В обычной ситуации это был бы будничный вопрос. То есть если бы речь шла о семье, выбравшейся на пляж, или просто о семейной паре, когда можно понадеяться друг друга и рассчитывать, что кто-то да возьмёт солнцезащитные средства. Но сейчас не обычная ситуация. Это съёмки, и режиссёр точно является последним человеком, который должен думать о таком при наличии множества людей среди обслуживающего персонала. Я остаюсь сидеть, наблюдая, как вдали Эдвард о чём-то разговаривает с Дакотой, она поправляет бретель платья и как будто собирается коснуться Эдварда, но потом просто показывает ему на что-то на его одежде, и он смотрит туда. С моего места непонятно, в чём там дело. Дакота поворачивается и идёт в сторону режиссёра, оставляя Эдварда стоять там, но он тоже делает шаг и ещё, пока не подходит к Дэвиду, но смотря при этом на меня. Эдвард выглядит заметно взволнованным. Его лоб нахмурен, и поэтому я и понимаю. Я стараюсь улыбнуться, чтобы ему стало легче. Я не уверена, что мне удаётся достаточно преуспеть. Ни в улыбке, ни в помощи. Эдвард реагирует кивком прежде, чем Финчер привлекает его внимание, говоря им с Дакотой, что по экспрессии и эмоциональности всё как раз, как надо. Он не говорит, что идеально, такое слово, по-моему, мало кто использует для похвалы актёров, но мистер Финчер кажется удовлетворённым. Хотя я не знаю его, конечно, и не могу судить объективно. Я кладу правую ногу на левую, слегка откидываясь на спинку. Эдвард смотрит на Финчера и на экран, Дакота только на экран, пока Финчер не поднимается, окликая оператора и следуя за ним. Эдвард идёт ко мне, и только он оказывается совсем близко, останавливается напротив меня, как упирает руки в подлокотники моего стула в ходе незначительного наклона вперёд. Я смотрю на Эдварда, на его лицо, в его моргающие и сосредоточенные глаза, но это мне даётся сложнее обычного. Сложнее, чем утром и вчера.

- Белла. Всё в порядке? 

Его голос звучит, как всегда. Его голос просто всё ещё его, принадлежит ему. Как мне определить, в порядке ли всё? Я в порядке, я не расстроена и не собираюсь вспоминать всё каждый день и напоминать ему ни о сегодняшнем дне, ни о подобных днях в будущем, если они будут. Я не дура. 

- Да. А что может быть не так? Всё... 

- Пойдём в трейлер. На время перерыва. Я хочу поговорить. Сейчас. 

- Хорошо. 

Я поднимаюсь и, убедившись, что оба наших телефона находятся у меня в карманах, иду за Эдвардом бок о бок с ним. Мы подходим к трейлеру, я отпираю дверь оставшимся у меня ключом, и Эдвард ступает внутрь первым. Почти сразу слышно звук воды из ванной, то, как Эдвард умывается и моет руки. Я не особо думаю и анализирую это. Его ли это обычное поведение после поцелуя с партнёршей или нет. Не хочу знать. Хотя, может быть, на его месте я бы тоже хотела умыться... Помыть губы. И, скорее всего, очень тщательно и с мылом. Мыло бы взяла я. Но, возможно, Эдвард обходится без него. Не считая это нужным. О чём я вообще думаю? Всё это... Это ведь всё неважно. Но важно. Я сажусь на второй диван, не на тот, что огибает стол и предназначен для того, чтобы перекусить, и жду, когда Эдвард выйдет оттуда. Не может же он остаться там навечно. Здесь я, а снаружи он тоже нужен. Он выключает воду, мелькает в дверном проёме, ещё находясь в ванной. Выйди оттуда, милый, выйди. Это как молитва в моей голове. Хотя я вообще-то не так уж чтобы очень верующая. Я сгибаю ноги в коленях, подняв на сидение и почти не отрывая взгляда от двери. Эдвард снова двигается за ней и наконец выходит. В комнату, ко мне. Он так быстро преодолевает расстояние между нами, что я даже слегка вздрагиваю, когда ему удаётся примоститься рядом со мной. Он тянется ко мне, наклоняется и скользит рукой по моей ноге. Он совсем близко. Его дыхание ощутимо на лице. Я касаюсь его щеки, обхватывая, неспособная удержаться, несмотря на то, с кем он недавно целовался и что при этом мог думать и испытывать. Действительно, что он думал? Что ощущал? Что чувствуешь в такие моменты? Не было же ему прямо-таки противно. Я надеюсь, что не было? 

- Я люблю тебя, Белла. 

- Я знаю. Я тоже тебя люблю. Могу я спросить? 

- Ты можешь спросить всё, что угодно. 

- Что происходит в твоей голове, когда ты... Когда ты целуешься с теми, кого едва знаешь? 

- Думаю о своей девушке. О тебе, - шепчет Эдвард, оттягивая мои джинсы на боку и водя над поясом тёплыми, очень тёплыми после пребывания на солнце кончиками пальцев. - О той единственной, кому я желаю говорить, что скучаю по ней, по нашему дому, ну и по своей гитаре тоже. Но по гитаре гораздо меньше. Всё это знаешь ты и только ты, Белла. 

Я придвигаюсь к нему, сползаю чуть ниже по дивану, чтобы было удобнее и мне, и Эдварду. Я целую его сразу глубоким поцелуем, веря, чувствуя, что с Дакотой они целовались иначе. Эдвард вдыхает, приникает ко мне тесно и плотно, перемещает руку мне на живот. Он сокращается под прикосновением, и я задыхаюсь, дыхание становится тяжелее вместе с тем, как Эдвард раздвигает мои губы языком. Я слегка ёрзаю под Эдвардом, только чтобы убрать мешающую ногу. Он пользуется этим стремительно, нависая и накрывая собой целиком. Запахи мыла, солёного воздуха и пота проникают мне в нос через пазухи, вдохнуть их, обнимая Эдварда руками и ногами, почти слыша его пульс у себя внутри, наполняет меня особенным удовольствием. Только я могу так... Быть с ним так и ощущать его до такой степени. Вес тела, дрожь, импульс, желание, потребность. Эдвард мягко завершает поцелуй, скользя губами с моих губ к подбородку, прежде чем сплести наши пальцы. 

