Он потерялся. Эдвард Каллен наверняка потерялся. Может, я написала что-то не так, или он неправильно понял, где надо было свернуть. Если он потерялся, почему не звонит, чтобы так и сказать? Позвонил бы, и я бы отправилась на поиски. А если он понял всё верно, то отчего так долго идёт? Я ушла не очень далеко. Если заплутал, я могу позвонить сама. Необязательно ждать, когда это сделает он. Или он просто обиделся и никуда за мной не пошёл, потому что я оставила его одного с посудой? Хотя он вроде не обидчивый. От того, что всё это время я сижу на бетонном парапете, огибающем огромную прямоугольную клумбу, у меня уже начинает болеть попа. Такое чувство, что она становится плоской. Это всё так глупо. Тупая была идея сыграть как бы в прятки с мужчиной в возрасте за тридцать. Я собираюсь уже спустить ноги вниз, когда сзади слышу звуки в клумбе. О, супер. Там может быть кто угодно, а я даже не увижу, потому что фонарь не освещает клумбу до конца. Может быть, там мышь или змея, или какой-нибудь тарантул. Да пошло оно всё. Лучше я сначала окажусь подальше отсюда, а потом уж позвоню Эдварду. Я спрыгиваю, по-прежнему глядя на клумбу, и врезаюсь в него, отчего из моего рта едва не вырывается крик.

- Чёрт.

- Ты чего орёшь?

- Ты напугал. И там кто-то есть. Где-то в клумбе среди цветов. Я боюсь. Если это змея или тарантул...

- О, ну не смеши. Откуда они здесь, по-твоему?

Эдварду будто пофиг на всё, что я только что сказала, потому что он обходит клумбу, чтобы посмотреть, извлекая сотовый из кармана шорт и включая фонарик. О нет. Если это существо напугать, если оно тоже способно бояться и испугается яркого света, то может и укусить. А вдруг это реально змея или кто-то ещё, у кого есть яд? Может, уже пора на всякий случай звонить в 911? Дежурный врач есть на площадке в течение дня, но не сейчас. Он уходит домой после окончания рабочего дня, как и все. И всё равно он бы не смог помочь.

- Эдвард.

- Подожди. Я, кажется, нашёл.

- Эдвард, пожалуйста, не надо. Вдруг это тарантул. Они ядовитые.

- Ай, - едва он восклицает, я подбегаю к нему, потому что он подносит руку к свету фонарика, значит, там определённо есть на что смотреть. Я вижу кровь на указательном пальце. - Вот же зараза.

- Эдвард, ты...

Он наклоняется, отмахнувшись от меня, и достаёт кошку. Кошку Анжелы. Сегодня Анжела приехала на работу после посещения ветеринара и, выпустив питомца в трейлере, не сразу поняла, что её Майя была только рада отправиться на прогулку, когда кто-то входил или наоборот выходил. Дозваться Майю в течение дня так и не удалось, но Анжела выглядела уверенной, что та не пропадёт и спокойно проживёт ещё день или два. Видимо, да, проживёт, если способна постоять за себя и выпустить коготки или даже зубы. Я ещё не уверена, укусила она или поцарапала.

- Я в порядке. Возьмёшь негодяйку?

- Да, - я прислоняю кошку к груди, но стараюсь держать руки подальше от мордочки и лап и не сжимать шерсть, - но ты как? Это укус?

- Да. Надо обработать. Пошли.

Мы с Эдвардом возвращаемся в его трейлер, и я опускаю кошку в душевую кабину, плотно закрывая дверцы. Это единственное место, что приходит мне на ум, откуда она не сбежит и при этом ничего не испортит. Кто бы мог подумать, что такая милая на вид кошка с немного коричневым окрасом среди белой шерсти будет так воинственно настроена. Я беру ватные диски и раствор из своей косметички, в которой есть и лекарства. Эдвард держит руку под водой в кухонной раковине, когда я появляюсь рядом. Если для него это обработка, то мы представляем её себе по-разному. Я просто выключаю воду.

- Ты чего?

- Ничего, кроме того, что надо использовать перекись. Вот. Вытри сначала диском.

- Но кровь так и идёт.

