Capitolo 51. Часть 3.

Двадцать седьмого мая, в семь часов утра, когда солнце светит в окно, разгоняя сонливость, а горячий чай стынет на тумбочке, возле зеркала ванной нас двое.
Ксай, идеально выбритый, свежий, в хрустящей белой рубашке и сером костюме, в котором был в первую нашу встречу и который идет ему больше любого другого… и я. В атласной пижаме нежно-голубого оттенка с забавным узором из цветов на своих шортах. Мужу они нравятся.
Он наблюдает за моими действиями в зеркало. Довольно спокойно, взгляд умиротворен, дыхание ровное, а поза никак не выражает тревоги своего обладателя. Но я знаю, что он волнуется. В конце концов, сегодня первый из двух решающих дней в жизни «Мечты».
- Ты затмишь всех, - обещаю Уникальному, невзначай коснувшись пальцами его шеи, - подними чуть повыше голову. Ага. Секунду.
И галстук, прежде ненавидимый им, а сегодня – необходимый, завязываю как полагается. Шелковый, темно-фиолетовый, приятно скользящий в руках. Он правда дополняет образ. И узел, пусть классический, но смотрится очень свежо. Алексайо вообще за столько времени впервые так… при таком параде. И мне радостно. Я люблю Эдварда любым, в пижамных штанах и даже без них (особенно без них!), но сегодня он великолепен. И я бы многое отдала, чтобы почаще любоваться таким видом.
Рубашка выглажена. Воротничок уложен. Благодаря стараниям Рады на штанах необходимые стрелки. А уж взгляд… аметисты самое большое украшение Эдварда. Никакой галстук не сравнится.
- Это наши спонсоры. Кого затмевать?
Я оглаживаю новоиспеченный узел на его шее, аккуратно вправив галстук под пиджак.
- Ваше дело – лучшее, в которое они вкладывали деньги.
- Осталось это доказать…
- Не будь пессимистом. К тому же, я уверена, вам ничего не стоит их убедить.
- С твоей верой можно сворачивать горы, солнце мое, - он любовно, с мерцающими теплотой глазами, ведет пальцами по моей скуле. Я тут же приникаю к любимой руке. У Алексайо новый парфюм. Не мята, упаси Господи, не горький грейпфрут Эммета, а нечто невообразимое, теплое и крайне приятное. Я чувствую нотки сандала, меда, кипариса и, возможно, можжевеловых ягод. И все это великолепие скрывается в маленьком черном флаконе с платиновыми буквами.
До встречи со мной Эдвард отдавал предпочтение Dior, я помню убранство его ванной комнаты. Но после нашей свадьбы муж перешел на Dolce&Gabbanа. Итальянцев, получается, я люблю больше, чем французов.
- Это всего лишь туалетная вода, - посмеивается с меня Ксай, пальцами путая волосы. Еще не до конца проснувшаяся, в своей пижаме, без самого банального макияжа и с полным отсутствием прически, рядом с ним я выгляжу в лучшем случае недоразумением. Но аметисты, когда Уникальный смотрит на меня, пылают так, будто красивее быть уже не может. Будто я – совершенство.
- Лучшая туалетная вода, - мурлычу, извернувшись и чмокнув его в щеку. Запах запечатлеется на губах, запоминается рецепторами. Я еще буду спать, а он будет рядом. – И ты лучший.
- Группа поддержки? – он шаловливо улыбается мне левой стороной губ, притягивая к себе, - ты же мой Бельчонок… что бы я без тебя делал?
- Не надевал галстук?
- Ох, это не трагедия, - Эдвард бархатно смеется, приникнув щекой к моим волосам, - скорее, не спал бы полночи. Ты имеешь удивительное свойство усыплять.
- Я просто не оставляю выбора, когда лежу сверху.
Его фиолетовые глаза вдруг подергиваются красной пеленой жара. Горячей.
- Я люблю, когда ты сверху.
Мои щеки сами собой краснеют. Я чувствую.
- У нас будет время…
- Еще как будет, - Ксай, загадочно прищурившись, кивает на свой галстук, - снимешь его с меня этой ночью? Я надеваю его ради этого.
Пунцовея еще сильнее Бог знает почему, я хихикаю.
- И не ради спонсоров «Мечты»?
