Эдвард отодвигается от меня, прежде чем слезть с дивана и уйти. Я смотрю, как он покидает комнату, и остаюсь одна. Перед глазами список для Менди, и на данный момент хочется добавить в него лишь клубнику. Клубники в перечне нет. Может, Эдвард просто не любит, или у него, возможно, аллергия. Если клубника появится в списке, что подумает эта его Мэнди? Меня вообще не должно это волновать, но волнует. Она придёт или приедет через пару дней. Либо с клубникой, либо нет. Или я могу сходить за клубникой сама. Должен же быть поблизости хотя бы какой-то магазин. Вот только по пути я не видела ни одного. Может, просто не заметила, смотря в другую сторону. Подумав ещё немного, я вписываю клубнику следующим пунктом. Если я буду тут, неизвестная мне Мэнди всё равно увидит меня. Есть только Эдвард не запрёт меня в одной из комнат или не предпочтёт уехать на время уборки. Пока его нет, я выхожу на улицу и, включив свет, делаю фото бассейна и уголка с диваном. Можно было бы отправить девчонкам, но, по-моему, я не хочу. Я возвращаюсь внутрь и освобождаю посудомойку, и заодно ставлю чайник.

- Белла, - Эдвард зовёт откуда-то из глубины дома. Может, из прачечной, а может, и нет. - Ты не подойдёшь в спальню?

Я иду, чтобы увидеть его в гардеробной. Мы уже здесь были, но только он не показывал мне выдвигающуюся из отсека гладильную доску или пылесос, обитающий за неприметной дверкой внизу, а теперь показывает, прежде чем сложить доску. Кроме того, он уже освободил место для моих вещей. И на полках, и там, где на перекладине висят свободные вешалки.

- Предполагаю, завтра ты захочешь погладить всё сама.

- Да.

- Ну тогда вот. Утюг тут же. И если места не хватит, то скажешь, ладно? - это почти смешно. Не так уж и много у меня вещей. Мне точно хватит места, и даже ещё останется. По крайней мере, сейчас. Если в моём гардеробе не прибавится с десяток нарядов, с которыми будет жалко расставаться. - Я уже повесил твоё платье. Ты оставила его в прачечной.

Эдвард говорит про платье с мероприятия. Я действительно оставила его на стиральной машине. Временно. Стирать его намерений у меня не было.

- Спасибо.

- А где твои туфли?

- Ещё в чемодане.

- Он, кстати, тут. Как и твоя сумка, - Эдвард указывает в соответствующем направлении, но я уже и сама увидела наши с ним чемоданы, стоящие рядом с друг другом под полкой. - Пошли посмотрим какой-нибудь фильм.

- Идём.

После фильма и перед сном я принимаю быстрый душ в душевой кабине, довольно уставшая для ванны. Как только я выхожу, туда же залезает Эдвард. Я ещё нахожусь в ванной комнате и, нанося крем на лицо, иногда посматриваю на него через стекло. Но оно снова запотевает, и становится ничего не видно. Что ж, я всё равно уже закончила. Я забираюсь в кровать, чувствуя себя спокойно, несмотря на раскрытые занавески на окнах. Мне кажется, что закрывать их, лишь бы никто не увидел, совсем необязательно. В непосредственной близости только холм, и вокруг нет ни души. Но я встаю обратно и всё-таки закрываю. На случай, если Эдвард другого мнения. Я лежу с телефоном, немного читая новости, пока не входит Эдвард, сразу же проходящий к тумбочке. Он достаёт оттуда пижамные штаны и облачается в них, сдёрнув с себя полотенце. Я думаю, не бросит ли он его где-то тут, но этого не происходит. Эдвард оставляет меня одну на минуту, а возвращается уже без него. Значит, не обманул, что у него нет привычки не заботиться о себе в самых элементарных вещах. Телефон отправляется на тумбочку, и я спрашиваю:

- Ты закрыл двери?

- Да.

- Все-все? И ту, которая ведёт во двор, тоже?

- Да. Что, боишься?

- Нет. Просто привычка. Ты ещё не ложишься?

Он сидит на краю кровати полубоком ко мне и одновременно с тем, как я спрашиваю, открывает ящик своей тумбочки. Он поворачивается, закрыв его и выключая лампу. Остаётся включённой только та, что справа от меня. Эдвард наконец двигается, чтобы лечь, и ложится, но как-то странно и неполноценно. Всё обретает смысл, когда он протягивает левую руку, которую словно прятал за телом, и с костяшками моих пальцев соприкасается что-то деревянное. Я приподнимаюсь и вижу край довольно большой рамки.

- Что это?

- Фотография.

Эдвард как бы не смотрит на меня. Только на одеяло и мою руку. Я обхватываю рамку пальцами, поднимая, чтобы увидеть, что там, и вижу саму себя с Эдвардом. Снимок из фотосессии для промо фильма. Эдвард с очевидной силой обхватывает меня за плечи, стоя за спиной, а я держу в опущенной руке небольшой букет, и мы смотрим прямо в объектив. Только будучи слепой, я бы не заметила подпись в верхнем левом углу. Автограф Эдварда, выведенный чёрным маркером и помещённый под стекло. Я провожу пальцами по стеклу в том месте, прежде чем обхватить рамку, прислонив её к себе фотографией вверх.

