. И на данный момент это нормально, - твёрдо звучащие слова наверняка являются результатом немалого количества прожитых лет и накопленной мудрости. И к тому же об отношениях бабушке точно известно побольше моего. Если бы дедушка выжил после инфаркта, они были бы вместе и по сей день. - Но есть такая вещь, как компромисс, милая. Не судить о поступках и действиях с точки зрения того, как поступила бы ты, а пытаться понимать другого человека и мотивы, которые движут им в тот или иной момент, входить в его ситуацию. Ты это ты, но вас... двое, и иногда важно быть единым целым. Решать какие-то вопросы сообща. Я о том, что когда-то с кем-то ты... обретёшь семью и тогда уже не будешь сама по себе, понимаешь? Появится множество общих вещей. Дом, семейный бюджет, время, проводимое друг с другом. Увлечения, интересы и действительно собственные нужды могут быть различны, но важно знать, что человек действительно твой и без преувеличения всегда хочет служить тебе опорой и поддержкой, какие бы смелые мечты у тебя не возникали, и что ты тоже готова отвечать ему тем же. Только тогда возникает необходимое чувство тепла и безопасности, которое не способен подарить никто другой. Таковы здоровые... отношения. Когда двое являются одной командой, но без зависимости.

- Без зависимости?

- Быть командой вовсе не означает, что вы буквально не отходите друг от друга. Это означает, что вы способны найти баланс между зависимостью и индивидуализмом, будучи при этом настроенными на достижение общих целей. Только так можно стать гармоничной парой и укрепить отношения, - протянув левую руку, бабушка заправляет волосы мне за ухо и приостанавливается, когда мы достигаем того места, где нам предстоит разойтись в разные стороны. Я смотрю на неё, одевающуюся вполне модно для её возраста, и, может быть, спустя десятки лет хочу выглядеть подобным образом. - Подумай над моими словами.

Повернув в нужном направлении, я иду не слишком быстро, но всё равно оказываюсь у стола библиотекаря так же скоро, как и в другие дни. Миссис Коуп принимает у меня прочитанные книги и интересуется, буду ли я брать новые.

- Я пока посмотрю.

- А какая из этих трёх книг понравилась больше всего?

- Однозначно «Охотничий дом». Вы... помните про выпускной?

- Конечно, помню и обязательно приду, Белла. Дочь упоминала, что видела тебя вчера с братом подруги.

- Да... - я запинаюсь, совсем не ожидая такого поворота в разговоре, - он выручил меня.

- Мэделин так и сказала. Но не буду тебя задерживать.

Кивнув, я устремляюсь в довольно уединённый проход между полками, где расставлены детективы и триллеры. Он заканчивается тупиковым ответвлением, образованным стеллажами и стеной. Ты это ты, но вас... двое, и иногда важно быть единым целым. Решать какие-то вопросы сообща. Важно знать, что человек действительно твой. Таковы здоровые... отношения. Когда двое являются одной командой, но без зависимости. Я такая... Что я творю? Держать человека на расстоянии, отталкивать его, собираться обмануть... это не забота. И это далеко от попытки остаться собой, но найти другую сторону себя в отношениях с кем-то, обретя счастье. Рано или поздно нам всё равно придётся поговорить. Это то, чего я не смогу избегать бесконечно долго.

Привет. Извини, что не написала раньше. Я уже в библиотеке. Приедешь?

Привет. Да, сейчас выйду. Скоро буду. Минут через десять.

Некоторое время я читаю описания двух книг, которые попадаются на глаза, интригуя названиями, но всё-таки ставлю переплёты обратно на полку и просто прислоняюсь к ней. Трудно думать о том, чтобы что-то выбрать, когда голова наполнена совсем другими мыслями. Постояв так ещё немного, я иду на выход, чтобы подышать свежим воздухом и подождать Эдварда снаружи. Мне начинает казаться не лучшей идей встречаться с ним в здании, если, исходя из слов дочери, миссис Коуп может знать и то, как он выглядит. Я отхожу немного в сторону от библиотеки как раз к тому моменту, когда знакомый автомобиль разворачивается на пустынной дороге и подъезжает ко мне. Вскоре я уже на переднем пассажирском сидении, смотрю на мужчину за рулём, и мне кажется, что Каллен выглядит... утомлённым. Может ли быть так, что он совсем не спал?