- К черту спонсоров «Мечты», - он почти рычит, хоть и очень тихо, посильнее обвивая меня за талию, - любому человеку нужно вдохновение… я свое нашел и никому не отдам.
Решительный, воодушевленный Ксай – зрелище, заслуживающее предельного внимания. Это почти северное сияние. И я передать не могу, как счастлива подобное видеть.
Наверное, все дело в том, что хоть немного, но жизнь настраивается на нужный лад.
Прежде всего, выздоравливаю я. Точнее сказать, конечно, просто избавляюсь от жара, но мужа это по-настоящему окрыляет. Он сутки упорной работы из трех до презентации провел на нашей постели, каждые три часа меряя мою температуру – в перерывах от сверки детальных расчетов. Мне тогда казалось, он загонит себя, разрываясь между неотложными делами и мной. И я уже послушно меряла температуру сама, не споря.
На вторые сутки Ксай в кабинет все же ушел, предварительно убедившись, что со мной все в порядке. И уже оттуда под ночь вытаскивала его я, когда даже Эммет сложил чертежи и убрался в спальню. Пришлось напомнить Алексайо о нашем договоре и пригрозить санкциями.
На третьи сутки я уже его не трогала, почти смирившись. В полночь Эдварда еще не было рядом, но к половине первого он пришел. И готов был вертеться еще полночи, вспоминая, что сделал и проверил, а что проверить забыл, если бы не мое упрямство. В конце концов я просто заняла на его груди ту же позу, какую мы вместе создали на Санторини – обвив руками, ногами, а дыханием согревая – и угомонила. Моей наградой было то, что до утра Алексайо умиротворенно проспал. А под будильник встали мы оба.
- Я тоже, - обещаю ему в ответ, ухмыльнувшись. И, наконец себе это позволив, почти безбоязненно как следует прижимаюсь к его поясу. Ширинке. А пальцами следую по бедрам. На сантиметр ниже ремня.
Ксай рычит почти в голос, но одергивает себя. Победно скалится.
- Вечером…
- Вечером, - целомудренно целую его губы, отстраняясь. Поправляю узел галстука, - во сколько тебя ждать?
- Встреча планируется до четырех. Возможно, мы с Эмметом пообедаем с ними там же. К семи, надеюсь.
- Не так уж и долго, - стараюсь изобразить веселье, что потихоньку гаснет, погладив его волосы. Смоляные, но отливающие золотом – мое невозможное, которое возможно. И осторожно, с особой лаской, глажу поседевшие волоски у висков. Кажется, с моей неожиданно взявшейся температурой их стало больше.
- Не скучай, белочка, - подбадривает меня Эдвард, опять прижимая к себе, но на сей раз без подтекста. Гладит спину так нежно, как умеет только он, - зато все почти кончилось. Больше так надолго оставлять тебя я не буду.
- Это утешает…
Наверное, оптимизма во мне маловато. Ксай, мотнув головой, крепко целует мою макушку.
Но голос его вмиг становится очень серьезным.
- Белла, мы оставляем вам большую часть охраны. Глеб, который сегодня за главного, тоже здесь. К нему – по любым возникшим вопросам. И, если учесть, что сегодня решающий день для проекта «Мечты»… возможно, вам лучше не ходить на улицу. Для безопасности и нашего спокойствия.
Я оглядываюсь на окно, в котором солнце прямо-таки блещет.
- Для Карли это будет сложно…
Эдвард понимающе потирает мои плечи.
- Я знаю. Но попробуйте… занять ее едой? Она любит готовить, мы уже выяснили это. Как насчет кулинарного марафона?
Я усмехаюсь.
- Продуктов хватит?
- Парни привезут еще. Только скажи.
Он обеспокоен, я вижу. Поднимаю глаза и как день вижу истину, которая и без того должна быть понятна. Эдвард ненавидит оставлять меня и Каролину в принципе. А еще одних, а еще сегодня, а еще увозя Натоса. Ему почти больно.
- Ты приедешь в семь и все будет хорошо, - вздохнув, обещаю ему. Привстаю на цыпочки, целую в щеку, - думай о «Мечте». Это ваш звездный час.
- Звезд у меня этот самолет отобрал достаточно…
- Пусть бы не напрасно, - разравниваю лацканы его пиджака, поправляю воротничок рубашки, глажу галстук, - береги себя… и удачи, любовь моя.
