Жизнь в промотуре непроста. Я и не понимала, насколько, когда была просто «плюс один» рядом с Эдвардом и столько времени занималась всем, чем хотела, пока он действительно продвигал фильм, а не только кайфовал премьеру за премьерой, щеголяя в шикарных костюмах без единой мятой складки. А теперь я по-настоящему всё понимаю. Разъезды, интервью, вопросы, иногда странные, а иногда просто сложные, но согласованные заранее, места, сменяющие друг друга, машины, на которых тебя привозят на интервью, и которые так легко спутать после, если рядом стоит ещё одна такая же. Необходимость выстроить свой график, когда твой парень и партнёр нередко задерживается и приезжает на совместное интервью чуть ли не минута в минуту, и приходится отправляться отдельно от него. Договорённости с режиссёром нового фильма не бесполезны, но на площадке случается всякое. Пять минут накладки, и сцену ещё продолжают снимать, когда предполагается, что ты уже должен быть на пути к машине, чтобы ехать домой за сменой одежды. Но не всегда выходит, и тогда Эдвард переодевается уже на месте. Тогда я везу его вещи с собой. Всё вплоть до ботинок. Вот как сейчас. Я хорошая девушка или пытаюсь ею быть и надеюсь, что Эдвард думает обо мне именно это. Помню, как мы ездили на Миконос по случаю его Дня рождения. Всего полторы недели, пока в его новом проекте снимали второстепенные сцены без участия актёров в главных ролях. У Эдварда случилось что-то вроде кризиса тридцати четырёх лет сразу, как он проснулся. Он даже притворился, что ещё спит, и, не отнимая головы от подушки, пробурчал о договорённости со всеми звонить ему часиков в восемь по местному времени. Он всерьёз не особо стремился вылезти из кровати без важного повода вроде природной катастрофы и заключил, что нравится мне меньше, чем когда ему ещё было тридцать три. Ведь накануне я предстала перед ним пьющей кофе обнажённой, а вот в День рождения уже почему-то нет. Хотя днём ранее Эдвард сам сказал мне одеться. Из опасений, что вдруг кто увидит, если вилла не такая уж и уединённая. Внезапный кризис застал меня врасплох, но я забралась поверх одеяла, там, где под ним чётко ощущались бёдра Эдварда. Только тогда он передвинулся, наконец достаточно показавшись из-под вороха ткани, чтобы я впервые за то утро смогла увидеть его лицо, глаза и даже торс. Меня едва волновало, что там на улице. Для меня важнее всего был сам факт его Дня рождения. То, что мы вдвоём, и что я вместе с ним во всех смыслах уже год. Целый год. На данный момент уже и больше. Иногда я всё ещё в шоке. Но кризис был успешно преодолён в тот же самый день. Как только я поцеловала Эдварда, и он ответил, прежде чем примкнуть ко мне и получить безмолвное разрешение на большее. Может быть, я и согласилась бы остаться в кровати, но Эдвард сам вспомнил про праздничный полёт над островом на вертолёте. Я касаюсь ремня безопасности, когда водитель вдруг резко кому-то сигналит. Ненавижу ездить без Эдварда. Не то чтобы подобное без него происходит на регулярной основе, но с ним всё равно спокойнее. И только машина двигается снова, как я получаю сообщение.

Буду на студии чуть раньше. Уже почти там. Насколько нервничаешь по шкале от одного до десяти?

На восемь.

Успокою тебя в гримёрке.

Разве они у нас не разные?

Разные. Но рядом. Скоро увидимся.

Через три минуты я приезжаю к студии, где снимают шоу Джимми Киммела. Снаружи рядом с автомобилем появляется Линдси. Так необычно и даже странно видеть её в джинсах да блузке вместо юбки. Линдси ждёт, когда водитель откроет мне дверь, и подходит ещё на шаг.

- Привет.

- Здравствуй, Линдси. Как дела?

- Хорошо. Эдвард сказал, что костюм у тебя. Я отнесу. Вы же по-прежнему не хотите афишировать, или что-то изменилось?

- Ничего не изменилось, - отвечаю я. - Но я бы хотела отнести всё ему сама.

- Лучше я. А он зайдёт позже. Кто делал мейк?

- Моя подруга. Как и в другие дни.