- Естественно. С этим и поможет перекись. Она остановит.

- Чёртова кошка, - Эдвард морщится, когда я прижимаю ватный диск, смоченный перекисью, - надеюсь, она хотя бы не страдает бешенством. Это будет хреново. Ты слегка виновата, знаешь.

- Ты сам за ней полез. Хотя я намекала, что лучше бы уйти.

- Но, если бы не твои прятки, никто из нас вообще бы там не оказался.

- Зато ты сделал доброе дело, - шепчу я, поднимая голову, чтобы посмотреть в лицо Эдварду более внимательно и определить, действительно ли он недоволен. Он смурной, но не мрачный. То есть уровень его злости, вероятно, держится на приемлемой отметке. - Анжела будет благодарна. И я уверена, что кошка не бешеная. Они же посещают ветеринара. Анжела бы знала.

- Мне уже надоело, - Эдвард отшвыривает вату на стол, и не успеваю я понять, как его губы уже на моих. Это почти за гранью. Мне почти больно быть между ним и столешницей. Та впивается в поясницу, но тут Эдвард проникает руками мне под шорты и сразу под трусы, обхватывая ягодицы, так что я уже гораздо меньше думаю про стол и уж тем более про кошку. Но она голодная, наверное. Или хочет пить. Без понятия, что им важнее. Корм или питьё. У нас ничего нет.

Эдвард целует меня в шею, спускаясь к выемке между нею и плечом, с силой сдвинув ткань рубашки прочь со своего пути. Из ванной доносится то, как жалобно мяукает кошка. Нет, я так не могу. Она не даст теперь покоя. И надо написать Анжеле, что мы нашли пропажу. Анжела уехала, да, но, может, всё равно думает про неё. Я бы думала, будь у меня собака или кошка, и беспокоилась. Хоть у меня никогда и не было домашних животных, это всё должно быть по любви.

- Эдвард, стой.

- Слишком? - он едва отрывается от меня, и его голос звучит охрипшим. - Не хочешь?

- Нет.

- Ладно.

- Я имела в виду, что не слишком. Но надо позаботиться о Майе.

- И как мы будем о ней заботиться? - вопрошает Эдвард, не торопясь отступать. Наши с ним носы соприкасаются между собой, и это вроде странно, то есть я думаю о его носе, а привычнее мне думать о его губах или глазах, или сексе с ним, а не про нос. У него ведь красивый нос. Больше внимания с моей стороны этот самый нос заслуживал бы, будучи неровным или слишком большим, с какой-нибудь заметной горбинкой или иным дефектом. - Я не разбираюсь в кошках. В детстве у меня была собака, но после неё никаких домашних животных.

- Просто налей молока. У тебя в холодильнике его полно.

- Я знаю, его сегодня пополнила помощница. Но ты-то откуда знаешь? Я упоминал, что она только приберётся.

- Я заглядывала, пока ты мыл руки, когда мы только пришли. Я напишу Анжеле. У тебя же найдётся какая-нибудь формочка, куда можно налить молоко?

- Нет, но могу достать контейнер из-под еды из мусорки.

- Исключено, - как он только мог такое предложить? На контейнере полно бактерий, а Майя домашняя кошка. Она может и заболеть.

- Почему?

- Потому что.

- Я помою его, если причина в этом. Ну или пусть мяукает там хоть всю ночь. У меня где-то есть беруши, я найду и буду спать.

Я вижу, что Анжела читает сообщение и звонит мне через пару мгновений. Она хочет увидеть Майю, чтобы я показала кошку по видеосвязи. Но я вроде не с Эдвардом. В сообщении я написала, что он её нашёл, и она у него, а Анжела разговаривает со мной так, будто уверена, что и я в трейлере Эдварда. Может, и правда, уверена. В костюмерной мы с ним ежедневно появляемся вдвоём. Нетрудно понять, что это может быть чем-то большим, чем просто регулярными встречами по пути. Эдвард моет прямоугольный контейнер, прежде чем плеснуть в него из бутылки, и проходит мимо меня в сторону ванной. Я начинаю волноваться, как у него там всё пройдёт. Как бы его снова не укусили или вообще не набросились. Я не слышу, что он открывает дверцу. Может, боится.

