Я возвращаюсь домой в четыре часа, что для меня крайне непривычно. Но ещё более странно видеть столь рано полицейский автомобиль отца, хотя я и не осознаю непосредственную связь этого со мной, пока не вхожу в прихожую через вечно незапертую входную дверь.

- Чарли, она здесь, - почти кричит мама прежде, чем кидается ко мне с ощупывающими движениями. Я пытаюсь мягко отстранить её, но она обнимает меня, и, невольно сделав то же самое в ответ, я вижу папу, выходящего в коридор из гостиной.

- Не объяснишь нам, где ты была и почему не отвечала на звонки? Уроки закончились полтора часа назад. Твоя мать уже начала думать, что с тобой что-то случилось. Авария или нечто похуже.

- Я ездила в резервацию. На пляж. А телефон остался в рюкзаке в машине. Знаю, мне стоило написать или позвонить.

- Да, Белла, стоило, - я вижу, что отец глубоко недоволен мной. Это читается в том, как он едва смотрит на меня и каким тоном обращается ко мне. Возможно, впервые на своей памяти я чувствую его разочарование. Собой и тем, что я не предупредила их, хотя это заняло бы всего несколько секунд. Переписке с Калленом и дальнейшему общению с ним я уделила во много раз больше времени, а он мне даже не родственник, и потому отсутствие неловкости поразительно для меня. Мой рассказ о пляже не занял и десяти минут, после чего мы фактически просто сидели на камнях, пока я не сказала, что мне давно пора домой. Но даже молчание ощущалось комфортно и правильно. Естественно. Только шум прибоя, дыхание ветра, и тепло солнца. Природа, дарующая умиротворение. Может, из-за её благотворного влияния на внутренний настрой я и не чувствую себя действительно виноватой и сожалеющей о доставленном родителям беспокойстве.

- Извините меня.

- Всё в порядке, малышка. Иди умойся. Я принесу тебе перекусить фрукты.

- Спасибо, мам.

Зайдя в спальню, я подхожу к зеркальной двери шкафа. Симпатичная рубашка, кстати. Тебе идёт клетчатая расцветка. Согласится ли Эдвард Каллен отвезти в Сиэтл хотя бы Элис? Или я ввязалась в это совершенно зря, и от брата она ничего не получит?

- Белла, вот, поешь. Здесь банан и яблоки. Я поставлю тарелку рядом с ноутбуком.

- Мама.

- Да?

- Скажи, но только честно. Я красивая?

- Конечно, красивая, Белла. Ты только посмотри на себя. Длинные волосы, милое лицо, ямочки на щеках, приветливый, открытый взгляд. А что? Тебе кто-то нравится?

- Нет, просто спросила, - отвечаю я, хотя и не уверена, что мама мне верит. Она не торопится уходить из моей комнаты. И улыбается как-то незнакомо для меня. Эта улыбка, кажется, шире, чем обычно. Потому что морщинки, возникающие у маминых глаз, очевидны как никогда. Желание сменить тему становится нестерпимым, и я удовлетворяю его в следующий же миг. - Что у нас будет на ужин?

- А что бы ты хотела?

- Мясную запеканку и картофельный салат. Я помогу приготовить.

- Только сначала подкрепись и ответь на звонок, - говорит мама, имея в виду мелодию, заигравшую на моём телефоне, прежде чем всё-таки прикрывает за собой дверь комнаты. Я откусываю банан, когда провожу пальцем по экрану.

- Элис. Ты уже соскучилась по мне?

- Ты не поверишь, что только что произошло. Эдвард предложил подарить мне платье и всё, что мне ещё потребуется. Я сказала, что хочу в Сиэтл вместе с тобой. Ты можешь в пятницу?

- Могу, - не медля, отвечаю я. Настроение подруги слишком заразительно, чтобы не проникнуться её радостью. Теперь у меня нет права что-либо испортить. Чёрта с два.

- Это неожиданно, но я так счастлива. Я не могла себе и представить, что он сам придёт в мою комнату. Обсудим всё завтра. Родители ведь дадут тебе деньги?

- Я спрошу за ужином.

- Надеюсь, они дадут. А если нет, разберёмся. Увидимся в школе, Белла.

- Пока, Элис.

Закончив разговор с подругой, я не спешу откладывать телефон в сторону. Некоторые вещи однозначно начинают входить у меня в привычку. Становиться чем-то, что, возможно, чревато неправильной привязанностью.