- Спасибо.

- Пожалуйста, пчёлка.

- Я что-то тебе должна?

- Нет. Я бы попросил тебя переехать в обмен на него, если бы иначе было никак, но ты и так уже здесь.

Могу поклясться, он довольно смущён. Неожиданно, если честно. Я опускаю слова, что это фото равносильно чему-то, что «утекает» в сеть раньше времени. Хотя оно «утекло» иным образом, не онлайн, а оффлайн. Разместив снимок на тумбочке, я ложусь, окончательно выключая свет. Эдвард передвигается ближе со своей половины кровати, обнимает меня, влажный и тёплый, и мы засыпаем. Время в последующую пару недель я провожу в основном в его бассейне. Не считая двух кастингов, которые мне удаётся отыскать и сходить на них, на улице я бываю, лишь когда Эдвард отправляется на пробежку по пешеходному маршруту в двух шагах от дома. Я не бегаю, но гуляю там же, пока он бегает. Мы выходим поздними вечерами, чтобы сталкиваться с как можно меньшим количеством людей. Кроме того, Эдвард надевает кепку, несмотря на уже садящееся к тому моменту солнце. Что же касается моих кастингов, то я никому не подошла. Всем нужна была девушка на эпизодическую роль в возрасте до двадцати двух-двадцати трёх лет, но мне так и сказали, что я слишком молодая. Я не сдержалась и уточнила, что мне вот-вот исполнится двадцать один. Наверное, стоило промолчать. «Вы выглядите невинной», - последовал ответ, как будто намекающий на то, что я девственница, а им нужна не девственница, и я ушла. Так было в первом случае. А во втором неудовлетворительным фактором оказался мой рост. С каких пор сто семьдесят два сантиметра это мало? Я не стала спрашивать, но подумала об этом и думаю и сейчас. Потому что до вопросов о моём опыте съёмок просто не дошло. А если бы и дошло, мне бы могли и не поверить. Может, им всем просто противны мои странные волосы с отрастающими корнями. Мне вот как раз-таки противны. Это какой-то ужас. И не думаю, что Эдварду нравится. Хоть он и касается их так же часто, как и прежде, целуя меня или занимаясь со мной любовью, но всё же они отвратительны. И на вид, и на ощупь как будто тоже. Отбрасывая их от лица, я переворачиваюсь на спину и открываю глаза. В спальне темно, лишь по бокам от занавесок виден слабый свет, как признак наступившего некоторое время назад рассвета, и наверняка мне уже двадцать один. Я родилась в половину девятого. Если сейчас хотя бы 8:31, то мне больше не двадцать. Я осознаю, что Эдварда тут нет. Рядом никто не лежит, а дверь в комнату прикрыта. Приподнявшись, я беру телефон с тумбочки. Часы показывают 8:43. Итак, мне, и правда, теперь двадцать один. Я вижу три сообщения. От Элис, Роуз и мамы.

С Днём рождения, Белла!

Да, с Днём рождения, подруга. Загадай желание, хотя, наверное, оно спит рядом. Ну тогда загадай, чтобы проснулось и поздравило тебя, как следует.

Доброе утро, милая. Позвони нам, как встанешь. Просто хотим поговорить с тобой лично.

Я благодарю девчонок и хочу уже набрать номер родителей, как дверь открывается. Эдвард видит, что я не сплю, зажмуривается и снова поднимает веки, словно это что-то изменит. Я только прикасаюсь к одеялу.

- Ты уже проснулась? Доброе утро.

- Доброе утро.

- Тебя разбудили?

- Нет. Я сама.

- Ладно, - Эдвард наконец переступает порог, чтобы появиться у меня перед глазами в полный рост, держа в руке столик для завтрака в постель. В расстёгнутой рубашке и шортах Эдвард подходит к кровати и уже обеими руками опускает столик сверху моих колен. - С Днём рождения, пчёлка. Подожди, я открою занавески, чтобы ты получше всё рассмотрела, - полторы минуты, и комнату освещает дневной свет. При свете видно больше, отчего столик перестаёт казаться столиком. Я уже не уверена, что это столик. А спрашивать не совсем уютно. К счастью, Эдвард говорит сам. - Это полка для ванной. Чтобы поставить планшет или что-то ещё, лёжа в ванне. Мэнди хочет тебя поздравить и, если ты не против, приедет чуть позже.

- Не против.

Я познакомилась с Мэнди ровно пару недель назад. Она действительно оказалась стройной и красивой, но как бы не совсем молодой, а среднего возраста. После, когда она уже покинула дом, Эдвард подошёл и прошептал мне на ухо, что ей сорок два. Да ещё и подмигнул, как будто зная всё, о чём я думала в течение несколько дней, и прихватив три ягоды клубники. Нет у него никакой аллергии или нелюбви. Просто он может обходиться и без неё. Но раз я записала в список, то почему бы тоже не поесть? Так примерно выразился Эдвард.

- Так тебе нравится полка?

