Выбравшись из воды, обтираюсь полотенцем и бреду в свой домик. Кончик каждого нерва в теле приятно покалывает. Думаю, не погрешу против истины, если скажу, что лучшего ощущения не даёт ничто, ну разве только секс.

Однажды я наблюдала, как в озере плавает Даг. Из моего окна хорошо видно берег. Он подошёл прямо к кромке воды, разделся до трусов, у него мощные плечи, а кожа белая, молочная. Он бросился в воду – без намёка на колебания – и поплыл, тело его было словно машина, сконструированная специально, чтобы стремительно рассекать воду. Когда он вышел на берег, лицо его было угрюмее обычного.

Мне вдруг стало стыдно, будто я вторглась во что-то очень личное, хотя я всего лишь смотрела в окно. И ещё мне показалось, что это подсматривание сродни предательству. Я ведь безотрывно смотрела на его тело, и это зрелище не оставило меня равнодушной. И позже, принимая ванну, я впервые за год довела себя до оргазма – и видела я его.

Я дочитываю до точки почти в самом конце сто четвёртой страницы и останавливаюсь. Это первый настолько откровенный фрагмент в рамках данной книги, и, возможно, это не предел, но заложенная в слова интрига меня... возбуждает. Или она накладывается на то, что я почувствовала, открыв сообщение Каллена, а значит, первопричина моих ощущений, тепла, распространяющегося между ног, обусловлена чтением в самую последнюю очередь. Мне одновременно хочется говорить тебе не только нежные слова, но и порочные, которые заставят тебя краснеть. Что можно ответить на такое? Если я ещё не услышала ничего подобного, но уже думаю о том, как вся кровь в организме устремится к лицу? Прошло больше часа, а моя... моя стыдливость держится всё на том же уровне. И она отнимает решимость, которая нужна мне теперь гораздо больше, чем до получения сообщения. Сосредоточенность окончательно сменяется странной лёгкостью на уровне головного мозга. Я решаю не возвращаться к чтению, а сходить за чаем, и ещё до достижения пола первого этажа мне в глаза бросается открытая входная дверь, снаружи которой зачем-то находится отец.

- Пап. Ты что здесь делаешь?

- Жду доктора Каллена. Карлайл позвонил и сказал, что заедет проверить, как заживает шов.

- Понятно, - отвечаю я и тоже сажусь на верхнюю ступеньку крыльца. - Прошло уже три недели. Как думаешь, он позволит тебе принимать ванну, или ещё по-прежнему рано? - меня не особо посвящали в детали, но когда Чарли провели операцию по удалению аппендицита, я сама отлично справилась с тем, чтобы узнать, что это означает и чем чревато впоследствии. Честно говоря, папа не слишком придерживается временно необходимых ограничений в еде, но, по крайней мере, иногда выходит на кратковременные прогулки, которые были также порекомендованы ему Карлайлом для профилактики развития осложений.

- Надеюсь на то. Мне приятно, что ты обо мне волнуешься, хотя тебе и не стоило читать какие-то вещи, ребёнок. И да, я помню, ты не очень любишь, когда я тебя так называю, но ты всегда будешь для меня ребёнком, Белла. Сколько бы тебе не было лет, и как далеко от нас с мамой и с кем бы ты не жила. А вот и Карлайл.

И действительно, на нашу подъездную дорожку с включённым ближним светом фар заезжает внедорожник ниссан мягкого и красивого золотистого цвета. Я встаю, чтобы поздороваться с отцом Элис и Эдварда, но через лобовое стекло безошибочно различаю, что внутри машины не один мужчина, а двое. Не только старший Каллен, но и младший. Просто... У меня просто нет слов.

- Чарли.

- Карлайл. Ты с сыном?

- Да. Это Эдвард.

- Полагаю, мне следует поблагодарить тебя за то, что вы с Элис тогда взяли Беллу с собой за выпускным платьем.

- Папа, - произношу я фактически в самом начале, но меня будто не слышно. Всё внимание Чарли сконцентрировано на Эдварде, что, стоит сказать, имеет обоюдный характер, и я даже рада. Я не готова к тому, чтобы Каллен посмотрел на меня. Может быть, позже. Когда наши отцы скроются в доме.

