* * *

E non c'è vento che fermi
И нет ветра, способного остановить
La naturale potenza
Естественную силу.
Dal punto giusto di vista
C правильной точки зрения,
Del vento senti l'ebrezza
Ты чувствуешь трепет ветра.
Con ali in cera alla schiena
С восковыми крыльями за спиной
Ricercherò quell'altezza
Я буду искать этой высоты.

Никогда прежде я так долго не выбирала, что надеть. Простояв у раскрытого шкафа все полчаса, сделала перерыв на чай, так и не отыскав никакого внятного варианта. Пролистала несколько страниц ненавистных женских форумов, проверяя определенные хэштеги. И без толку.
Сумела договориться сама с собой. Отключить панику. Вдохнуть. Выдохнуть. И, трезво оценив содержимое своего шкафа еще раз, отдать предпочтение простой изумрудной кофте с длинными рукавами и черным брюкам. Бежевые сапоги на невысоком, устойчивом каблуке. Легкий макияж. Нейтральная матовая помада – розовый беж. И прическа в греческом стиле – передние пряди собраны в легкие косы, убраны назад небольшим бантиком. Стильно, уверенно и спокойно. То, что нужно.
Было сложно вернуться с озера в повседневную жизнь, где остаться наедине практически невозможно. И еще сложнее провести несколько ночей без Эдварда – я заново к нему привыкла, куда сильнее, чем прежде. С новой гранью чувств.
Но сегодня, наконец, мы позавтракали вместе. Переночевали у меня, купили с вечера два авокадо, свежие томаты, базилик и цельнозерновой хлеб. Начали утро с авокадо-тостов и вариации менемена на американский лад. Эдвард, стремясь разрядить обстановку, пошутил, что базилик придает всему набору весомую нотку итальянского духа. А я вдруг поняла, что вкус этой зелени попросту не выношу.
Мы пили кофе из капсульной коферки, расположившись за моим крошечным столом. На нем, помимо чашек и тарелок, стоял огромный букет пионовидных роз с озера. Самые стойкие, самые крупные – Эдвард лично отобрал, чтобы отвезти на мою квартиру. Теперь их место здесь, в ванной и у постели. Всего семьдесят штук, если я не ошибаюсь. Что случилось с остальными цветами, мне неизвестно.
Эдвард рассказал мне чуть больше о детях. Удивился, когда я спросила, но информацией поделился сполна, искренне постаравшись припомнить что-то весомое. Фабиан, например, терпеть не может все французское. Он считает Париж худшим городом Европы, презирает Квебек за его стремление к французскому колониальному стилю, а улиток, луковый суп и масляную выпечку емко называет «гадство». Фабиан занимается плаванием и большим теннисом. Любит гуманитарные предметы в школе. Его литературное эссе стало лучшей работой штата. Он целеустремленный, быстрый и креативный мальчик, генерирует идеи и придумывает развлечения из ничего. Искренне любит брата и никому не позволит его задеть. Настаивает, что его первое авто должно быть ярко-синего цвета. Увлекается автомобильной тематикой – Эдвард предполагает, что сын вполне может пойти по его стопам и связать жизнь с автоиндустрией.
Гийом отличается своей добротой. Порой вопиющей и излишне щедрой, но в его понимание мира не всегда вписывается вся та несправедливость и мрак, которые зачастую царят на улицах больших городов. Гиойм обожает биологию и все, что связано с морем. Он живет в Мэне, частенько наблюдает за океаном и мечтает вживую увидеть китов – их прошлая с Эдвардом поездка, запланированная за пару месяцев, сорвалась два года назад. Гийом любит булочки-улитки с изюмом, какао с маршмэллоу и самую большую елку в дом, которую только можно найти во всем городе. С Хоррасом – новым другом его мамы – у Гийома спокойные отношения. Они совпадают по темпераменту, Хоррос тоже спокойный, улыбчивый, и, по словам Эдварда, довольно мягкий человек. Ни Гийом, ни Фабиан не видят в нем соперника на роль отца... и это лучшее, что могло произойти в их ситуации. Эдвард, мне кажется, одобряет выбор бывшей жены – так или иначе.