- Я серьёзно насчёт всего. Дакота может приходить сюда, но я не рассказываю ей о своей гитаре или о чём-то ещё, что является нашей личной жизнью. Этого никогда не будет. Это только между нами, Белла, между мною и тобой. 

- Я рада это слышать. Твои слова много значат для... - по двери несколько раз стучат. Размеренно, но быстро. - Для меня. 

- Прости. Я сейчас посмотрю, кто там. 

Эдвард отодвигается от меня, спускает ноги и идёт к двери. За ней стоит Стивен. Эдвард называет его имя, и Стивен говорит уже более уверенно, чем раньше. 

- Вас зовут, мистер Каллен. И ещё я... Я распечатал всё для вашей... для мисс Свон. 

- Отлично. Я возьму и подойду через пару минут.  

Эдвард тянет дверь на себя, закрывая её и возвращаясь к дивану, где я снова сижу в отличие от того положения, в котором пребывала. В руках у Эдварда довольно толстая на вид стопка. Он смотрит на неё, пока несёт, с озадаченным видом. Что же могло вызвать такую реакцию? Эдвард поднимает взгляд и останавливается на расстоянии пары шагов от меня. 

- Ты чего?

- Да ничего. Наверное, мне казалось, что будет не так много листов. Но здесь их побольше. Ладно, вот как мы поступим. Размножим и будем читать одновременно, и потом я выражу своё мнение, или...

- Или можно поговорить обо всём позже. Пока же ты пойдёшь обратно, и я тоже, но побуду на пляже. Я хотела бы погулять. Но сценарий я возьму. 

Эдвард отдаёт мне кипу, но не просто отдаёт и сразу отходит, а сопровождает, казалось бы, обычное действие нежным поцелуем в лоб. Мы выходим из трейлера вместе, идём в одну сторону, пока я не сворачиваю к воде. Я оборачиваюсь пару раз, и на второй раз Эдвард уже рядом с Финчером, и, по-моему, тот не откладывает разговор или обсуждение в долгий ящик. Я вдыхаю и выдыхаю. Надеюсь, всё хорошо. После недолгой ходьбы вдоль залива мне удаётся найти удобный камень, чтобы сесть. Солнце светит не прямо в глаза, а слегка сбоку, и, повернувшись к нему в большей степени спиной, я размещаю сценарий на коленях. Первая страница почти лишена надписей. Есть только название и имя автора сценария. Автор сценария... Да неужели. Не может быть. Но может. Его имя написано чёрным по-белому. Ник Пиццолатто, писатель и сценарист сериала «Настоящий детектив». Я обожаю второй сезон, написанный им. Атмосферу криминала с уклоном во что-то готическое. Недальновидно хотеть согласиться на работу только из-за имени сценариста, правда же? Эдвард точно бы не согласился настолько скоро. Он умнее, даже желая с кем-то поработать, он бы всё тщательно взвесил, встретился с режиссёром, поговорил и обсудил, что от него хотят, и подходит ли это ему. Кто сразу звонит агенту, ещё ничего не прочитав, и заявляет о своём согласии? Вот уж вряд ли так делают разумные люди. Нет, всё должно быть в правильном порядке. Сначала прочитать, потом подумать, спросить у Эдварда, как бы поступил он, и только тогда дать ответ. Я приступаю непосредственно к первому пункту. Прочитать. Не по диагонали, не перепрыгивая через строки, а нормально, слово за словом, фраза за фразой. Хотя, признаться честно, время от времени я отвлекаюсь на то, чтобы просто лицезреть залив, или на старания увидеть Эдварда через всё это расстояние. Но оно довольно велико, и если мне что и видно, так только двигающиеся силуэты людей, чьи личность не представляется возможным определить. Время идёт, солнце на небе тоже перемещается и светит мне уже на голову, отчего к ней приливает жар, но я надеваю кепку, листаясценарий дальше. Особенное внимание я уделяю подчёркнутым строчкам, подчёркивание обозначает мои реплики, и становится очевидно, что это роль девушки в беде. Не в настоящем, но в прошлом. По сценарию разбросаны различные фразы, намекающие на это, но сама история всё-таки о другом. О нынешнем дне, не о тех, что уже прошли, и о том, как забота о близких позволяет забыть и исцелиться от чего-то своего. Я не уверена, сколько именно сижу здесь и читаю страницу за страницей, иногда ветер усиливается, но не настолько, чтобы он стал ощущаться холодным, и захотелось где-то укрыться. Когда меня загораживает чья-то тень, в первые секунды я не придаю значения, поглощённая желанием дочитать до конца страницы, но потом поднимаю голову и вижу Эдварда уже в личной одежде, в той, в которой он приехал. 

- Все складываются. Мы собираемся ехать на локацию в город. Я подогрел чай в трейлере. Пойдём, а потом поедем. 

- А я могу поехать в отель? Я что-то уже слегка устала. 

- Конечно. Не вопрос. Ты рано встала и не успела толком отдохнуть после перелёта. Я всё понимаю. Мы тебя подвезём. Мы это не я и Дакота. Я имею в виду водителя, который меня повезёт. 