- Ты в порядке?

- Само собой.

- Куда мы... едем?

- Ко мне, если ты не против. Там никого нет. Все разъехались по своим делам.

- Хорошо.

Мне не кажется, что он в порядке. Просто сейчас, возможно, не время это обсуждать. Пока мы в дороге, и ему нужно оставаться сосредоточенным на управлении машиной. Я лишь иногда посматриваю на Эдварда, испытывая желание взять его руку в свою, но обе его ладони сжимают рулевое колесо. Впоследствии войти в дом, в котором я бывала десятки раз прежде, ощущается затруднительным и, может быть, даже неправильным, потому что сегодня здесь нет Элис, и в каком-то смысле я тоже не должна тут находиться. Ведь вдруг она вернётся? Или приедет Эсми? Или Карлайл? Как я тогда объясню, что делаю здесь? Может быть, не стоило столь безрассудно и опрометчиво соглашаться. Я застываю на месте, едва переступив порог, и уже не хочу ни разуваться, ни проходить в гостиную или куда-либо ещё. От странной тревоги ладони начинают потеть. Нет, я не боюсь лично Эдварда, но, может быть, не хочу так. Не хочу рисковать быть застигнутой вместе с ним или наоборот прятаться и дальше. Я не знаю, что со мной творится... Просто не имею ни малейшего представления. Он замечает то, в каком непонятном состоянии я нахожусь, и приближается с очевидной осторожностью, пока не подходит совсем близко, дотрагиваясь ладонью до моей левой щеки. Вероятно, прикосновение должно было заставить все мои тревоги исчезнуть, чтобы я просто растворилась в этом моменте, и всё, кроме Эдварда, стало неважным, но оно наоборот окончательно убеждает меня, что мне нельзя находиться в этом доме.

- Белла. Всё хорошо?

- Нет. Я хочу уйти отсюда. Это неправильно.

- Неправильно? - Эдвард хмурится, и от того, каким потерянным он становится, моё дыхание превращается в затруднённое. - Что неправильно? Неправильно было подпускать меня? Тогда не стоило этого делать. Не пришлось бы сейчас жалеть о той ночи.

- Ты думаешь, что я жалею о содеянном?

- Я не знаю, что ещё мне думать, Белла. Я считал, мы поговорим, и всё, казалось, было в порядке, пока мы ехали сюда, а теперь ты говоришь всё это, и я не понимаю, каких действий или слов ты ждёшь от меня сейчас. Я скрываюсь ради тебя, ведь ты не в силах открыться людям и принять последствия, но я без понятия, сколько ещё должен это делать. Неделю, месяц, год? Или до твоего полноценного совершеннолетия?

- Знаешь, ты... - сипло начинаю я, - ты ничего не должен делать, если не хочешь. Ни скрываться, ни ждать, - я моргаю, чтобы справиться с эмоциями, которые даже не могу постичь, потому что никогда ранее не испытывала их, и отодвигаюсь, чувствуя, как около лица становится пусто ввиду исчезновения касания. Мне обидно, что он думает, что я жалею о собственном выборе и о том, что мы испытали вместе. Горько, что я, быть может, всё делаю неправильно. Что я сама по себе, возможно, неправильная для него. Попросту неподходящая. Наверное, больно вроде бы быть с кем-то, но при этом не встречаться в открытую. Почему я... не думала, что это может ощущаться... жестокостью? Может быть, именно это он уже и испытывает?