Спасибо вам.

Вижу, ты уже знаешь, малая.

Да.

Если Элис ещё тебе не сказала и собирается сделать это в школе, в пятницу мы заедем за тобой в десять. Ты не проспишь?

Нет, я жаворонок.

А ты случайно не владеешь виндсёрфингом?

Нет.

Находясь на пляже, я видела силуэты людей довольно далеко от берега, но не думала, что и Каллен тоже обратил внимание на смельчаков, занятых управлением доской с установленным на ней парусом. Возможно, в тот момент в моей голове и вовсе не было никаких мыслей. Она же может иногда не содержать их совсем?

Значит, ты меня не научишь?

Очевидно, что нет. Но я могу постараться с кем-нибудь договориться.

Не стоит. До пятницы, жаворонок.

- Ты чем-то обеспокоена, Белла? У тебя ничего не случилось? - папа спрашивает об этом спустя небольшое количество времени, проведённое нами за столом. Я заканчиваю жевать пищу под пристальным, словно рентгеновским взглядом, каким может обладать только полицейский.

- Нет, ничего. Просто брат Элис может отвезти нас за выпускными платьями в Сиэтл, и мне... мне нужны деньги. Там наверняка всё стоит дороже, чем в Порт-Анджелесе. Я откажусь и не поеду, если это проблема. Куплю что-нибудь здесь. Да, точно. Просто забудем.

- Нет, не забудем. Школьный выпускной бывает раз в жизни. Твоя мама пишет картину на заказ, поэтому ты вполне можешь поехать с подругой. Четыреста долларов хватит?

- Да, конечно. Спасибо огромное.

В назначенный день я заканчиваю собираться в своей комнате, размещая сотовый телефон в среднем кармане небольшой чёрной сумки с тремя отделениями, когда через приоткрытое окно слышу явственный гудок с улицы. Стоит подойти ближе, как моему взгляду предстают Элис, призывающая меня спускаться жестом руки, и Эдвард Каллен, чьи руки лежат на крыше машины, пока он сам не смотрит никуда конкретно. Мне кажется, его настроение оставляет желать лучшего. Хотя я в принципе ничего не могу об этом знать.

- Мам, пап, за мной приехали. Я пошла.

- Подожди, Белла. Подойди на минутку.

Я вхожу в гостиную, где родители сидят на диване, и мама убавляет звук на телевизоре. Мне не хочется слышать что-то, что, судя по выражению отцовского лица, может стать серьёзным разговором, но делать нечего.

- Да, пап, что?

- Может быть, я переговорю с братом твоей подруги прежде, чем вы уедете?

- Зачем?

- Чтобы он присматривал за вами и никуда от вас не отходил.

- Папа. Ему тридцать два. Он знает, что именно этого от него и ждут. Пожалуйста, не надо его звать, - я не переживу такого унижения. Уже услышав от Эдварда Каллена слова о собственном юном возрасте, последнее, что мне нужно, это понимать, что мои родители выставят меня за дверь и скажут ему то же самое, чтобы он осознал всю ответственность за двух молодых девушек и ни на минуту не спускал с них глаз. Нет, я не хочу. Не хочу отношения, как к трёхлетней девочке в песочнице, которая при необходимости может сходить в туалет за ближайшим деревом.

- Белла. Нам так будет спокойнее.

- Папа, я обещаю, что он будет с нами неотрывно. Иначе Карлайл и Эсми не отпустили бы Элис.

- Ты уверена, Белла?

- Да, пап. Она сама мне говорила, что поехать одной ей не позволят.

- Я думаю, что всё будет хорошо, Чарли. Пусть едет.

- Хорошо. Можешь идти, Белла. Но звони нам в течение дня.

Отпущенная, я покидаю дом и спускаюсь по крыльцу. Элис обнимает меня, в то время как с другой стороны машины хлопает дверь. Мужского силуэта на улице уже нет, но я не обращаю на это внимания. Ничто не испортит этот день.

- Ну что, едем?

- Да.

Мы обе садимся на заднее сидение. В воздухе ощутимо пахнет парфюмом с небольшой ноткой горечи, и все мои намерения максимально игнорировать человека на месте передо мной рассеиваются в голове так же быстро, как из горлышка шампанского вылетает пробка.

- Здравствуйте, мистер Каллен. Спасибо, что подождали.

- Были проблемы?

- Нет. Просто пришлось задержаться.