- Хорошо, я сейчас наберу тебя по FaceTime, Анжела.

Я прихожу в ванную, уже направляя камеру на кошку. Точнее, в сторону душевой кабины, опускаясь, чтобы открыть правую дверь. Эдвард так и не открыл. Майя пятится назад, когда видит нас, но она видит ещё и свою хозяйку, хотя не факт, что она понимает всё это. Как её хозяйка оказалась в телефоне. Майя мяукает. Что ещё ей делать, правда же?

- У вас найдётся что-нибудь поесть?

- Я думала о молоке. Можно дать ей молоко?

- Да, Белла, можно, - Эдвард наконец опускает контейнер, и, может, с его стороны всё дело было просто в сомнениях насчёт рациона. - Послушайте, я приеду и заберу её. Точно, я быстро соберусь.

- Не стоит, Анжела. Это всего лишь одна ночь. Всё будет в порядке. Я присмотрю за Майей. Но если ты беспокоишься, то приезжай.

- Да нет. Не то чтобы я беспокоюсь. Просто это не слишком удобно.

- Это удобнее, чем тебе собираться и ехать. Правда.

- Тогда спокойной ночи вам. То есть я... - Анжела прерывается, - я имела в виду тебя и Майю, - ну да, так я и поверила. Анжела говорит, что, вероятно, лучше уйти, но оставить двери открытыми, чтобы Майя могла покинуть ванную, если захочет. Я киваю в знак того, что поняла, прежде чем мы завершаем разговор. Только я совсем отключаюсь и выпрямляюсь, как Эдвард закрывает створки душевой кабины, и я смотрю на него наверняка непонимающе.

- Ты чего? Нельзя оставлять её так. Анжела же сказала, что Майя может захотеть выйти, и у неё должна быть такая возможность.

- А если она выйдет и не даст нам житья? И она определённо сделает лужу, где придётся. Здесь нет её лотка, или куда она там должна ходить.

- Я всё вытру и уберу, но закрывать нельзя.

- О Боже, - Эдвард выдыхает, взъерошивая волосы правой рукой, явно воспринимая всё, почти как пребывание на красной дорожке, - поступай, как знаешь, но мне не нравится, что ты хочешь открыть. Анжелы здесь даже нет. И она не узнает, как всё было на самом деле. Если кошка будет в порядке, и вопросов особых не возникнет, - Эдвард выходит прочь из ванной и продолжает говорить уже извне. - Уберу футляр с гитарой в шкаф. Мало ли что.

- Разве он не водонепроницаемый?

- Через щель что-то да может попасть, а даже если нет, мне не нужны царапины от когтей. И ты не спросила про то, бешеная ли она. Вдруг всё же да.

Я выхожу из ванной, помыв руки, и щёлкаю по включателю. Там становится темно. Про свет Анжела не оставляла никаких инструкций. Судя по тому, что её Майя копошилась во мраке среди растений, возможно, собираясь там спать, это не должно стать проблемой. Мне достаточно парня, который ворчит, даже пока раздевается.

- Можешь спросить сам, если не доверяешь моему мнению. Я дам тебе номер.

- Нет, я не буду.

- Тогда ты не особо и беспокоишься, что можешь заболеть.

Эдвард стягивает рубашку и шорты с трусами, оставаясь голым, и ложится в постель. Он держит планшет обеими руками.

- Ну да, пожалуй. Есть смысл в том, чтобы наблюдение у ветеринара подразумевало, что он уж точно диагностирует бешенство. Сейчас только 20:35. Посмотрим что-нибудь? Может, начнём сериал?

- Мы обычно смотрим фильмы.

- Это так, но я и сериалы могу смотреть. Хотя... Лучше не длиннее двух сезонов, и чтобы серий по десять-двенадцать в каждом.

- Это значительно сужает варианты. А жанр?

- Что-нибудь драматичное, но в плане отношений между людьми, а не когда кого-то убили, и надо расследовать преступление.

Я залезаю в кровать, не раздеваясь, прямо поверх одеяла. Эдвард им прикрылся, а мне необязательно. Я ведь одета.