- Мне было не трудно, сэр, - Каллен лишь пожимает плечами, словно подобная услуга естественна и ничего ему не стоила, - и я рад с вами познакомиться. Вы с вашей женой воспитали вежливую и отзывчивую дочь, - продолжает он, и правый рукав его рубашки в вертикальную чёрно-белую полоску чуть натягивается, когда мужчина протягивает руку моему отцу. Я хочу, чтобы это рукопожатие не состоялось, ведь Чарли не из тех, кто доверяет людям вот просто так, с первой же встречи, и допускает подобное, но оно оказывается крепким и уж точно не мимолётным.

- Хочешь чай, Эдвард, пока ждёшь? Белла, будь добра, поухаживай за гостем.

- Не переживайте, мистер Свон. Мы найдём способ скоротать время.

Скрещивая руки на груди после столь провокационного заявления, я едва дожидаюсь момента, когда снаружи остаёмся только мы двое. И только намереваюсь открыть рот, как Каллен дотрагивается до моего подбородка, сделав шаг вперёд, и мне приходится коснуться его руки, чтобы отвести её от себя вопреки желанию чувствовать чуть огрубевшие подушечки пальцев близ своей шеи.

- Прекрати. Моя мать тоже в этом доме.

- Но не на улице же, согласись, и, наверное, ты не знаешь, но твоё движение руками только больше подчеркнуло твою грудь, - ещё один шаг, и Эдвард загораживает меня от света точечной лампочки, притаившейся в обшивке навеса над крыльцом. Я не предпринимаю новую попытку отстраниться, а просто стою и смотрю на лицо, тоже оказавшееся в темноте, тогда как за внушительным телом всё вокруг больше необходимого залито жёлтым электричеством. Это далеко от определения нормальности, но... но, возможно... возможно, мне по-своему приятно вот так рисковать. Осознавать, что даже если мама не заинтересуется тем, что мы тут делаем, то Карлайл в любой момент закончит свой осмотр, и они с Чарли появятся на пороге. И слышать слова про грудь тоже... незабываемо. - Ты не ответила на сообщение и не перезвонила. Я решил прокатиться с Карлайлом, когда он сказал, куда собирается.

- Тебе нравится меня смущать?

- А тебе не нравится, что я это делаю?

То, как именно Каллен улыбается и неспешно проводит большим пальцем по моей щеке в направлении от уголка губ к уху, влияет на меня до такой степени, что я прижимаюсь к теплу руки кожей лица и одновременно обхватываю ту же руку своей ладонью насколько могу.

- Скажи что-нибудь ещё.

- Я не хочу чай, но даже если бы у меня было обезвоживание, я бы променял питьё на то, чтобы поцеловать тебя, - Эдвард касается моего левого плеча основательно и раскрепощённо, чем в отношении Каллена я похвастаться не могу, и мурашки словно рассыпаются по коже, начиная с места соприкосновения и устремляясь к локтю. Я дрожу, но не так, как от ветра. Это не ощущение холода. Это что-то другое.

- Ты серьёзно не хочешь чай?

- Серьёзнее некуда.

Внезапно Эдвард отступает от меня. Я поднимаю глаза и вижу его взгляд, направленный мне за спину, и таким образом различаю приближающиеся шаги:

- Всё выглядит лучше, чем у многих в твоём возрасте, кто перенёс такую же операцию.

- Я делал всё, что ты говорил. Ну или почти всё, - рассмеявшись, признаётся отец прежде, чем первым появляется на крыльце, - как у вас тут дела, дети?

- Всё нормально, пап. Вы закончили?

- Да.

После краткого дружеского общения Карлайл устремляется к машине. Эдвард следует за ним, но не раньше, чем говорит располагающим к себе голосом:

- Благополучного перелёта вам и вашей жене, мистер Свон. Я слышал, что вы ненадолго уезжаете, - если он хотел, чтобы меня тоже охватили разносторонние чувства, то ему это удалось. Я несколько скована с тех пор, как только увидела его в машине, но ощущаю, как губы хотят преобразиться в улыбку от знания того, что Каллен не просто услышал о планах моих родителей от своей сестры или от меня, а что это я сознательно рассказала ему об этом.