- Всё в порядке?

- Да.

- Тогда пристегнись.

Мы добираемся до Сиэтла в течение трёх часов и проезжаем дорожный указатель в районе обеда. Элис спрашивает у меня, хочу ли я есть, но я отрицательно качаю головой, поэтому она говорит брату, что мы начнём сразу с магазина. Моя радость заключается в том, что подруга вроде бы не планирует посещать множество торговых центров. Выпускное платье является необходимостью, но мне хочется закончить с этим как можно быстрее. В том числе и с той целью, чтобы не сильно раздражать Эдварда Каллена, который за всё время пути так и не удовлетворил просьбу сестры включить музыку. Да, сомнений нет. Сегодня он точно не в духе.

- Извини меня за Эдварда, - говорит Элис уже в магазине, изучая ассортимент выпускных платьев разных фасонов и длины. Я тоже перемещаю вешалки с нарядами, но значительно медленнее, потому что в первую очередь смотрю на ценники из-за ограниченного бюджета. Нет смысла примерять то, что мне всё равно не по средствам.

- Да всё в порядке. Я, пожалуй, возьму это.

Мне на глаза попадается красивое тёмно-синее платье на тонких бретельках и с пышной юбкой средней длины. Оно винтажное и приятное на ощупь. И стоит вполне приемлемо.

- О, оно вроде простое, но элегантное. Хотя к нему нужен специальный бюстгальтер. Лучше всего силиконовый. Знаешь, ты иди в примерочную, а я позову консультанта и найду подходящий.

- Нет, давай сначала найдём что-нибудь для тебя. Может быть, консультант понадобится и тебе.

- Хорошо. Кстати, ты будешь покупать туфли?

- Смотря, сколько они тут стоят, - отвечаю я, сначала убеждаясь, что мы по-прежнему одни, и наш сопровождающий где-то, где не может нас услышать. - У меня на руках четыреста долларов.

- Если что, я могу...

- Нет. Мне не нужно ничего одалживать. Что ты думаешь об этом платье? - в моих руках вешалка с платьем цвета слоновой кости с розовым поясом на талии и цветочным узором на юбке. Открытые плечи, длина чуть ниже колена, нежный оттенок. - Мне кажется, тебе подойдёт.

- Здесь тоже нужен бюстгальтер без бретелек.

- Так что, примерим?

- Однозначно. Спасибо, Белла.

Переодеваюсь я довольно быстро. Слышу, как в соседней примерочной Элис делает то же самое, и пытаюсь осмотреть себя со всех сторон в зеркальном отражении. Надо признать, что платье сидит, как влитое. Облегает фигуру в нужных местах и красивыми складками струится ниже талии. Силиконовый лифчик приподнимает грудь выше, будто увеличивая её, и мне становится странно видеть себя такой... такой женственной. Как никогда похожей на нормальную девушку, в гардеробе которой есть не только джинсы и кофты.

- Ты уже надела платье, Элис?

- Да. Скорее всего, я его возьму. Осталось подобрать туфли. Потом позову Эдварда, чтобы он нами восторгался.

До меня доносится звук открытия двери кабинки, а следом за ним удаляющиеся шаги. Я собираюсь тоже выйти, чувствуя себя неуютно без подруги рядом, и отпираю замок одновременно со стуком с другой стороны.

- Привет, колибри.

Эдвард Каллен загораживает мне выход из тесного помещения. Я вижу всё, что происходит за спиной мужчины, но некая клаустрофобия всё равно сжимает тело в силки, несмотря на отсутствие дрожи или чего-то подобного. В целом оно расслаблено и спокойно и пытается усмирить глупую паническую атаку. Мы знакомы, мы в общественном месте, со мной ничего не случилось, даже когда мы были наедине, так отчего все эти нервы теперь?

- Мы уже здоровались. Вы забыли?

- Нет, не забыл, - он переступает невидимый порог и вдруг, глубоко вдохнув, касается моей левой щеки скользящим движением большого пальца. Взгляд опускается поочерёдно к моим глазам и губам. Томление, тепло и притяжение зарождаются внутри меня в первую же секунду касания, и от близости Эдварда Каллена я всё равно что могу взорваться. Мир словно сжимается вокруг нас двоих. - Твои волосы почти попали тебе в рот. Предполагаю, что это мешает.

- Я ничего не чувствовала.

- А теперь?