- Да. Она может мне пригодиться. Спасибо большое, - я сама убираю полку в сторону, чтобы Эдвард мог сесть рядом со мной. Я хочу, чтобы он оказался ближе. Очень-очень хочу. И ещё я хочу свой праздничный поцелуй. Я сильно притягиваю Эдварда к себе, он оказывается на мне, но удерживает вес на руках и шепчет:

- Я подарил не ради секса.

- По-моему, я знаю. Но у меня День рождения. Поцелуй меня.

Я не прошу дважды. Достаточно и одного раза, чтобы Эдвард сжал руку на моей талии и прикоснулся губами так, как и где я и хотела. Он едва углубляет поцелуй, отводя одеяло с пути, когда мне звонят. Наверняка мама, чьё сообщение я прочла и уже хотела звонить, но отвлекалась на Эдварда. Телефон звонит где-то среди постельного белья. Эдвард отодвигается, прежде чем нащупать сотовый поблизости от моей попы:

- Вот. Нашёл. Пойду что-нибудь приготовлю. Тосты, бекон и фрукты хочешь?

- Тосты нет. Я буду просто хлеб.

Эдвард не уходит, будто чего-то ожидая. Наверное, когда я наберу номер, потому что входящий звонок уже прекратился, и мне ответят. Но обычно поздравительные разговоры с мамой и папой меня слегка смущают. По телефону или нет, это не имеет значения. Я не хочу, чтобы он стоял тут и прислушивался.

- Ты не выйдешь, пожалуйста?

- А что?

- Ничего. Просто хотелось бы поговорить наедине.

- Эх, ну ладно, - Эдвард поправляет рубашку. - Я пошёл. Увидимся на кухне.

- Я скоро приду.

Как я ожидала, совсем без смущения не обходится. Мама с папой раз пять называют меня милой, пару раз их девочкой и ещё раз дюймовочкой. Потому что когда-то я была как дюймовочка, росла медленнее своих сверстников и хоть что-то навёрстывала лишь летом, но всё равно недостаточно быстро, чтобы догнать. Во всех отношениях вымахала я только после пятнадцати. И плане роста, и в том, что касается груди. Только тогда у меня появился более-менее значительный объём. Вспоминая обо всём этом, мне не очень нравится быть дюймовочкой на словах, но я никак не комментирую. Разговор длится около десяти минут прежде, чем мама говорит, что у неё планы встретиться с подругой, а отцу пора на работу. Я кладу трубку и, приведя себя в порядок перед завтраком, двигаюсь в сторону кухни. У Эдварда уже всё готово. Я только наливаю себе кофе, чтобы окончательно проснуться.

- Как поговорили?

- Хорошо. Слегка неловко, но хорошо.

- Приятного аппетита.

- И тебе, Эдвард.

Он приготовил всё очень вкусно, пожарив мне ещё и два яйца вместе с беконом. Эдвард умеет готовить. Думаю, что, если тщательно следовать рецептам, он бы справился и с паэльей, например, или уткой. Да и Мэнди наверняка могла бы обучить. Мне она уже предлагала что-то вроде мастер-класса, неограниченного по времени, если я захочу. Но я не знаю, как отнёсся бы к Эдварду к тому, что мы с его помощницей организовали кулинарный клуб у него на кухне. Скорее всего, учиться чему-то мне лучше самой, а не привлекая Мэнди и не сближаясь с ней, когда у неё совершенно другие обязанности. Она приезжает во второй половине дня в районе четырёх часов с довольно большим тортом, на котором глазурью выведено моё имя, и говорит, что приготовит праздничный ужин. Я смотрю на Эдварда в попытке понять, не против ли он. Он обнимает меня, скользнув левой рукой вокруг моих плеч.

- Если только, конечно, у вас нет других планов, Эдвард. Тогда я просто уйду, и можете считать, что меня тут и не было.

- Всё в порядке, Мэнди. Я и сам собирался попросить, чтобы ты приготовила что-нибудь на свой вкус, - опустив руку, Эдвард тянет меня за собой. - Пойдём позагораем что ли.

Я надеваю купальник и присоединяюсь к нему снаружи. Эдварду потребовалось меньше времени переодеться из одежды в плавки-шорты. Он уже сидит на шезлонге при моём появлении, поправляя для меня тонкий матрац на втором шезлонге. Я ложусь вниз животом, чтобы тень, созданная телом, позволила мне читать.

- Что там у тебя?

- Собираюсь начать новую книгу. А что у тебя?

- Да так. Размышляю, что тебе понадобятся пять платьев. Лучше в пол.

Я молчу, потому что не хочу даже думать о них и том, для чего они нужны. И ещё потому, что так и не нахожу в себя желания посещать столько премьер. Это премьеры Эдварда, не мои. Даже жёны, являясь супругами в течение многих лет, не ездят и не ходят повсюду со своими мужьями-актёрами. У этих женщин есть и более важные дела. Воспитание детей, например. У меня нет настолько важных дел, если не считать кастинга, на который я собираюсь пойти через неделю, но я и не жена.

- А можно ограничиться одним? Одна премьера, одно платье. Я буду счастлива поехать в Европу с тобой, правда, но я могу ждать тебя в номере, пока ты на премьере. Всё это для меня гораздо более нервно, чем для тебя.

