Пара слов, прежде чем Вы станете это читать.

Я не хочу никому навязывать то, что у меня получилось, ведь это даже не то, как я себе это представляю. Просто оказалось, что я действительно переживаю – глубже, сильнее, эмоциональнее, чем когда-либо думала буду. Просто я проснулась в пятницу вот с такой картинкой перед глазами. И это не попытка кого-то оправдать или обелить. Это просто моя попытка справиться с реальностью… Писала я, прежде всего, для самой себя, чтобы стало чуточку легче. Знаете? Мне стало. Поэтому я решила показать это тем, кто захочет прочесть. Вдруг и Вам полегчает?

Последние пару дней у меня на репите вот эта песня. Она, пожалуй, и не подходит вовсе, но почему-то я слушаю именно её. Возможно, потому, что все остальное из моего плей-листа так или иначе связано с теми, о ком я тут пишу…

И последнее. Я понятия не имею, что происходит в головах, сердцах и жизнях этих людей. Очень жаль, что, скорее всего, я этого так и не узнаю. Но я знаю одно – я верю в Любовь, я верю в Судьбу, и я знаю, что то, что все мы называем РобСтен, и есть Любовь и судьба. Я вообще фаталистка, когда дело касается этих двоих. Так вот, вопреки всему тому, что вижу и еще увижу, я никогда не перестану верить в их Любовь, и точно знаю, что когда-нибудь все будет так, как и должно было быть.  А должно быть так, как я верю…

Где-то живет…

Снова зазвонил мобильник, но у нее не было никакого желания отвечать.

Перелет из Сингапура был выматывающим во всех смыслах – восемнадцать часов наедине с собственными мыслями, воспоминаниями, и только голос Sia в наушниках, как связь с реальностью. После – все те же наушники в ушах, чтобы не слышать, темные очки, чтобы хоть как-то спрятаться от непрекращающихся вспышек, даже если тщетно, и сильная рука Джея, прижимающая к его надежному боку, чтобы добраться до припаркованной машины.

Она не помнила, было ли их в этот раз больше – их всегда было слишком много – и каждый что-то кричал, пытаясь спровоцировать, тыча камерой ей в лицо. Со временем она научилась не реагировать на их злобные выкрики, игнорировать автоматные очереди щелкающих затворов, но привыкнуть так и не смогла. Да и не хотела.

Иногда она почти ненавидела этот город, иногда она хотела бы жить где-то еще…

Дом встретил её тишиной – она и не ожидала ничего другого, но где-то глубоко внутри все же надеялась. Глупо.

Она понимала, что нужно привезти собак домой, но представив, что у ворот в Лос-Фелис её ждут шакалы с камерами наперевес, попросила сделать это маму. Завтра. Сегодня у нее не было сил на разговоры. Или улыбки. Или заверения, что все хорошо. Или, что все будет хорошо. Нет, конечно, она знала, что хорошо будет. Когда-нибудь. Но не сегодня. И вряд ли завтра. Но когда-нибудь.

Ей даже удалось поспать несколько часов, правда отдохнувшей она себя не чувствовала. Ничего, у нее есть еще неделя, чтобы отсидеться дома и отдохнуть, прежде чем снова надеть наушники, чтобы не слышать, и очки, чтобы не видеть, а потом улыбаться и говорить, что у нее все отлично. Даже если это не так.

Стемнело. Она налила себе черный кофе и вышла в патио. На улице было тепло. Не жарко, но тепло, а руки у нее почему-то мерзли, и сейчас она грела их, обхватив горячую кружку ладонями. Просто держала кружку в руках и вдыхала аромат черного кофе, всматриваясь в мерцающие огни ночного Лос-Анджелеса.

Она так и не сделала ни одного глотка – не то, что бы ей хотелось, –  когда телефон, лежащий на столе в комнате, снова завибрировал. Еще утром, приехав из LAX, она отправила всем друзьям сообщения, что собирается проспать до следующего утра, и даже не забыла пририсовать улыбающийся смайлик. Поэтому отвечать на звонок ей совсем не хотелось. Но после третьего звонка подряд все же вернулась в комнату, чтобы хотя бы узнать, кто так упорно желает с ней пообщаться.