Перед аэропортом Соколу нужно заехать в офис. Он уезжает от меня в половину первого, ласково, но глубоко поцеловав напоследок. Я истерически усмехаюсь видению Эдварда на моем пороге, в этом безумно стильном черном пальто и жемчужном пуловере. Мы условились встретиться в стейкхаусе в пять тридцать вечера. Я обещаю не опаздывать.
К слову, уже пять десять. Мне пора выходить.
Кладу мобильный телефон в небольшую сумочку, поправляю волосы у зеркала, подумав, аккуратно подвожу веки чуть ярче черным карандашом. Все. Теперь отлично.
Лифт едет целую вечность – и ко мне, и вниз. Скрипят тросы кабины. Лампочка слишком яркая. Я задумываюсь, как скоро меня не будет все это волновать – пока, следуя приблизительному плану, я переезжаю к Эдварду на следующей неделе. Не стану обдумывать ничего сегодня. Просто приму как факт.
Размус, заполняя какой-то отчет, весело мне улыбается. Хотела бы я иметь столько же позитива в запасе, сколько наш немолодой консьерж.
- Добрый вечер, Размус.
- Добрый вечер, Белла, - он откладывает свои бумаги, положив рядом с ними синюю ручку. – В США ведь праздник сегодня, не так ли?
- Да, День Благодарения.
- Поздравляю. Не знаю, правда, что принято говорить... желать чего-то?
- Счастливого Дня Благодарения, - улыбаюсь, нервозно перехватив сумку левой рукой, - но спасибо.
- Вы ведь не в одиночестве будете праздновать?
- Нет. На самом деле... я сегодня знакомлюсь с сыновьями Эдварда.
Мужчина мудро, по-отечески мне кивает. Словно бы он совсем такой информацией не удивлен. Глаза у Размуса мерцают.
- Отличный образ, чтобы произвести хорошее впечатление на мальчишек, - подмигивает он.
Мне кажется, я краснею. Тихонько консьержа благодарю. Он опирается обеими руками на стойку, внимательно, пронзительно на меня посмотрев. Секунду-две, не больше.
- Просто будь собой, девочка. И все выйдет чудесно.
- Wunderschön (великолепно).
- Вот именно! – он ударяет ладонью по дереву стойки, порадовавшись моему ответу. - Хорошего вечера и счастливого Дня Благодарения.
- Danke, Размус.
Я не вызывала такси. Выхожу на улицу, полной грудью вдохнув ноябрьский воздух, и, взглянув на темное небо, даже этому рада. Смогу успокоиться и набраться решимости, пока дойду до Александерплатс.
Уже начинают зажигаться фонари. По небольшому скверу вдоль подъездов ветер гоняет порванные осенние листья. Их уже совсем немного, все опали. Скоро Берлин накроет снег – говорят, зима в этом году будет что надо. Неужели с морозами?..
Я иду по ровной тротуарной плитке повседневным, но все же бодрым шагом. Никуда не спешу и намеренно не замедляюсь, не оттягивая момент встречи. Я хорошо выгляжу. Я люблю Сокола. Я хочу быть частью его жизни. Я смогу поладить с его детьми. Хотя бы потому, что иначе я просто не смогу с ним остаться. Элис... первый блин – комом? Или у нас еще есть шанс все отстроить? Я звонила ей во вторник, как раз перед тем, как отправились с Эдвардом за покупками. Она ответила, что занята всю неделю. Положила трубку.
Отвлекаю себя от нервных мыслей. Погружаюсь в приятные воспоминания нашего похода в магазин – не думала, что это может быть так забавно. Во-первых, впервые я была на шоппинге с Эдвардом. Во-вторых, впервые покупала так много еды – мне кажется, даже в школе, работая на благотворительных закупках, мы не забирали с полок такое количество содержимого. Мужчина не шутил, говоря о полном холодильнике и детях-подростках. Его «много» – это и вправду много. Был бы неплохой сюжет для реалити-шоу на TLC. Интересное наблюдение – Фабиан любит лакрицу, а Гийом терпеть не может. И оба они завтракают апельсиновым соком с сухими хлопьями. Ну надо же.
На светофоре передо мной загорается красный свет. По ту сторону улицы начинается площадь Телевизионной башни. Всего пару месяцев назад я смотрела на нее совсем другими глазами. Теперь, подняв голову, внимательно оглядываю со всех сторон. Помню каждый раз, когда мы объезжали по кольцу вокруг нее на авто Эдварда. И как ехала за рулем сама. И как встречалась с Элис в «Сиянии» - окна кофейного бара горят на другой стороне, ближе к лестницам метро. Там все так же. А у нас уже нет.