- У тебя есть список в голове или в электронном виде?

- Что-то в голове, а что-то в заметках в телефоне.

- И ты помнишь всё-всё, что в мысленном списке?

- Сомневаюсь. Но если я забуду, то и ладно.

Ну разумеется. Ему вещи и поважнее надо помнить. Хотя его график наверняка со стопроцентной вероятностью записан у агента, и помнить даты различных мероприятий непосредственно Эдвард Каллен совсем не обязан. Думаю, его всегда уведомляют заранее.

- И с чего ты хотел бы начать?

- Есть один сериал. Всего шесть серий, - Эдвард показывает мне планшет, на котором открыт Netflix. Раньше я никогда бы не подумала, что Каллен пользуется им, но это было до парочки фильмов, созданных сервисом и просмотренных нами. - Софи замужем за влиятельным политиком. Но её комфортной жизни приходит конец, когда раскрывается скандальная тайна, и мужа обвиняют в ужасном преступлении. «Анатомия скандала».

- Минуту назад ты сказал, что не любишь сюжеты про расследование.

- Я говорил только про убийство. Здесь этого нет. Точная информация от друзей.

- Сериал производства Великобритании.

- И Америки тоже, пчёлка. Для тебя же не имеет значения, если бы он был исключительно британским?

- Не имеет, - я подпираю спину подушкой. - Мне знаком Руперт Френд по одной роли. И немного Сиенна Миллер тоже. Но у неё обычно второстепенные роли.

- А тут главная. Так что, тебе любопытно, или ты предпочитаешь как раз-таки расследования?

- Скорее всего, расследования. Но я готова смотреть твой сериал.

Это Эдвард. Какая разница, что смотреть, если это будет с ним. Может, мне и понравится. Пусть речь не об убийстве, всё равно какое-то расследование да будет, поскольку, очевидно, имеет место быть факт некоего преступления. В принципе я втягиваюсь в размеренную и неторопливую манеру, с которой развивается сюжет, и не могу сказать, что она какая-то резкая или агрессивная, что часто бывает в наших сериалах. Англичане наверняка видят всё иначе. Не переступая грань между надломом в чём-либо и подавляющей истерией. Эмоции героев весьма сдержанны, никакого сознательного битья посуды или швыряния вещами. Да и планшет включён не на полную громкость, прислонённый к правой ноге Эдварда, согнутой в колене. Не уверена, кто из нас замечает Майю раньше, но, наверное, всё-таки я, потому что он продолжает смотреть концовку первой серии. Майя слегка потягивается, когда выходит из ванной комнаты, и зевает, и только когда она издаёт мяукающий звук, Эдвард видит нарушительницу спокойствия. На экране тем временем начинаются титры, а Майя, присев, осматривается вокруг себя. Если бы я была на её месте, то, наверное, думала бы, что ещё никогда в своей жизни не видела столько роскоши в одном месте, но с другой стороны, кошки вряд ли рассуждают столь по-человечески. Майя мяукает ещё и переводит взгляд в нашу сторону, пронзительный взгляд зелёных глаз. Она сидит, похожая на статую, но хвост двигается туда-сюда. То ли это признак того, что ей тут спокойно, то ли наоборот символизирует то, что нас воспринимают, как угрозу. Эдвард переключается на следующую серию, но Майя мяукает всё громче, и он жмёт на паузу, чтобы шикнуть:

- Ну хватит ты. Мы уже помогли тебе, чем смогли. Дай отдохнуть.

- Сомневаюсь, что она понимает человеческую речь.

Скорее всего, всё так и есть, потому что Майя только приближается к нам, явно не собираясь замолкать надолго. Если она хочет куда-то, то она не собака. Она просто сходит, и всё. В любом месте. Вряд ли есть шанс засунуть её в коробку и надеяться, что она будет мирно там сидеть, и полы тем самым тоже не пострадают. Кошки могут прыгать и выпрыгивать. Эдвард закрывает планшет и прячет в ящик тумбочки.

- Мы могли бы посмотреть ещё одну серию, прежде чем ложиться спать, но, видимо, не получится. Если только мы...

- Нет. Мы не станем её запирать.