- Ну, что ты такое говоришь, Белла? - Эдвард резко хватает меня за руку, притягивая обратно к себе, хотя я даже не чувствовала, что сдвинулась с места хотя бы немного. Я ещё никогда не видела его таким. Таким... просящим о чём-то. Он прижимается ко мне, его руки уже на моих предплечьях, и я думаю, что едва дышу. - Поедем отсюда, если переживаешь, что кто-то вернётся, но только не отталкивай меня. Нам надо держаться вместе. Я не могу быть вдали от тебя, колибри. Всё будет, как скажешь.

- Нет. Нет. Хватит это говорить. Хватит. Я... ухожу.

- Нет, не уходишь. Ты садишься в машину, - твёрдо говорит он, и я понимаю, что не могу ослушаться. Да и чтобы дойти отсюда до города, потребуется идти очень долго. Сидя на переднем пассажирском сидении, я жду, когда Эдвард запрёт входную дверь. Он присоединяется ко мне внутри салона спустя короткое количество секунд. Но вместо того, чтобы завести двигатель, обхватывает моё обнажённое колено. Тепло от руки движется к шортам и дальше вверх по телу, и кажется, что даже отдаётся между... ног. Я смотрю в боковое окно, потому что не смею взглянуть на Эдварда, когда со мной происходит нечто подобное.

- Ты... отвезёшь меня?

- Да, но не раньше, чем мы всё обсудим. Я понимаю, ты, скорее всего, расстроена, но нам действительно нужно поговорить, Белла, - с нажимом говорит он. Его голос такой сдавленный, как будто плачущий, отчего становится тревожно внутри, и невозможно игнорировать состояние человека, которого я, быть может... быть может, люблю. - У меня, правда, нет ничего сильно важного, что требовало бы моего немедленного возвращения.

Я поворачиваю голову влево и натыкаюсь на взволнованный взгляд. Ладони странным образом начинают дрожать, и я соединяю их в замок у своего живота, хотя уверена, что Эдвард всё видит, то, как я реагирую и что делаю.

- Я не знаю, что сказать... Возможно, всё это... - зря... бессмысленно... Именно это крутится в моих мыслях. Я удерживаю их внутри себя не иначе, как силой воли. - Несколько дней ничего не изменят. Может быть, и не стоит откладывать отъезд... из-за меня.

- И ты готова к тому, чтобы я уехал завтра?

- Я... приму это.

- Примешь? И что это значит?

- Это значит, что мне лишь восемнадцать, я зависима от семьи, и ты всё равно меня забудешь, - сдавшись на выдохе, я остаюсь без внутренних сил остановить эти слова, и мой взгляд словно предаёт меня же, опускаясь к рукам и ногам.

- Что я сделаю?

- Забудешь... - ещё тише, чем в первый раз, произношу я. - Ты в любом случае уедешь, и всё переменится.

Даже думать об этом мучительно. Это словно сразу несколько видов боли в теле и в груди. Тянущая, острая, пульсирующая.

- Всё это что? - низким, будто механическим голосом спрашивает Эдвард. Мне кажется, он... злится. Или близок к этому. Если бы я только могла ответить... - Ты совсем не понимаешь моих чувств, да? Ты не игрушка для ребёнка, Белла, которая может надоесть. Ты человек. Ты моя... девушка. Я с тобой. Ты и я... мы вдвоём, колибри, - он прикасается к моим рукам, и инстинктивно, на автомате я разжимаю их. Эдвард обхватывает фаланги пальцев ближайшей к нему ладони в тот же самый миг. - Ты сможешь приехать ко мне, когда пожелаешь. На неделю или месяц, или вообще на всё лето. Это не расставание, колибри.

- Девушка... девушка, которая способна лишь на то, чтобы встречаться тайно. Ни сходить куда-то, ни прикоснуться на людях... - и, наверное, в другой ситуации... не со мной он бы целовал другую женщину, когда захочется, и им было бы плевать на тех, кто смотрит и испытывает неловкость из-за публичных проявлений чужих чувств. И не меня он спустя время, вероятно, познакомил бы с родными. Я бы хотела, чтобы и мои родители знали, что я с хорошим человеком, но, узнав, они вряд ли увидят что-то за исключением разницы в возрасте и того, что мне могли просто запудрить мозги, лишив возможности адекватно воспринимать свои же действия. - Так ведь не должно быть. Я сама себе...