Эдвард нетерпеливо приближается ко мне, протягивая руку. Я не понимаю, чего он хочет, и собираюсь просто спрыгнуть с камня, но Эдвард помогает мне слезть. Он стремится меня обнять, и я счастливо приникаю к его боку. Мы заглядываем в трейлер за вещами, а потом направляемся в сторону парковки. Обратный путь до отеля занимает чуть больше времени, чем когда мы ехали на пляж. На дороге небольшие пробки, которых не было ранним утром. Но заторы не критичные. В Лос-Анджелесе бывает и хуже, намного хуже. Эдвард намеревается проводить меня прямо наверх, но я качаю головой. Я совсем не хочу задерживать его даже на пять лишних минут. Я сама поднимаюсь на наш этаж. Пообедав, я возвращаюсь к чтению сценария, с комфортом устроившись на диване у правого подлокотника. Через приоткрытое в откидном положении окно слышно волны и другой городской шум, но он не отвлекает. Спустя время я делаю перерыв на то, чтобы спуститься в ресторан и самой сделать себе чай, доступный круглосуточно, и за горячим напитком решаю немного посмотреть на что-то ювелирное. Теперь я вроде не против. Совсем не против. Если Эдвард хочет этого для меня, то и я хочу того же, что и он. Хотя я не занимаюсь этим полчаса или даже час. Нет, я возвращаюсь в номер и к чтению сценария. Там я решаю делать для себя пометки, если будут приходить какие-то мысли, или возникать вопросы, которые захочется задать Эдварду, а они возникают, и мысли тоже приходят. Мне нужен карандаш. Я подхожу к рабочему столу, в нём три ящика, и я открываю самый верхний. В дорогих отелях обычно предоставляют если и не ручку, так карандаш. Но в верхнем ящике ничего, кроме аптечки Эдварда. Тогда я тяну на себя средний и там нахожу то, что искала. Но одновременно обнаруживаю и то, чего не ожидала увидеть. Что? Как это могло получиться? Здесь сценарий Брейди. Сценарий должен быть дома, но вместо того он в Новой Зеландии. Когда Эдвард его взял? Я даже не знаю. Я не заметила, что сценария нет. Я закрываю ящик, достав оттуда лишь карандаш. Всё остальное подождёт до вечера. Эдвард занят. Прямо сейчас ему точно не до моих вопросов о сценарии, зачем он взял его с собой и почему не сказал ни слова. Я надеюсь поужинать вместе, но позже Эдвард пишет, что для съёмок нужно тёмное время суток, и чтобы я поела без него. И почти тут же звонит, извиняясь из-за этого дня. Я только отвечаю, что люблю его. Я люблю его каждый день, а не только в определённые дни. Позже он всё равно будет здесь. Вернётся сюда ночевать. Окажется со мной в одной кровати. Надеюсь, обнимет, и мы обменяемся подарками. Не уверена, что я удержалась бы от того, чтобы открыть сейф и просто посмотреть, зная код. Но код мне неизвестен, и, по-моему, я засыпаю до приезда Эдварда. Я просыпаюсь, когда темно. Очень-очень темно. За окном, но не в спальне. Эдвард сидит рядом в пижамных штанах с вытянутыми ногами, на его тумбочке включена лампа. Он ещё бодрствует. Который сейчас час? Я потягиваюсь, и Эдвард видит, что я лежу с открытыми глазами. 

- Привет. Что ты делаешь? 

- Изучаю твои пометки. Ты уже немало прочла. Но твоя героиня, что называется, девушка в беде. Белла, знаешь, я... Мне это не нравится. 

- Что тебе не нравится? 

- Ты же дочитала до абзаца, где об этом упоминается. Твою героиню... Белла, твою героиню... - Эдвард будто не может это сказать. Он переходит на шёпот. - Её изнасиловали. Я не хочу видеть тебя в этом проекте и слышать о нём. 

- Это просто упоминание, Эдвард. Никто не станет класть меня к кому-то в постель и тем более вот так, когда в сценарии об этом ни слова. Мы живём во времена координаторов интимных сцен, ты и сам знаешь, - я сажусь в кровать, не задумываясь ни о том, что в ожидании Эдварда надела новый комплект белья, ни о спадающем с груди одеяле, которое и приоткрывает сетчатый чёрный лифчик. - Сериал вообще о другом. И я ещё не была готова показывать тебе сценарий. 

- Белла. 

- Я не актриса с многолетним стажем, но если ты считаешь, что меня легко обмануть даже в присутствии агента, то я вообще не хочу слышать твоё мнение. Я не указываю тебе, Эдвард, на что соглашаться, а на что нет. 

- Ещё бы ты мне указывала. 

Сердце словно проваливается куда-то вниз от этих слов. Они последнее, что я ожидала услышать от Эдварда сейчас или вообще ожидала услышать от него в принципе. Я поддерживаю его во всех карьерных решениях, и для меня нет иного пути, кроме как делать это из любви к нему, несмотря на все слова матери и его соблазнительных партнёрш, с которыми он снимется сначала в фильме, а потом и для его промо. И не получить подобного в ответ… Это настолько неприятно, что где-то в желудке отдаётся ноющая боль. И кажется глупым то, что я так вырядилась. Пусть и не знала, что всё между нами будет вот так. 

- Конечно, мне же нельзя, и я даже не пытаюсь. А тебе, так получается, можно?

- Есть разница. 

- Нет разницы, Эдвард. Это работает в обе стороны. Если ты говоришь так, будто тебе можно решать за меня, я тоже могла попросить тебя не сниматься в этом фильме за многие миллионы километров от меня. 

Я выбираюсь из этой кровати, неспособная оставаться в ней с Эдвардом на данный момент. Мне нужно отойти. Не спрятаться, не закрыться в той же ванной, но отойти. Где мой халат? Я вижу его на пуфике. Там, где и оставила, прежде чем забраться в постель несколькими часами ранее. Примерно два с половиной часа назад. Сейчас начало одиннадцатого. Цифры на электронных часах свидетельствуют об этом светло-зелёным оттенком, разделённые двоеточием. Я надеваю халат. Прекрасное завершение дня. Ничего не скажешь. Эдвард двигает правой ногой, отпинывая одеяло. Потом он едва не отбрасывает мой сценарий в сторону. 

- А если бы я отказался? Мы бы расстались? Ты расстанешься со мной сейчас из-за того, что я тебе сказал? 

- Я люблю тебя, Эдвард. Думаешь, я могу расстаться с тобой только потому, что ты наговорил всё это? 