Загорается зеленый. Ну вот.
Стейкхаус «Block House» - один из самых лучших в Берлине, а значит, и в Германии. Он располагается сразу в нескольких местах города, но самый большой, самый первый, самый популярный ресторан – здесь, в районе Башни. И найти столик в вечернее время, еще и в преддверии выходных, задача непростая. Я писала про это место дважды. Оба раза мне очень понравилось. Весомый плюс, что есть «женские порции» - триста граммов мяса вместо пятисот, салат вместо картофеля – что уже очень ощутимо.
Швейцар, вежливо улыбнувшись, приветственно открывает мне тяжелую деревянную дверь. У ресторана огромные окна, что летом превращаются в продолжение террасы, распахиваясь насквозь, и несколько барных стоек. А еще гигантский зал в два этажа – дабы уместить всех желающих. Здесь пахнет деревом, мясом, специями и овощами на гриле. А еще – вином. Благо, курить на территории ресторана нельзя – ни внутри, ни на террасе.
Я называю белокурому арийцу-метрдотелю имя Эдварда и он, даже не поискав того в списке, указывает мне на один из проходов в зал. Провожает до самого столика.
Я считаю свои шаги по широким красным доскам пола. Каждый шаг – это вдох. Как могу, стараюсь придать лицу дружелюбное, приветливое выражение – не выдать, что переживаю. Нервозно поправляю рукава пальто, перехватываю сумочку вспотевшей ладонью. Поднимаю голову.
Это стол на четверых, в уютном месте зала, в окружении свободного пространства – другие столы на некотором расстоянии. Красная скатерть и клетчатые красно-белые салфетки. Металлические фиксаторы для них. Четыре белые, круглые, огромные тарелки. Серебристые приборы. И трое человек, уже занявшие свои места.
- Прошу, мисс, - кладет четвертое меню на стол метрдотель. Предлагает помочь мне снять пальто. Эдвард, поднимаясь из-за стола сразу же с моим появлением, лишает его этого шанса.
- Здравствуй, Schönheit, - тепло зовет он, забирая мою верхнюю одежду. Передает ее метрдотелю, пожимая в своей мою руку. Я смотрю только на него одно мгновенье, только в его глаза. Мне нужно каким-то образом найти в себе силы достойно провести этот вечер. Возможно, в присутствии Эдварда – и не такое сложное задание?
Он понимает. Все понимает и видит – от жара моей ладони до выражения взгляда. Вдохновленно, влюбленно мне улыбается. На щеках ямочки. Шва уже практически не видно, гематома почти сошла. Эдвард обворожителен. Эдвард – мой. Все будет отлично.
- Здравствуй, - весело отвечаю ему я. Каллен расцветает, одобрительно мне кивнув. Улыбается кулону с апельсином, так хорошо дополнившему мой образ сегодня. Поворачивает нас к столу.
- Фабиан, Гийом, это моя Белла, - он оглядывается на меня, легко погладив по тыльной стороне ладони большим пальцем, - Белла, это мои мальчики.
Он говорит несколько официально, но таким задорным, повседневным тоном, что официальность нивелируется. Эдвард скрашивает напряженность обстановки, делает ее терпимой для всех – и приятной, простой для каждого. Рядом с ним и правда не так страшно.
Я аккуратно смотрю на детей. И если мальчишку, расположившегося напротив места Эдварда за столом, ближе ко мне, еще можно назвать ребенком, то вот второго... нет. Определенно нет. Это уже молодой мужчина. У него очень красивые, аристократичные черты лица – слегка вытянутые, как лепленые. И эти скулы... и эта линия рта, носа... и изгиб бровей. С ума сойти, как Фабиан похож на своего отца. Если бы не густые черные волосы и темно-карие, практически черные глаза – просто копия. Кожа идеально белая, красноватые тонкие губы изгибаются в натянутой улыбке. А взгляд, такой знакомый мне, пристальный, очень внимателен. Фабиан меня изучает.
- Hallo Bella. Danke, dass Sie eine Mahlzeit mit uns geteilt haben.
Он так просто и быстро говорит, что я не успеваю даже растеряться. Только пару секунд спустя осознаю, что это был немецкий. Эдвард, отпуская руку, приобнимает меня за талию – целомудренно, но ясно. Фабиан не сводит глаз с его руки.