Я поворачиваю голову к Эдварду, он также смотрит на меня, приподняв очки, и явно думает, прежде чем сказать минуты через полторы:

- Две.

- Что две?

- Две премьеры. Тут и, скажем, в Берлине. Я предлагаю тебе компромисс. А в Мадриде, Париже и Лондоне будем просто гулять. Хотя в Лондоне на мою премьеру пойдут и родители. Я имею в виду, что, если что, ещё одно платье мы найдём тебе и там.

Как будто платье главная моя проблема, когда на голове просто бедствие. Но я не могу отказать Эдварду, в особенности учитывая то, как трогательно звучит его голос.

- Компромисс звучит здорово.

- Это да?

- Это да.

Я читаю некоторое время, пока, повернувшись на живот, Эдвард вдруг не стискивает руку у меня на попе. Это настолько неожиданно, что по телу проходит дрожь. Я оборачиваюсь, но стёкла кухни отсвечивают, и понять, чем занимается Мэнди, не представляется возможным. Вообще никак.

- Эдвард. Мы не одни.

- Мы просто лежим. Расслабься, пожалуйста. Я у себя дома, мне уже и тут нельзя касаться своей девушки?

- Нет, - шепчу я. - Нет, можно. Касайся.

- И я так думаю.

Когда становится жарко, Эдвард отлучается внутрь дома, а выходит с двумя стаканами воды с кубиками льда, протягивая мне один. Эдвард выглядит непривычно, но одновременно и прекрасно. Душераздирающе прекрасно. Я принимаю стакан и сначала прислоняю его ко лбу на пару секунд, и только потом принимаюсь пить.

- Там уже вкусно пахнет. Но жарче, чем здесь. Я включил кондиционер.

- А чем именно пахнет?

- Я тебе не скажу. Скоро сама узнаешь, - поддразнивает Эдвард. Ну всё понятно. Сам сходил, всё посмотрел, может, и в духовку даже заглянул, а мне типа нельзя. Пусть будет так. Не то чтобы я ненавижу сюрпризы. - Но, если пахнет вкусно, значит, получится классно и на вкус. Может, нам одеться, как будто мы пришли в ресторан?

- Можно. Но с такими волосами я бы в ресторан не пошла.

- Твои волосы... А что с твоими волосами?

- Ну не притворяйся, - встав, чтобы поставить опустевший стакан на столик, говорю я. - Я ценю, что ты не акцентируешь на этом внимание, если только не делаешь этого мысленно, но у меня отрастают корни.

- Всего-то несколько сантиметров. Подумаешь, проблема.

- Естественным образом это может затянуться и на полгода.

- Так сходи в салон, и пусть там что-то сделают. Не знаю, что они там могут сделать. Покрасить в более-менее твой цвет?

- Да, может быть.

- Я дам тебе свою кредитку, и сходишь. В этом районе точно есть салон красоты. Может, даже не один. Хочешь, я посмотрю, где?

- Нет. Давай поговорим об этом позже. Я хочу почитать.

- Ладно.

Я возобновляю чтение, краем глаза замечая, что Эдвард спускает ноги с шезлонга и куда-то идёт прежде, чем раздаётся всплеск воды в бассейне. Я оглядываюсь и вижу Эдварда там, медленно плывущего вперёд. Видны только руки и голова. Он плавает минут двадцать. Не постоянно, с перерывами, но именно столько в совокупности он и находится в воде. А когда вылезает, то сразу идёт в дом. Наверняка ненадолго. Но его всё нет и нет. Честно сказать, мне становится как будто одиноко. Я не собираюсь быть липучкой, но, вздохнув, иду за ним. На кухне, и правда, витают вкусные ароматы. Очень вкусные. И ещё я замечаю накрытый по всем правилам стол. Основной стол, не барную стойку. Там даже стоят два подсвечника. Мэнди как раз проверяет духовку, закрывая дверцу спустя мгновение и выпрямляясь. Я прохожу мимо в сторону спальни. Ещё на подходе до меня доносится голос Эдварда, видимо, разговаривающего по телефону.

- Да, двадцать шестого годится. Давай только во второй половине дня. Пока, Саманта.

Я прохожу в приоткрытую дверь, и Эдвард поворачивается на звук. Он ещё в плавках, но и в полотенце тоже. Плавки слегка выглядывают из-под него.

- Больше на улицу не собираешься?

- Собираюсь, а что?

- Просто ты молча ушёл.

- Ты сказала, что хочешь читать, вот я и не стал мешать.

- Не обиделся?

- Не дождёшься.

Мэнди собирается уходить около половины восьмого. Я плаваю в бассейне, ныряя, когда через толщу воды смутно слышу разговор. Вынырнув, я убеждаюсь, что мне не послышалось. Мэнди прощается с Эдвардом, который фактически загораживает её собой.

- Я всё приготовила. Попрощаешься с Беллой за меня?

- Да, Мэнди. Я передам, что ты ушла.

- Не уверена, что мне позволено сказать, но мы давно знакомы, и я живу на свете подольше твоего.

- Но не сильно дольше.