- Иногда я так и думаю, - выдыхая, Эдвард слегка наклоняется вперёд корпусом тела. - Что ты там одна, тебе непросто, и кто знает... Кто знает, с какими именно мыслями ты засыпаешься и просыпаешься. Что последнее, что приходит к тебе в голову перед сном. Может, то, что с тебя хватит. 

- Мне обидно из-за твоих слов, Эдвард, но не настолько, чтобы я хотела уйти. И, находясь дома, даже лёжа в кровати одна, я всё равно хочу оставаться и быть с тобой, а не бросить всё и уехать. 

- Хорошо. Хорошо, - повторяет Эдвард. - Это очень хорошо. Нет, это лучшие слова за сегодняшний день. Обнимемся? 

- Обнимемся. 

Эдвард подходит ко мне, я прикасаюсь нему, едва он оказывается достаточно близко. Он тоже протягивает руки. Сразу проникая ими под мой халат и прямо к поясу лифчика, не расстёгивая, но проходясь мимо застёжки выше по спине. Эдвард одаривает меня кривоватой улыбкой, прежде чем прислониться и обхватить ещё сильнее с громким вдохом близ мочки моего правого уха. 

- Новый? 

- Эдвард.   

- Я всё понял. 

- И что именно ты понял? - чуть отодвигаясь от него, шепчу я. - Что я могу сняться в этом сериале, или что у меня новый бюстгальтер?

- Я понял всё это. В одинаковой степени. 

Эдвард крайне медленно снимает с меня халат. Надо сказать, что я приобрела новый. Не детский, а подобающий моему возрасту. Не шёлковый, конечно. Обычный махровый. Бежевого цвета. Я обнимаю Эдварда, когда он подталкивает меня к туалетному столику, задевая пуфик ногой, и, чертыхнувшись, усаживает на столешницу. Прикасаться к Эдварду, чувствовать его тепло и близость прекрасно без преувеличения каждый раз, но сейчас особенно. Мы давно не виделись, и мне мало одной ночи. Мне мало одного дня, тем более что он фактически был не со мной. Мне будет мало и недели. Я очень скучала и ощущаю это и в нём. В том, как энергично он стягивает мои трусики, но тянет за них нежно, а не резко сдёргивает вниз, и в том, что ему важна и прелюдия. Эдвард проводит вверх от моего запястья до плеча, я наблюдаю за движением руки, скользящей по изгибам и впадине на локте, до тех пор, пока рука не достигает плеча. Мне становится неудобно на неё смотреть, и я отвожу взгляд к лицу Эдварда. Он обхватывает мою шею сзади и сбоку, вдыхает и наклоняется с поцелуем. Несколько мгновений мы просто целуемся прежде, чем я опускаю руки всё ниже и ниже. Полагаю, мои намерения очевидны. Эдвард за секунду стягивает штаны прочь и, подтянув меня на край стола, с лёгкостью скользит меж моих ног. Он подаётся назад совсем немного одновременно с тем, как наклоняет голову. Я едва успеваю вдохнуть полной грудью, как зубами Эдвард прикусывает мне кожу над чашечкой. Я хочу большего. Хочу, чтобы Эдвард стянул её прочь, их обе, вообще расстегнул бюстгальтер. Я сжимаю ладонь на боку Эдварда, когда он принимается двигаться внутри меня мощными рывками. Он такой и есть. Сильный и мощный. Мой, весь мой. Вдруг Эдвард выходит из меня, садится на тот самый пуфик и, схватив за руку, привлекает к себе. Я опускаюсь сверху, вбираю его, безостановочно целую и наконец дожидаюсь, когда умелыми движениями пальцев Эдвард расстёгивает крючки. Сразу же он примыкает губами к соску, влажность и тепло охватывают его, и я кусаю губы. Толчок, рука перемещается с моей спины к подбородку, и я смотрю на Эдварда. Он тоже будто не в силах отвести от меня взгляд. Касание становится резче, грубее, но не причиняя боли. Разве что приятную. Хочется ещё и ещё. Я задыхаюсь. Эдвард прижимает меня к себе. Стискивает до одури за бёдра и перенимает инициативу, прислоняясь лбом к переносице. 

- Я так сильно люблю твоё тело. Ты такая мокрая. Внутри тебя так хорошо. Я не могу насытиться тобой. Мне нравится, когда ты сжимаешь мой член. Чувствовать тебя сверху...  - от его голоса, от смысла слов, от звучания и тембра у меня ещё больше твердеют соски. - Почему я не могу иметь тебя всё время, детка? Скажи мне... Кому принадлежит эта сладкая киска? 

- Тебе. Только тебе. Я надела это бельё только для тебя. Только не останавливайся, Эдвард. 

- Вот так? - Эдвард входит в меня глубже. Он такой твёрдый внутри. И направляет руку между грудями по животу и ниже, принимаясь ласкать пальцами. Он может делать всё, что пожелает. Этого и я хочу. С ним и от него. Я схожу с ума. Мне трудно соображать. Он выглядит таким горячим. - Тебе это нравится?

- Да. Да, именно так. 

Он фактически не даёт мне двигаться, взяв всё в свои руки. Я уже почти без сил и только обхватываю его за шею, когда он утыкается лицом в мои волосы. Два коротких толчка, и мы вместе, одновременно достигаем оргазма. Я вздрагиваю всем телом, и дрожь лишь усиливается от ощущения сердцебиения Эдварда у моей груди и звука его стона, который я слышу совсем рядом с ухом. Потрясающее чувство. Что бы я ещё хотела, чтобы он сделал со мной? Не прямо сейчас, конечно, но вообще. На другой день или через неделю, или по возвращении домой. У меня были... или по-прежнему есть определённые фантазии. Эдвард медленно поднимает глаза ко мне, он ещё внутри и ещё не совсем мягкий. Если бы я только могла, то осталась бы сидеть так до завтрашнего утра. Эдвард шевелится подо мной и прикасается губами к моим губам. От него так хорошо пахнет, что хочется есть. Или хочется взять его в рот. Я слезаю с колен под прицелом довольного, удовлетворённого взгляда Эдварда. Он встаёт, подтягивая штаны по ногам, пока не надевает полностью, и потом направляется в сторону кровати. Уже спать? Но нет, Эдвард лишь тянется рукой под подушку, как будто там что-то спрятано, и идёт обратно в мою сторону сексуальной походкой. Как попало я облачаюсь в халат, просто чтобы не быть голой при наполовину одетом Эдварде. В этом всё ещё сохраняется некая неловкость. Он сокращает расстояние между нами до минимума, и, замерев, я созерцаю, как разжимается до того сомкнутая в кулак правая рука. На ладони лежит колье, которое Эдвард берёт за оба конца, делает совсем короткий шаг ко мне и протягивает руки с двух сторон моей шеи. Прохлада металла и круглых медальонов разных диаметров, служащих украшениями, контрастирует с теплом моей кожи. Я чувствую вдох Эдварда, когда он легко разбирается с застёжкой просто на ошупь, как будто делал так сотни раз. Он поправляет его, пальцами разворачивает перекрутившиеся подвески, и я касаюсь его руки, тёплой и немного подрагивающей. 