Я получаю трепетный поцелуй в лоб. Потом в скулу. Потом – в щеку. И в конце концов Эдвард доходит до губ, чуть ощутимее нужного сжав их.
- Я всегда с тобой, Бельчонок. Звони мне в случае малейшего происшествия. Пожалуйста.
- Обещаю, - по-скаутски верно заверяю его, не тая улыбки, - до вечера, Эдвард.

* * *

Рара лежит на груди мужа, время от времени нежно целуя его кожу. Чувствует себя маленькой девочкой: любимой, согретой и желанной. Ощущает его руки на талии, на спине. Его дыхание – на волосах. И близость – не просто физическую. Поистине душевную.
Он возвращается…
Их упоительный момент близости, пусть и кончившийся довольно быстро, дорогого стоит. Рара давно не испытывала физического удовольствия, еще и помноженного на удовольствие моральное, а потому для нее эта нега особенно сильна. И мир, наконец, кажется светлее.
- Senle mutluyum (я счастлива с тобой), - не тая своих чувств, шепчет Аурания. Прикрывает глаза.
- Я тоже, - Мазаффар, не отнекиваясь, чинно кивает. Но рука его крепче прижимает к себе жену, - ты действительно та же…
- Я говорила, - она по-девчоночьи широко улыбается, зарываясь лицом в его грудь, - я вернулась к тебе. Я твоя.
- Надолго ли…
- Навсегда, Мазаффар. Ты знаешь, - ее голос бархатный, теплый, лучистый. Им можно залечивать раны, исцелять. Его хочется слушать – даже ей самой. И потому, наверное, Мурад добр. Он всегда был добр, но сегодня – особенно. Наверное, сказалась близость их разлуки… или же размолвки, что едва не сломали все.
Рара по-особенному тепло целует его шею.
- Давай забудем обо всем.
- А о чем мы помним?
- И все равно – забудем. О нем…
Она может поклясться, что он изгибает бровь.
- О ком?
- Ты знаешь, о ком. Забудем и никогда больше не вернемся к этой теме. Он того не стоит.
Мурад мрачнеет. Грозовые тучи, затягивающие его глаза, пугают. Аурания встречается с их взглядом и робеет. Но должна закончить. Ей еще есть, что сказать.
- Мазаффар, он в нашей семье третий. Я этого не желаю. Я хочу, чтобы Ясмин видела, какими могут быть отношения между любящими людьми. Чтобы она росла с нами и равнялась на нас. Чтобы никогда ее не коснулась боль нашего расставания.
- Собираешься расстаться?
- Нет. Оставить прошлое в прошлом. Расстаться с ним, - девушка как может нежно поглаживает торс своего избранника. Ногой под одеялом обвивает его ногу. – Кэйафас… далеко. За тридевять земель. Он не нужен нам.
- Он нужен тебе, раз даже сейчас о нем вспоминаешь, - Мурад сжимает зубы. Почти рычит.
- Ради тебя. Чтобы ты забыл.
- Такое не забывают.
- Мазаффар…
- Давишь на жалость? Не пристало тебе, Аура.
- Я не давлю. Я прошу. Я… говорю, - осмелев, она прикусывает губу. Для большой решимости втягивает воздух через нос, одним резким движением садится на постели. И почти сразу же переметывается на талию мужа. Склоняется, прекрасная в своем обнажении, над ним. Заглядывает в черные глаза.
- Мазаффар, я хочу подарить тебе сына. Я хочу подарить тебе много сыновей. Сейчас и потом… всегда. Я хочу тебя, - ведет линию поцелуев по его скулам, спускаясь ниже. Притрагивается к губам, щекочет их, но не вторгается. Пока просит. – У него никогда не будет детей… он уже проклят, уже наказан… ни одного сына, ни одной дочери… разве это не самое страшное? Разве мало?
- Он этим наслаждается, - неумолимо отметает мужчина. Ауру окутывает отчаяньем от его грубости и твердолобости.
- Он безумно страдает. И пусть страдает. Всю жизнь ему страдать. Незачем эти обвинения… давай их снимем.