Увидев имя звонившего, она резко выдохнула, а в груди что-то кольнуло.

Удивительно, но ни её рука, ни голос, ничуть не дрожали, когда она ответила, хотя внутри все сжималось от страха

- Привет.

- Привет, Крис. Надеюсь, я не разбудил?

- Нет, Маркус, все нормально.

- Крис, прости, что звоню тебе, но больше некому, – в голосе Фостера слышалось волнение. – Я пробовал сначала позвонить Сьюзи, но, похоже, она вычеркнула меня отовсюду и внесла мой номер в «черный список»…

- Я говорила ей, что это глупо, – устало проговорила она, зарывшись свободной рукой в свои короткие волосы.

- Это её выбор… Но я рад, что ты не поступила так же… – Маркус сделал паузу, но она предпочла промолчать. – Я пытался дозвониться до Ника, но его телефон выключен. А Дин сейчас в Нью-Йорке с другим клиентом… И я узнал, что ты прилетела сегодня… Как прошли съемки?

- Съемки прошли отлично, но, Маркус, ты ведь позвонил не для того, чтобы поболтать? – она понимала, что груба с ним, но ничего не могла с этим поделать – с каждой секундой чувство тревоги нарастало все больше, а потому она не видела смысла тянуть.

- Да, конечно, но… надеюсь, что когда-нибудь смогу с тобой поболтать…

- Когда-нибудь, – подтвердила она.

На несколько секунд между ними воцарилась тишина, прежде чем Фостер сказал:

- Крис, я звоню насчет Роба…

В общем-то, она это и так знала, но услышав его имя, все же вздрогнула.

- С ним…

- С ним все в порядке, – поспешил успокоить Маркус. – Ну, насколько это можно назвать «в порядке»… Кристен, я не знаю, что случилось… Он ничего не говорит. Он вообще отказывается говорить хоть с кем-то из друзей об этом, о… вас. Все, что я знаю, что еще в Лондоне мы сходили на концерт этой… а потом он вернулся в Лос-Анджелес, и…

- Мы поругались, и он сказал, что с него хватит, – прикрыв глаза, произнесла она.

- Хватит? – непонимающе повторил Фостер.

У нее не было сил это объяснять, как и вспоминать. Хотя она ведь и не забывала…

Тогда он очень разозлился, что у нее не получилось прилететь из Токио хотя бы на день раньше. Потому что они не виделись уже несколько месяцев. Потому что в тот же день он улетел в Торонто. И потому что она запретила ему прилететь к ней после… Накануне они разговаривали по телефону больше часа, и это невзирая на разницу в шестнадцать часов. Сначала он долго пытался уговаривать её, но она просто не могла снова окунуться в тот ад, который разверзнулся бы, попробуй они появиться вместе… Она боялась. Она струсила… Да, она тоже безумно устала от того, что из-за желтой прессы и сумасшедших фанатов они вынуждены все время прятаться, не видеть друг друга месяцами и довольствоваться лишь звонками. Но ведь они уже однажды пробовали быть нормальной парой – как будто в их жизни после «Сумерек» могло быть хоть что-то «нормальное» – пробовали не обращать внимания на камеры, оскорбления и толпы гадких людей, преследующих их на каждом шагу. Но даже спустя несколько месяцев, внимания со стороны папарацци меньше не стало. Стоило им выйти вместе хотя бы в магазин, как со всех сторон сыпалось «Как ты смог простить её?» и «Каково быть рогоносцем?»… Тогда сдалась именно она – она просто начинала ненавидеть саму себя за каждое слово, брошенное в его адрес, несмотря на правду, которую знали только они. И, видя как ей плохо, он согласился снова скрываться. Они даже пустили слух о «разрыве»…

Какое-то время это работало: она совсем не снималась, и в перерывах между съемками его фильмов они были вместе, спрятавшись ото всех за стенами её дома в Лос-Фелис. А потом… потом появились новые предложения и её желание снова окунуться в магию кино, которой она грезила с детства. И когда она подписала контракт на съемки в «Лагере «Рентген», он радовался даже больше нее самой… Он безумно гордился её успехами, вслух зачитывая по телефону мнения критиков о её Валентине в «Облаках «Зильс-Марии» после премьеры в Каннах… Но он ненавидел тот факт, что и её, и его дни рождения они провели не вместе. Он ненавидел, что в каждом интервью журналисты считали нужным упомянуть о «том самом скандале». Он ненавидел, что в этих же интервью её называли его «бывшей», которая «изменила». Он ненавидел, что ему приходится с этим мириться… Он устал. Устал и больше не хотел скрывать то, что считал самым правильным и естественным в своей жизни.