- Выглядишь смело. И я не про макияж, а о шортах, - я опускаю взгляд к ногам и думаю, в каком смысле смело. В плохом или в хорошем? Белая блузка заправлена в них, и шорты не заканчиваются одновременно с попой, а продолжаются до середины бедра. Я кажусь себе стильной, не вызывающей. Но это лишь моё мнение. Хотя Эдварду вроде бы тоже нравились все вещи, в которых я появлялась публично, и я не слышала никакого протеста и против того, что выбрала на сегодня. Линдси тем временем продолжает. - То, что надо. Я тебя провожу?

- Да, можно.

Линдси идёт со мной с одеждой Эдварда в руках, это вешалка и ботинки в коробке, пока мы не встречаем бегущую навстречу девушку. Она учащённо дышит, но пытается не дышать на меня так, когда извиняется за опоздание и указывает, куда идти дальше. Видимо, она должна была встретить у машины. Но, честно говоря, лично мне хватило бы стрелочек без всякого сопровождения. Несколько листов с символом на стенах. Любой может следовать по ним. Хотя вряд ли любая знаменитость захочет мириться, что её не обхаживают со всех сторон. Линдси направляется по коридору дальше, а передо мной открывают дверь справа. Я захожу, и она закрывается у меня за спиной. Мне особо нечего делать. Только ждать. Я поправляю свободные рукава блузки и манжеты на блестящих пуговицах, а потом располагаюсь на краю дивана. Не хочу вдруг помять шорты, хотя и маловероятно, что мою задницу увидят что зрители, что ведущий. Да и Эдвард окажется в студии раньше. Большая часть внимания в любом случае будет его. Так было с самого первого интервью. Ему задают больше интересных вопросов и просто подводят к ним в течение нескольких утвердительных фраз, а меня обычно спрашивают сразу. Будто не хотят говорить со мной сильно долго, сомневаясь, что я скажу что-то глубокое и действительно знаю свою героиню, и понимаю фильм. Я просто устала. И я уже не уверена, что хочу всего этого. Нет, я хочу работать и сниматься, но всё остальное… Этот диван наверняка старый, и до меня на нём определённо сидели многие знаменитости, после которых сидение, возможно, перетягивали новой тканью. Я бы лучше сидела на диване дома. Эдвард может сделать всё сам. Сегодня. Я не собираюсь пропускать премьеру, завтра ради неё специально прилетят родители, но шоу и ответы даются Эдварду проще, и крайнее шоу с кем-то, кто шутит подобным образом, не потребует от него великих усилий. Я двигаю ногой, вытаскиваю ступню из туфли, а потом и вторую, когда дверь открывается без стука, и в гримёрку смело ступает Эдвард. Хотя он озирается, прежде чем сделать окончательный шаг внутрь и запереть дверь на замок. Мой парень такой сексуальный даже без лишних усилий. Просто в том, как двигается ко мне и садится рядом сразу очень близко, протягивая руку к моему лицу. Я думаю и о его костюме, о коричневом цвете, более тёмном, чем оттенок моих шорт, но ассоциирующемся с ними. Мне казалось, что это просто цвет, но не слишком ли всё очевидно? Так одеваются пары, чтобы появиться на красной дорожке вдвоём. Должно быть что-то общее, хотя бы одна деталь, и она у нас есть. Мне становится ещё более нервно.

- Привет, детка.

- Привет.

Эдвард целует меня, и я отвечаю. Я хочу этого. Потом я просто проведу по губам губной помадой. Его рука двигается вниз от моего лица по шее на спину, и Эдвард целует меня с большей силой с каждым новым мгновением. Мужская рука скользит мне под шорты и бельё. О нет, нет, вот так нельзя. Я возбуждаюсь, но не сейчас же, нет. Мне ещё выходить отсюда. Я не хочу выглядеть, как после быстрого секса, предшествовавшего публичному появлению. Эдвард слегка отодвигается, его взор словно затуманен, и меня тянет всё возобновить. Дверь-то заперта. Эдвард шепчет рядом с моими губами.

- Снимешь шорты? Или это слишком? Я думал, мы могли бы немного…

- Сколько у нас времени?

- Минут семь. Довести тебя до оргазма я успею, и стресс станет меньше пунктов на шесть. Сама убедишься.

- Здесь же нет камер?

- Нет. Я точно знаю.

- Давай, - шепчу я, придвигаясь и расстёгивая последовательно пуговицу с молнией. - Тяни их. Только аккуратно.

- Да будто я не знаю. Аккуратно и медленно, но быстро.