- Ты опять защищаешь человека НЕ из своей семьи, - рыкнув, Мазаффар двигается под ней. Впивается пальцами под ребра, - я предупреждал, Рара…
- Он будет всегда отправлять нам жизнь? Днем и ночью? – она почти плачет, но не сдается. Не покидает своего места. Горячо бормочет, склоняясь к мужу совсем близко. Целует, гладит его. Задабривает. – Давай уедем, Мазаффар. Далеко. Навсегда. Нас никто не найдет, а мы начнем все заново. Ничего больше не будет нас связывать… ни с Россией, ни с ним.
Муж смотрит на нее, практически не моргая. Долго смотрит. Пристально.
Прищуривается.
- Mənim zanbaq (моя лилия), - глухо, собственнически шепчет, убирая ее волосы с лица, освобождая себе пространство. – Мы уедем, да. Мы очень скоро уедем. Я клянусь.
- И все останется в прошлом… - Рара волнуется, ей почему-то не по себе, а от обнаженности начинает потряхивать, - и никогда, никто… да?..
- Да, - Мазаффар вздыхает, припадая к ее груди. Сажает на себя как следует, гладит локоны. – Да… только да…
А потом переворачивает их. Прижимает жену к простыням и, склонившись к ее уху, замерев у самого входа, разгоряченный, необузданный и такой манящий, шепчет. Искренне и многообещающе:
- Мы оставим его в прошлом, Аурания, как ты и хочешь… этой ночью Кэйафас будет мертв.
Мазаффар почти с преступным удовольствием глядит на то, как глаза девушки распахиваются. Ее передергивает – под ним. Она всхлипывает – под ним. И уже плачет.
Плачет?..
Зажмурившись, Мурад с силой входит в жену. Забирает себе то, что по праву – его.
- Mənim zanbaq…

* * *

Каллены уезжают в половину восьмого утра, меняя свои машины на новую «БМВ-X6», что охрана оснащает и специальными датчиками, и особым стеклом. Шутки шутками, но судя по тому, что я видела, открыта настоящая охота… а это очень страшно. Будь моя воля, я бы никогда не отпустила Алексайо одного, но ему лучше не знать. Ему спокойнее не знать. Напоследок я поцеловала его по-особому, со всеми эмоциями, что теплились внутри. И убеждена, что Эдвард понял. Он вернул мне такой же поцелуй.
Но сейчас уже не семь утра. Уже десять.
И я, спускаясь вниз, застаю на полу в зале загорающего на солнышке Когтяузэра, гремящую песню Русалочки из одноименного мультфильма, и Веронику с Каролиной, усевшихся перед экраном. Ника заплетает малышке косы, перевязывая их тонкими, но яркими ленточками, а девочка едва слышно повторяет слова за Ариэль. Это ее любимая часть мультфильма.
На кухне не слышно Рады и Анты. Зато, судя по шелесту наверху, они там. Затеяли стирку.
Кажется, Ника отвоевывает у домоправительниц кухню…
Первым меня замечает Когтяузэр. Он лениво поднимает голову, следя за мной своими серыми глазами, и мурлычет что-то едва слышное, но прекрасно заметное для Карли. Вынуждает ее обернуться.
- Белла!
Радость малышки всегда особенна. И особенным делает тебя, за что люблю ее еще больше.
- Привет, красавица, - я нежно улыбаюсь ей, добродушно кивнув новоиспеченной миссис Каллен, - доброе утро, Вероника.
- Изза, - она мне отвечает, выпуская девочку из плена своих рук. Крепит ленточки в ее косах, не давая работе пропасть даром. – И тебе.
Вероника сегодня выглядит так же хорошо и по-домашнему, как мы все. Солнце искрит ее волосы золотом, глаза отливают изумрудным блеском. Ну а зеленая кофточка вкупе с недлинной юбкой это все дополняет. Весна. Уже почти лето. Ника – это лето.
- Мы будем готовить килокотопиту, Белла! – восторженно заявляет Каролина, выжидающе оглянувшись на Веронику. – Это пирог с тыквой, фетой и шалфеем! Папа говорил, он ему очень нравится. А еще… еще, Ника?
Приходя на выручку своей падчерице (хоть слово это и не применимо к отношениям этих двоих), девушка поднимается с кресла. Подходит к нам, с теплом глядя на то, как Карли обвивает мою талию, заглядывая в глаза. Девочка тоже, подобно солнышку, сегодня радостна и счастлива. Черные ресницы, правильные черты, глубина серо-голубых озер глаз и такая нежная, шелковая кожа. Каролина не просто красивый ребенок, она истинный идеал. Однако глубоко ошибается, если думает, что восхищаться ею и любить ее можно лишь за это. Внутри у моего золота такое же идеальное, прекрасное, чуткое сердце. И оно заслуживает лучшего.