- Спасибо, Эдвард.

- Пока, Белла. Уверен, мы ещё увидимся.

- Это уж наверняка, - отвечает за меня отец, - ты ведь остаёшься до выпускного?

- Разумеется, сэр. До свидания.

- Ты говорила о нём так, что я решил, будто он в некотором роде строгий и не любящий детей или подростков, - я наблюдаю за тем, как Эдвард садится в машину и пристёгивается. Карлайл что-то ему говорит, но мы естественно ничего не слышим, а потом заводит двигатель. Включается задний ход, и автомобиль покидает нашу улицу. - Но у меня сложилось иное впечатление. Да, есть в нём что-то резкое, а в остальном он кажется... взрослым.

- Он такой и есть, папа.

- Да, ребёнок, я знаю. Я скорее имею в виду то, что он вроде уравновешенный и здравомыслящий. Одним словом адекватный.

- Наверное, ты прав, - я пожимаю плечами, и соответствующее движение будто возвращает меня в то короткое мгновение, когда рука Эдварда обхватывала моё предплечье в основном со стороны спины, то усиливая контакт, то ослабляя нажим пальцев. Они сместили бретельку в положение, которое ощущается неудобно, но я по-своему наслаждаюсь напоминанием о том, что всё это было, и не поправляю её. - Пойду в дом и к себе, если не возражаешь. Хочу пить.

- Ладно.

Оказавшись с высоким бокалом в комнате, я сажусь в изголовье кровати и ставлю его на тумбочку около книг и цветочной композиции в вазе. От ароматной жидкости насыщенного коричневого оттенка с кисловато-сладким запахом клюквы исходит прозрачный пар, который на время словно гипнотизирует меня. До телефонного звонка несколько минут спустя.

- Алло.

- Так чем мы займёмся, когда твои родители уедут? - низкий тембр голоса, шум воды на заднем плане и глухой звук удара какого-то предмета о некую поверхность дополняют друг друга в прозвучавшем вопросе. Он по сути уже решён и потому не перетягивает всё мое внимание на себя.

- Мой отец мог бы догадаться, - говорю я то, что не сказала лицом к лицу. - Может быть, это и произошло.

- Я так не думаю, колибри. Что он тебе сказал?

- Что ты показался ему нормальным.

- Нормальным? - заразительный смешок побуждает меня размышлять, как Эдвард Каллен выглядит прямо сейчас. Что делает, касается ли волос, лица или одежды, и серьёзно ли не понимает, что я имею в виду. Я делаю глоток чая прежде, чем немного смущённо поясняю:

- Адекватным и здравомыслящим.

- И чем по мнению твоего отца определяется адекватность? Избеганием неприятностей и приводов в участок?

- Без этого в его работе не было бы смысла. Не знаю точно, что он имел в виду. Неважно, - после короткой паузы я задаю вопрос, который сейчас интересует меня больше папиных мыслей, - почему... почему ты передумал по поводу фильма?

- Потому что не хочу ждать эти два часа. Мне необязательно действительно смотреть на Анджелину Джоли. Я буду таскать у вас попкорн, пока вы не видите, а о сюжете мне потом расскажешь ты.

- Надеешься сесть между нами?

- Я просто сяду рядом с тобой, а Элис как хочет. Может быть, я буду много комментировать или что-то тебе говорить, и в итоге она уйдёт на другой ряд.

- Я бы этого не хотела.

- Чего именно? Чтобы я говорил с тобой?

- Нет, - хоть он и не видит, но в этот момент моя голова инстинктивно двигается из стороны в сторону. Чай уж выпит, и я ложусь на спину, опуская левую руку на живот чуть ниже талии и смотря на окно, занавески на котором не помешало бы задёрнуть на ночь. Уличный фонарь за ним всегда, сколько я себя помню, светил слишком ярко. И отбрасывал на стены и особенно потолок движущиеся тени, если мне или родителям случалось забывать закрыть шторы. В детстве я немного боялась. Позже привыкла и стала наблюдать вместо того, чтобы сразу ложиться. А ещё несколько лет спустя утратила всякий интерес. - Чтобы Элис пересаживалась.