- Entschuldigen Sie?..
- Вы не говорите по-немецки, фройлен? – изумленно зовет молодой человек. У него даже голос похож на отцовский. Тоже баритон, правда, мягче, чуть выше. И в нем чувствуются какие-то нотки недосказанности – словно бы Фабиан намерен говорить загадками.
- Нет, к сожалению, - улыбаюсь ему, постаравшись сделать это как можно искреннее, - но мне обещали несколько уроков.
Каллен одобрительно хмыкает, а Фабиан прищуривается. Кивает. Наливает в свой бокал, безупречно-прозрачный, яблочный сок.
- Гийом, Белла тоже предпочитает английский, - обращается к младшему сыну Эдвард, нежно ему улыбнувшись, - оставим немецкий за бортом сегодня, как считаешь?
Гиойм, светловолосый очаровательный мальчишка, смущенно поглядывает на меня из-под длинных белесых ресниц. У него скулы Эдварда, как и у брата. Его же манера улыбаться – включая эти потрясающие ямочки... но самое главное, самое цепляющее в образе Гийома – его взгляд. В этот насыщенно-синий цвет я не так давно влюбилась. Из всей красоты Эдварда Гийом забрал себе самое прекрасное – его глаза.
- Привет, Белла, - тихо, смятенно бормочет он. Выжидательно оглядывается на папу. – Да, давайте без немецкого, пожалуйста...
- Договорились.
Эдвард отодвигает для меня стул, сразу же, как сажусь, его придвинув. Гийом тянется к стеклянной бутылке сока возле места брата. Фабиан, качнув головой, наливает ему сам. Некоторое время за столом слышен только плеск напитков. Эдвард, не изменяя себе, предпочитает Сан Пеллегрино. Наливает и мне.
- Я очень рада с вами познакомиться, - негромко признаюсь детям я. Они оба сразу же поднимают на меня взгляд. У Фабиана он будто бы с насмешкой, а вот у Гийома теплый, хоть и несколько подозрительный.
- Папа много о тебе рассказывал.
- Правда?
- Что ты не любишь красную смородину, - уже смелее докладывает Гийом, глотнув сока. – Я ее тоже не люблю. Гадость.
- Но многого он и не рассказывал, - вставляет Фабиан, обернувшись ко мне всем телом. – Например, где вы познакомились.
Он сидит рядом с братом, но как раз напротив меня. В иссиня-черной свободной рубашке, что так очевидно дополняет мрачноватый образ. На его шее подобие какого-то амулета, на руках – браслеты из вулканического камня. Я покупала такие в подарок маминому мужу, узнаю из тысячи. Фабиан смотрится крайне стильным и взрослым, пусть и с некоторым подростковым шармом непропорциональности тела. Ему пятнадцать, да?..
- На выставке «Порше» в Drive Forum. Я случайно там оказалась, но остановилась у «Porsche Cayenne Coupe».
- Как знала, выбрала мою модель, - поддерживает Эдвард, незаметно коснувшись моей руки под столом. Его пальцы очень теплые. Меня это успокаивает. – Тогда вся эта эпопея с анонсом только начиналась.
- Разве можно «случайно» оказаться в таком месте, как Форум? – настаивает Фабиан. Его глаза нездорово мерцают, хотя тон спокойный, на лице ни движения, маска из дружелюбия и умиротворения.
- Для меня – еще как, - смеюсь, старательно разряжая обстановку. Гийом глядит на меня доверительнее, когда я улыбаюсь. Эдвард, наблюдая за нами всеми, кажется удовлетворенным. Ну и хорошо.
Фабиан принимает такой ответ. Пожимает плечами, залпом допивая сок из своего бокала. Он несколько худощавый парень, но компенсирует это шириной плеч и, мне кажется, высоким ростом – он явно догоняет Эдварда и в этом плане. Теперь понимаю, почему Сокол говорил, что старший сын – его копия. Видимо, не только ментально, но и физически тоже.