Эдвард нежно стягивает шорты мне до колен, а блузку наоборот смещает выше по животу. Я тоже двигаю её, чтобы не мешала. Трусики Эдвард не трогает, лишь касается пальцами под ними с незначительным давлением, надавливая и ослабляя натиск, и снова надавливая, поглаживая меня изнутри. Я двигаюсь в потребности обхватить его ногами, и мне удаётся. Я целую Эдварда. Как раз в тот миг, когда он упирает пальцы ещё глубже во мне, и моё тело начинает дрожать. Даже пальцы ног охвачены хорошим тремором. Немыслимо. Невероятно. Крышесносно. Это как вспышка. Тот самый обещанный оргазм. На границе между осознанием его и почти утратой каких-либо мыслей я смыкаю руку на рубашке Эдварда. Не мять, только не мять. Я передвигаю ладонь к спине, там всё скрыто пиджаком. Эдвард отодвигается и начинает очень тихо говорить. Мне едва не приходится реально прислушиваться, чтобы разобрать, что он там шепчет.

- Знай, это не то самое, но гипотетически, если мы однажды решим пожениться, это же будет хорошей идеей? Иначе зачем всё это?

Будет ли это хорошей идеей? Сердце словно подпрыгивает в груди от одной лишь мысли. Нет, не из-за платья и всего, что ещё нужно. Я могу и в джинсах в Лас-Вегасе, если так захочет Эдвард. Мне просто нужен он. И мне нравится эта идея. Целиком и полностью.

- Не все встречаются так, что женятся. Ты и твои…

- У нас всё по-другому. Это не про нас. По-моему, это будет замечательным решением. Но никакого Лас-Вегаса, говорю сразу.

- Вот как. Ясно, - шепчу я. - Ладно. Я думаю, мы ещё поговорим об этом, если ты надумаешь окончательно. А сейчас ты... И я...

- Да, одевайся. Я дам тебе салфетки.

Эдвард поднимается с дивана и протягивает мне упаковку, лежащую тут на столе гримёра. Я привожу себя в порядок, после чего Эдвард отпирает дверь. Мы едва успеваем перекинуться парой фраз, когда в дверь стучится Линдси, говоря, что это она. Эдвард впускает её, но ему просто пора на грим, и я остаюсь одна, пока не начинается шоу. Я могу смотреть всё на экране прямо в гримёрке, а могу быть максимально близко и видеть всё на подобном экране за кулисами студии. Я выхожу туда, потому что уверена, что Линдси там, и находиться рядом с кем-то знакомым лучше, чем сидеть в одиночестве. Конечно, как только Эдвард появляется в студии, массовка на зрительных местах приветствует его аплодисментами, а Джимми Киммел пожимает ему руку, прежде чем указать на диван по ту сторону стола ведущего. Эдвард улыбается, пока обходит диван, а когда садится, то первым делом расстёгивает пуговицы на пиджаке. В студии очень светло и ярко. Эдвард проводит рукой по правой штанине, пока не пристраивает левую руку на подлокотник. Ведущий располагается в своём кресле и говорит.

- Рад тебя снова здесь видеть. Сколько времени прошло? Не будем утомлять наших зрителей подсчётом. Достаточно сказать, что с тех пор ты точно повзрослел на год, не составил компанию Элизабет Дебики, когда она рассказывала в том числе и про ваш общий фильм, и теперь снимаешься у Содерберга, а год начал с участия в фильме Финчера. Это уже твои третьи съёмки почти подряд. Иногда давление наверняка бывает невероятным. Как ты справляешься с ним?

- Чтением книг, контролем времени, проводимого с телефоном, и добровольным домашним затворничеством. Но вообще всё это работает лучше всего, когда рядом тоже читает или просто находится кто-то, кого ты любишь, и кто любит тебя, - рассказывает Эдвард, не переставая улыбаться и занимая более расслабленное положение на диване, на котором легко хватит места и мне. - Честно, с этим ничего не сравнится. С чувством, когда ты нужен, и другой человек понимает тебя, мыслит, как ты, или почти так же, и вы на одной волне.

- Он говорит о тебе, - обращается ко мне Линдси. - Это даже мило. Хотя у меня, как бы это сказать, аллергия на всё милое и особенно на всякие такие фразы с экрана о личных отношениях.

- Я стою тут. Меня там нет, Линдси. Просто он очень эмоциональный, вероятно.

- Определённо. И так же он выглядит свежее, чем было до твоего появления в его жизни. Хотя он постарел при тебе с тридцати двух до тридцати четырёх. Нет проблем, нет и желания выпить. Кто бы что ни говорил.

- Пьют же и просто так. В компании или без компании, но приятного времяпрепровождения ради.

