- Куда ты, по-твоему, идёшь?

- К себе.

- Ну вот ещё. Мой трейлер лучше, - Эдвард скользит левой рукой мне по талии и притягивает меня к себе так, что моё тело сталкивается с его, отчего становится немного больно, но не слишком. Мы рядом с его домом на колёсах, и Каллен подталкивает меня в сторону своей двери, одновременно доставая ключи. Он так часто дышит, что я чувствую это по тому, как поднимается и опускается его грудная клетка за моей спиной. Одно лишь это возбуждает меня. Может быть, и он тоже хочет.

- Но мои вещи...

- Я не брезгую тем, чтобы дать тебе майку или позволить раз почистить зубы моей щёткой. Заходи уже.

Эдвард пропускает меня вперёд, всё-таки отпустив. Было бы не совсем удобно подниматься по лестнице вдвоём. Он закрывает и запирает дверь, пока я разуваюсь, а потом устремляется в сторону ванной комнаты, включая там свет. Я осматриваюсь в трейлере. Тут царит порядок, если не считать нескольких пар кроссовок у входа, составленных как попало, и захлопнутого чемодана, из которого, тем не менее, торчит рукав клетчатой рубашки и соприкасается с деревянным полом. Кроме того, проходя медленно дальше, я вижу кровать со сбитым в кучу одеялом с лежащими тут же шортами и майкой, в которых Эдвард пришёл ко мне накануне. Очевидно, он не заправлял кровать как минимум сутки. С тех пор, как тут ещё была... Жизель. Она, вероятно, спала с ним в одной кровати. Ведь тут больше негде спать. Тот диван, мимо которого я прошла ранее, выглядит удобным для того, чтобы сидеть и смотреть телевизор, но не спать. Каллен появляется, когда я так и стою у кровати. Он вытирает лицо полотенцем, прежде чем повесить его на спинку стула у рабочего стола и посмотреть на меня.

- Итак. Чем хочешь заняться? Могу предложить тебе пиво после того, как ты помоешь руки. Полотенце бери любое, какое понравится.

- Она спала тут?

Я спрашиваю, когда Эдвард открывает дверцу холодильника, повернувшись ко мне спиной. Проходит несколько секунд, и только потом Каллен отходит оттуда с двумя бутылками, размещая их на обеденном столе вместе с открывашкой, взятой из ящика.

- Да, тут. Не на крыше же. Но я застелил новым бельём ещё утром, - резко бросает в мой адрес Каллен. Он был иным в течение всего дня, а теперь его настроение явно меняется. Я вижу, как он упирается в стол кулаком правой руки. - И при ней я спал вон там, на полу, - Эдвард сверлит меня взглядом, и я совершаю нервный вдох. - Я могу держать женщин на расстоянии, если мне они неинтересны. С тобой всё по-другому. Ты нравишься мне. Я нравлюсь тебе. Не вижу никакой проблемы. Или она всё-таки есть?

- Нет. Проблемы нет.

- И хорошо. Мы с пивом подождём тебя здесь.

Я неспешно умываюсь в ванной, которая отделана так же шикарно, как и сам трейлер. Дерево, светильники, зеркало в багете, чистая сантехника, отсутствие видимой пыли. Личный трейлер. Невероятно. Уму непостижимо. Если Каллен не обладает лицензией на вождение такого транспорта, а я уж точно могу только представлять, как выглядит место водителя в кабине, то нужен ещё и человек, который будет перегонять трейлер с места с место. И где только эта махина стоит, когда не нужна между съёмками? Тут будет маловато обычного гаража. Я выхожу к Эдварду и сажусь напротив него. Он расстегнул рубашку, завернув рукава, пока меня не было, но не снял. В любом случае он выглядит приковывающим взгляд.

- Так что там с Лоуренсом?

- Да всё нормально. Просто мне нужно ненадолго уехать, и я не мог не поставить его в известность.

- Уехать? - в моей голове один за одним сразу же возникает множество вопросов. Что может быть настолько важным, если я уже слышала, что дело вроде бы не в семье? Это запланировано или возникло внезапно? И что я буду делать на протяжении этого времени? Съёмочный процесс будет приостановлен?

- Да, в Нью-Йорк. Всего на несколько дней. Думаю, пока меня не будет, Френсис постарается сделать всё так, чтобы вы сняли твои сцены с Наоми, а потом я вернусь, и мы продолжим. Он скажет всё завтра. На собрании.