- Тогда начну искать беруши, - Эдвард переворачивается под одеялом и, дотянувшись рукой, открывает самый верхний ящик тумбочки. Планшет он убрал во второй. Всего ящиков четыре, а тумба довольно высокая, потому что они не маленькие, а вместительные. - И не думай о том, чтобы взять Майю в кровать. У меня дорогое постельное бельё. И сегодня как раз застелили новое.

- Оно выглядит прежним.

- Потому что оно совершенно такое же. У меня два одинаковых комплекта. Тёмно-синий и... тёмно-синий. Так проще.

- А где у тебя наушники? Мы можем воспользоваться ими и продолжить смотреть. Мне наушник правый, а тебе левый.

- Точно. Ты супер. По-моему, они в моей джинсовой куртке. Сейчас найду. О, а вот и беруши, - Эдвард кидает на постель запечатанный прозрачный пакетик, а потом поднимается, и Майя не может не реагировать. Она встаёт на четыре лапы, а её глаза хищно следят за Эдвардом и его передвижениями, в том числе и тогда, когда он распахивает дверцы шкафа, частично скрываясь за ними. Интересно, есть ли в её мохнатой голове какие-то мысли о том, что перед ней ходит голый мужчина. Может, есть, а может, нет, но в его голове точно есть. Потому что по возвращении в кровать Эдвард делится ими буквально сразу. - Есть ещё одна причина, по которой ей нельзя к нам.

- И какая же?

- Я не хочу спать одетым, как зимой, лишь бы она не исцарапала мой член. И наши лица тоже могут оказаться в опасности.

Я стараюсь не смеяться, но это просто невозможно. Хорошо, я понимаю всё про то, что лица нам надо беречь, даже гримом скрыть некоторые несовершенства, возможно, бывает непросто, но думать про член... Сомневаюсь, что кошке есть дело до члена, когда она в первую очередь укусила за палец. Вот серьёзно, зачем ей член. Я смеюсь так, что в животе становится почти больно. Эдвард касается, будто ему важно и нужно, чтобы я перестала, и в его понимании прикосновение как раз-таки обязано меня успокоить, но я прекращаю еле-еле. Честное слово, еле-еле. Требуется ещё несколько вдохов, и только тогда моё дыхание нормализуется.

- И с чего ты решил, что интересен Майе в этом смысле?

- Она же девочка.

- Она не девочка, она кошка, а ты не кот. Если она и поцарапает или укусит снова, то уж точно не ту часть тела, которая находится у тебя между ног.

- И всё-таки эта часть моего тела мне очень дорога и тебе, я думаю, тоже.

- Давай разберёмся, - вдыхая, я поворачиваюсь к нему и, может быть, слегка скольжу ногой по ноге Каллена, немного проникнув ступнёй под одеяло. - Тебе важнее своё лицо, моё лицо или часть твоего тела, которая располагается гораздо ниже?

Эдвард протягивает руку к моему лицу, но касается не щеки или шеи, а моих волос очень-очень близко от ушной раковины. Кончики его пальцев задевают воздух рядом с ней.

- Всё одинаково важно. Просто важно по-разному. Поэтому никакой кошки в этой кровати. И не только из-за белья.

Мы распределяем наушники и возвращаемся к просмотру. Майя ходит, где ей надо, в ответ на что Эдвард время от времени поглядывает в её сторону, да и я, признаться, тоже. Я ведь сказала, что в случае чего всё уберу. При соответствующих обстоятельствах надо будет отвечать за свои слова. Но она просто укладывается на пол около дивана, вытягивая задние лапы под него. Больше она не встаёт, а значит, ей удалось уснуть. У Эдварда расслабляются мышцы живота, которого я касаюсь уже много минут. Не с самого начала серии, но почти столько же, сколько она длится. Эдвард обнимает меня, хотя и так обнимал. Просто сейчас обнимает теснее. Как будто был готов в любой момент броситься к Майе, если та начнёт что-то делать, а теперь успокоился, что в том вроде больше нет нужды.

- Ты явно не кошатник.

- И не собачник. По крайней мере, сейчас. В детстве у меня была собака. Мы взяли её из приюта, обычную собаку, не породистую. Она прожила до моих семнадцати лет.