- Тогда я постараюсь говорить не очень громко.

- Насчёт субботы... Мне вполне хватит пятнадцати минут, чтобы закончить собираться. Приедешь в половину одиннадцатого?

- Хорошо, колибри. Скажи мне, чем занимаешься сейчас.

- Именно сейчас? - спрашиваю я, чуть меняя положение, и слышу отчётливый вдох на том конце:

- Кажется, я уже и сам понял. Ты в кровати. Ты хотела бы, чтобы я тоже находился в ней, лежал рядом с тобой и прикасался к тебе?

- Да, - я действительно этого хочу. Несмотря на то, что перед Калленом за свою комнату мне будет как минимум неловко. Она нежная и девчачья, а у него на телефоне установлен чёрный фон, и всё равно я бы показала её, если бы только могла.

- Я бы спросил, что на тебе надето, но мне это уже известно, и... Ты чего, Элис?

- Обязательно разговаривать так резко? - шаги по лестнице чуть не заглушают ответ. - Уже и подняться к тебе нельзя?

- Успокойся.

- Это ты успокойся. Я не прислушивалась. Хотя... - голос Элис становится ближе. Причём намного. По моим ощущениям она оказывается совсем рядом со своим братом, а потом я слышу громкие слова, явно обращённые ко мне, но не ко мне. Потому что Элис знает про меня, как про подругу, но не как про ту, с кем у её брата отношения. Некоторые из этих слов равносильны неожиданной пощёчине. Хотя, судя по фильмам, такое вроде всегда происходит внезапно. Ты никогда не знаешь заранее, когда кто-то и за что ударит тебя подобным образом. - Я всего лишь его малолетняя сестра, если он вдруг обо мне не рассказывал. Мой выпускной не горами, поэтому не скучай особо. Эдвард вернётся к тебе уже совсем скоро.

- Ты можешь замолчать? Я перезвоню тебе, колибри.

Всё вместе происходит настолько быстро, что звук разъединения на линии фактически застаёт меня врасплох. Перед ним я уловила глухой тихий стук непонятного происхождения. Но на него мне совершенно всё равно. Это неважно. В отличие от одного факта, о котором, покорившись эмоциям, я будто позабыла. Эдвард вернётся к тебе уже совсем скоро. Он здесь не навсегда. Лишь на время. Обычная жизнь со всеми её составляющими непременно позовёт его обратно. Такома, бизнес, дом, стабильность, мама, успех, благополучие. Буду ли я нужна там?

Я закрываю шторы, хотя скорее закрываю себя ими, потому как после забираюсь на подоконник. Он широкий и просторный. И мне даже не мешают горшки с цветами. Свет фонаря иногда частично загораживает листва дерева, раскачиваемого ветром, и тогда, сидя тут с подтянутыми к себе ногами, я почти погружаюсь в темноту. В одно из таких мгновений и перезванивает Каллен.

- Это я.

- Я знаю.

- Она приходила воспользоваться моим душем. С её что-то там случилось, и она не захотела ждать, пока отец всё восстановит. Неважно. Она уже ушла. Нам надо поговорить о том, что ты услышала, - между вдохом и выдохом Каллена я хочу прервать его, сказать, что мне не нужно ничего объяснять, но соответствующее мгновение заканчивается слишком быстро, - Элис лишь считает так, но мы никогда действительно это не обсуждали. Мы могли бы пока не думать об этом, колибри. Ты хочешь не думать об этом вместе со мной?

- Хочу.

- Похоже на план, не находишь?

- Да.

- Мне кажется, ты устала, и мне следует тебя отпустить. Поговорим завтра. А сейчас спокойной ночи.

- И тебе спокойной ночи, - говорю я и, чуть помедлив, отключаюсь первой. Наш разговор не продлился и минуты. Всего пятьдесят три секунды. Но он будто окончательно лишил меня сил. Горстки их остатков едва-едва хватает мне на то, чтобы посетить ванную и дочитать главу уже в кровати. Я проваливаюсь в сон сразу же, как ложусь на спину и располагаю голову по центру подушки.