Приходит официант. Интересуется, определились ли мы с заказом. Фабиан сразу же просит два бургера с индейкой, картофелем фри и кетчупом для них с братом. Один с помидорами, второй – без. И кока-колу. Эдвард неодобрительно поглядывает на него, но решает промолчать. Для себя просит биф-стейк прожарки medium-rare и овощи на гриле. Еще одну бутылку яблочного сока. А для меня?.. Чувствую себя слишком напряженной, дабы изучать меню – с моего последнего посещения оно явно обновилось. Повторяю заказ Эдварда. Обычно нам нравятся похожие вещи (красная смородина – не в счет). Прошу у официанта воду без газа.
- У вас очень красивые имена, - обращаюсь к детям, когда тот уходит. Ладонь Эдварда теперь покоится на моем колене, а это вдохновляет.
Гийом мне искренне улыбается. Он очень красивый мальчик, но еще пока детской, чистой красотой. Она немного другая, чем у Эдварда и Фабиана. Мне кажется, Гийом больше похож чертами лица на свою мать. Элис говорила, она – из Алжира? Но по ее сыновьям я бы так не сказала.
- Спасибо... – он почти не смущается теперь.
Фабиан прищуривается.
- Да уж, спасибо, - парирует в ответ. – Правда, так меня называет только папа. Для друзей и знакомых я – Тревор.
- И как мне называть тебя тогда?
- Фабиан, - мягко отвечает подросток. Улыбка у него безвинная и почти искренняя.
- Фабиан, - предупреждающим, низким тоном произносит Эдвард. Чуть хмурится, выдохнув. Напрягается на моем колене его рука.
Мальчик пожимает плечами, со скучающим видом обернувшись к остальным гостям ресторана. Гийом, набравшись смелости, обращается ко мне.
- Ты работаешь с китами, Белла?
- Пока нет – или уже нет, - задумываюсь, какой ответ будет исчерпывающим, - на некоторое время я сменила профессию. Но я по-прежнему много о них знаю, ведь училась на морского биолога, Гийом.
- Да, папа говорил, - медленно кивает мальчик. – Я люблю китов.
- Я буду рада ответить на любые твои вопросы, - тепло ему улыбаюсь, почувствовав симпатию к этому ребенку. Во-первых, он положительно ко мне настроен, хоть и несколько стесняется. Во-вторых, его взгляд... это что-то необыкновенное.
- Я подумаю и спрошу, спасибо - серьезно говорит ребенок. – Можешь называть меня Паркер, Белла.
- Приятно познакомиться, Паркер, - протягиваю ему руку, и малыш, хмыкнув, несмело ее жмет. Пальцы, как и мои, теплые и влажные. Забавно, как мы оба переживаем.
Официант приносит напитки. Открывает детям кока-колу, в каждую из небольших стеклянных бутылочек опустив полосатую соломинку. Гийом старательно выговаривает немецкое «vielen Dank».
- Я слышал, по пятницам некоторые торговые центры здесь работают в сокращенном режиме, - будто между прочим замечает Фабиан, посмотрев на отца, - вы успеете с Гийомом после твоей работы?
Эдвард наливает сперва мне, а затем себе яблочный сок. Почти до краев.
- Я взял выходные на ваш приезд, Фабиан. Только я не думаю, что нам стоит проводить весь день в Техническом музее.
Гийом, подозрительно покосившись на меня, выпускает изо рта свою соломинку.
- Но ты обещал, что мы пойдем вдвоем!
Эдвард неглубоко вздыхает. Его лицо невозмутимо – вот откуда в Фабиане это умение.
- Сынок, мы обязательно сходим в другой раз, ладно? Найдем что-то чуть интереснее – для нас всех.
- Я не хочу для всех, - вдруг резко и отрывисто заявляет Гийом, отодвинув от себя бутылку с колой, - ты сказал, мы пойдем вдвоем. Это «Tag mit Papa» (день с папой).
У него, хочет того или нет, начинает дрожать нижняя губа. Я сглатываю, сжав пальцами стенку своего бокала.
Эдвард сострадательно хмурится.
- Сынок...
- Да идите вдвоем, - прерывает их обоих Фабиан, щелкнув пальцами по боку кока-колы, отчего сразу пропадает пара пузырьков - мы с Беллой найдем чем заняться. На пару-тройку часов так точно.
- Да! Пусть Белла будет с Фабианом, - сразу же поддерживает Гийом, без труда настроившись на волну брата. Благодарно, влюбленно даже оборачивается на него, широко распахнутыми глазами затем глянув на папу. – Vati...
- Ну же, Vati, - подбадривает Фабиан, - так как?