- И давно ты знаешь?

- Это связано с моим фильмом, который выйдет в октябре. Формально я не имею права говорить, но пересъёмки иногда случаются. Это непредвиденные обстоятельства. Я не знал, когда подписывался на наш фильм, - взяв бутылку, Каллен разом делает длинный глоток. - Ты же не собираешься тут грустить без меня? Я улечу двадцать пятого, а тридцатого поздно вечером уже вернусь. Всего-то пять дней.

- Наверное, на грусть времени не останется. Ведь нам обоим будет чем заняться. А что надо переснимать?

- Не так уж и важно, что именно. Это само по себе нервирует меня. Считать производственный процесс законченным, и тут такое. Я выкинул того своего героя из головы не сразу, но уже несколько месяцев как. Он слегка безумный. Может говорить что-то невпопад. Ричард совершенно другой. Быть им и стараться понять его мне проще. Он испортил всё с тобой, то есть с Мередит, но кто не совершает ошибок, - Эдвард ставит опустевшую бутылку на стол. - Ты не хочешь пиво?

- Может быть, позже. Я бы хотела, чтобы мы занялись репетицией. Где твой экземпляр сценария?

- Я без понятия, - Каллен пожимает плечами, поднимая руки над головой и потягиваясь. Это так... сексуально, но я не позволяю ему меня отвлечь. Я настроена серьёзно. - Я предпочитаю отдыхать после съёмок. Перенесём на выходной?

- Ты же уедешь в субботу.

- И потому у меня на уме есть более приятные дела, которыми мы могли бы заняться. Но так уж и быть, давай порепетируем.

Эдвард встаёт со стула, чтобы пройти мимо меня к рабочему столу и достать из выдвижного ящика кипу скреплённых бумаг. Потом он оказывается за моей спиной, опуская сценарий на столешницу передо мной, и всё мое тело так остро ощущает присутствие в считанных сантиметрах, что я невольно стискиваю ноги и вся словно подбираюсь, садясь ровнее. Неужели он так и будет стоять сзади? Я почти оборачиваюсь, когда Каллен наконец возвращается и вновь садится напротив. Он заворачивает рукава рубашки ещё больше и выше, будто ему предстоит невероятно трудное дело.

- Приступим? Я готов. Что именно будем репетировать?

- Можно сцену, в которой Мередит возвращается домой после встречи с мамой?

- Почему именно её? Слушай, я помню тебя после той сцены с расставанием. Давай честно, тебе точно было непросто.

- Да... - отвечаю я тихо, ведь я словно оставалась Мередит даже той ночью, будучи дома с подругами и пытаясь заснуть в своей кровати. Мередит, которую бросили из-за беременности и будто растоптали. Я едва не расплакалась перед Калленом при съёмке дубля.

- Зачем тогда повторять подобное сейчас, не перед камерой?

- Разве ты не должен сказать мне, что актёрство это необходимость выходить из зоны комфорта, как бы нервно не было?

Эдвард проводит рукой по задней части шеи, прежде чем посмотреть на меня совсем выразительно своими пленительными глазами:

- Привет, детка. Как прошла встреча с мамой? Ты голодна? - он становится Ричардом в течение пары секунд. Словно по щелчку пальцев. Всего мгновение, и Эдвард говорит уже не своим голосом, а голосом Ричарда. Менее самоуверенным по сравнению с оригинальным звучанием.

Я встаю, потому что не могу сидеть. В кадре я также буду на ногах.

- Привет. Нет, не голодна. Мы поели, - я смотрю прямо на Эдварда. Он сидит, расслабленный и ожидающий. - А ты чем занимался?

- Немного погулял, приготовил немного еды.

- Пахнет аппетитно. Может быть, я и попробую позже.

- Я старался, знаешь. Ты в порядке? Ты какая-то... словно грустная, - глаза Каллена сужаются, когда он передвигается на стуле немного вперёд и скрещивает руки на груди. - Скажи честно, она снова выносила тебе мозг?

