12. Мы сидели на самом освещенном месте.
На нас таращились.
Бесцеремонно. Настойчиво. С откровенной издевкой. Еще бы.
В это трудно было поверить, наверное.
Потому что мы сидели невозможно близко друг другу – настолько, что наши бедра и плечи были тесно прижаты друг другу, а в остальном - полная невинность, легкая, ни к чему не обязывающая беседа о музыке, длящаяся уже не первый час и прерываемая только моими угу-ага-правда?-не может быть- ммм…, после которых он замирал, всматриваясь, как шевелятся мои губы, сбивался и продолжал говорить совсем о другом.
Мы сидели так в первый раз за многие недели. Я смотрела на него снизу вверх и не верила, что можно просто быть таким воодушевленным и счастливым, не смотря на то, что у меня самой в спине торчал твердокаменный кол усталости, а у него под глазами темнели самые натуральные из возможных тени. Мы давились этой усталостью, пряча зевки под междометия.
Это было неважно.
Иногда он отлеплял свое плечо от меня и что-то рисовал на салфетке, заказывал очередной коктейль или кофе.
Это не было вечеринкой, просто сбилась толпа решивших сменить обстановку и застукала нас. Это не было свиданием, мы просто столкнулись…случайно – почти.
Я обходила места, где он может быть, маясь от безделья и безотчетной тоски, а он, курил и словно ждал, когда я появлюсь. Немой момент, когда мы встретились и начали церемонно здороваться, медленно подкрадываясь друг к другу, словно не расстались час назад, был суетливо скомкан набежавшей толпой в поспешные сборы, визги и хлопоты. Нас с веселым хохотом столкнули около машины, меня в очередной раз усадили к нему на колени. Я в очередной раз была против. Он послушно уткнулся мне в шею, щекоча меня смешками и дыханием, неделикатно съехав ладонью под край футболки, осторожно замерев там.
Сама невинность. Поднял на миг глаза вверх, пристально всмотрелся, изучая мою реакцию, и не получив возражения, едва заметно сжал ладонь. Пожалуй, по-хорошему, мы уже скоро стали изрядно пьяны, но это тоже было неважно. От легкого алкоголя морок, кутавший нас от посторонних взглядов и комментариев, только сгущался, превращаясь в тягучий сладкий кисель, который был приторным, безнадежно вкусным, интимным.
- Ты хоть сам понимаешь, о чем говоришь? – фыркнула я однажды, уставившись прямо ему в глаза, вот так, снизу вверх, намеренно хлопая ресницами и силясь сдержать смешок. Он покачал головой, рассеянно и нежно ответил:
- Нет. Только не сегодня.
Это не заставило его замолчать.
Слова лились почти песней из его покусанных губ, заполняя захлопнувшийся пузырь бессмыслицей и тонкой иронией, клубясь и подрагивая под яркими софитами и сигаретным дымом.
Под столом он сплел наши пальцы в один клубок.
Это было безнадежно сексуально, сжать свою ладонь в кулак и чувствовать, как его пальцы путаются, вторгаясь в маленькое увлажненное пространство внутри. Я покрылась испариной, когда он это сделал и начал гладить мою ладошку - не сбиваясь с мысли, но настойчиво разглядывая меня, словно ожидая знака, просьбы, разрешения сделать больше, медленно пробираясь к запястью, понимая, что это будет рубеж – для нас обоих, слишком яркие воспоминания мелькали перед глазами, никто не остановится. Он казался необычайно серьезным, взлохмаченным, домашним. С нами заговаривали, мы включались в общий разговор – ровно пару секунд изображая заинтересованность, и снова возвращались в уютный морок из сплетенных пальцев.
Я не хотела ему сдаваться.