Эдвард строго смотрит на обоих сыновей. Гийом хмурится, а вот Фабиана ничем не взять.
- Мы не станем разделяться, дети. Не в этот раз, Гийом.
- Но папа! – всхлипывает мальчик. - Ты же обещал!
Его синие глаза медленно, но верно наполняются слезами. Так просто и так быстро. Я даже теряюсь. Опасливо оглядываюсь на Эдварда. У него широко раздуваются крылья носа, а губы сжаты в полоску. Строгость в голосе никак не вяжется с состраданием в глазах. Гийома Эдвард любит по-особенному... просто как малыша. Еще малыша.
- И правда, Эдвард, почему бы вам не пойти? – решаюсь я, для смелости сжав его пальцы своими. - Ты сам говорил, что обещания есть обещания. Ничего страшного.
- Еще он говорил, что иногда не до обещаний, но это мы опустим.
- Фабиан!
Мальчишка обезоруживающе, довольно ухмыляется восклицанию отца, притянув к себе бутылку с кока-колой. Официант приносит нам салаты к горячему, напоминая, что сдабривать их оливковым маслом и специями нужно самостоятельно. Все необходимое легко найти на столе. Правда, тут пока никому не до еды.
- Vati?.. – ноет Гийом.
- Попьем кофе, Фабиан, что скажешь? Берлин – европейское сердце спешелти-кофеен, - продолжаю я, пристально взглянув на подростка.
Тот, изображая искренний интерес, серьезно мне кивает.
- Всегда мечтал попробовать. Здорово пообщаться с местными.
- Vati?.. – тихо, но настойчиво повторяет Гийом.
- Твоя взяла, Spatzen, твоя взяла, - принимает свое поражение Эдвард, потрепав сына по волосам, - но на полдня, не на целый, ладно? Иначе в Берлине кончится кофе.
Гийом, просияв, хватается за папину руку, крепко сжав ее в своей. Быстро-быстро кивает. Мне нравится видеть такую его улыбку.
- Хорошо, папа.
Фабиан многозначительно смотрит на меня со своего места. Это его взяла, а не Гийома, теперь я вижу. Эдвард, одобрительно погладив мое колено, расслабленно выдыхает. Не подозревает, похоже. Но если это Фабиан... зачем ему сдалась я?
Время для горячего. Официант начинает с бургеров для мальчишек. Гийом с готовностью поднимается со своего места, потянув на себя руку отца.
- Надо помыть руки.
Каллен ухмыляется, несильно, но неожиданно подтянув сына к себе. Легко его щекочет.
- Да уж, Hände waschen (мыть руки), Парки. Пошли-ка. Белла, мы оставим вас ненадолго?
Гийом хихикает, вырываясь из-под его руки. Я улыбаюсь раскрепощенному виду их обоих.
- Да, конечно.
Напоследок Falke пожимает мою ладонь в своей. Поднимается со стула, грациозно обойдя приближающегося официанта. Забирает младшего сына с собой, увлекая в противоположную сторону зала. Как элегантно, но в то же время по-домашнему уютно он смотрится с ребенком. Папа и сын... правда же!
На стол опускаются наши биф-стейки. Официант достает этажерку с кетчупом – острый, классический и детский. В свободной выемке на четыре соуса красуется еще банка с дижонской горчицей.
Фабиан, скрестив руки на груди, откидывается на спинку своего стула. Улыбка у него очень хитрая.
- А ты не промах, Изабелла.
- Я доверяю выбору твоего отца, - стараюсь перевести все в шутку, кивнув на стейки. Но Фабиана – или Тревора, хоть пока я и не заслужила – так просто не проведешь. Его темные глаза горят. Вот сейчас, в эту секунду, он похож для меня на Элис. Не на Эдварда.
- Давай начистоту, как взрослые люди, ладно? Я вижу тебя насквозь.
- Прости?..
Фабиан закатывает глаза, отодвинув мешающую ему бутылку с соком. Не спускает с меня глаз.
- Он на тебе не женится, Изабелла. А ты с ним не разведешься. И никакого раздела «честно» и «совместно» нажитого имущества.
У меня не получается даже саркастически усмехнуться. Мальчик не шутит. Он говорит шутливым тоном, но глаза, черты наполнены недетской серьезностью. Вот теперь во взгляде явственно вижу угрозу. И предупреждение. И мрак.