И тогда он сказал, что если она не может пойти на то, чтобы больше не скрывать их отношений, то они ему не нужны. Тогда он сказал, что с него хватит. Тогда он сказал, что найдет ту, которая сможет.

С тех пор они не разговаривали. Не звонили и не писали друг другу. А потом она узнала, что он нашел. Нашел ту, которая смогла – у нее это отлично получалось…

- Он устал от этих отношений и решил, что с другой девушкой сможет стать счастливее… – прошептала она.

- Мне он счастливым не показался… – так же тихо произнес Маркус.

- Я слышала обратное…

Они снова замолчали, но затем Фостер глубоко вздохнул и произнес:

- Кристен, он несчастен. Он не сможет быть счастливым без тебя.

- Маркус, не надо… – было слишком больно слышать такое.

- Нет, Крис, я это знаю, и он это знает. Как знает, что все то, что он сейчас делает, и то, с кем сейчас проводит время, разрушает и его, и его будущее… Мне звонила его мама, потому что с ней он говорить отказывается. Как и с отцом, и сестрами, и Томом… Она не понимает, что происходит, и ей стыдно звонить тебе после того, что она видела в интернете… Она сказала, что от него отворачиваются фанаты, что пишут ужасные вещи про… эту девушку и про Роба. Она очень переживает и даже думает о том, чтобы самой прилететь сюда… Но на самом деле я звоню не для того, чтобы ты начала его жалеть или простила.

- А для чего ты звонишь? – прошелестела она, снова выйдя на террасу и прислонившись лбом к прохладному полированному дереву дверного косяка.

- Мне звонил один знакомый, он проездом в Лос-Анджелесе и остановился в «Шато Мормон». Он сказал, что видел в баре Роба… Он пьяный в хлам и продолжает накачиваться алкоголем. А на пороге дежурят толпы папарацци… У него съемки начнутся через пару недель.

- Знаю…

- Крис, но он, похоже, не собирается останавливаться… Я пытался с ним поговорить, но он послал меня. И я бы сам приехал и забрал его оттуда, но я в Лондоне, и боюсь, что если даже сяду на ближайший рейс, то к тому моменту, как доберусь до «Шато», он успеет наломать еще больше дров… Кристен, я очень прошу тебя, ради всего того, что было, забери его оттуда…

- Я… – просипела она, но Фостер не дал ей договорить.

- Крис, пожалуйста… Тебе не обязательно ехать туда самой. Я понимаю, что тебе все это неприятно, и там… С ним там эта девушка…

- Тогда почему ты решил, что она ему не сможет помочь? Наверное, стоило позвонить ей?

- Я не знаю её номера. Да и если бы знал, то не стал бы звонить. Кристен, эта девушка – начинающая певица. У нее только вышел первый сольный альбом. Все, что ей нужно от него, – та популярность, которая обрушилась на нее всего за несколько дней общения с ним. Но она не любит его. И ему она безразлична. Но он ведь такой упертый! И я не удивлюсь, если сейчас он делает все это назло самому себе, в наказание за то, что отказался от тебя, и…

- Хорошо, я попрошу Джея его забрать, – перебила она, не в силах дальше слушать о… нём.

- Спасибо, Крис! – облегченно выдохнул Маркус. – И прости, что втягиваю тебя в это, но я правда…

- Я все понимаю, Маркус, и можешь не благодарить. Ему повезло с друзьями…

- И все же спасибо… Если сможешь, сообщи, что с ним все в порядке, ладно? – осторожно попросил он.