Просто так. Из упрямства, которое все еще было сильнее, чем потребность в нем. Я помнила, что еще утром хотела его завоевывать, и получить в виде сходящего с ума от желания трофея. Ни сделав абсолютно ничего, мой трофей в очередной раз обогнал меня. Я безнадежно сдавалась, чувствуя себя самой желанной, единственной, до чертиков любимой. Тихий комочек счастья внутри разрастался лавиной, заставляя меня фыркать, улыбаться, прыскать от смеха в его плечо, хлопать ресницами и забыв обо всех вокруг трогать его. Осторожно, нежно, трепетно. Черт, у меня самой дрожали пальцы, прятавшиеся у него в руке. Проклятое чудовище улыбалось, жмурилось, словно наевшийся от пуза кот, раздевало меня глазами в ответ. У меня горели губы и грудь, покрываясь мелкими колючими мурашками.
Когда я сбежала в туалет, он расплачивался.
Он коварно предложил меня провести и отпустил – словно давая время подумать, решить, будет ли все сегодня или здоровый пятичасовой сон перевесит. Я была готова отпустить его спать. Я готова была вытворить с ним все, о чем мечтали мои подружки-нимфоманки. Казалось, он и сам готов уйти, давая мне время прийти в себя. А может, воплотить мои мечты в реальность?
Это вовсе не было лишним.
Я хотела спать, но.
Умывая горящие щеки, я тихонько мурлыкала про себя очередную незатейливую песенку, кутаясь в уже забытое ощущение полета, невозможности, восторга.
- Теперь ты бросишь своего парня, а он в ответ трахнет и бросит тебя.
Я подняла лицо вверх, отряхнулась, посмотрела в глаза своему отражению, а потом в глаза любимой подружке. Она была немыслимой красавицей сегодня, жаль, что мне было не до нее. Все округлости подчеркнуты, ни грамма лишнего ни грамма недостаточного, блеск, переливы, полный улет. Я почувствовала себя виноватой за то, что не сказала ей этого. Серая футболка в потеках воды, обычные джинсы и стянутые волосы в хвост - в противовес ее легкому платью и распущенной гриве. Я снова перевела глаза на себя и проверила тихий комочек. Он был едва ли не большим, чем миг назад. Я все равно была счастлива, любима и бесконечно влюблена.
- Уже.
-Что?- переспросила она, растеряв свою красоту за попыткой понять непостижимое.
- Я уже бросила моего парня и он уже трахнул меня.
Я почти бегом понеслась назад, бесцеремонно вваливаясь в распахнутые объятия. Он покачнулся, удерживая меня, задержал дыхание и робко коснулся губами виска. Это было немыслимо и воздушно, просто и волнительно. Нарушив все правила, мы юркнули в одну машину, разъехавшись по разные стороны сиденья, уставившись в разные окна. Преднамеренно испугавшись того, что в темноте, нарушаемой только быстро мелькающими огнями реклам, никто не усидит рядом, невинно поглаживая руки. Он довел меня до двери – почти торжественно, ухватив за руку, едва мы оказались одни в притемненном коридоре. Еще более взлохмаченный и усталый, домашний и уютный. Такого можно представить себе на диване, с мягкой огромной игрушкой под головой, кошкой под боком и книжкой в руках. Такого не хочется завоевывать, к нему можно просто прижаться и ждать, пока сон перенесет нас в новый день. От такого не пахнет омерзительно дорогим одеколоном, а мылом, потом и сигаретами и этого запаха он становится еще роднее.
Я подняла наши переплетенные пальцы и своей половинкой погладила его по щеке. Свирепый выдох заставил меня улыбнуться, потянуться на цыпочках и задеть губами его начавшую колоться щеку.
- У тебя нет совести,- угрюмо фыркнул он, обнимая меня в ответ, впихиваясь вместе со мной в открытую дверь, крепко прижав меня к себе. Я хихикнула, потерлась о его губы носом и вытолкнула его обратно.
Стаскивая с себя одежду, ныряя под одеяло, я еще посмеивалась, вспоминая его растерянное, но ничуть не возмущенное лицо.