- Она не считает, что поступает так, - вдохнув и слегка качнув головой, объясняю я или скорее напоминаю, ведь Эдварду... ну точнее Ричарду и так известно, что мама моей Мередит довольно контролирующая личность, которой нужно всё знать и давать советы, даже когда о них не спрашивают, а просто рассказывают о той или иной ситуации. Я пытаюсь представить, а что было бы, будь мои родители такими, и отталкиваться именно от этого. От вероятного непонимания между нами, которого на самом деле нет, но у Мередит всё совершенно иначе. - Для неё спрашивать обо всём значит заботиться, хотя я не думаю, что забота проявляется именно так. Я просто хочу делиться какими-то вещами, но её отношение и восприятие их, а я знаю, как она способна отреагировать в тот или иной момент, чаще всего отбивает всё желание. Но она всё спрашивает и спрашивает, и я... Я сдаюсь, понимаешь? Сначала я в отчаянии, что она не может или не хочет остановиться, а потом в отчаянии из-за того, что вновь поддалась. Не знаю... Я не сильно хочу утомлять тебя всем этим.

- Ты не утомляешь. Ты моя девушка, Мередит. Что важно для тебя, имеет значение и для меня, - Каллен не просто твёрдо говорит. Он ещё и смотрит так. Настойчиво и упрямо, подкрепляя свои слова призывающим к ответу взглядом. И становится ясно, что Мередит не отвертеться, не уйти от этого разговора. - Что она хотела от тебя услышать на этот раз?

- Чем ты занимаешься в данный момент времени и занимаешься ли вообще хоть чем-нибудь, когда работаешь сразу везде. Сразу везде она заключила в воздушные кавычки. Извини, тебе, должно быть, неприятно, - я морщусь, кусаю нижнюю губу внутри рта, повернувшись правым боком к Эдварду, вслед за чем слышу его очень спокойные слова:

- Не извиняйся. Это же не ты так говоришь или думаешь обо мне, а твоя мама. Она не ты. Её мнение, надеюсь, не равно твоему.

- Ты ведь знаешь, что мне главное, чтобы ты получал удовольствие от того, чем занимаешься. Дело не в деньгах, - я поворачиваюсь обратно и вижу, что Эдвард локтями рук соприкасается с поверхностью стола, упираясь в них подбородком. - Но я вспылила, сказала ей, что сейчас ты занят материалом для Нью-Йоркера, за который получишь чисто символическую сумму, но важнее проявить себя, и она... Она стала распинаться, что скоро мне придётся тебя содержать, и что лучше бы мне не выходить за тебя, пока ты не стремишься к стабильности. Вот откуда ей знать о стабильности, если из-за работы отца мы переезжали с места на место всё моё детство и подростковые годы? Ненавижу всё это.

Я снова хожу, обнимая себя руками, пока не замираю лицом к одному из окон в трейлере. Занавески уже закрыты, сомкнутые посередине, так что мне можно не беспокоиться, что кто-то вдруг увидит меня внутри. Кто-то вроде охранников, например, если они вдруг патрулируют территорию вечерами и среди ночи. Эдвард встаёт из-за стола не бесшумно, но приближается фактически неслышно. Он обнимает меня со спины, и я не могу не откинуть голову ему на плечо. Не потому, что так прописано в сценарии. Скорее потому, что я сама этого хочу. Вымысел и реальность будто сплетаются воедино, пока мы стоим тут вот так. Пока руки Эдварда обхватывают мои плечи, а он вдыхает, прежде чем ответить ломким голосом, который так не похож на его собственный:

- И я ненавижу, Мередит, - Каллен направляет ладони вниз по моим рукам. Я ощущаю всё так, словно на мне и нет рубашки, как преграды между его кожей и моей. Это чувство, что прикосновения оставляют ожоги после себя, а он, поверьте, касается всеобъемлюще и сильно, нажимая пальцами через ткань. - Но ты её не изменишь.

- Я знаю… Знаю. Просто с ней… трудно. Я не должна ей ничего доказывать ни про себя, ни про тебя или про нас, всё будет так, как будет, но чувство, что должна, всё равно остаётся.

- Хочешь, чтобы я встретился с ней и поговорил?

- О нет, - я поворачиваюсь лицом к своему Ричарду и тоже касаюсь Каллена с боков. Он улыбается мне именно своей улыбкой, что я прощаю ему, несмотря на то, какой это отвлекающий фактор. - Даже не думай. Я не жалуюсь, ясно? Я просто делюсь. За меня не надо заступаться перед моей мамой, но спасибо. Я ценю то, что ты готов это сделать.