Я не договариваю, ощутив ладонь, которая разворачивает моё лицо за подбородок. Эдвард прикасается своими губами к моим, и, несмотря на то, что это застаёт меня врасплох, а может быть, лишь поэтому, мои губы приоткрываются, и я позволяю ему стать ещё ближе. Обхватить мне шею, чтобы поцелуй стал совсем опьяняющим и головокружительным. Нужно остановиться, остановить, но я... Руки устремляются к волосам Эдварда, пальцы тянут за них, и я хочу лишь, чтобы это не заканчивалось. Поцелуй, ощущение того, что Эдвард, вероятно, желает только меня одну, иначе не целовал бы так... одержимо, что он действительно хочет будущего для нас. Устроить... всё, и чтобы всё сложилось. Кажется, я стону и стону громко, едва он переходит с медленными, почтительными поцелуями на шею и проникает руками мне под рубашку со спины. Лицо бросает в жар от осознания того, что я сделала, как... отреагировала, но Эдвард словно бы не слышит. Он даёт мне прийти в себя, немного отдышаться прежде, чем вновь возвращается к моим губам и целует ещё более несдержанно и пылко. Его правая рука минует поясницу, проникая под пояс моих шорт, и я передвигаюсь на сидении, чтобы быть ближе, желая... всего. Забывая, где нахожусь и что ещё несколько минут назад испытывала панику из-за самого факта. Я... взволнована. Разрываюсь между сохраняющейся неловкостью и чувством потребности. Мурашки распространяются по всему телу вверх и вниз от точки сосредоточения прикосновений. Ладони Эдварда тёплые и ласковые. Дотрагиваются чарующе. И он само воплощение терпимости. Когда он внезапно отстраняется с заметно участившимся дыханием, я ощущаю... потерю. Без всяких преувеличений это именно она. Но, по крайней мере, расстояние между нашими лицами фактически ничтожно, и он смотрит мне в глаза, опаляя лицо жарким выдохом и не убирая руки от моего тела, что хоть как-то примиряет меня с тем, что прямо сейчас мы больше не... целуемся.

- Ты такая... глупышка, - вместо вероятной обиды или возмущения я чувствую лишь сладкую негу, разливающуюся по телу. - Я забуду тебя, только если у меня случится амнезия, - это звучит искренне... Серьёзно. Неподдельно. Не просто, как дежурные слова, лишь бы... замять. Хоть я и не знакома с ситуациями, когда люди что-то говорят друг другу, чтобы другой человек... отстал, но, наверное, такое может быть. Обещания, которые остаются невыполненными. Так и не совершённые поступки. Нет, не думай об этом сейчас. И завтра тоже не надо. Так же, как и потом. Но как я останусь тут без него?

- Ты действительно хочешь моего... приезда к тебе?

- Нет ни одной причины, по которой я мог бы этого не хотеть, Белла. Но то, что я сказал о последствиях... Я, и правда, имею это в виду. Ты и твои родители...

- Они знают, что я с кем-то. Я призналась вчера и скажу и о тебе спустя время... Скоро. Я не знаю, как, но я... должна. Так будет честно и правильно.

- Ты скажешь?

- Не сегодня и не завтра, но пока ты здесь, да, я скажу.

- Это серьёзный и ответственный шаг. Для нас обоих, Белла. Я бы хотел этого, но только если ты хочешь, - сосредоточенно говорит Эдвард. Я не уверена, что прямо-таки хочу в значении, что готова к реакции родителей, которая может быть непредсказуемой и необязательно... принимающей, но он заслуживает, чтобы я призналась. Не когда-то потом, когда я буду в колледже и позвоню домой, будучи в зоне физической недосягаемости и как бы безопасности, а в ближайшее время.

- Лично я... нервничаю от одной только мысли, но сделаю это.

- Думаешь, я спокоен?

- Да, ты вроде как... должен.