- И ещё больше пьют, когда что-то не так, как хотелось бы, или если рядом кто-то не особо любимый.

- Ты считаешь себя счастливым человеком, Эдвард? - тем временем продолжает ведущий. - Это часто философский вопрос, понимаю, но как бы ты на него ответил?

- Да. Я считаю себя счастливым человеком. У меня есть любимое дело и семья. Это везение. Не каждому в жизни так везёт. Говорят, что нельзя иметь сразу всё, и было время, когда я тоже так думал, но всё меняется, Джимми.

- Говоря о том, что всё меняется, твоими партнёршами было много красивых и состоявшихся актрис. Они давно зарекомендовали себя, и с ними наверняка проще выстраивать диалог. Но мы знаем, что у Френсиса Лоуренса ты снимался с начинающим дарованием. В одном из своих интервью пару недель назад Френсис уже рассказал, что Изабеллу нашли в ходе открытого кастинга. Для тебя это, должно быть, ново. Как скоро удалось найти взаимопонимание и точки соприкосновения?

- Скоро. Через пару недель. Для меня это скоро.

- Ты мог и забыть, но у меня есть традиция, - говорит Киммел располагающим голосом. - Вопрос, который я задаю каждому актёру или актрисе, что появляются в данной студии. Каким одним словом они охарактеризовали бы своего недавнего партнёра или партнёршу? Давай начнём с Изабеллы. Может быть, она вызывает у тебя какие-то ассоциации?

Когда я слышу этот вопрос, большая часть крови в организме словно приливает к лицу и в частности к щекам. Что ответит Эдвард? Ради неприкосновенности личной жизни ему предположительно лучше изобразить, что ассоциации у него исключительно профессиональные. И даже если ведущий, как и простые смертные, не остерегается снимков папарацци и слухов, конкретику из первых уст можно ему и не давать. Но Эдвард там, и мои мысли ему недоступны. Как ответит, так и будет.

- Изабелла. Она... - Эдвард вдыхает. - Изабелла, как бы это сказать, тёплый человек. Я не о температуре тела. Скорее таков её внутренний мир.

- А что мисс Дебики? Она рассказывала о тебе, что вам было весело, пока вы снимались в совместном фильме. Я не использовал детектор лжи, но это правда, или же она просто убедительно польстила?

- Ты весьма незаметно перешёл на каверзные вопросы, Джимми. Очень незаметно, - Эдвард подносит руку к волосам, как будто имитируя задумчивость, но он скорее, и правда, хоть сколько-то погружается вглубь себя, потому что отвечает не сразу и сначала обводит студию взглядом. - Знаешь, если даже всё или что-то было плохо, я не должен это разглашать, потому что это некрасиво. Но я скажу вот что. Мы с Элизабет иногда переписываемся, и в этом мне нет повода преувеличивать, когда ты однажды можешь спросить её сам и соотнести версии, так что я надеюсь, что она действительно осталась обо мне хорошего мнения, а не думает спустя это время, что я зануда.

- При случае непременно проверю. А теперь пару слов о Дакоте Джонсон. Вместе вы снимались в Новой Зеландии. Далеко от дома. Для меня это вообще немыслимо. Я никогда не был в тех краях даже близко, - совершенно твёрдо, как непреложную истину, произносит Киммел. - И представить не могу, как, вероятно, тяжело мне бы там пришлось, будь я на вашем месте. Огромное расстояние от нашего континента, невозможность слетать на выходные дома, отсутствие близких в соседней комнате, много недель в обезличенном номере отеля. Вы справлялись с этим вместе, или по большей части у каждого был свой личный досуг?

- Свой личный. Иногда мы проводили время вместе и за ужином, но не каждый день и даже не каждую неделю.

- Что ж, ты наверняка уже хотел бы, чтобы я переключился с тебя на Изабеллу.

- В принципе нет. Я могу отвечать и за неё. Мы снимались в одном фильме, и у нас сложились вполне комфортные отношения. Я открыт к альтернативным вариантам, если она запаздывает. Девушкам простительно, - подшучивает Эдвард, и я не против. Это доброе подшучивание. Не такое, каким он пользовался, когда мы только сближались. - Если она ещё выбирает между платьем и платьем или между платьем и юбкой, то мы с тобой, я уверен, часто теряемся в случае с галстуками.

- Да, моя жена ненавидит, когда я долго не могу выбрать. Но сегодня ты без него. Изабелла наверняка тоже, но мне сообщают, что она уже готова к нам присоединиться. Итак, встречайте Изабеллу Свон.