- Не стоит в некотором роде злиться на меня. Точнее, на Ричарда. Говори спокойнее, Белла. Нет нужды повышать голос, если ты просто рассказываешь. Повторишь?

Я вдыхаю, прежде чем произнести реплику снова. Эдвард проводит рукой по моим волосам, и есть в этом что-то не только расслабляющее, но и внушающее уверенность.

- Я не жалуюсь, ясно? Я просто делюсь. За меня не надо заступаться перед моей мамой, но спасибо, - тише, чем в первый раз, говорю я, и мой голос не так звенит. Так действительно лучше. Без подобия истерики или раздражения. - Я ценю то, что ты готов это сделать.

Эдвард начинает склоняться ко мне, но я чуть отодвигаюсь, хотя здесь особо некуда деться, учитывая окно, и спрашиваю почти серьёзно:

- Ты чего это?

- О, будто ты не знаешь. Это одна из сцен, в которой мы целуемся. Нам необходимо отрепетировать и поцелуй. Или ты подразумевала, что мы ограничимся репликами?

- Так уж и необходимо?

- Ещё как. Это тоже важно.

Я не хочу больше ничего не говорить, и очевидно, что Каллен это понимает. Его руки, обхватив талию, притягивают меня обратно, прежде чем губы соприкасаются с моими в томительном порыве, который далёк от нежности и сценария. Это решительность. Это... влечение. И я ничего не могу с собой поделать. Я прикасаюсь к ремню на брюках, ориентируясь исключительно на ощупь. Как же расстёгивается эта пряжка? Наконец-то я понимаю, и она поддаётся, издавая тихий звон. Приходится прерваться, когда Эдвард поднимает меня вверх, ноги сами собой обхватывают его вокруг пояса, прежде чем я оказываюсь в кровати. Эдвард относит меня и отпускает, а сам задерживается, стягивая брюки по моим ногам. Я ёрзаю, это довольно щекотно, то, как ткань скользит по коже вниз, так что я смеюсь, неспособная удержать звук, но в следующую секунду мне уже труднее смеяться, будучи прижатой к постели тёплым и довольно тяжёлым телом. Мы целуемся снова, но совсем недолго. Думаю, мы с одинаковой силой хотим почувствовать друг друга не только так, потому что Каллен тянет вниз мои трусики, а я его брюки и бельё, и он не медлит ни единого лишнего мгновения, как только я остаюсь в одной рубашке. Он же полностью обнажённый, сам стянувший с себя верх, примыкает ко мне и опускается. Я чувствую его внутри с той же интенсивностью, что и вчера. Каждое движение, сменяющие друг друга толчки, прикосновения, от которых кружит голову не меньше, чем от темпа. Быстрее. Глубже. Сильнее. Так Эдвард скользит в меня, прикасаясь к моим волосам слева. Он вдруг выходит, приподнимается, но ладони стремительно задирают мою рубашку вверх к шее, и всё становится только лучше. Ощущать его внутри и одновременно кожей груди. Он с силой обхватывает её, не отрывая взгляда от моих глаз, даруя освобождение. Ещё один толчок, и я наблюдаю, как Эдвард Каллен обретает своё. Тяжело дыша, подрагивая всем телом, но удерживая себя на левой руке, чтобы не придавить меня. Но я сама прислоняюсь к нему близко-близко, перемещаю правую руку со спины на грудь, и он сдаётся через короткое мгновение, опустив голову мне на плечо. Так хорошо.

- Я постараюсь подольше в следующий раз, - ещё не восстановив дыхание, почти шепча, Эдвард проходится пальцами по моему правому боку до тех пор, пока не касается руки, которой я всё ещё поглаживаю кожу его груди чуть выше соска. Вот же глупости, честное слово. Всё это про «подольше». Если бы Каллен только знал...

- Мне и так прекрасно.

- И мне с тобой прекрасно, - он отодвигается крайне медленно, прежде чем схватить за рубашку и потянуть меня за собой в пределах постели. - Можно я спрошу?

- Ты уже спрашиваешь, но можешь спросить ещё, да.

- Тот парень, который остался в Сиэтле... Он был у тебя первым?

- И зачем тебе это?

- Хочу знать немного больше.