- Это серебро? Мне неважно, просто хочу знать. 

- Белое золото. А всё остальное перламутр, оникс и бриллианты. Это роза ветров. Орнамент на медальонах. 

- Ты нервничаешь? 

- Не то чтобы нервничаю, - Эдвард убирает руку от ожерелья, но не от моей руки. Его пальцы соприкасаются с моими, и я расслабляюсь. - По-моему, тебе нравится. Давай только поговорим о том, что это не взятка, чтобы ты забыла о сериале. Это подарок, и я хотел бы получить свой. 

- Вот оно что. А я-то думала, что достаточно того, что только что было, - игриво шепчу я, по крайней мере, надеюсь, что игриво. Всё же я не настолько хороша в этом. - Знаешь, бельё, я, секс. 

- Мне показалось, что утром под подарком ты имела в виду что-то другое. Я ошибся? 

Молча обойдя Эдварда, я открываю верхний ящик своей тумбочки и наклоняюсь за коробкой с ремнём. Эдвард так и смотрит на меня, что мне очевидно на протяжении всех мгновений, в течение которых я перемещаюсь, достаю искомое и поворачиваюсь обратно, делая шаг вперёд. 

- Нет. Ты не ошибся. Это он, твой подарок. 

Эдвард сразу обхватывает коробку, стоит мне протянуть руку. Он почти нетерпеливый в открывании крышки и отгибании клапанов под ней и, опустив глаза, достаёт ремень на свет, откидывая коробку на кровать мне за спину. Меня всю охватывает волнение, выражающееся в том, что я слегка покачиваюсь и скрещиваю указательный и средний пальцы правой руки крестиком. Эдвард чуть кивает. Я бы и не увидела, знай его хуже. Но я могу только гадать, из-за чего он кивает. Потому что нравится? Или наоборот? 

- Необычный ремень. 

- Можешь не носить, если не нравится. 

- Я сказал, что он необычный, а не то, что он ужасен. 

- Значит, есть вероятность, что ты будешь его носить или наденешь куда-то хотя бы раз? Знаю, для мероприятий тебе выбирают и ремни, а не только обувь с костюмами. 

- Я могу надевать его в обычной жизни. На какие-нибудь вечеринки или в домашнем кругу. Там будет видно. 

Эдвард аккуратно складывает ремень в коробку, действительно бережно, и я успокаиваюсь, ступая в ванную принять душ. Когда я возвращаюсь, коробка лежит на тумбочке Эдварда поверх моего сценария. Эдвард протягивает его мне, пока я промокаю намокшие кончики волос полотенцем со своей стороны постели. 

- Что ещё прочёл?

- Больше ничего. Я пока воздержусь. 

- Из-за моих слов? Эдвард, не надо воздерживаться, если тебе хочется прочесть. Наверняка я противоречу сама себе, но ты уже начал. 

- И закончил. Дочитаю потом. Когда-нибудь. Если ты позволишь. Я быстро в душ. 

Пока Эдварда нет, я любуюсь колье. Не очень долго, но однозначно больше минуты. Только потом я размещаю его на туалетном столике и залезаю под одеяло. Эдвард делает то же сразу, как приходит не совсем вытертым от капель воды на руках. Волосы у него, однако, полностью сухие. Он ложится рядом по темноте, потому что в первую очередь выключает светильник. Я не была к этому готова. Приходится двигаться ниже по кровати и поправлять подушку чисто интуитивно. Я задеваю пальцем угол перекладины в ногах, понимая, что уже хватит. Эдвард издаёт тихий смешок, но короткий, а потом прислоняется сзади ступнями к моим пяткам и обнимает спереди поверх рук. Мне слегка щекотно. Но это чувство быстро уступает совсем иному ощущению. Ощущению убеждённости в том, что мы действительно могли бы привнести кое-что интересное в занятие любовью или в секс. Вчера мы занимались любовью, но этим вечером именно сексом. Я обхватываю руку Эдварда, его влажная кожа отдаёт прохладой. 

- Я кое-что хочу, Эдвард. Ты можешь подумать? Это касается нас в постели. 

- И что именно? - он перемещается у меня за спиной, его голос теплом касается моей щеки и шеи, и я невольно зажмуриваюсь. Голос как продолжение Эдварда, я будто могу испытать оргазм лишь от хрипотцы баритона после секса и того, какие мы всё ещё разгорячённые. - Конкретную позицию? Изучить вместе всю Камасутру или почти всю? Что-то из какого-нибудь фильма? Скажи, если ты вообще не о том. 

- Боже, - зачем я только начала всё это? Но мы вроде можем быть откровенными друг с другом. Или мне казалось так до того, как он упомянул Камасутру. Я точно не думала о не    й. Никоим образом. Совсем не думала. - Нет, я не про фильм. Ты можешь когда-нибудь взять меня... сзади? Не просто быть сзади, как сейчас, а знаешь... ну... Мне бы хотелось узнать, каково это. 