- Ты по ней тоскуешь? - подумав, спрашиваю я. Я не хочу стать невольной причиной возникновения безрадостных воспоминаний в его голове. - Ты не обязан отвечать, если это неприятная для тебя тема.

- Она не слишком приятная, но Мейв прожила достаточно долго, прежде чем заболеть. То есть для меня стало облегчением, когда ей перестало быть больно, понимаешь?

- Понимаю, - я тяну за наушник, чтобы вытащить. Всё равно на экране уже титры. И вообще надо готовиться ко сну. Хотя бы умыть лицо. - У тебя есть её фотографии?

- В семейном архиве точно найдутся. Дома у родителей. Я покажу тебе при случае, - Эдвард дотягивается до моей левой руки и переплетает наши пальцы, не отрывая глаз от меня. Он голый, я одетая, на его животе лежит планшет, в который ещё вставлены наушники, и один наушник по-прежнему в ухе Эдварда, но он, по-моему, совершенно серьёзно рассуждает о том, чтобы показать мне фотографии, хранящиеся у родителей. Это в Англии. И, по-моему, речь не о том, что мы подъедем к дому, Эдвард зайдёт на пару минут, а потом вынесет альбом с целью дать его мне прямо на улице. Это всё звучит как намерение познакомить меня с семьёй. Как-нибудь при случае. Без «быть может», как он говорил о том, чтобы съехаться. Но весь вопрос в том, что и просто коллегу по работе можно позвать в гости к родителям. Это не что-то странное и из ряда вон выходящее.

- А там есть совсем детские фото?

- Есть. Но я не покажу тебе всё-всё. Где я выгляжу неловко и глупо, уж точно. Хотя спасибо родителям, что не фотографировали меня голым в младенчестве. Такие свои снимки я бы точно не хотел иметь. Ты слегка покраснела. Ты чего это?

- Ничего, - отмахиваюсь я, но, видимо, не слишком убедительно, потому что Эдвард тоже вытаскивает наушник и, убрав планшет к себе за спину, поворачивается ко мне. Его пальцы чуть сжимают кожу моего бедра, когда прикасаются скорее с силой, чем ласково.

- Ты всё равно мне скажешь, потому что я не отстану. Итак, о чём ты подумала?

- Просто представила, каково было бы увидеть маленьким не только тебя, но и твоё достоинство.

Стоит признаться, как Эдвард сначала хмурится, но уже секунду спустя его губы изгибаются в красивой ухмылке, и он направляет руку выше, прямо под ткань моих шорт, будто чтобы подчеркнуть очевидное не только словами.

- Ну ты тоже была маленькой во всех смыслах, Белла, - словно со стороны я наблюдаю, как правой рукой Эдвард расстёгивает пуговицы у меня на рубашке одну за одной и потом, закончив, распахивает её. Он просто смотрит, пока не прикасается поверх лифчика к левой груди. Он не сжимает, но я чувствую себя сексуальной и так. - У тебя есть такие фото или тоже нет?

- Нет.

- Выходит, и твои, и мои родители, возможно, думали о будущем, когда нам может стать особенно стыдно за какие-то снимки. Умные мама с папой.

- Да, наверное. Я бы переоделась, и тогда ляжем спать.

- Или ты можешь просто раздеться и остаться голой, как и прошлой ночью. Это же была не одноразовая акция?

- Я не знаю, но, наверное, нет. Что, любишь быть рядом с голой девушкой?

- Люблю быть с голой тобой, пчёлка.

- В любом случае мне нужно в ванную, - улыбаясь, я выбираюсь из объятий. Эдвард не препятствует, а перемещается в кровати, чтобы я могла слезть с неё. Я спускаю ноги и перевожу взгляд в сторону Майи. Мне никак не хочется её беспокоить. Если у неё что-то вроде стресса из-за пребывания с незнакомцами и отсутствия хозяйки. Но Майя не шевелится, даже когда мне приходится пройти мимо, в том числе и во второй раз. Я раздеваюсь и, сложив вещи в отдельный ящик в тумбочке Эдварда, к его явному удовольствию ложусь в кровать обнажённой. Хотя он тщательно укрывает меня одеялом, как будто я ребёнок, а здесь холодно. Да, здесь не жарко, потому что кондиционер работает исправно, но на ночь Эдвард его выключает, так что с его стороны можно и не расправлять ткань столь усердно. Я сохраняю молчание по этому поводу, ведь на самом деле мне нравится, и засыпаю с ощущением руки у себя на предплечье.