- Не сильно, это правда. Иначе уже не работала бы ни на тебя и вообще ни на кого другого, - Мэнди смеётся. - Я лишь хочу сказать, что, по-моему, она благотворно на тебя влияет. Пиво-то из списка исчезло.

Я влияю благотворно? Почему она, интересно, так думает? Я просто живу тут и иногда загружаю посудомойку или по мелочи протираю пол или пыль, в остальном не делая ничего особенного. Всё, что касается того, что в холодильнике Эдварда нет пива, я даже не анализировала и уж тем более не связывала с собой. По ощущениям этот разговор совсем не предназначен для моих ушей. Я тихо опускаюсь обратно под воду, проплываю вперёд до стенки бассейна и решаю, что вот сейчас-то Мэнди уже наверняка ушла. Я вылезаю, подтянувшись на руках. Двор совершенно пуст. Скорее всего, Эдвард закрывает за Мэнди. В дом ничего заносить не нужно, и я только оборачиваюсь полотенцем. Мне уже хочется есть. Но сначала необходимо принять душ и переодеться. Скорее всего, я не собираюсь надевать платье, но Эдвард всё равно что не оставляет мне выбора. Он уже надел брюки и бежевую рубашку и заканчивает натягивать правый носок чёрного цвета, положив ногу на колено левой ноги, сидя на кровати. Я такого не ожидала. Что идея одеться как в ресторан действительно в той или иной степени обдуманная.

- Ты реально имел это в виду.

- Ага. Теперь твоя очередь. Я жду тебя на кухне.

Я закалываю волосы, чтобы не намочить их в ванной, иначе так мы не сядем ещё очень и очень долго. Надев платье и собрав волосы на одну сторону, я направляюсь в сторону кухни, где запечённая частями индейка лежит в большой красивой тарелке в окружении картофеля и апельсинов. Рот сразу же наполняется слюной. Сама бы я ни за что так не приготовила. Надо будет поблагодарить Мэнди. Это же потрясающе. Хоть Эдвард и не стал зажигать свечи. И вообще их нигде не видно.

- Садись, - он выдвигает стул. - Если хочешь, я поставлю свечи обратно.

- Нет.

Эдвард накладывает мне полную тарелку. Я бы сказала, что это больше, чем нужно, но, может, я всё и съем. Даже если прямо сейчас это кажется невыполнимой задачей. Эдвард садится напротив за столом, рассчитанным на восьмерых. Но нас только двое. Неудивительно, что спустя время Эдвард отодвигает тарелку с индейкой подальше, и она больше не стоит между нами. Я разрезаю картофель на части, еды на моей тарелке становится всё меньше и меньше, в то время как Эдвард прерывается и, взяв что-то с соседнего стула, кладёт на стол рядом со мной билеты на самолёт. На самом верхнем его имя. Наверняка билеты в тур с фильмом по Европе. С пару недель назад Эдвард спрашивал у меня паспортные данные, чтобы ему их приобрели. Я просто дала паспорт.

- Мне нужно что-то проверить?

- Не совсем. Это другие билеты. Не для Европы, а в подарок. Вылет послезавтра, а обратно двадцать четвёртого. Есть время собраться и сходить в салон.

Вылет куда? Я прикасаюсь к билетам и просматриваю. Пунктом назначения является Бора-Бора. Это какой-то остров. Я слышала название, пусть и без понятия, где он находится. Рейс включает в себя одну пересадку, и в итоге перелёт довольно длительный. Но если вылет послезавтра, а назад только двадцать четвёртого, то как же мой кастинг? Я понимаю, билеты оплачены, и Эдвард не пожалел денег. К билетам прилагается и бронь на номер в пятизвёздочном отеле. Пятизвёздочный. Я ошеломлена и обеспокоена, и всё это одновременно. И не уверена, что хочу пропустить пробы.

- Бора-Бора?

- Представь себе бунгало на сваях над водой и белые песчаные пляжи, на которых перетусила половина Голливуда. Что не так? В моей голове к этому моменту мы уже должны были бы целоваться или что-то вроде.

- А мой кастинг? Ты забыл? Я тебе говорила.

- Нет, Белла, я не забыл. Я помню про тот кастинг в сериал с тупым синопсисом. Давай разберёмся. Ты не хочешь ехать?

- Тупой синопсис, значит? - я откладываю билеты в сторону. - Вот что ты на самом деле думаешь. Стоило сказать сразу, а не устраивать всё это, чтобы я не пошла.

- Это не так. Я ничего не устраивал, Белла. Это подарок.

- И заодно способ увезти меня, ведь ты потратил немалое количество денег.

- И сделал нам визы. Ладно, может быть, частично ты и права, - признаётся Эдвард, скривившись и сглатывая. Затем он расстёгивает верхнюю пуговицу на рубашке, будто ему внезапно становится тяжело дышать. - К чёрту этот сериал. Ты достойна большего, и да, я не хочу. чтобы ты шла. Ты снялась в фильме. Это что-то да значит.

- В фильме, которого ещё нет. До тех пор мне сидеть тут, плавать в твоём бассейне, ждать, пока ты бегаешь, и жить на всём готовом? Не у всех в телефоне есть номера Кристофера Нолана и Стивена Спилберга после съёмок в их фильмах. Кто-то вынужден сниматься и в сериалах с тупыми синопсисами.