- Удачи, - тихо говорит Линдси. - Будь сдержанна и профессиональна.

- Постараюсь.

Я выхожу в студию и стараюсь улыбаться, Джимми Киммел подходит ко мне, протягивая руку, и я пожимаю её кончиками пальцев, не всей ладонью. Как и Эдварду, он указывает мне на диван. Эдвард как будто собирается встать при моём приближении, потому что поворачивает корпус в мою сторону, но не встаёт, а только подмигивает мне. Я облегчённо выдыхаю. К лучшему, что он остался сидеть. Я размещаюсь рядом, но не совсем рядом. Скорее соблюдая профессиональную дистанцию. Даже когда потом мы окажемся физически близки или просто ляжем спать в одной кровати, сейчас Линдси права. Надо быть сдержанной и отвечать на вопросы точно так же.

- Изабелла, добро пожаловать на шоу.

- Спасибо, что пригласили.

- Пока мы вас ждали, Эдвард сказал, что считает себя счастливым человеком, - ведущий смотрит на меня с любопытством, как будто пытается понять, что именно нашёл во мне Лоуренс. Или же даже сам Эдвард. Я словно слышу, как он дышит рядом со мной, но смотрю только на Киммела, не на Эдварда. - Ваша жизнь сделала крутой вираж за короткий срок. Теперь вы видите себя в трейлере и на постерах, и на недавнюю вечеринку, на которой я был, заглянул и Сэм Левинсон, упомянувший вас и позволивший мне озвучить, что вы сыграли роль и в грядущем сезона сериала «Эйфория». Ваша жизнь стала счастливее после всех изменений, или вы что-то сделали бы иначе, приняли бы другие решения, возможно?

- Нет. Никаких других решений, - подумав больше для вида, отвечаю я. - Я не кажусь себе тем человеком, который сожалеет о чём-то и спустя время желает отмотать всё назад, вернуться в прошлое и изменить его определённое мгновение. Что бы мы ни делали, это уже свершилось и ушло. Важно только настоящее, только сегодняшний день. Нет смысла жалеть о том, что было сделано.

- Прекрасные слова, - говорит Киммел, кивая. - Как вам кажется, вы можете сказать то же о своей героине, мыслит ли она так же или нет? И если нет, то каким человеком вы её видите?

Мгновение или около того я смотрю на Эдварда. Осознанно, а не просто так, не бездумно. Мне нужна его поддержка. Пусть и лишь мысленная, невербальная. Мы не можем касаться друг друга и сидим на довольно ощутимом расстоянии, но даже физическая дистанция только напоминает о том, как он мне нужен каждую минуту жизни, и как я его люблю.

- Я думаю, она сильнее меня. Ей приходится. Я не могу много рассказывать, но у неё есть причины быть храброй, которых нет у меня. Иногда люди бывают совсем одни во всех отношениях. Существуют разные обстоятельства, когда тебя никто не может заменить.

- Это правда. Со дня на день состоится премьера вашего фильма. Не найдётся ли случайно лишнего пригласительного? Или лучше даже двух.

- Ты узнаваемая личность, Джимми, - присоединяется к разговору Эдвард. - Приходи так. Если уж не узнают, то разберёмся, но я уверен, ты и сам найдёшь вход.

Джимми задаёт мне и Эдварду ещё с десяток вопросов за отведённое время. Какие-то совершенно простые, какие-то сложнее. Вроде того, что я жду от премьеры, и выбрала ли уже платье. Отвечая, что я к этому близка, я задумываюсь о наряде, висящем в моём шкафу, полупрозрачном фиолетовом платье с подкладом, длинными рукавами и узорами в цветочной тематике. Что же мне всё-таки надеть? Его или платье на бретелях цвета пепельной розы? Поговорю с Эдвардом дома. Спрошу его вновь. Хотя во все прошлые разы он так и не ответил ничего определённого. Из зрительного зала мы уходим одновременно. Эдвард слегка соприкасается своей рукой с моей. Единственное, что он может позволить себе прямо сейчас. Линдси ждёт в коридоре и смотрит в первую очередь на Эдварда, но и на меня тоже.

- Хорошая работа. Снаружи кучка папарацци. Как насчёт выйти по очереди и поехать на разных машинах?

- Я согласна. Их там много?

- Нет, не больше семи в общей сложности. Машину подгонят прямо ко входу. Выйдешь и сразу сядешь. Много фото сделать не успеют.