- Должен? - прикосновений становится чуточку меньше, когда Эдвард немного отодвигается в сторону своей двери. - Я не уверен, как мне стоит воспринимать эти слова. Я как-то не привык встречаться с девушками, чей отец может стрелять. Может быть, стоит обзавестись бронежилетом, пока есть время, - он улыбается, и его улыбка прекрасна. Она уменьшает чувство напряжённости лично между нами, которое я испытываю. Правда, не сильно, но я всё равно переключаюсь на обдумывание других вещей. На размышления о том, может ли отец навредить кому-то или попытаться навредить по личным мотивам.

- Он не станет. Когда он дома, пистолет всегда в сейфе.

- Значит, мне не нужна защита?

- Я тебя защищу.

- Это скорее мне надлежит заботиться о тебе вот так, Белла, и другими способами тоже. Поэтому сейчас я подвезу тебя домой.

- Но...

- И высажу тебя там, где скажешь. Разумеется.

Мы оказываемся в моём квартале довольно скоро. Я выбираюсь из машины за несколько домов до своего. Эдвард смотрит на меня особенным взглядом, будто очень хочет поцеловать, но ограничивается тем, что проводит рукой по моим волосам, чуть задерживая ладонь на кончиках близ плеча прежде, чем всё-таки отпускает меня. Я иду в сторону дома спокойным, размеренным шагом, и вскоре после моего возвращения домой приходит и бабушка. Наверное, всего-то пару минут спустя. И спрашивает о том, как я сходила в библиотеку, пока пьёт сок, взятый из холодильника.

- Нормально. Сдала книги, как и собиралась, - автоматически отвечаю я, едва не отводя взгляд. Последнее стоит особенных усилий. Ведь, вероятно, это бы выглядело подозрительно, если бы я отвернулась в ходе того, что по идее является повседневным разговором. А я не думаю, что бабушка видела меня. Потому что я осмотрелась прежде, чем выбираться из автомобиля. Как сказал бы мой отец, снаружи всё было чисто. - Миссис Коуп, библиотекарь, тоже будет на вручении дипломов.

- Значит, ты видела лишь её и больше никого?

- Ну да, - пожимаю плечами я, хотя в глубине души соответствующий вопрос кажется мне сильно странным. У бабушки глаза отца, точнее он унаследовал их цвет и положение от неё, и именно сейчас, в это самое мгновение она смотрит, как он. Пронизывающим взглядом. Слишком пронизывающим. - А как твоя прогулка?

- Хорошо. И я подумала, что на ужин нам всем стоит пойти в ресторан. Я угощаю.

- А ты уже говорила об этом с родителями?

- Ещё нет, но уверена, что мы вчетвером хорошо проведём время.

Мама с папой соглашаются пойти, и я бронирую столик в единственном ресторанчике, хотя уверена, что нам бы в любом случае нашлось, где сесть. В Форксе как-то не сильно принято есть вне дома.

Идём на ужин в ресторан всей семьёй. Бабушка пригласила. А какие у тебя планы на вечер?

Элис зовёт в кино с ней и Джаспером. Но у меня что-то нет желания.

Сходи. Не хочу, чтобы ты сидел один.

Может быть, и схожу. Надо подумать. Скучаю по тебе, колибри.

Я тоже скучаю.

Около семи часов мы входим в ресторан, и нас провожают к столику у окна. Папа и мама заказывают пиво и вино соответственно, а бабушка предпочитает мартини. Я же ограничиваюсь тем, что прошу газировку прежде, чем в качестве еды выбираю гамбургер и картошку фри с кисло-сладким соусом. Бабушка поддерживает беседу фактически за нас всех, но обращается в основном ко мне, в том числе и с вопросами, касающимися того, не определились ли мы уже с тем, где я буду учиться дальше.

- В общественном колледже. Это уже как бы давно решено.

- Помнится, ты подавала документы и в Сиэтл.

- Да. И там готовы меня принять, но...