- Но не ты. Не тогда, когда я могу найти тебе агента и хоть десятки сериалов, но с качественной историей, заложенной в сюжет. Поумерь свой пыл, Белла. То, что Лоуренс оказался от тебя без ума, не значит, что и все вокруг такие же, как он. Можешь обижаться, но это правда.

Мы заканчиваем есть в тишине, а потом я иду в ванную, чтобы полежать, и добавляю два стаканчика пены. Пузырьки лопаются с течением времени, но периодически я открываю воду, благо ванна огромная, а я не наполнила её прямо-таки полностью. Находясь в ней, я слегка вижу зону с бассейном, которую можно видеть целиком, умываясь, потому что раковины находятся у окна, но сейчас за ним всё равно практически темно. Надо было закрыть жалюзи, прежде чем залезать сюда. Мало ли что. Только я задумываюсь, как в ванную входит Эдвард с моей полкой. Он устанавливает её передо мной и ставит тарелку, на которой возвышается большой кусок торта. Настолько большой, что хватило бы сразу двоим.

- Давай положим твой телефон сюда, пока не уронила.

- Он мне нужен. Я смотрю снимки твоего острова.

- Был бы он моим, и платить бы не пришлось, - Эдвард садится на край ванны и смотрит не совсем на моё лицо. Его взгляд заставляет меня покрыться мурашками даже под водой. - Итак. Что думаешь?

- Он очень красивый. Только не хотелось бы, чтобы мне на голову упал кокос.

- Чего?

- Тут написано, что можно укрыться от солнца под пальмой, но кокосовые орехи любят падать вниз в самый неподходящий момент.

- Надо просто почаще смотреть верх. Принести тебе чай?

- Нет, не нужно.

Я и так уже вспотевшая из-за воды и пара. Пить горячий напиток в такой обстановке явно лишнее. Передвинувшись к полке, я начинаю есть торт. Эдвард принёс и ложку, а не только сам десерт. Шоколадный, он буквально тает во рту, и мне уютно в присутствии Эдварда, несмотря на поедание торта в обнажённом виде.

- Доедай. Я больше не могу.

- Уверена?

- Определённо. Он слишком калорийный на мой вкус. К слову, я нашла один салон поблизости. Схожу туда завтра. Может, что-то и удастся сделать.

- Лучше идти с кредиткой, - замечает Эдвард, прежде чем отломить торт ложкой и поднести её ко рту. - Ты теперь в Бель-Эйр, наличные тут не любят. Я могу дать тебе свою.

- Мне не нужна твоя карточка, Эдвард. У меня есть и своя. Так же, как и кое-какие деньги. Но спасибо.

- Не за что.

Он продолжает есть торт, но я бы предпочла уже остаться одна. Мне надо побрить ноги. Не из-за поездки, а просто надо. Откинувшись обратно, я смотрю и жду, когда Эдвард доест, и наконец, подмигнув, он уходит отсюда вместе с тарелкой и полкой. Он закрывает дверь, но через секунду та снова открывается.

- Кстати, если не терпелось, чтобы я предоставил тебе уединение, можно было не ёрзать в воде, а просто сказать.

Я бросаю в его сторону пену, которая, разумеется, слишком лёгкая, чтобы успеть долететь на такое расстояние и вообще его пролететь. Субстанция из пузырьков и воды приземляется на пол, не достигнув уже вновь закрывшейся двери. Я привожу ноги в порядок, на это уходит около получаса, о чём я сужу по времени на экране телефона. Прежде чем покинуть ванную, я всё тщательно споласкиваю, чтобы не оставить волосков в ванне.

- Можешь идти, если хочешь, - говорю я Эдварду, достигая кровати, где он лежит поперёк в брюках и носках, но без рубашки. - Я закончила.

- Сейчас пойду. Только дочитаю.

- Дочитаешь что?

- Да так, одну статью. Но знаешь, хоть она и наивная примерно на девяносто восемь процентов, как и все прочие статьи про то, как улучшить отношения в паре, есть интересная мысль. Нам надо делать больше фотографий. Ты моих, а я твоих. И совместных тоже. У нас ещё нет их ни одной. Только со съёмок.

- Тебе кажется, что нам нужно улучшать отношения? - если ему так кажется, это не очень хорошо. Ни для меня, ни в целом. Мы вместе всего два с небольшим месяца, а он уже использует подобную формулировку и, более того, прочёл целую статью по теме. Наивно всё в ней или нет, сам факт совершенно не радует.

- Я этого не говорил.

- Ты читаешь об этом.

- Не об этом. А о том, как разнообразить отношения, чем можно заняться с девушкой, кроме просмотра фильмов. Ссылка на другую статью просто прилагалась ниже, и я нажал, просто чтобы посмеяться. Я не считаю наши отношения ужасными, Белла. Мне с тобой так хорошо, и я... - он передвигается ко мне по кровати и, опустившись сверху, соприкоснувшись обнажённым торсом с моим полотенцем, направляет руку под него, - я не собираюсь это терять.