- Чего вы хотите? - тихо спрашиваю я, едва не отводя взгляд. Сделать это значит признаться в слабости, в том, как легко меня смутить и вызвать на эмоции. Так и обидеть не составит труда. Наверное, вот почему я такая напряжённая и взвинченная. Потому что всё это странно и необъяснимо. А непонимание чего-то всегда заставляет меня теряться и начинать искать ответы.

- Чтобы ты примерила одни туфли. Думаю, они удобные и подойдут к платью, - Эдвард Каллен на секунду покидает примерочную, а возвращается с коробкой с уже открытой крышкой. Внутри синие туфли на танкетке с открытым носом. Я смотрю на ценник, складываю между собой расходы и понимаю, что всё вместе с силиконовым бюстгальтером мне вполне по карману.

- И в чём подвох?

- Нет никакого подвоха, колибри. Это просто туфли. Ты могла бы и сама увидеть их на полке.

Я знаю, что лучше не прикасаться к ним. Знаю, что если это мой размер, то мне вряд ли захочется оставить обувь в магазине, а значит, надевая её, я непременно буду думать об Эдварде Каллене. Но ноги сами залезают в туфли, и Элис появляется в проёме кабинки столь скоро после ухода своего брата, что я невольно задумываюсь, а не уловила ли она запах новой пары.

- Вау, Белла, - восхищённый вздох подруги весьма предсказуем. У неё слабость к красивой одежде. Ещё бы, если можешь себе позволить покупать что-то новое хоть каждый день. Не то чтобы Элис это делает, будучи воспитанной правильно и зная цену деньгам, но хороший вкус в том, что касается вещей, либо есть, либо нет. - Когда ты успела сходить за ними и вернуться? Хотя неважно. Они шикарны. Встань, давай посмотрим на тебя в зеркало.

- И? Что ты думаешь?

- Думаю, что мы готовы к выпускному. Мы потрясающие. Только нам нужны парни.

- Я уверена, у тебя с этим не возникнет проблем, - замечаю я, смотря на наше совместное отражение. - В столовой во время ланча Джаспер вечно не сводит с тебя глаз.

- Это ещё ничего не значит. Он просто очень внимательный.

- Ты просто ему очень нравишься. Поверь, на неделе непременно всё решится.

- Тогда нам нужно подумать о том, с кем пойдёшь ты. Я знаю, Майк не от скуки крутится вокруг тебя, - Элис поправляет складки моего возможного платья и расправляет мне спину, чтобы напомнить о том, что она должна быть прямой, а не сутулой, - он тебе совсем не нравится?

- Мне нет, а вот Джессике да. Мы всё-таки учимся вместе. Даже если он не намерен её звать, я не хочу, чтобы она провела весь вечер в расстроенных чувствах именно из-за меня. К тому же мы уже давно договорились с Джейкобом, что пойдём вдвоём, - дружеский вечер это не так уж и плохо. Намного лучше, чем провести несколько часов с каким-нибудь парнем, к которому ты совершенно равнодушна, в то время как он обходителен, проявляет к тебе невероятную симпатию и всячески ухаживает, будучи чрезмерно милым, а ты лишь сожалеешь, что согласилась пойти с ним.

- Я смотрю, вы тут просто общаетесь. Значит, с платьями уже определились?

Мы с Элис оборачиваемся к её брату, и на его лице царит несколько хмурое выражение. Он проводит рукой по волосам, смотря лишь на неё, и, тоже переведя взгляд на подругу, я понимаю, что она слегка сникла.

- Да, вроде бы определились. Но нам нужен взгляд со стороны. Что думаешь?

- Что вам должно быть безразлично мнение окружающих. У вас есть своя голова на плечах, и на первое место всегда следует ставить собственные интересы, желания и нужды. Мне надо провести важный деловой разговор. Я ненадолго выйду на улицу, но вскоре вернусь. Встретимся у кассы. Собирайтесь и приходите.

- Мы ведь заедем в Макдональдс взять что-нибудь с собой?

Каллен вздыхает, на его лбу возникают глубокие мимические морщины, и мне кажется, так может проявляться нежелание исполнять просьбу сестры. Чувство протеста перед ней. Я сопереживаю Элис и уже думаю, как её поддержать, когда Эдвард кивает. Вроде бы прежде слегка скользнув взглядом по мне, но я не уверена.

- Да, заедем.