- Белла категорически против кредита, мама, - замечает папа с кивком, направленным в мою сторону, будто винит меня за чёртову несговорчивость. - Упрямица.

- Ну, спасибо, пап, - откликаюсь я, в то время как бабушка концентрирует взгляд на мне. Не уверена, как его описать. Вроде бы в нём нет намёка на то, что моё решение и действия глупы, но, может быть, он просто искусно замаскирован под желание разобраться в нашей ситуации. В том, что тут собственно происходит.

- И откуда же в ней это, интересно?

- Намекаешь, что я упрям?

- Да, именно это я и имею в виду, сын. От тебя по-прежнему не дождаться, чтобы ты надел костюм.

- Я надену его завтра. На выпускной. И ты только взгляни вокруг. Здесь все выглядят так же, как я, - пришедший сюда в любимых штанах, которым уже немало лет, папа принимается защищаться, что даже мило, а в случае с ним ещё и несколько комично. Он напоминает обиженного мальчика, которого пожурили за отказ следовать школьным правилам или нечто вроде того.

- Все да не все, Чарли. Молодой человек позади тебя явно исключение.

Родители одновременно поворачиваются в сторону входа в ресторан, а мне даже не нужно этого делать, потому что я сижу лицом к двери, и в горле словно пересыхает от осознания того, что бабушка говорит об Эдварде. Тут явно не кинотеатр, куда Элис собиралась вытащить брата, но, тем не менее, именно они в сопровождении родителей входят в заведение, и в белой рубашке и чёрных брюках Эдвард определённо выделяется среди всех присутствующих тут сейчас мужчин. Если он так собирался пойти в кино, то это удивительно и для меня. Я чувствую, что мысли попросту путаются. Элис видит меня за секунду до того, как почти садится за столик наискосок от нашего, и, подскочив обратно, пересекает проход, чтобы подойти ко мне.

- Привет, Белла. Здравствуйте, Чарли и Рене. И приятно познакомиться, бабушка Свон, я полагаю.

- Здравствуй, Элис. Давненько тебя не видели, - будто компенсируя сдержанный кивок отца, как раз сделавшего глоток пива, мама выказывает радушие широкой улыбкой, - как настроение перед выпускным?

- Всё замечательно, спасибо, миссис Свон.

- Привет, - я поднимаюсь и обнимаю подругу с некоторой неловкостью из-за своих растрёпанных чувств. Элис едва касается меня в ответ, возможно, в силу стеснительности в присутствии старших или по той же самой причине, что управляет и мной. Хочется расспросить, как поход в кинотеатр перерос в семейный ужин, но при моих родителях этого не сделать, да и Элис может быть не в курсе моей осведомлённости об их с Эдвардом планах, а точнее о конкретно её намерениях насчёт совместного времяпрепровождения с ним. Даже не глядя в его сторону и тщательно избегая этого, я уже охвачена уверенностью, что он уже тоже меня заметил. - Бабушка, это Элис, моя лучшая подруга.

- Ты красивая, - говорит бабушка, сидящая по правую руку от меня, - это твои родители, верно?

- Да, и мой старший брат. Моя мама не его мама, но... - я вроде бы незаметно дотрагиваюсь до спины подруги, чтобы она замолчала. Судя по всему, до неё доходит мой посыл. - Извините, это вряд ли вам интересно. Мне пора, хотя мы, конечно же, встретимся завтра. Я позвоню тебе позже, хорошо? - в данный миг она уже смотрит исключительно на меня и выглядит словно не собой. Настолько в её облике есть что-то нервозное. Что-то, что ей вообще несвойственно. Переживает, что успела сказать чрезмерно много?

- Да, созвонимся.

Я только сажусь обратно на свой стул, как из моей сумочки, висящей на спинке, доносится сигнал сообщения. Текст представляет собой лишь одно слово, вслед за которым следует подмигивающий смайлик. Смайлик? Я моргаю, а потом снова смотрю, но он остаётся на месте.

Сюрприз ;–)

Отец и Эсми спонтанно забрали нас после фильма. Не думал, что мы едем сюда.