- Белла, - скоро отвечает Эдвард. Даже слишком скоро. - Я никогда таким не занимался. Я сторонник того, как всё между нами сейчас. 

- Классического секса.

- Да. Почему ты этого хочешь? Тебе вряд ли будет приятно.

- Если у тебя никогда такого не было, как ты можешь знать о том, что я почувствую, а что нет?

Отодвигаясь, Эдвард ложится на спину и убирает руку от меня. Я смотрю на него в темноте, мне ничего толком и не видно, только силуэт и то, что Эдвард прикасается к переносице на несколько секунд.

- Я уже не тот парень, который не сразу понял, что на девушке колготки. Я мужчина, и у меня есть представления о том, что ты не испытаешь ничего подобного тому, что сейчас. Я не хочу, чтобы тебе потом было больно сидеть или ходить, или просто было больно там, если что-то пройдёт не лучшим образом.

- Но я могу изучить вопрос… Всё это.

- И что ты собралась изучать?

- Что нам может понадобиться, чтобы ты... Чтобы мы могли сделать всё приятным для нас обоих. 

После вдоха и выдоха Эдвард поворачивается ко мне лицом. Я двигаюсь, аналогично меняя положение. Он погружает руку под одеяло, направляет её за мою спину. По-моему, он колеблется перед прикосновением, но я не колеблюсь и протягиваю ладонь к его скулам. Это словно поощряет Эдварда тоже наконец коснуться. 

- Если мы хотим сделать это, если речь о максимально возможном совместном удовольствии, то не ты одна должна что-то изучать. Я просто говорю. Это ещё не согласие. И в любом случае я не хочу делать что-то впервые в номере отеля. 

- А ты... хочешь? Я не хочу тебя заставлять, если нет. 

- Пока я не могу ответить однозначно, но я обещаю подумать. 

- Хорошо, - шепчу я. - Скажи, как что-нибудь решишь. 

- Только тебе я и скажу. Ты хочешь попросить что-то ещё? 

- Нет. Попросить нет. Спросить да. Мне нужен был карандаш, я не рылась, я просто открыла ящик и увидела там сценарий Брейди. Ты читаешь? 

- Читаю. Больше, чем читаю, на самом деле. Есть определённые мысли. Хотя, может быть, им стоит только ими и остаться, - задумчивым голосом произносит Эдвард очень тихо. Его задумчивость для меня ассоциируется со взглядом, зачастую направленным куда-то мимо задающего вопрос, куда-то в пространство, но то в жизни публичной, а сейчас Эдвард смотрит прямо на меня, точно в мои глаза, в чём у меня нет никаких сомнений. И вообще я не думаю, что он действительно желает похоронить эти мысли, оставив их при себе и не осуществив. - Это сложно. Сложнее, чем всё, что мне доводилось делать в актёрстве вплоть до этого момента. 

- И что мне именно сложнее актёрства?

- И исполнить роль, и взять на себя режиссуру. 

- Это то, о чём ты думаешь? - я даже не могу описать то чувство, что посещает меня, когда Эдвард говорит об этом. Это не одно чувство, это несколько чувств сразу. Целый спектр. Для беспокойства, наверное, ещё рано, но я бесспорно ошеломлена. И, может быть, уже горда. Если Эдвард испытывает желание выйти за границы, попробовать себя в новом качестве, то это здорово. Это прекрасно. Нет, не просто прекрасно. Гораздо лучше. Потрясающе. Если таково его желание. Я чувствую потребность убедиться, задав прямой вопрос. - Ты хочешь, да? 

- Может быть. Мне кажется, я бы смог. У меня есть опыт не в режиссуре, но в общем понимании того, как работают режиссёры, и что от них требуется, как вести себя на площадке для лучшей продуктивности актёров и персонала, и как не перегнуть палку, но и не перехвалить. 

- Ты был согласен с Элизабет в том, что сценарий придётся сокращать. И говорил, что большим боссам из студий вечно всё не так. Что они регулярно вмешиваются в процесс на площадке и диктуют свои условия, потому что платят.

- Да. Но я подумал о том, что могу внести вклад в производство в качестве продюсера и тогда тоже смогу что-то да диктовать. Например, что я готов отказаться от гонорара, если фильм не отобьёт бюджет и затраты на маркетинг, но до того хочу полный карт-бланш. Теперь ты должна честно сказать мне, что обо всём этом думаешь. 

- Это неожиданно. Ты не говорил мне, если размышляешь об этом уже некоторое время. 

- И?

- И я думаю, действительно ли это нужно именно тебе. Я не могу понять. Если это только из-за меня, потому что я многое видела в розовом цвете, то теперь я знаю, что всё труднее, - я стремлюсь рассуждать здраво. - Я была бы рада, исполни ты мечту того парня, и горда, но это же не твоя мечта. Подчинить ей хотя бы часть своей жизни неправильно. 

- Я не смотрю на всё так. Нисколько. Мне нравится сюжет. Что-то в нём откликается во мне. 

- Детективная составляющая? 

- Да. Она очень продуманная. Если бы я не знал, то решил бы, что так написал опытный писатель книг в криминальном жанре. Но я ещё подумаю. Некуда спешить. 

Эдвард немного отодвигается, явно собираясь засыпать. Я произношу пожелание спокойной ночи, и он отвечает тем же и целует моё плечо. Наутро он встаёт так же рано, как и в предыдущий день, но я точно засыпаю, ещё пока Эдвард в номере и ходит между ванной и спальней. Я не уверена, что он вообще заметил, что какое-то время я пролежала без сна. Просыпаясь позже, в более адекватный для меня час я замечаю лист бумаги, выдернутый из блокнота на спирали. Точнее, не замечаю, а натыкаюсь рукой, потому что лист лежит прямо на кровати, там, где спал Эдвард. Прошло достаточно времени для остывания простыни в том самом месте. Я одёргиваю ладонь от прохлады, прежде чем сесть и пойти с листом к окну открыть занавески. Только отодвинув их в разные стороны, я могу прочесть записку. 