Я шевелюсь, понимая, что слишком обнажена для такого разговора, а Каллен и тем более. Господи ты Боже. Мои глаза так и хотят опуститься ниже его лица. И я почти не в силах думать адекватно.

- Значит, мы поговорим и о твоём первом разе?

- О нет, - низко стонет Эдвард. - Ты меня не заставишь.

- Как и ты меня. Или мы оба рассказываем друг другу, или никто ничего не рассказывает. Это единственное, что является честным.

- Ладно. Но сначала пообещай не смеяться.

- Я точно не стану, Эдвард.

- Она была в колготках, моя первая девушка, а я не понял, и когда мы уже почти разделись, и я потянулся снять с неё бельё, только тогда до меня дошло, что что-то не так.

- И?

- Было неловко, смешно и снова неловко, но ещё она и расслабилась немного, так что всё оказалось не так уж и плохо, как я думал. Не идеально, конечно, однако я продержался дольше, чем ожидал в первый раз. И, наверное, в дальнейшем я стал лучше, если мы встречались ещё года два, - слегка повернув голову в сторону от меня, смотря куда-то за моё плечо, Каллен явно пребывает в своих мыслях, но не очень долго. Он вновь встречается взглядом со мной и дотрагивается уже до кожи моего правого бедра вместо ткани рубашки, и в глубине серо-зелёных глаз возникает что-то вроде неприкрытого недовольства. - Ты гарантировала, что не будешь смеяться.

- Я не смеюсь. Это просто улыбка. Есть разница, знаешь ли. Это... познавательный рассказ, спасибо.

- Не за что. Я выполнил свою часть. Теперь твоя очередь отвечать на вопрос, который я вообще-то задал первым.

- Да, тот парень единственный, с кем я была близка. До недавнего времени.

- Продолжай, - Эдвард подпирает голову правой рукой, будто бы приготовившись внимательно слушать, но, в отличие от него, у меня нет никакой истории, которую можно было бы поведать и посмеяться. Я просто рассталась с девственностью со знакомой многим неловкостью, но без конфузов. Ну или с ними. В зависимости от того, как на всё смотреть. Да, наверное, то был всё-таки конфуз.

- За моим первым разом не скрывается ничего интересного. Я тебе честно говорю. Разве что у меня затекла нога ближе к концу... процесса, но стало всё критично лишь потом... совсем потом, и мне так и пришлось сказать об этом.

- Как же вы это делали, что она у тебя затекла?

- Я же не спрашиваю, как ты не понял, что на девушке колготки, так что...

- Я нервничал, но с тех пор я стал лучше разбираться в вашем гардеробе.

- И что?

- И ничего, кроме того, что я планирую снять с тебя твою рубашку, и поверь, мне не понадобится помощь.

Помощь Каллену действительно не требуется. Его пальцы искусно и легко высвобождают пуговицы из петель, прежде чем я предстаю перед ним полностью обнажённой. После мы по очереди принимаем душ, и на ночь Эдвард действительно одалживает мне майку с коротким рукавом. Она пахнет Калленом, я отчётливо ощущаю его запах, и только представьте, насколько больше его становится, когда Эдвард ещё и обнимает меня в своей кровати. Его объятия настолько крепкие, будто у него не две руки, а как минимум четыре. Если бы я уже не знала, что он так сильно обнимается, то, вероятно, снова бы то и дело крутилась, но я сплю беспробудно до самого утра. Сплю, пока не просыпаюсь от какого-то стука. Я открываю глаза, привыкаю к полумраку, когда стук повторяется, и кто-то проходит мимо. Кто-то... Будто есть множество вариантов. Я прекрасно помню, где нахожусь и заснула. Я не у себя, а в трейлере Каллена. И всё ещё в его кровати. Кровать, трейлер, съёмки. Мы проспали, мы наверняка проспали. Но прежде, чем я успеваю пошевелиться или просто вскочить, я слышу, как открывается дверь, и словно прирастаю к месту. Меня видно? Или меня не видно? Со стороны входа можно разглядеть, кто находится в кровати? Я не знаю, может, да, а может, и нет, но уже покрываюсь испариной из-за паники. Кому Каллен открыл? И почему не разбудил меня, чтобы я ушла раньше? Мы совсем не говорили про будильник накануне. Мы просто легли спать. Я легла спать, даже не подняв тему того, что теперь это мне нужно будет уйти и вернуться к себе до появления первых сотрудников на территории. А Эдвард? О чём только думал он? Боже.