Полагаю, ты не выйдешь на улицу, поэтому скажу так. Ты прекрасна в этом платье.

Ты тоже выглядишь хорошо.

Всего лишь хорошо?

Ты ведь понимаешь, что я имею в виду.

Что я привлекаю тебя?

- Белла, ты не хотела бы убрать свой телефон, пожалуйста?

Я кладу сотовый на скатерть экраном вниз, ощущая, как отец буравит меня взглядом. Хочется посмотреть в сторону столика, за которым сидят Каллены, но я отвлекаю себя тем, что возвращаюсь к еде. Вскоре в ресторане начинает играть медленная музыка, опознаваемая родителями, как та, что сопровождала их первый свадебный танец, и они встают, чтобы потанцевать на свободном пятачке между столиками, а я остаюсь наедине с бабушкой. И всё ещё держу глаза сосредоточенными на тарелке, лишь бы не взглянуть туда, куда не следует.

- У твоей подруги очень красивый брат.

- Я не знаю, но, наверное, да, - говорю я, кажется, склоняя голову ещё ниже. За что мне всё это? Будто намекающие на что-то бабушкины фразы, и семейство Калленов в нескольких шагах. Всеми виной маленький город. Такого совпадения никогда бы не случилось в крупном поселении. - Я общаюсь с Элис, а не с ним. Мне... всё равно, - ну да, Белла, ну да. Ты такая... лгунья. - И к тому же он ведь старше. У нас нет ничего общего.

- Он тебя чем-то обидел?

Забыв о своих внутренних установках, я поднимаю взгляд к бабушке, выглядящей участливой и, кажется, встревоженной. А мне не хочется, чтобы она переживала понапрасну. О том, чего нет и не было.

- Нет, конечно. С чего ты это взяла? Я же объясняю, мы не контактируем друг с другом.

- Белла, дорогая, - бабушка вдруг накрывает мою правую ладонь своей левой рукой, и наполненное нежностью прикосновение является безмолвным свидетельством того, что мне не удалось успокоить тревоги близкого человека. И я понимаю, почему, спустя всего лишь один удар собственного сердца. - Белла, я видела тебя днём. Когда ты выходила из его машины, - бабушка смотрит на меня немигающим взглядом, от которого становится не по себе. Она... может рассказать. Очевидно, что может. Решив, что отец и мама непременно должны знать. Что утаивать такое от них непозволительно ни единого дня. Но если я попытаюсь отрицать, если буду достаточно убедительна, то, может быть, у меня получится потянуть время, чтобы открыться самой не сейчас, а после выпускного. Может быть, ещё не поздно, и бабушка поверит мне. Ведь она всё равно не видела ничего такого. Ни поцелуя на улице, ни касаний. Я просто покинула автомобиль брата своей подруги. Он мог встретить меня идущей где-то и предложить подвезти. И это нормально. Не противозаконно. И вполне могло произойти в реальности. Знакомые вроде бы тоже могут выручать друг друга подобным образом. Главное не паниковать и быть последовательной.

- Это не то, чем кажется. Он просто...

- Если бы он просто тебя подвозил, то подвёз бы прямо до дома, и днём ты была бы честной со мной. А сейчас ты ведёшь себя, как впервые влюбившаяся девочка. Ты нервничаешь и отнекиваешься. И на самом деле тебе не всё равно. А он то и дело смотрит в твою сторону, - моё первое желание... точнее первый импульс это повернуть голову и убедиться. Я едва не поступаю так. Не знаю, что всё же останавливает меня. Что-то необъяснимое, вероятно. Буквально в последний миг. Вместо этого взгляд сосредотачивается на родителях, по-прежнему двигающихся в танце поблизости.

- Прошу, не говори им. Я должна сама. Пожалуйста.

- Я и не собиралась, Белла, - бабушка отпивает новый глоток мартини из своего фужера. - Но тебе следует научиться быть беспристрастной, если ты хочешь держать такие... вещи в тайне от других людей в этом городке.