- Ладно, – ответила она.

Закончив разговор, она еще пару минут собиралась с силами, чтобы набрать номер Джея и попросить об одолжении, хотя на часах было далеко за полночь. Джей не задал не единого лишнего вопроса, лишь тяжело вздохнул и ответил, что выезжает через пять минут. За все эти годы, что он работал на нее, Джей стал не просто телохранителем, а скорее другом, еще одним старшим, но молчаливым братом. Её защитником…

Прошло пять минут, когда она вызвала такси и назвала адрес «Шато Мормон». Она попросила водителя припарковаться недалеко от отеля так, что ей был виден вход и целая армия папарацци, застывших в ожидании очередной сенсации.

Добравшись раньше, чем Джей, она наблюдала за тем, как он вышел из огромного и полностью затонированного внедорожника, и пыталась объяснить себе самой, почему приехала сюда, и почему не сводит глаз с темной массивной  двери, хотя знает, что смотреть на него будет больно. И все же она так и продолжала сидеть, прислонившись к холодному стеклу, пока не зазвонил её телефон.

- Джей? – неуверенно спросила она, хотя сомневаться не приходилось.

- Кристен, он отказывается уходить, – тихо проговорил Джей, как и всегда сразу перейдя к сути. – Я могу его выволочь, но он точно будет сопротивляться, а на него и так уже поглядывают и, по-моему, активно сливают в твиттер.

- А… его… девушка, – через силу смогла выдавить она, – ты, ты можешь с ней поговорить? Я имею в виду, пусть она попросит его уйти?

- Я уже просил, она сказала, что им весело, и чтобы я не беспокоился.

- А если…

- Я уже предлагал ему уйти хотя бы в гостиничный номер, он… отказался. Кристен, попробуй поговорить с ним сама?

Она глубоко вздохнула, прежде чем ответить:

- Хорошо.

«Роберт, – услышала она сквозь гул посторонних голосов, – Роберт, это Кристен, поговори с ней?» – под конец фразы было практически не разобрать его слов, видимо, Джей протянул свой телефон ему. 

Бесконечно-долгую минуту она не слышала ничего кроме посторонних шумов, а потом хриплый голос с явным английским акцентом произнес: «Не могу…»

Услышав это, она просто закрыла глаза, ощущая, как пустота внутри, которая сопровождала её все это время, позволяя держаться на плаву и даже закончить съемки, трансформируется в ноющую боль.

- Кристен… – снова произнес в трубке Джей.

- Я слышала, – сдавленно ответила она, вдруг осознав, что за эту неделю так и не проронила не единой слезинки, хотя ком в горле никуда не исчезал…   

- Он снова пьет… Мне придется или вырубить его, или вытащить отсюда силком.

- Не надо… Я… я сейчас приду. Я в такси рядом с отелем… Попробую его уговорить.

Джей замолчал. Он прекрасно понимал, через что ей придется пройти, ведь он видел всех этих людей на входе.

- Ты уверена?

- Нет, но все равно приду.

- Мне встретить тебя?

- Нет, не надо, это привлечет лишнее внимание… Но, попроси кого-нибудь из служащих отеля меня встретить?

- Конечно. Подожди пару минут.

За это время она успела расплатиться с водителем, натянуть капюшон толстовки и нацепить очки с самыми темными стеклами, которые смогла найти в доме и захватить с собой. На улице была глубокая ночь, но здесь привыкли и не к такому, поэтому, как только Джей сказал, что сотрудник отеля будет ждать её у двери, она выскользнула из такси и, низко опустив голову, быстро зашагала ко входу. Она почти дошла до самой двери, когда кто-то из дежуривших папсов выкрикнул: «Это же Стюарт!»

Тут же раздался стрекот фотоаппаратов, а в спину ей посыпались сотни вспышек и криков.

- Мисс Стюарт, – кивнул ей мужчина в форменной одежде, – я провожу вас.

- Спасибо, – так же сдержанно кивнула ему она.

Перед тем, как зайти в помещение бара, она задержалась на пару секунд, но затем, откинув капюшон, высоко подняла голову и шагнула вперед.