- Здравствуй, Джессика.

- Здравствуйте, - я узнаю голос той девушки, а значит, это она и есть. Та, которая притаскивает Каллену еду. - Ваш завтрак, Эдвард.

- Спасибо.

- Хорошего вам дня.

Он ничего не говорит, может быть, просто кивнув, и я снова слышу звук закрытия двери. Становится тише, чем было из-за шума улицы. Я переворачиваюсь в кровати, отыскивая взглядом Каллена, который ставит на стол стаканы с эмблемой Старбакса и крафтовый пакет с неизвестным содержимым. Пахнет на самом деле аппетитно. Кроме того, поворачиваясь ко мне лицом, тем самым реагируя на шорох постельного белья, Эдвард выглядит так красиво, подсвеченный светом из-за чуть сдвинутой в сторону занавески, что делает утро по-настоящему добрым.

- Ты проснулась. Привет, - матрац чуть проседает под весом Каллена, когда он садится на кровать. Его рука достигает моего лица через короткий миг в ласковом прикосновении всей поверхностью ладони. - Как спалось?

- Очень хорошо. Который час?

- Без двадцати восемь.

- Ты не разбудил меня, чтобы я ушла.

- Я не сильно открыл дверь, и с улицы всё равно не видно эту часть трейлера, если ты об этом беспокоишься. Тебя никак нельзя было рассмотреть. И ещё я не считал нужным и не хотел, чтобы ты уходила. Ты не проснулась по будильнику, и я просто отключил его и встал. Ты так сладко выглядишь во сне с засунутой под подушку левой рукой.

- Правда?

- Да, - Каллен наклоняется ко мне и, выставив левую руку для упора, целует меня в ближайшую к себе щеку. - Чистая правда. И вообще я бы не хотел, чтобы мы так и прятались каждый в своём трейлере по утрам. Это как-то... по-детски, не находишь? Я понимаю, ты, наверное, не хочешь, чтобы о тебе отзывались... неправильно и делали разные выводы, но это начнётся и рано или поздно пройдёт. Может быть, ну к чёрту прятки?

- Может быть.

Мне недостаточно поцелуя в щеку, и я притягиваю Каллена к себе. Теперь он целует в губы, безошибочно понимая намёк. Целует долго и неторопливо. Прежде чем прерваться или совсем прекратить, я ещё не знаю точно, Эдвард проводит рукой по моим волосам.

- Ты собираешься потом вернуть естественный цвет и отрастить их снова?

- Я не думала об этом, - наблюдая за ним, говорю я. - Как пойдёт, наверное. А что, предпочитаешь брюнеток и длинные волосы?

Он смущённо улыбается, но не отводит взгляд. Я сгибаю правую ногу в колене в ожидании ответа, и Каллен не теряет возможности воспользоваться этим, стискивая ладонь на коже моего бедра.

- Да нет, я бы не сказал, что у меня есть определённый типаж. Просто не каждая актриса согласилась бы укоротить волосы и перекрасить их для роли. Я не вникал во всё это и предполагал, что тебе просто сделают парик.

- Я не такая актриса, которая могла бы диктовать свои условия. И стану ею не слишком скоро. Если вообще стану.

- Побольше веры в себя, ладно? - Эдвард встаёт, но только чтобы дойти до стола и взять оттуда пакет и два стакана. - Держи, - Каллен протягивает мне один из стаканов, а пакет просто размещает между нами. - Поедим и будем собираться.

- Ты будешь собираться. А моя одежда, которая не была бы вчерашней, есть только у меня в трейлере. Не хотелось бы появляться перед Лоуренсом в том, в чём он уже меня видел. Да и перед другими людьми тоже, - добавляю я, извлекая первый пончик, и смотрю в ожидании на Эдварда. В ожидании того, как он посмотрит и что скажет в ответ. Он смотрит нормально. Хотелось бы, чтобы всё так и осталось. Без перемен в настроении, которыми он как бы знаменит.

- Ну, я могу пойти с тобой и подождать, пока ты переоденешься.

- Или мы просто встретимся позже. В офисном здании. Знаешь, я как-то справлялась без сопровождения пару дней назад и уверена, что смогу найти кабинет самостоятельно.