Доброе утро. Хорошо, что ты сегодня крепко спишь. Я позвоню, когда будет время. Люблю тебя. Твой Каллен. 

Твой... Да, мой. Действительно мой. Я замечаю какой-то usb-провод, торчащий из-под кровати. Мне становится интересно, что у Эдварда там. Я подхожу и, присев, тяну за провод. Разветвляясь, он ведёт к тапочкам. Никогда не видела таких. Поэтому даже не могу предположить, для чего нужен провод. Я убираю их туда, где взяла, привожу постель в порядок и направляюсь в ванную. Мне хочется спуститься вниз, позавтракать среди людей, как бывало прежде, до встречи с Эдвардом, но теперь я с ним, и в этом отеле кто-то да знает, к кому я приехала. Может быть, даже знают почти все. Обсуждая между собой то, когда я оказалась здесь и что выезжала из отеля вместе с Эдвардом, а не осталась на весь день одна. Пусть сегодня это и так. Теперь я с ним и понимаю, что даже в его отсутствие некоторые вещи мне более недоступны. Пойти, куда хочется, провести время где-то в торговом центре, перемещаясь из одного магазина в другой, не опасаясь быть узнанной, и зайти, например, в первый попавшийся фитнес-центр. Знаменитости так себя не ведут. И их девушки, наверное, тоже. На смену всему этому приходят онлайн-покупки, посещение только первоклассных заведений, где нужно платить за членство, и необходимость налаживать контакты в новых условиях, чтобы найти собственных визажиста и стилиста. 

Я заказываю завтрак в номер и ем одна за небольшим столом. Не самое приятное времяпрепровождение, когда есть парень, но прямо сейчас он на работе, и вы оба в чужой стране, но могло быть и хуже. Если бы на расстоянии он хоть сколько-то бы отдалился от меня. Но у нас всё хорошо. Оно ничего не испортило. Мы справляемся. И он хочет попробовать себя в режиссуре, совместить актёрство и находиться и по ту сторону камеры, принимая необходимые решения и взаимодействуя со всеми подразделениями от технических до ответственных за оформление площадки нужным способом. В последние годы Эдварда порой спрашивали, какой он видит свою карьеру в будущем, будет ли в ней что-то, помимо актёрства, и что он думает о тех коллегах, которые дебютируют, как режиссёры, и иной раз даже представляют свои первые фильмы на престижных фестивалях. Эдвард неизменно отвечал, что он не режиссёр, а для того, чтобы им стать, требуется усилий больше, чем исполнить роль. Я помню, с каким видом он рассуждал об этом. Всё было так, как будто он вот-вот спросит у журналиста: «издеваетесь? Где я, и где режиссура? Я не Нолан». У меня такое чувство, что тогда он действительно не хотел ничего подобного. Тогда это при Жизель. Я не связываю одно с другим. Он не хотел, потому что не хотел, а теперь всё могло перемениться. Я не считаю, что Эдварда Каллена может сдержать какая-либо девушка. От чего бы то ни было. Если он всё тщательно обдумает и ступит на этот путь, то я буду рядом. Если даже он сочтёт, что нужно снимать не в Америке, и добьётся своего, и уедет в Антарктиду. В Антарктиде ему, конечно, делать нечего, ведь про многолетние льды и оторванность от цивилизации в сценарии у Брейди не сказано ни слова, но и та же Австралия тоже не вот прям ближний свет. О чём я вообще? Там и об Австралии ничего. Но будет видно. Потом. Я занимаю себя чтением книги и читаю, особо не следя ни за часами, ни за количеством страниц. Спустя время звонит Эдвард. Схватив телефон, я вижу, что время уже начало второго. Вот это я зачиталась. Но это развлечение, а Эдвард работает. Зарабатывает деньги, благодаря которым я здесь, проделала немалый путь между континентами и могу даже не думать о счёте за номер. Я отвечаю на видеозвонок и слышу Эдварда прям сразу, а мгновением спустя он появляется и перед камерой. 

- Привет. Ох, ты такая милая с растрёпанными волосами.  

- А ты такой строгий с уложенными. Где вы сейчас? 

- На местной студии, - Эдвард поправляет майку на правом плече левой рукой. - Она такая маленькая. Наверняка я смог бы обойти всю её по кругу максимум за сорок минут. Вот здесь люди реально везде. Я с ностальгией вспоминаю студию дома, где я мог уединиться даже вне трейлера, найти укромное местечко прям на улице и сесть там на какой-нибудь выступ или кирпичную кладку клумбы. 

- Разве ты часто это делал? 

- Чаще, чем ты можешь себе представить. Пока мы ещё не встречались, разумеется. Потом у меня уже была ты, и мне не хотелось куда-то сбегать одному в течение дня. Расскажи, чем занимаешься. 

- Просто читаю. Книгу. Может, я должна читать сценарий, как думаешь?

- Если тебя волнует, что ты его не читаешь, то может быть. Но если ты хочешь отдохнуть, и прямо сейчас тебе недостаёт мотивации или желания, то пока не думай об этом. Один день ничего не изменит. 

- Сомневаюсь, что ты всегда мыслишь так же и неизменно ждёшь мотивации. 

- Не всегда, ты права, - это то, что я и так уже знала. Эдвард был готов читать свой сценарий днями напролёт. Не мог он думать так, как советует мне. Мотивация и желание не всегда совпадают с обязательствами. - Но послушай, я себя знаю, я знаю, как не выгореть, даже занимаясь чем-то тогда, когда не очень и хочется, но тебе ещё надо разобраться в этом, понимаешь? Может быть, разработать тайминг, что вот сейчас и ещё часик ты читаешь книгу просто для развлечения, но потом открываешь сценарий и вооружаешься карандашом, позже устраиваешь небольшой перерыв на то, чтобы поесть, прежде чем вернуться к работе снова. А вечером ты... ну, ты моя. 

- Посмотрим что-нибудь? 

- Да, можно, - утвердительно отвечает Эдвард. - Выбери новый фильм, ладно? Надо же знать, что выходит в прокат до нас.

- Согласна. А жанр? 