Я слышу звук сработавшей камеры, потому что Эдвард фотографирует нас сбоку. Только так, повернув голову, я понимаю, что всё это время он держал телефон в правой руке. Вот же умник. Фото наверняка неудачное. Что может получиться, когда даже не видишь, что и как фотографируешь?

- Дай посмотреть.

- Я сам тебе открою. Чтобы ты не удалила.

- Ты так уверен, что оно получилось?

Эдвард показывает мне фотографию, но я не особо что понимаю, потому что он криво держит телефон. Из-за этого она перевёрнутая и расположенная не пойми как. Я вздыхаю и, слегка подтолкнув Эдварда, сажусь, чтобы взять у него сотовый.

- Я же сказал, что сам.

- Она вся перекрутилась. Дай я посмотрю нормально.

Сдавшись, Эдвард расслабляет руку и позволяет мне взять телефон. Фотография, как ни странно, вполне красивая. Да что там, она очень красивая. Даже не глядя, Эдвард сделал потрясающее фото, в которое я буквально влюбляюсь. И не скажешь, что я в полотенце. Да и мои мокрые волосы лежат вполне красиво. Я перевожу взгляд с электронного Эдварда на Эдварда настоящего и говорю:

- Если с актёрством вдруг не сложится, можешь заняться фотографией.

- Уже сложилось, но да, могу и переквалифицироваться, наверное, - воспринимая мою шутку с ухмылкой на губах, он встаёт и принимается расстёгивать пуговицу на брюках. - Кстати, где тот салон красоты, который, как ты говоришь, находится поблизости?

- Согласно карте, до него двадцать шесть минут езды на машине.

- Это уже будет Беверли-Хиллз.

- Я не уверена, - я на самом деле не уделила адресу достаточно внимания. А сама я мало знаю Лос-Анджелес и уж тем более тот район, где нахожусь сейчас. Может, он больше приспособлен для того, чтобы просто жить, а не для совершения тех же продовольственных покупок или лечения зубов, например, и с этой и подобными целями нужно непременно куда-то ехать.

- Но я уверен. И это совсем не поблизости. Пешком ты будешь добираться целый час или около того. Я тебя отвезу и подожду, - Эдвард раздевается до трусов, прежде чем скрыться в гардеробной с брюками в руках, а выйти оттуда уже без них. - Всё, я в душ.

Я думаю о том, чтобы всё-таки пойти одной и избежать разных ситуаций, если Эдварда узнают, но он только и говорит, что это намного большее расстояние, чем я могу себе представить. И он оказывается полностью прав, потому что оно ощутимо даже в комфортной машине с кондиционером и просторным салоном. А если бы я шла по солнцу, наверняка пришлось бы искать, где продают воду, и покупать её. Бутылки, взятой из дома, может, и не хватило бы на весь путь туда-обратно. Эдвард паркуется с угла здания и глушит двигатель.

- Вход, как я понимаю, чуть дальше. Я посмотрю, когда ты войдёшь, и, если что, я буду на этом самом месте.

- А вдруг всё это займёт несколько часов? Может быть, тебе лучше поехать домой, а я потом напишу.

- Может, ты и права. Но я всё равно подожду, пока ты не войдёшь.

- Хорошо. Пока.

- Пока, Белла.

Я не целую его, ведь вдруг кто увидит через стёкла, и просто выхожу из машины, направляясь налево вдоль стены здания. В салоне всё либо белое, либо блестящее. Стены, пол, потолок, зеркала и лампочки, встроенные в них. Меня точно встречают не как богачку с дизайнерской сумочкой и нарядом за сотни тысяч, сшитом на заказ известным модельером между показами новых коллекций, и невольно я задумываюсь о фильме «Красотка» и героине Джулии Робертс. Хоть я и не проститутка, но ассоциации имеют место быть. Как бы то ни было, даже при владении дорогими украшениями я бы не стала нацеплять на себя несколько браслетов и серьги с бриллиантами в дополнение к вечернему платью, чтобы просто привести волосы в порядок. Я показываю кредитку, и отношение сразу становится чуть лучше.

- Посидите пару минут. Я почти закончила, - сотрудница-блондинка, стильная и одетая в платье без рукавов длиной по колено, указывает мне на ряд кресел. В её кресле сидит эффектная женщина, которая ещё больше производит такое впечатление, когда встаёт и подходит к стойке для расчёта, протягивая карточку наманикюренными пальцами. Двигается женщина не особо быстро, но наверняка это связано с каблуками и узкой юбкой. Пахнет от женщины лаком, которым её постриженные чёрные волосы были сбрызнуты весьма обильно, и я едва не чихаю, но сдерживаюсь, украдкой зажав нос и опустив голову ниже. Надо будет сразу сказать, что мне лак не нужен.

Я уехал. Всё в порядке?

Да. Только здесь и моя одежда, видимо, не нравится.

Это их проблемы. Забей и постарайся вести себя так, будто ты состоятельная, но просто не выставляешь это напоказ. Не спрашивай о чём-то, а сразу говори, что тебе надо.

- Что будем делать, мисс?

- Всё, что необходимо, чтобы мои волосы стали приближенного к родному оттенку цвета. Всё нужно сделать сегодня. Если не можете, или у вас всё расписано, так и скажите.