Она сразу заметила высокую фигуру Джея возле барной стойки, над которой сгорбился он. Он давно не стригся, и его волосы были в том беспорядке, по которому сходили с ума миллионы девочек, девушек и женщин. Но вряд ли бы они оценили его отросшую бороду… Рядом, с бокалом в руке, извивалась смуглая девушка – та, которая смогла.

Еще несколько шагов под пристальными взглядами узнавших её даже в этих нелепых темных очках, и она встала возле Джея. Будучи немногословным, он и сейчас промолчал, лишь легонько коснулся спины в знак поддержки.

Первой её заметила девушка, перестав двигаться, но не убрав своей руки с его плеча. Повисла пауза, и ей пришлось произнести:

- Роб…

Он не донес бокал до губ, застыв на месте. Затем зажмурился и только после медленно повернулся в её сторону. В полумраке барного зала она даже без темных очков не смогла бы рассмотреть цвет его глаз, но и без того знала, что в этот момент они почти голубые, подернутые алкогольной пеленой. Как и говорил Маркус, он не выглядел счастливым. Скорее, бесконечно уставшим.

Он долго всматривался в её лицо, почти наполовину скрытое за большими черными стеклами, и непривычно-короткую стрижку.

- Ты пришла…  – наконец, хрипло проговорил он.

- Пришла, – тихо согласилась она. Она собиралась сказать ему о том, что его мама очень волнуется, но вместо этого произнесла только: – Тебе нужно уйти отсюда.

Он осторожно поставил бокал с алкоголем на стойку и развернулся к ней всем корпусом. Проведя рукой по волосам, он еще пару минут смотрел на нее и только потом спросил:

- Куда?

В этот момент вдруг все посторонние звуки исчезли, на неё обрушилась звенящая тишина и такое же звенящее, резонирующее в каждой клеточке чувство. Она сняла очки и, глядя ему в глаза, озвучила единственно-возможный ответ:

- Домой.

Он не улыбнулся. Только поднялся с барного стула, чуть покачнувшись от выпитого за этот вечер. Рука той девушки соскользнула с его плеча, он же лишь слегка повернул голову в её сторону и, не отрывая взгляда от зеленых глаз, сказал:

- Наше общение подошло к концу. Удачи с альбомом.

Затем засунул руки в карманы джинсов и шагнул вперед. Она же снова надела очки и развернулась, на ходу накидывая на голову капюшон.

Джей, удостоверившись, что Роберт сможет дойти до машины самостоятельно, догнал её и отработанным движением прижал к себе, приготовившись к тому, что их ждет за дверьми отеля.

- Внедорожник справа от входа, – тихо произнес телохранитель, пропуская его вперед.

Снаружи было светло, как днем, от количества вспышек, и шумно, как на красной дорожке какой-нибудь премьеры. Отовсюду летели вопросы: «Вы снова вместе?», «Кристен, ты его простила?» и «Роберт, это была месть?». Она даже не пыталась различать в этом гуле хоть что-то, но когда один из папарацци вдруг выскочил с камерой перед ним и спросил: «Роберт, ты любишь Кристен?» – она смогла расслышать его «Больше жизни…».

Благодаря сотрудникам отеля, им все же удалось добраться до машины. Он забрался на заднее сидение, но она все равно села впереди с Джеем и всю дорогу хранила молчание.

Через двадцать минут они были уже в доме.

Он тяжело опустился на диван в гостиной и, оперевшись локтями на колени, зарылся пальцами в свои спутанные волосы. Подняв голову, он посмотрел на нее, застывшую в паре шагов. Никто из них не зажег света, но он и без того знал, каким было выражение её глаз. Он соскользнул на пол и преодолел разделявшее их расстояние, замерев перед ней на коленях. Обхватив её ноги руками, он прижался лицом к её животу и спросил:

- Ты сможешь меня простить?

Одинокая слезинка скатилась по её щеке, когда она стала перебирать пальцами пряди его волос, ответив:

- Больше жизни…

Иногда она почти ненавидела этот город. Но несмотря на то, что уже на утро мир взорвался от сенсационных новостей, она осознала, что не хотела жить где-то еще…