Назавтра не происходит ничего особо примечательного, день как день. Я стараюсь думать, что и на другой день всё будет так, но это непросто. Мне впервые предстоит целоваться с кем-то роли ради. Не с кем-то, а с Эдвардом, и было бы труднее даже на уровней мыслей, если бы речь шла о просто партнёре, но и с ним я не хочу перейти невидимую грань. Даже если понятно всё и всем, а не только Анжеле, рассыпающейся в благодарностях из-за Майи. Посреди ночи, встав в туалет и поняв, что она не спит, по немного светящимся в темноте глазам, я думала взять её в постель, благо Эдвард продолжал спать и даже ничего бы не понял. Но одновременно я задумалась и о том, как может быть всё утром, или если позже он тоже отправится в ванную, а потом услышит или заметит Майю у меня под боком. Всё это могло бы произойти с равной долей вероятности, и я ограничилась тем, что погладила кошку, прежде чем вернуться ко сну. Как ни странно, утром Эдвард фактически не возмущался, когда увидел, как я извлекаю швабру и ведро из встроенной в стену небольшой кладовки, чтобы убрать за Майей. Он только заметил, что если Анжела приедет с ней ещё раз и упустит её из виду, то вряд ли мы отыщем кошку таким же случайным образом. В свою очередь, моя пол с применением специального средства, я пожала плечами, высказав мнение об отсутствии повода оценивать риски. Майя не выглядит больной, чтобы часто показывать её ветеринару. Эдвард был готов взять нашу гостью, но я понесла нашего временного питомца сама. Свои зубки в этот раз она показывать не стала, что, разумеется, приятно. Да и Анжела и так казалась достаточно охваченной виной из-за укуса. Может, не стоило ей говорить, но никак иначе про бешенство было не узнать.

- Хочешь, бросим этот сериал, если тебе всё-таки не нравится?

 

Мы с Эдвардом сидим после ужина снаружи трейлера. На столе перед нами планшет, но серия уже поставлена на паузу. Я вроде здесь и понимаю, что смотрю, и нельзя сказать, что сериал ужасен, совсем наоборот, но я не могу полностью ему отдаться. Я отпиваю глоток пива. Возможно, сейчас это лишнее и вряд ли поможет успокоиться, ну а вдруг. Эдвард смотрит, как я размещаю бутылку рядом с согнутыми в коленях ногами. Стул не особо располагает к тому, чтобы так сидеть. И всё же в целом мне удобно.

- Нет, он интересный. Я не хочу бросать. Просто я думаю насчёт завтра.

- А ты перестань.

- В моей голове не всё так легко, как в твоей.

- Между прочим, сейчас в моей голове всё гораздо проще, чем когда я целуюсь с чужими женщинами, которые действительно чужие, потому что нередко являются чьими-то жёнами и даже матерями детей. Я впервые в жизни буду целовать свою девушку и в рамках работы.

- Не впервые.

- Сейчас ты явно не про Жизель.

- Не про неё.

- Лучше бы ты не знала всё о моей личной жизни из тупой прессы, а просто любила смотреть мои фильмы и лицезреть меня в них. Честное слово, пчёлка, - качая головой, Эдвард вздыхает и отводит взгляд в сторону. Мы оба смотрим, кто куда хочет, но так или иначе я всё равно смотрю на него. На его профиль и руку, сжимающую бутылку пива, прежде чем опрокинуть её и вылить остатки прямо на асфальт. Эдварду не всегда нравится допивать остатки. По его собственному признанию, иногда на самом дне скапливается горечь, которая неприятна для него на вкус. Я этого никогда не ощущала, но, может, я просто чувствую пиво иначе, или мне везёт с содержимым бутылок. Хотя, скорее всего, дело в том, что Эдвард пьёт чаще моего. У него больше шансов столкнуться с горьким привкусом, когда пиво подходит к концу.