Эдвард качает головой. Я смотрю на него и считываю негодование или злость. На что он злится? Я делаю что-то не так, как ему хотелось бы? Сейчас не время это выяснять. Точнее, не место. Много посторонних. И здесь душно.

- Тогда я поеду.

- А я пойду с тобой, - говорит Линдси. - Нужно кое-что обсудить. Пяти минут мне хватит.

- Пока, Линдси.

- Пока, Эдвард.

Эдвард провожает нас взглядом, когда мы уходим в сопровождении всё той же девушки, что встречала меня. Теперь она ждала поблизости, но не слишком близко, и ей не пришлось бежать. Линдси вдыхает, оглядывается и делает жест рукой. Обернувшись на несколько секунд, я обнаруживаю, что девушка чуть отстала. Видимо, в том и был смысл жеста. Что происходит? Неприятные новости? Про сериал с моим участием ничего не слышно целое лето. Я снималась в нём на исходе весны и до середины июня. После мы как раз и отправились на Миконос. Может, меня решили убрать? Или вообще передумали выпускать проект?

- Я уже готова ко всему. Если сериала не будет, или что-то в этом роде, просто скажи.

- Если честно, то существовала такая вероятность. Я связалась с ними узнать, отчего всё так тихо, и мне шепнули, что случилась некая ситуация по принципу, что иногда людей характеризуют по их друзьям. Приятель Чейза Стоукса куда-то влип. В не очень хорошую историю. Они решали, как быть. Но решили всё положительно. Сериал выпустят в январе. В первые дни нового года.

- Ты говорила Эдварду об этой не очень хорошей истории?

- Если честно, то... Да, говорила. Он попросил пока тебе не рассказывать. На случай, если всё рассосётся. А если уж точно не рассосётся, то тогда уж сказать. Хотя, может быть, он бы взял всё на себя. Миссию поговорить о проблемах, когда что-то не так. Мне выйти на улицу с тобой?

- Я совсем не буду возражать.

Мы выходим вместе. Вспышки не так уж и ослепляют. Наверное, потому, что Эдварду их достанется больше, а со мной экономят. Линдси остаётся снаружи машины. Я уезжаю, как и было обещано, сев в автомобиль фактически сразу. От Эдварда приходит сообщение через пару минут поездки.

Уехала?

Да, а ты выходишь?

Почти.

Хорошо. Жду дома.

Не раздевайся, ладно? Я хочу сам этим заняться.

Написанные слова неотвратимо заводят меня. Иначе и быть не могло. Это то, что называется неизбежностью. Благополучно добравшись домой, я только снимаю туфли и убираю их в сторону, чтобы Эдвард вдруг не споткнулся о них, когда тоже приедет. Спустя время я достаю сок из холодильника и двигаюсь вдоль столешницы, чтобы поставить упаковку. Эдварда слышно сразу от двери по писку кнопок охранной системы, которую он активирует на ночь, вводя код. Потом Эдвард появляется в дверном проёме и на ходу стягивает пиджак.

- Звонил Пиццоллато. Сказал, что заканчивает предварительные правки, и готов встретиться втроём, чтобы обсудить дальнейшие действия. Втроём это я, он и Брейди. Я позвонил ему из машины. Парень работает бариста в кофейне и барменом в клубе. И радуется, как ребёнок, такой малости. Нет, я знаю, что для него это не малость, не ерунда, но у нас даже ещё нет основательного финансирования, а он...

- Но будет. Это вопрос времени. Парень верит в тебя и в силу твоего воздействия на людей, и я тоже верю.

Эдвард подходит ко мне. Я очень жду, когда он подойдёт совсем плотную, и он не разочаровывает меня, сразу протягивая руки к пуговице на шортах. Он стягивает их с меня и толкается пока через брюки. Я не могу ждать. Это тоже потрясающие ощущения, но недостаточно. Он нужен мне внутри. Я протягиваю руку к ширинке, не собираясь медлить. Эдвард наклоняется к шее, его губы смыкаются на коже близ ключиц точно поверх небольшого углубления, и он посасывает её, прерываясь, только чтобы сказать.

- Я так чертовски люблю тебя, Белла.

Он подсаживает меня на столешницу и порывисто размещается между моих ног. Всё ещё в брюках. Но ненадолго. Я спускаю их по его ногам сначала руками, а потом и ногами. Многое происходит попросту на автомате. Эдвард задирает рубашку. И свою, и мою. Мы занимаемся сексом, который становится только лучше с каждым разом, и особенно если не видеться по много часов, а потом вести себя, только как коллеги. Эдвар врезается в меня очередным глубоким толчком, мощным и скользящим по клитору.