- Про любовь, конечно. Как и наш. 

- Я поищу. 

- А я найду попкорн. Точнее, попрошу найти его для меня. 

- Буду ждать, - шепчу я. - Ты ведь поел нормально? 

- Да. Более-менее нормально. Не переживай. Послезавтра у меня выходной, посмотрим город. 

Эдвард улыбается мне, протягивая руку за чашкой. Я вижу небольшой пар над поверхностью, когда Эдвард дует на содержимое, прежде чем отпить. Он не отрывает взгляда от меня, пока пьёт. То, что мы остаёмся на связи, и у меня есть возможность видеть его в столь повседневный момент, словно перемещает меня туда, к нему. Я думаю, что если разделять как можно больше таких мгновений месяц за месяцем, то любое расстояние будет не важнее них. Расстояние не вечно. Многое забывается и проходит, а моменты остаются в памяти. 

- А сегодня ты приедешь пораньше? Я не пытаюсь сказать ничего такого, просто... 

- Предполагаю, что приеду. Ничего про поздние съёмки мне не говорили. Я дам знать, если что изменится. Но, скорее всего, я просто приеду. Без задержек, - Эдвард отпивает ещё один быстрый глоток. Я наклоняюсь к телефону, отбрасывая спадающие волосы от глаз, в ожидании, что скажет Эдвард. Он точно намеревается что-то сказать. Я умею различать, когда он намерен хранить молчание, а когда обдумывает мысли. Сейчас правдиво второе. Однако я слышу, как его зовут. Какой-то храбрец открывает дверь в его трейлер либо совсем без стука, либо с тихим стуком, неразличимым для меня. - Мистер Финчер требует вас к себе, сэр. 

- Я не разрешал войти. 

- Мистер Каллен, простите. Если вы хотите, я могу выйти и снова постучать, и дождаться, когда... 

- Не стоит. Просто имейте в виду на будущее, Стивен, - Эдвард обращается к кому-то перед собой, кого я не могу видеть. - Я буду через пару минут, - снова Стивен. Я ухмыляюсь от того, что Эдвард продолжает его воспитывать. Стивен предположительно уходит, потому что звук закрываемой двери мне как раз-таки слышно. Эдвард возвращает взгляд ко мне. - Ну вот как-то так. Финчер зовёт. 

- Да, я поняла. Увидимся вечером.   

- Раньше, чем кажется, Белла. Я люблю тебя. 

Эдвард отключается первым, как будто ему и не нужно, чтобы я сказала те же самые слова в ответ. Но я уверена, что он просто помнит и не забывает. Как помню я. Я провожу в Окленде три чудесных недели, наполненных в большей степени нахождением в отеле и сексом с Эдвардом, нежели вылазками на улицу с ним или без него, но я не жалею о том количестве времени, что проводила просто в ожидании день за днём, снова и снова, почти каждый вечер. Накануне моего отъезда, занимаясь со мной любовью, двигается внутри меня, как в первый раз. Стремительно, жаждуще, но расслабленно. В моих ушах подаренные им с полторы недели назад серьги, а на правой руке новое кольцо, идущее в комплекте. Он чуть ускоряет темп и шепчет, возвышаясь надо мной:

- Меньше месяца, и я буду дома. Я уже подумал.

- Подумал... О чём ты подумал?

- Про нас. О твоей просьбе, - Эдвард учащённо дышит, поток горячего воздуха из его рта овевает мой нос. - Можем попробовать что-то, но не это. 

Я понимаю, о чём он. О том, о чём я говорила тогда и вроде хотела, чтобы мы сделали. Но, по-моему, я уже передумала. Я почитала разное, и не всё мне понравилось. Опыт других людей. Что пишут об этом в интернете некоторые женщины о процессе и про последующие ощущения, в том числе и об обычном общении с партнёром после такого секса. Меня не так и страшит, если будет немного больно. Меня страшит испортить отношения именно эмоционально. 

- Не это? - я двигаюсь к Эдварду, хотя он сверху и двигается больше моего, у него больше пространства, больше силы, и я и не могу, и не желаю отнимать его инициативу. Эдвард погружается в меня ещё и ещё, глубже и глубже, и его руки обхватывают мои бёдра. Я почти утыкаюсь лбом в его шею, влажную и мощную. - Тогда что? Что ты хочешь попробовать?  

Он не отвечает, целуя меня, а потом моё тело соприкасается с его телом от груди и ниже, и нет ничего, что могло бы помешать мне раствориться в нём. Ощущение оргазма Эдварда продлевает моё собственное удовольствие на несколько дополнительных секунд. Эдвард переворачивает нас, и я опускаюсь вниз, позволяя ему смотреть. Наслаждаясь тем, что он смотрит, и тем, какой у него взгляд. Взгляд человека, у которого есть всё. Он замирает во мне, но тянется рукой к моей щеке провести по скуле большим пальцем от подбородка к уху. 

- Я думал о бассейне или о кухонном столе. На самом деле, наверное, об обоих местах. То есть я... 

- И всего-то? 
 
- Это, конечно, не то же самое, чего тебе бы хотелось, но... 

- Уже не хочется. Я согласна. В бассейне, на столе и, если что, в гараже. 

- Ого, - выдыхает Эдвард так, как будто для него это слишком много всего. Слишком много моих слов. И как будто я вообще его запутала. Он шевелится подо мной, а значит, и во мне, пока находясь внутри, и опускает руку мне на ногу близ коленки. - В гараже это в машине, стоящей в гараже, или просто в гараже? И когда ты передумала насчёт другого? 

- А есть разница? 

- Нет. Я даже рад, что передумала. Мне не нужно от тебя ничего такого, Белла. Я люблю тебя такой, какая ты есть. 

- Тогда можем попробовать что-то уже этой ночью? 

- Здесь нет бассейна, Белла. 

- Но есть ванна. 

Безмолвно Эдвард обнимает меня, слегка заходя рукой на грудь. Я уверена, что ему нравится моё предложение, и чуть позже более чем сполна убеждаюсь в этом.