- Я и люблю.

- Но, помимо этого, ты ещё и читаешь всякое-разное. И вот это всякое-разное не всегда соответствует действительности. Я снялся с Талулой в той трилогии, но не было у нас никакой любви ни с первого, ни с пятого взгляда. Мы просто работали вместе. На момент знакомства у нас с ней и вовсе ничего не могло быть. Талула не распространялась об этом публично, но она была помолвлена. Потом там что-то случилось, и между нами что-то вроде проскочило. Примерно в ту пору, когда съёмки второго фильма уже перевалили за экватор. Но не то чтобы я прям влюбился-влюбился, знаешь, - Эдвард возвращает взгляд ко мне, моргнув два раза подряд. - Я чувствовал, что эмоционально она не всегда со мной. Очевидно, я чувствовал правильно. Если мы расстались после третьего фильма, и теперь она замужем за тем парнем, и они воспитывают двоих детей. Сердце она мне не разбила, так что всё нормально. И ты действительно первая моя девушка, которая уже моя девушка на момент первого поцелуя в кадре.

Может, его логика и не совсем логична, но слова звучат приятно. Я наклоняюсь к Эдварду, и, всё понимая, он взаимно приближается ко мне. Мы целуемся медленно и ласково. Он не стремится углубить поцелуй, а только с трепетом обхватывает мой локоть. Сердце бьётся быстрее, моё так точно. Здесь так тихо, что я будто могу слышать его удары в своей груди. Но из-за стула и того, как я сижу, всё-таки становится неудобно. Мой стул скрипит, как и стул Эдварда. Он чуть отодвигается от меня.

- Можем поцеловаться завтра вот так.

- Так это была репетиция?

- Нет, я просто хотел поцеловать свою девушку. Но вроде это похоже на относительно детский поцелуй. Как ты считаешь?

 

- Да. Похоже, - я возвращаюсь в прежнее положение на стуле и встаю секунду спустя. - Я иду за чаем. Ты будешь?

- Я бы выпил ещё пива. Не принесёшь?

- Одной бутылки недостаточно?

Вопрос вырывается из меня сам по себе, и Эдвард смотрит в мои глаза, заметно напрягшись. Из-за пива или того, что сейчас я будто как Жизель?

- Я не алкоголик, Белла.

- Я и не имела в виду, что ты алкоголик.

- Или немного имела. Я и это могу контролировать. И себя в подобные моменты тоже. Это просто слова, я понимаю, а словам верить не всегда следует, но у меня, правда, нет пагубной зависимости. Или если ты вдруг видела мои фотографии, на которых я где-то явно пьяный и буйный, то тогда другое дело.

- Нет, не видела, - качая головой, я забираю наши пустые бутылки, и свою, и Эдварда. Он прикасается к моей руке, когда передаёт, и я не могу пошевелиться, словно приклеенная к земле под ногами его твёрдым взглядом.

- Если тебе всё равно не нравится, то просто скажи. Жизель не нравилось. Она любит вино и хотела, чтобы хотя бы в обществе его пил и я, а не своё тупое пиво. Так она не говорила, но что-то я да понимал по одному только выражению её лица, и слова уже были излишни.

- Но я не она.

- Так и есть. Я это знаю.

Поднявшись в трейлер, я достаю бутылку из холодильника, но сначала включаю чайник. Хоть он и электрический, нужно время, чтобы он подогрелся. Я просто жду рядом, в то время как на мой сотовый приходит сообщение. Мой сотовый на тумбочке у кровати. Я не стала брать его с собой на улицу. Я подхожу, и меня едва ли удивляет, что сообщение от Розали. Спасибо и на том, что оно не тупое, без каких-либо тупых подколов. Ну да, смайлики в виде целующихся друг с другом мальчика и девочки там имеются, но они милые и вполне отражают не только завтрашнюю ситуацию. Посмотрим, что я буду думать завтра. Когда Роуз и Элис если и не позвонят, так напишут. Что-то вроде: «ну, как у вас там всё прошло?». Даже в моей голове это вопрос, который слышать наяву совсем не хочется.