- Нет, не расписано. Время есть.

- Тогда приступайте.

С течением времени, сидя в кресле, когда у меня нет возможности ни посмотреть время в телефоне, ни вообще отвлечься на него, я задумываюсь, что это такое было, отчего я фактически раскомандовалась так, как будто делаю это с самых малых лет. Это какой-то ужас. Вдруг эта блондинка злится на меня и покрасит мне волосы в голубой, жёлтый или ещё какой-нибудь экзотический цвет? Вдруг она уже начала, а я не понимаю? Я пытаюсь посмотреть, оглянувшись, но мне удаётся заметить лишь край миски с краской, прежде чем мою голову аккуратно разворачивают обратно к зеркалу. Боже, я просто умру, если окажется что-то не так. То есть не умру, конечно, но, возможно, останусь тут жить, пока меня не простят и не согласятся всё исправить. Я сижу с краской на волосах словно вечность. Сижу и сижу, и нервничаю, ноги уже начинают дрожать, что только усиливается, когда краску смывают. Но, к счастью, мои волосы... мои. Коричневые, а не оранжевые или фиолетовые.

- Хотите, чтобы я подравняла кончики?

- Да. Пожалуй, да.

Я тихо выдыхаю после быстрой стрижки, и получается в том числе и тихо, потому что включается фен. Потом я касаюсь волос, очень шелковистых и мягких. Невероятно, какие они шелковистые. Не могу вспомнить, были ли они у меня именно такими до съёмок. Может, и не были. Цена за всё оказывается выше, чем я предполагала, но не сильно, и это скорее стоит того, чем нет.

- Возьмите нашу визитку. Мы выезжаем к клиенту и на дом.

- Спасибо.

Я забираю кредитку и выхожу на улицу, делая несколько шагов по тротуару. Пока я не могла пользоваться телефоном, то слышала, что мне пришло сообщение, и только теперь открываю его.

Напиши, если можешь.

Пишу.

Тебя забирать?

Да.

Оставайся там.

Я жду стоя. Здесь нет ни одной лавочки, чтобы сесть. Зато Беверли-Хиллз. Впрочем, знаменитости вряд ли останавливаются посидеть и передохнуть где-нибудь посреди оживлённой улицы. Периодически я хожу туда-сюда по улице, то в одну сторону, то в другую. Эдвард появляется слегка неожиданно, когда я поворачиваюсь в очередной раз, и окончательно подходит ко мне в кепке, но без солнечных очков. Точнее, он держит их за дужки в правой руке.

- Привет.

- Привет.

- Мне, очевидно, надо будет привыкать, но выглядит так естественно. Ты такая красивая, - теперь, когда он сказал всё это вслух, я ещё больше чувствую себя таковой. Эдвард наклоняется и целует меня в правую щёку, не спеша отстраняться и обняв за плечо очень тёплой, почти горячей ладонью. Разницу температур между нею и моей кожей, охлаждённой кондиционером, невозможно не ощутить. Я удивлена, что Эдвард прикоснулся публично, да ещё и столь значительно, когда на острове даже не хотел держать меня за руку, но в то же время и глупо рада. - Поехали?

- Да.

Эдвард предлагает свой чемодан, чтобы обойтись одним. Я складываю в него преимущественно майки да двое шорт, не считая пары платьев и нижнего белья, но косметические средства отправятся в отдельную сумку. Завтра, не сегодня. Сегодня вечером и в течение завтрашнего дня они ещё будут мне нужны. Эдвард слегка заходит в спальню, и мимо меня последовательно пролетают завёрнутые носки в количестве четырёх пар. Все удачно попадают в раскрытый чемодан. Я оборачиваюсь, замечая лишь то, как Эдвард уже повернулся спиной и направляется обратно в гардеробную, и иду туда за ним. Как раз вспомнив, что хотела спросить его о деньгах, точнее, о том, где мы их будем менять на местную валюту Бора-Бора. У Эдварда вибрирует телефон, лежащий на одной из полок, но я привыкла к тому количеству сообщений и звонков, которое ему поступает. Их не сотни в день, но иногда бывают десятки. Не регулярно, но часто. От одного и того же круга людей, но в разное время. Я не спрашиваю о них снова и снова. Это было бы слишком, а я не хочу надоедать, целый день задавая вопросы. Эдвард не всегда делится со мной, но я и не настаиваю.

- Надо почитать, как обменять деньги.

- Да, надо, - Эдвард кивает мне, автоматически протягивая руку за телефоном, и отворачивается будто неохотно, чтобы посмотреть, что на этот раз. - Там точно не евро. Вот же хуйня, - внезапное ругательство совершенно застаёт меня врасплох. - Это я не тебе.

- А кому?

- Тем, кто всё равно не услышит. Кто-то заснял нас в Беверли-Хиллз, когда я тебя поцеловал. Но ничего. Неважно. Чёрта с два я позволю этому испортить нам поездку, - убеждённо заявляет Эдвард, но, тем не менее, проходит мимо меня, уже начиная кому-то звонить. Наверное, ему надо. Мне же только нужно увидеть фото. Если на них есть я, я должна знать об этом больше.