- Эдвард.

- Больно?

- Нет, просто... Просто давай... - он напирает на меня, почти ложится, но это так чертовски приятно. Я стягиваю с него рубашку и соприкасаюсь с его животом, ощущая всё ближе, ярче и сильнее. Кожу, тепло, пот на теле и толчки. Один за одним. Ведь Эдвард ни на секунду не перестаёт двигаться. - Можешь помедленнее? Совсем немного.

- Вот так?

- Да. Я люблю тебя, Эдвард. Я так тебя...

Эдвард обхватывает моё плечо при очередном движении вперёд и назад, и снова вперёд. Другой рукой он касается моей груди, сдвинув лифчик, и для меня это как последняя капля. Я кончаю первой, а Эдвард вслед за мной. Тело словно желе. Он произносит моё имя задыхающимся голосом. Я всё ещё заведена и двигаюсь, пока Эдвард ещё во мне.

- Белла.

- М?

- Сериал же будет, да?

- В январе.

- Я рад, что моя речь не пригодится.

- Речь?

- Подбадривающая речь, которую я пытался составить в своей голове. Наверняка ты сочла бы, что там сплошь клишированные фразы. Например, я люблю тебя. С этого я бы начал.

- Клишированные фразы тоже не дурны.

- Я запомню.

Эдвард отходит от меня, и мы проводим обычный вечер так, как его понимаем. Посмотреть что-нибудь, на этот раз мелодраму, которая точно закончится хорошо, помыться, перекусить питьевым йогуртом и отправиться спать. Уже после выключения света я вспоминаю, что не нанесла крем на руки, и в темноте нахожу тюбик в тумбе. Со стоном Эдвард передвигается рядом.

- Извини. Я сейчас закончу.

- Ну давай и мне.

- Что тебе давать?

- Крем. Если тебе не жалко. Вроде с определённого момента об увлажнении можно думать и нам.

- Мне не жалко, но твои руки... Смысл в том, что они нравятся мне в их нынешнем состоянии.

- Я думаю об их будущем состоянии. Поэтому давай его сюда.

Я даю без ожидания, когда Эдвард вернёт. У него тоже есть тумба. Он может убрать и туда. Я засыпаю, ещё пока Эдвард занимается своим новым делом. Через три дня наступает день нашей премьеры. Той ночью я сплю плоховато, и сей факт не укрывается от Роуз, приезжающей делать мне мейк за пять часов до дорожки.

- У тебя бессонница? Или вы просто не можете отлипнуть друг друга, и вам обоим особо некогда спать? Если верно второе, то у Каллена больше вероятности не терять свежего вида, учитывая иммунитет, выработанный организмом.

- Нет у меня бессонницы. Это временно. И что за иммунитет ты имеешь в виду?

- Ресурс тела, когда человек очень долго знает, каково иметь мало времени на сон из-за вечеринок или съёмок, - говорит Розали, доставая весь свой косметический скарб. - Здоровый сон важен. Делать детей или просто делать что-то в своё удовольствие можно и раньше. Не прямо ночью.

- По-моему, я не спрашивала твоей точки зрения на то, в какое именно время суток мне заниматься сексом. В любом случае раньше мы не всегда можем.

- Просто говорю.

- Без обид, но не ты девушка актёра, который так загорелся сценарием, что и забыл, как воротил от него нос, и поставил себе цель договориться о финансировании до конца года, чтобы начать снимать где-то в феврале. Шеридан не у дел, но Ник и Брейди всё переработают. Эдвард встречался с ними вчера.

- Ты говоришь, как дива или как бизнесвумен. Думаю, стоит сделать несколько фото у бассейна. Это как раз в тему. В отеле я бы сфотографировала тебя на кровати. У звёзд такое тоже популярно.

- Эдвард пригласил стилиста по волосам. Она будет здесь через полтора часа. Я не имею в виду, что ты должна уйти до тех пор, - говорю я. - Просто с фотографиями, вероятно, придётся повременить, пока мои волосы не приведут в порядок. Не то чтобы я думаю, что они не в порядке. Просто да, мне нужна причёска. Завивка или что-то ещё.

- Выдохни, Белла. Серьёзно, сделай глубокий вдох, а потом выдох. Вот так-то лучше.