- Я понял. Ты так и грузишься из-за Лоуренса. Что он может думать, что мы встречаемся, и быть не в восторге. Но для справки, он режиссёр, а не родитель. Ни твоя, ни моя личная жизнь его не касаются.

- Может быть, касаются, пока мы работаем вдвоём и с ним. Я не хочу, чтобы на площадке возникло напряжение, и хочу этого избежать. Ты понимаешь? - спрашиваю я, слегка подталкивая его ногой в левый бок через майку, которая дополнительно смягчает моё действие, если я вдруг переборщила. Эдвард пьёт кофе и, как мне кажется, пытается понимать, именно пытается, но, по-моему, ему это не очень удаётся. Он молчит ещё некоторое время после того, как убирает стакан от рта, в большей степени посматривая по сторонам или на мои колени. И только потом наконец говорит:

- Я тоже хочу, чтобы было легко работать, но пока мы приходим вовремя и готовы делать всё, как надо, а это так и есть, Лоуренсу не из-за чего напрягаться. Понимаю, ты никогда не скажешь ему не лезть не в своё дело, но постарайся хотя бы не нервничать, - Каллен подмигивает мне, прежде чем сжать мне ногу на секунду и подняться, забирая опустевший пакет. Я доедаю и допиваю, а потом принимаюсь надевать вчерашнюю одежду. Сначала брюки, а потом и лифчик с блузкой. Даже не думая, что Каллен может смотреть, я ловлю его взгляд на себе фактически случайно. Только потому, что слышу звук прочищаемого горла.

- Разве ты не в ванную пошёл?

- Да, пошёл, но уже пришёл обратно. Как я понимаю, ты уже оделась.

- Да.

- Тогда... - приблизившись, Эдвард ненадолго прикасается своими тёплыми губами к моим. - Тогда... пока.

- Да, пока.

Я тихо выхожу из трейлера. Вокруг вроде бы никого. По крайней мере, никто не стоит снаружи на случай, если исполнителю главной мужской роли придётся напомнить о времени. Я отпираю свою дверь через несколько секунд и скрываюсь внутри, закрывая её за собой, прежде чем умыться, почистить зубы и переодеться. От моего трейлера до офисного здания минуты три ходьбы, однако, когда я захожу в конференц-зал, Эдвард, понятное дело, уже внутри. Разговаривает с нашим вторым режиссёром, который сидит справа от него. Место слева ещё свободно, но я иду не туда, а к другой стороне стола. Я сомневаюсь, что мне удастся сосредоточиться на обсуждении сцен или чтении сценария, или чём-то ещё, касающемся работы, если в непосредственной близости от меня будет находиться Эдвард. Я занимаю стул напротив, размещая на столе свою копию сценария и телефон с ручкой. Эдвард продолжает общаться ещё примерно минуту, но ещё до окончания разговора обращает внимание на то, куда я села, и несколько мгновений смотрит на меня, прежде чем вновь сосредоточиться на собеседнике. Но потом тот поднимается и выходит, хотя наверняка лишь ненадолго, пока другие члены съёмочной группы продолжают собираться и рассаживаться, кто где хочет. Больше ничто не мешает Эдварду словно прожигать меня взглядом. По крайней мере, до тех пор, пока Каллен не опускает руку вниз, чтобы достать телефон, который вскоре оказывается у меня на виду. Эдвард что-то пишет, я думаю, что мне, и так всё и есть. Мой сотовый издаёт сигнал.

Почему не села рядом?

Ты бы меня отвлекал.

Не пересядешь?

Нет.

Ну окей. Тогда буду отвлекать тебя прямо отсюда.

Только сообщение приходит, как в зале появляется Лоуренс. Я отключаю звук на случай, если Каллен не особо примерный участник подобных собраний и станет писать как бы между делом. Но на протяжении всего времени он выглядит исключительно сосредоточенным и внимательно слушающим. Он не мешает моей концентрации, если не считать взглядов, которые я периодически замечаю. Может, именно так он и собирался меня отвлекать, или же это я просто излишне восприимчива. Да, наверное, всё дело во мне.

- И поскольку Эдварду нужно уехать, мы немного изменим порядок действий и в его отсутствие снимем сцены Беллы с Наоми. Она приедет в город послезавтра и хотела бы встретиться с тобой за ужином, Белла, чтобы немного пообщаться лично и узнать тебя поближе вне кадра.