- Фабиан...
Он не дает мне сказать ни слова. Предупреждающе поднимает вверх правую руку. Очень решительно, но в то же время повседневно. Будто бы всегда ведет такие разговоры.
- Оставь, пожалуйста, все заверения и обещания для благодарных слушателей. Я просто хотел бы расставить все точки над «и». Мы сколько угодно можем притворяться с тобой, но факт останется фактом. Тебе ничего с ним не светит.
- Ты неправильно меня понял, Фабиан.
- Я всех неправильно понимаю, - невесело смеется мальчишка, убрав соломинку из бутылки и сделав большой глоток колы прямо из ее горлышка, - и много кого уже успел увидеть. Живи, люби и наслаждайся. Пока это устраивает отца, так тому и быть.
- Ты ошибаешься на мой счет.
- Вполне может быть, - он закатывает глаза, - ну хорошо, ну сколько? Полгода – твой предел. Насколько ты старше моей сестры, Белла? На пару лет? Думаешь, это сыграет свою роль где-то, кроме постели?
К такому жизнь меня определенно не готовила. Подсознанием я понимала с самого начала, что Фабиан так просто меня не примет. Не знаю, почему, но понимала. Однако ощущать вживую – это совсем другое. Предсказание сбылось. Однако Фабиан говорит такие вещи... и так ясно понимает определенные жизненные моменты... вот это – неожиданно.
Я делаю глубокий вдох, постаравшись не растерять остатки самообладания. Ни Эдварда, ни Гийома в зале пока не видно. Официант наблюдает за нами у стойки бара.
Придвигаюсь к столу, наклонившись ближе к Фабиану. Он не отодвигается, выдерживает мой прямой взгляд. Злобно улыбается.
- Гляделки?
- Это замечательно, что ты так любишь папу, Фабиан, это большая гордость и для него, и для тебя, - не замечаю его комментария, говорю то, что хочу и могу сказать, - я тоже самое отметила и в Элис. Но я, как и вы, хочу для него только самого лучшего. И я тоже его люблю.
- Люби, сколько тебе влезет, - сухо отзывается подросток, - только без ожиданий и надежд, окей?
Я складываю руки на груди, по его примеру, мило мальчишке улыбнувшись. Больше его не опасаюсь, не боюсь. Фабиан не просто копия Эдварда, он его отражение, а во многом, мне чудится, и его душа. Рано или поздно, но мы поладим.
- Будет здорово провести с тобой завтрашний день.
- И не говори, - поддерживает мою игру Каллен-младший, - я предупредил тебя.
- Я тебя услышала, Фабиан.
Эдвард и Гийом возвращаются к нашему столу. Пока мальчик отпивает кока-колы, Эдвард режет ему часть бургера, развернув тарелку к себе. Выглядит расслабленным и довольным жизнью. Его синяя рубашка, привычный для меня запах парфюма, эти волосы, черты лица... потрясающе, что мы оба здесь. И что мы договорились друг за друга побороться.
- Как вы тут? – интересуется Каллен, приметив мой взгляд.
- Все отлично. Думаем, с какой кофейни завтра начать.
Он изгибает бровь, но старается не выражать свое удивление так явно.
- И что же?
- Лидирует район Александерплатц. Тут есть, где разгуляться.
- Элис говорила, недалеко от этой башни какое-то «Сияние». Там варит кофе будущая-рок звезда. Дамиано?
Нож Эдварда соскакивает с мягкой булочки, полоснув острием по тарелке. Раздается глухой, неприятный звук. Гийом вздрагивает, а Фабиан и бровью не ведет. Наблюдает за нами обоими.
- У Элоиз много интересных знакомых, - реабилитируется Эдвард, намеренно говоря сдержанным, мирным тоном. Надрезает еще пару кусочков, отдавая блюдо младшему сыну. – Но не со всеми стоит водить дружбу, я уже ее предупреждал.
- А Элли не придет сегодня? – подает голос Гийом, наколов на острие вилки свежий томат.
- Она сдает свою работу на этой неделе, малыш. Нет.
Гийом немного сникает, но старается смириться с такими словами. Пробует свой бургер. Блюдо ему нравится.