Спустя ночь и несколько уроков мы с Элис встречаемся с Джаспером в столовой. Он теперь всегда присоединяется к нам, и хотя они ведут себя невинно, как друзья, смотреть на них, когда он охотно приносит ей ещё сок или что-то подобное, исчезает всякое желание.

- Ты ведь понимаешь, что в чём-то это сродни эксплуатации парня?

- Не согласна. Если он сам хочет заботиться обо мне подобным образом, это называется иначе, - возражает Элис, а потом наклоняется над столом с его противоположной стороны, становясь ближе, и заговорщически шепчет, - кстати, я вчера случайно узнала, что у Эдварда всё-таки кто-то есть, и он называет её колибри. Забавно, правда? Такие нежности в его возрасте. Да и в её тоже.

- Да, наверное, - тихо отвечаю я, наблюдая, как Джаспера останавливает Майк и о чём-то его спрашивает. - Хотя это ведь может быть и чем-то особенным для них. Ты же не знаешь. И о том, сколько ей лет, тоже.

- Говоришь так, будто я его осуждаю, и ему нужен адвокат.

- А ты не осуждаешь?

- Нет, Белла. Я просто рассказываю, что было вчера. Только Бог знает, когда мы с ним увидимся в следующий раз, - Элис отклоняется в исходное положение и вращает свою бутылку с водой по часовой стрелке, - и с кем он будет или не будет тогда в отношениях. Иногда я думаю, пригласит ли он нас на свадьбу, если соберётся жениться, и никогда не нахожу однозначного ответа. Предполагается, что люди должны сообщать и звать родных, но если родные не такие уж и близкие, зачем, спрашивается, хотеть видеть их в такой день?

- Не знаю. Это сложный вопрос с морально-этической точки зрения. Можно ведь не хотеть чего-то в голове, но стремиться к этому всем сердцем. Или же наоборот. Умом желая определённых вещей, которые естественны для других, в душе ты понимаешь, что боишься новой боли и готов на всё, чтобы её избежать. Может, это всё глупости, но ведь о подобных ситуациях написано немало книг.

- Нет, не глупости. Интересная мысль.

- О какой интересной мысли речь? - Джаспер вновь садится по правую руку от Элис и, обняв её за плечи, кладёт яблоко на поднос. - Вот, зелёное, как ты и просила.

- Спасибо, Джас.

- Не за что. Так что я пропустил? О чём вы говорили, пока меня не было?

- Да ни о чём существенном. Просто о моём брате и самую малость о том, что люди, по мнению Беллы, основанном на книгах, склонны утрачивать доверие, стоит обжечься хотя бы раз, - Элис улыбается парню прежде, чем слегка откусывает фрукт и начинает медленно жевать, - я ведь правильно всё поняла и изложила?

- Да, Элис. Как на твой взгляд, Джаспер? Что ты об этом думаешь?

- Наверное, то, что подобная точка зрения вполне имеет право на существование, пусть вроде как и нехорошо автоматически равнять всех людей между собой.

- Вот же чёрт.

- Что? - после восклицания Элис мы с Джаспером задаём этот вопрос реально одновременно. И смотрим то друг на друга, то на неё, пока она не отвечает, концентрируя взгляд на своём парне, крепче сжимающем её левое плечо:

- Я забыла позвать тебя с нами в кино. Если уж с нами идёт мой брат, то ты и тем более должен присоединиться. Пожалуйста, скажи, что ты ничем не занят после школы.

- Да вроде нет.

- Супер, - Элис буквально сияет, и я невольно закатываю глаза. Это как раз-таки то, о чём я говорила. Порой на этих двоих смотреть не менее сложно, чем на ослепляющее солнце. Они и не замечают, как я ухожу. Тем лучше. Отдохнём друг от друга прежде, чем окажемся в одном зале вчетвером.

Эта мысль покидает мою голову так же быстро, как появилась в ней. Поэтому я совсем не думаю о том, что по идее фактически лежало на поверхности, до тех пор, пока уже в здании кинотеатра меня не находит Каллен. Чуть ранее, оставив мне свои вещи, Элис с Джаспером заняли место в очереди за попкорном и напитками.

- Привет.

- Привет.

- Симпатичное платье. Выглядишь мило. Хреново, что нельзя коснуться тебя прямо здесь и сейчас.