- Нтоматокефтедес, - произносит миссис Каллен, озадачивая нас обеих, - это…
- …Оладушки с помидорами и сыром! – подхватывает Карли, выправляя ситуацию. Почти подскакивает на месте от нетерпения. – Будешь готовить с нами?
Я поднимаю глаза на Веронику. Ответ должна дать мне она. Их отношения с Каролиной укрепляются, доверие растет, что заметно даже слепому, и вдруг сегодняшний день она хотела отвести под готовку наедине? Чтобы еще больше сблизиться с юной гречанкой?
…Но мои опасения оказываются напрасны. Девушка почти сразу ободряюще кивает.
- Конечно, - отзываюсь Карли, еще ждущей моего ответа, - я буду очень рада поучаствовать.
Похоже, совместная готовка теперь – ритуал. Не худший, стоит заметить. Мне есть чему поучиться у Вероники. В конце концов, мы оба замужем за греками.
На кухню мы перебираемся минут через пять. У Каролины теперь свой личный фартук, цветастый и удобный, а также обруч для волос, когда не заплетены в косы. Мне Ника протягивает второй фартук, оставляя себе небольшой, тканевый и невысокий. Уверяет, что почти не пачкается во время готовки.
И… мы начинаем.
Нарезаются помидоры, вскрываются коробочки феты, овощи мелко рубятся в каждую из порций, а на огне уже кипит пшеничная крупа булгур. Ника колдует на кухне, точно зная, что и когда добавлять, а мы с Каролиной наблюдаем за ней и работаем на подхвате. Зрелище стараний бывшей Фироновой завораживает.
В процессе всплывает решение приготовить так же особый влажный пирог из шоколада, орехов и сложного многосоставного крема. Каролина хлопает в ладоши, хвастаясь тем, что уже умеет как следует растирать яйца с сахаром.
…Ближе к обеду приползает на кухню Тяуззи. Выжидающе садится на тумбочку, свободную от наших кулинарных шедевров, даже не мяукает. Просто терпеливо ждет. И Карли уже спешит к нему с кусочком свежеиспеченного пирога, щедро посыпанного фетой.
Греческий кот не отказывается от греческой кухни. Ест. Только краем глаза посматривает на охранников, занявших посты у входной двери. Он их слышит.
…Мы обедаем впятером, с домоправительницами (зовем и Глеба с его ратью, однако он отказывается, на что Ника выносит им еды на улицу). Рада и Анта, спускаясь на запах нашего импровизированного шведского стола, лишь улыбаются. Томатные оладьи нравятся всем, не глядя на их специфичный вкус, а вот пирог с баклажанами явно не для Карли. Она морщится, когда пробует его. Зато торт – куда же без него! – доедает первой. Сладкое для малышки, как и любого нормального ребенка, ее конек.
Что следует за обедом?
Мультики. Настольные игры. Обсуждения каких-то мелочей.
Каролина предлагает прогуляться, однако мы с Вероникой, оба подкованные нашими мужчинами, мягко ее отговариваем. Переключаем внимание. И удается.
До вечера, что обещает вообще не наступить, судя по тому, как медленно идут минуты, мы успеваем сделать многое, если не все, что взбредет в голову.
Но вот на часах уже семь.
Вот уже слышен шелест гравия от подъезжающей машины.
И под дверью шаги.
Заигравшаяся с пушистым любимцем, Карли вскакивает, вглядываясь в дверной проем.
- Папа! Эдди!
…Он входит. Один.
Высокий, мускулистый, очень мрачный. Со стальным взглядом и плотно сомкнутыми губами.
Глеб. Наш главный охранник.
Мы с Никой почти одновременно поднимаемся со своих мест. Напуганно.
- Вы уезжаете, - не бросая слов на ветер, кратко сообщает мужчина. - Мистер Каллен велел не задерживаться в этом доме больше ни секунды.

Мы с бетой с нетерпением ждем ваших отзывов на ФОРУМЕ.
Поделитесь мнением.
Спасибо за прочтение.

Источник: http://robsten.ru/forum/67-2056-1