Я не думаю, что ослышалась, но я только что смотрела на Эдварда и могла что-то не так понять. Не может быть. Всё это не может быть правдой. Совместный ужин с Наоми Уоттс. Очевидно, что я не могу не пойти. Но что я буду говорить?

- Наоми Уоттс хочет встретиться со мной?

- Да, Белла, именно так. Многие актёры или актрисы предпочитают неформальное общение, прежде чем приступить к съёмкам. Это весьма распространённая практика.

Лоуренс отвечает мне весьма продуманно, тогда как я чувствую лишь то, что все взгляды направлены на меня. В той или иной степени я сблизилась со всеми здесь присутствующими, и, зная всех по именам и то, какие обязанности возложены на того или иного человека в зависимости от его должности, я не считаю эти взгляды плохими или наполненными негативом в мой адрес. Однако показать, как мне до одури быстро становится нервно, я тоже не могу. Я должна быть сильной и собраться. Хотя бы внешне. Несмотря на отсутствие опыта в том, о чём говорит Лоуренс. Весьма распространённая практика как-то не распространилась на Каллена, когда меня уже взяли на роль. Я едва не делаю первое, что приходит в голову. Едва не смотрю на него, но мне удаётся остановить глаза от перемещения.

- Я буду должна куда-то подъехать?

- Не переживай об этом. Как и всегда, в твоём распоряжении будет машина. Тебя отвезут в отель, где Наоми остановится, и привезут обратно. Просто оставайся собой, и всё будет хорошо.

Я киваю Лоуренсу, не зная, что ещё сказать. Собрание продолжается и завершается обсуждением того, насколько хорошо я уже знаю текст сцен с Наоми, и я просто произношу наиболее длинную реплику из всех, что прописаны в соответствующих фрагментах. Наш оператор-постановщик даже хлопает, сидя через человека справа от меня. Несколько минут назад Майкл и Френсис обсуждали технические моменты вроде сроков доставки дополнительного осветительного оборудования, которое теперь понадобится раньше, и Майкл заверил, что всё контролирует. Он определённо является профессионалом своего дела. Я смотрела те несколько фильмов, над которыми он работал к своим двадцати девяти годам. Композиция и атмосфера в кадре неизменно восхищали меня, даже если не все те ленты полностью понравились мне. Смущённая, я улыбаюсь Майклу, прежде чем мы все поднимаемся со своих мест, чтобы разойтись кто куда. Как обычно, нам с Эдвардом сначала нужно на грим. Независимо от того, что сегодня мы остаёмся работать на территории студии. Я иду в сторону выхода из здания спокойным шагом, когда, поравнявшись со мной, Каллен немного опережает меня и в итоге оказывается у двери первым, толкая её от себя. На улице он смотрит на меня.

- Значит... значит, кто-то симпатизирует нашему оператору?

- Не совсем.

- Не совсем это как? - правая рука Эдварда взметается к волосам движением, которое я знаю наизусть. Движением, знаменующим волнение. Так странно понимать, что он нервничает при мне и как будто из-за меня или того, что я улыбнулась другому мужчине. Я просто была добродушна. Я не стремилась к тому, чтобы вызвать ревность или что-то вроде неё. Мне незачем. Мне нравится лишь один единственный мужчина. Тот, который сейчас рядом.

- Он нравится мне исключительно в профессиональном плане. В том, как выбирает ракурсы съёмки и выстраивает визуал. Я знакома с фильмами, где Майкл был оператором. На мой взгляд, в некоторых из них спорный сюжет, но кадры и их атмосфера всегда восхищали меня.

- Хорошо. То есть да, там есть чем восхищаться и... - Эдвард останавливается посреди шага и, повернувшись, обхватывает моё плечо. Я тоже замираю, охваченная теплом не только нагретого солнцем воздуха. - И хорошо, что ты не заинтересована им, как мужчиной. Это радостная новость.

- Ты ревновал. Ведь ревновал, да?

- Нет. Или... Может быть, немного. Скажем, на три балла из десяти. Это умеренная ревность, как ты считаешь?

- Ну... Я... - я начинаю поднимать руку, чтобы коснуться, но касаюсь только запястья и лишь самыми кончиками пальцев, - мне кажется, с тремя баллами я справиться смогу.