- Это просто белые кружки на чёрной ткани, - говорю я, чуть отводя взгляд, но Эдвард смотрит на меня как-то по-особенному. Будто ему реально нравится подобная простота. Лёгкое платье, чуть не доходящее до колена, серая джинсовая куртка на случай прохладной погоды, красные кеды на белой подошве.

- Ты очаровательна, Белла. И, если честно, я рад, что Элис тут не одна. Вроде как двойное свидание. Ей наверняка будет не до нас с тобой, - Каллен немного приближается, и его руки, облачённые в рукава лёгкого бежевого свитера, засунуты в карманы светлых брюк. На правом запястье из-под ткани немного выглядывают наручные часы на чёрном ремешке. Я не замечала их прежде. Новые? Или просто не надевал до этого дня? - Ночью я, кстати, вспомнил про один любопытный фильм. Точнее сам по себе он довольно драматичный, но главный герой, подвергая себя детоксикации, сталкивался с галлюцинациями и видел в них колибри. И название тоже связано с ними. Эффект колибри.

- Привет, Эдвард.

Элис с Джаспером появляются из-за спины её брата, едва он договаривает. Каллен разворачивается к ним лицом, но держится ближе ко мне, чем к ним.

- Привет, сестра. Это и есть твой парень?

- Да, сэр. Меня зовут Джаспер.

- Нет нужды ко мне так обращаться. Это больше подходит для нашего с ней отца, - отрезает Эдвард и пожимает плечами, - так что? Вам двоим помочь, или вы думаете, что донесёте всё это сами?

- Можешь помочь, но если тебе что-то нужно, придётся постоять в очереди. Я не знала, будешь ли ты что-то или нет.

- Газировку я не хочу. После неё ещё больше хочется пить. А попкорна у тебя хватит на всех, сестра.

- Второе ведро для Беллы.

- Ты хочешь, чтобы ей стало плохо, или чтобы она наелась на день вперёд? - спрашивает Эдвард и забирает у Элис одно из двух больших вёдер. Я молчу, потому что чувствую, что мне не стоит вмешиваться в разговор. Хотя он касается меня, что-то вставить, тем самым напомнив о себе, в данный момент кажется не лучшей идеей.

- Если Белла поделится с тобой, я не против.

- Я поделюсь, - не успев это обдумать, говорю я и принимаю из рук Элис свой стакан с напитком. При ней оказываются уже и билеты, а не только еда, и мне приходится взять свои эмоции под контроль, чтобы не улыбнуться из-за осознания того, что чьим-то надеждам не суждено оправдаться. Более того, в зале подруга садится между мной и Джаспером, а это автоматически сводит к нулю все серьёзные или шутливые намерения Эдварда таскать попкорн и у сестры. Своё ведёрко я вроде бы устойчиво устанавливаю на колени и, когда в помещении гаснет свет, но на задних рядах ещё слышны шелест, голоса и шорохи, тихо шепчу:

- Мой попкорн, и правда, твой попкорн. Хотя технически он не мой, поскольку я за него не платила, но в целом...

Я умолкаю на полуслове, ощутив уже знакомое прикосновение к ноге. Но при свете дня оно не было таким... таким настолько пронизанным эмоциями. Не отдавало страстью и глубинной потребностью на уровне инстинктов. Знаете, когда вы делаете что-то будто в беспамятстве и только потом, совершив это, словно приходите в себя, и возвращаетесь в реальный мир. Пока я впитываю новый привкус темноты в прежде испытанных ощущениях, с Калленом происходит нечто подобное тому, о чём я думала, что выливается в... отдаление. Он отдёргивает руку, как от огня, и внутри меня обрушивается вниз словно целое здание весом не одну тонну. Это дискомфорт, который трудно описать словами. Не боль, схожая с физической, но всё равно недомогание.

- Прости. Я забылся. Не хотел.

- Не хотел?

- Чёрт. Конечно, хотел, - на ощупь найдя мою руку, Эдвард проводит во внутренней стороне ладони своими пальцами, и я сжимаю кулак, чтобы не упустить ни крупицы даруемых мне переживаний, с накалом которых вряд ли сравнится хоть один фильм на свете.