Примерно через четыре часа, находясь в своей комнате, я вешаю новое платье на вешалку и прикладываю его к себе. Моё отражение в зеркале делает то же самое, оценивая внешний вид ещё раз, пока на телефон не приходит сообщение.

Ты забыла туфли в моей машине, колибри.

Ничего страшного. Отдайте коробку Элис, и она принесёт их в школу.

Вообще-то я уже почти около твоего дома. Выйдешь? Машина будет слева.

Я спускаюсь вниз, прежде опуская сотовый телефон в наружный карман джинсовых шорт. Близится время ужина, о чём говорят запахи приготовления пищи с кухни. Папа оказывается там же близ холодильника, занятый снятием крышки с бутылки пива. Мама что-то помешивает в кастрюле, но родители синхронно оборачиваются ко мне, услышав шаги босых ног.

- Мне нужно выйти на улицу на пару минут. Туфли, что я купила, остались в машине у брата Элис. Он скоро подъедет. Можно?

- Почему бы ему не заглянуть к нам на чай?

- У мистера Каллена наверняка есть и свои дела. Я не хочу задерживать его дольше необходимого, пап.

- Белла права, Чарли. Иди, милая.

- Я, правда, ненадолго.

Я выхожу на свежий воздух и миную несколько домов соседей, когда моё боковое зрение цепляется за движение автомобиля, сворачивающего туда, где по тротуару иду я. Эдвард Каллен покидает машину с поклажей в руках и протягивает её мне.

- Вот, колибри. Это твоё.

- Спасибо, что привезли. Вы не были обязаны проделывать весь этот путь снова.

- Не за что, - он поворачивается немного боком, будто собирается уже сесть обратно за руль, но вдруг концентрирует свой взгляд на мне, и этот взгляд... тяжёлый. Напряжённый. Проникающий в душу и остающийся там жить. - Знаешь, ты была прекрасна в том платье.

- Что?

- Ты прекрасна, Белла, - и Каллен вдруг оказывается рядом со мной. Я собираюсь сказать, что он не может говорить мне такие слова, но внезапно забываю обо всём, о чём только что размышляла и как хотела действовать. Из-за подушечки большего пальца мужчины, оказавшейся на моей нижней губе, способность думать адекватно покидает меня. Отныне я словно статуя, какая-то окаменелость или скульптурное изваяние.

Как такое возможно? Так влияют слова? Или прикосновение, уже не такое невинное, как ощущение руки поверх щеки? Неужели именно сочетание эмоционального и физического воздействия заставляет меня забыть о том, что я стою посреди улицы, где нас в любой момент могут увидеть и начать распространять сплетни, которые в мгновение ока дойдут до моих родителей и друзей? Так случится всё, чего я боюсь, так почему я не отступаю и молчу, словно рыба?

- Зачем вы так со мной?

- Я говорю то, что думаю, глядя на тебя.

- Нет, мистер Каллен. Для вас я лишь бесплатное развлечение, и только, - я вспоминаю, что ещё жива и могу двигаться, и мои ноги, немедленно повинуясь сигналам мозга, совершают несколько шагов прочь, из-за чего меня охватывает чувство свободы. От природы мы все совершенно вольны в своих поступках и желаниях, и никто не может на это посягнуть, но лишь теперь я понимаю, насколько ценно соответствующее благо. - Мне пора вернуться. Дайте пройти.

- А если не дам?

- Вы не такой.

- Ты даже понятия не имеешь, какой я, - говорит он почти надменно и качает головой, поджимая губы. Они лишаются естественного цвета. Их кожа становится бледной, как если прикусить её зубами, но я не вижу, чтобы Эдвард Каллен делал это. Хотя, может быть, всё происходит незримо для меня. Внутри рта.

- Мне и не нужно знать, - отвечаю я, надеясь и собираясь уйти, но моё левое запястье вдруг оказывается схваченным сжатой вокруг него правой рукой, и, признаться, это немного больно. Больно быть удерживаемой и чувствовать на своём лице горячее дыхание. Но, может быть, насчёт последнего я преувеличиваю.

- Кое-что тебе всё-таки придётся усвоить, колибри. Я из тех, кто никогда не сдаётся, Белла.

Даже когда я оказываюсь в безопасности своей комнаты, меня всё ещё колотит и пошатывает. От подскочившего сердцебиения, от волнения и дрожи в коленках, но гораздо больше от осознания того, что моё тело стремилось ближе к Эдварду Каллену не меньше, чем он сам, вероятно, хотел почувствовать его рядом.