Розали показывает большой палец и, выясняя, в каком платье я всё-таки буду, приступает к делу. Эдвард иногда заглядывает в ванную либо с целью о чём-то спросить вроде того, не видела ли я его новые запонки, либо принести мой телефон, оставленный мною на зарядке. Мне звонит мама, а он не стал отвечать за меня. Я беру трубку, после чего Эдвард выходит из ванной, и я перехватываю провод, чтобы он не ударился вилкой о шкафчик.

- Да, мам. Что случилось?

- У нас проблема. В номере нет ни утюга, ни гладильной доски, а наши вещи помялись по пути. Мне нужно всё погладить, Белла. Каким образом может быть так, что в пятизвёздочном отеле не предоставили утюг? Мы с твоим отцом отдыхали в двухзвёздочных, и он и то там был.

- Ты ещё скажи, что тебе больше нравилось в двухзвёздочном.

- Именно. Там я всё знала, и там не было так чисто, и там жили обычные люди, как и я, а не всякие бизнесмены и их расфуфыренные жёны, надевающие бриллианты прямо днём.

- Ну ясно, - отвечаю я, не зная, то ли плакать, то ли смеяться. У меня нет бриллиантов, но чисто теоретически могут быть, и кем я тогда стану? Женщиной, которая владеет ими, но никогда не надевает при родителях? Прекрасная перспектива, ничего не скажешь. Бояться матери, будучи в возрасте за тридцать, потому что ей нервно из-за статусного отеля и особ, которые могут себе позволить остановиться в нём. - Хорошо. Тогда можете найти двухзвёздочную гостиницу и перебраться туда. Если не нравится тот факт, что я оплачиваю номер, и можно позвонить вниз и попросить погладить вещи.

- И затруднять людей? Вот уж...

- Не затруднишь ты, затруднит кто-то ещё. Бизнесмены в командировке точно слишком заняты, чтобы переживать о подобном. Мама, я заплачу за все услуги. Просто позвони, скажи, что тебе нужно, и чтобы записали на счёт. Я не могу долго разговаривать, хорошо? - мой голос звучит извиняющимся. Это всё из-за родителей. Я почти звезда фильма, который вот-вот начнут показывать в сотнях кинотеатров по всему миру. Ну или звезда Эдвард, а я надеюсь ею стать, но вот я разговариваю с мамой и словно превращаюсь обратно в маленькую девочку, что зависима от старших и должна делать всё, что они скажут. В следующий раз подыщу место, где им комфортнее. Пусть гладят сами. - Люблю тебя. Передай это папе.

- Передам. Во сколько, ты говорила, приедет машина?

- В 18:50. Мы с Эдвардом выезжаем в 18:10 и уже будем там, когда вы приедете. Вас проводят, и я найду вас в зале, обещаю. Показ начнётся в половину восьмого.

- Пока, милая. Не дрейфь.

Я кладу трубку, позволяя Розали продолжить. Она заканчивает точно в срок. Мы даже успеваем попить чай до появления Брайс Скарлетт. Со слов Эдварда, как стилист по волосам, она работала на съёмках фильма Тарантино «Однажды в Голливуде», а также готовила Марго Робби к выходам в свет во время пресс-тура ленты и последующих награждений. Эдвард передвигает мебель в гостиной, чтобы кресло стояло отдельно и напротив окна. Как только я слышу звук, то иду туда посмотреть. Не дай Бог Эдвард приподнимает тяжести вместо того, чтобы толкать по полу. Но нет, всё в порядке. Эдвард только подталкивает кресло вперёд, но выглядит это так сексуально, как по идее не должен выглядеть подобный физический труд. Мышцы рук напряжены, и похоже, что от зрелища у меня напрягаются соски. Я потираю грудь.

- Что, детка?

- Ничего. Просто проверяю, как ты тут. Маме не очень нравится в отеле. Потому что в номере нет утюга, чтобы самостоятельно погладить вещи.

- Просто это первый раз. Надо привыкнуть. Лет пять, несколько твоих премьер, и она будет смело набирать номер, чтобы прислали горничную.

- Или они больше не захотят ездить, как и твои.

- Мы всё равно будем друг у друга. Ты и я. Я и ты. Ты у меня, а я у тебя, - Эдвард подходит и протягивает руки обхватить мои бёдра. - Мир иногда такое хреновое место. Я много чего достиг до тебя, но я не так гордился этим тогда, как горжусь сейчас. Многое казалось мне иллюзорным.

- Но теперь не кажется?

- Теперь нет. Мир стал ощущаться менее хреновым. Менее тёмным местом.