Эдвард, чересчур сосредоточенно разглядывая стейк, надрезает его с двух сторон. Вижу, как напрягаются его скулы, ходят под кожей желваки. Почему такая реакция на Дамиано, боже мой? Он ведь просто мне помог... и повода что-то думать о нем я никогда не давала. Ну, Элис!..
Похоже, с Фабианом они в сговоре. Немудрено.
- Папа рассказывал мне, Гийом, что ты любишь булочки-улитки? – будничным тоном завожу разговор я, отрезая себе кусочек стейка. Пеппер-соус и овощи пока игнорирую.
Мальчик поднимает голову.
- Их здесь что, тоже пекут?
- В кондитерской у папы под домом, - продолжаю, отмечая, что на верном пути, когда лицо Эдварда постепенно светлеет, - я принесу их к завтраку, если хочешь. Сможешь оценить – как профессионал.
Горделиво хмыкнув, мальчик охотно кивает.
- Да, Белла!
Остаток ужина проходит спокойно. У меня получается вывести его на некую нейтральную полосу, сама себе удивляюсь, и Эдвард мне в этом активно помогает. Чуть отходит от слов Элис, упоминания Дамиано и включается в непринужденный разговор. Мы обсуждаем жизнь в США, что-то из повседневности мальчишек, их общие воспоминания с папой.
Я понимаю, наблюдая, как эти трое общаются, что они очень сильно друг друга любят. Эдвард создан для того, чтобы быть отцом, он не чает души в своих сыновьях. И даже Фабиан, меткий сегодня на подколки, активно включается в беседу. Что ни говори, а по папе он тоже скучал. Не зря ведь Эдвард упоминал, что именно он первым поддержал его идею приехать сюда на праздник. Правда, еще до новостей о знакомстве со мной...
Мы чокаемся бокалами с соком в честь праздника, пожелав друг другу счастливого Дня Благодарения. На десерт приносят традиционный немецкий штрудель со сливочным кремом и шариком мороженого. Фабиан брезгливо убирает с него мяту, а Гийом так быстро доедает сладость до конца, что даже немного расстраивается.
Счет Сокол просит в начале десятого.
- Папа говорил, ты живешь здесь недалеко? – пока ожидаем официанта, подает голос Фабиан. С удобством устроившись на своем стуле, он опирается локтями о стол, с интересом на меня поглядывая.
- Да, дома напротив, у сквера. Их отсюда видно.
- Тогда тебе не понадобится такси?
Эдвард отвечает вместо меня. Предупреждающе качнув головой, просит промолчать.
- Конечно нет. Мы ведь все едем домой, в одно и то же место.
Вот как. А мы это не обсуждали. Что же, он хочет, чтобы я?.. Сегодня?!
- Вы что же, живете вместе?
- Мы обсудим с тобой это отдельно, Фабиан, - довольно резко отрезает Эдвард. Его настроение опять портится. Официант сейчас очень кстати. - А вот и счет.
Мужчина расплачивается своей черной банковской картой, и я вспоминаю о такой же, припрятанной в крайнем кармашке кошелька. Кредитка. Машина. Теперь вот – общий дом. Мы идем вперед семимильными шагами.
На чай Сокол оставляет приличную сумму. Гийом осоловевшими глазами посматривает то на меня, то на папу. Фабиан устало вздыхает.
- Кто бы и где не ночевал, поехали домой, - почти просит он. – Не до разбора полетов сейчас... да, Парки?
Малыш согласно выдыхает, уперевшись ладошкой о стол и прижавшись к руке подбородком. Какие же длинные и белые у него ресницы, с ума сойти.
- Я хочу спать, Vati...
Эдвард ласково гладит его волосы, задержавшись у щечки. Улыбается, тепло взглянув на Гийома, предупреждающе – на Фабиана, и несколько строго, но и просительно, на меня.
- Поедем, Spatzen, конечно. Мы все сейчас поедем домой.
Я не буду сегодня добавлять ему проблем. По примеру мужчины, кладу свою руку на его колено, погладив жесткую материю брюк.
- Конечно.
Вот теперь Эдвард и вправду улыбается успокоено и довольно. Я бы даже сказала, счастливо.
У меня получилось.

[b]- Форум -
Спасибо всем, кто ждал и долждался.
Пожалуйста, поделитесь вашим мнением. Ну очень интересно :) Как считаете, Фабиан и Белла поладят?[/b]

Источник: http://robsten.ru/forum/29-3233-1